СТРУКТУРА ВЛИЯНИЯ: ЛОКАЛЬНЫЙ И КОСМОПОЛИТИЧЕСКИЙ ТИПЫ ВЛИЯТЕЛЬНЫХЛЮДЕЙ

Это исследование посвящено изучению места средств массовых коммуникаций в структуре межличностных влияний. Базируясь в основном на интервью, взятых у восьмидесяти шести мужчин и женщин, принадлежащих к различным социально-экономическим слоям в «Ровере» (городке с населением 11 ООО чел.

на Восточном побережье), оно, в сущности, представляет собой скорее исследование единичного случая, нежели статистический анализ[571] структуры влияний. Первоначально это пилотное исследование имело четыре основные цели: 1) идентифицировать типы людей, которых их окружение считает влиятельными; 2) соотнести формы коммуникативного поведения с ролями этих людей (то есть лиц, оказывающих влияние); 3) проследить, по каким каналам к ним приходит влияние; 4) выдвинуть гипотезы, необходимые для более систематического изучения межличностных влияний в местном сообществе.
Данная глава посвящена анализу принципиально различных типов влиятельных личностей, — типов, которые мы можем обозначить как «локальный» и «космополитический». Но прежде чем мы обратимся к этому вопросу по существу, возможно, нам будет интересно бросить взгляд на два процедурных и методологических отступления, которые пришлось сделать по ходу дела. Первое отступление было сделано, когда в ходе прикладного социологического исследования, первоначально посвященного узкой практической проблеме, неожиданно возникли теоретические конструкты. Хотя пилотное исследование первоначально было предпринято для того, чтобы изучить функции, выполняемые общенациональным информационным журналом для различных типов читателей (проблема, относящаяся к социологии массовых коммуникаций), очень скоро благодаря первым же впечатлениям и результатам оно было переориентировано. Ибо оказалось, что журнал по-разному использовался людьми, которые в разной степени испытывали межличностные влияния в своем сообществе. Обращаясь ко второму отступлению, мы познакомимся с препятствием, которое вынудило нас выдвинуть альтернативные схемы для анализа тех же самых качественных данных. Дело в том, что наш первоначальный анализ оказался совершенно непродуктивным. Однако с возникновением понятия локального и космополитического типов влиятельных личностей «те же самые» качественные данные стали приносить полезные результаты, которые можно было разрабатывать в дальнейшем. После этого краткого процедурного обзора двух стадий нашего качественного анализа мы сможем лучше оценить описание локального и космополитического типов влиятельных людей.

Превращение прикладного исследования в теоретическое
Практическая проблема, для решения которой появилось это исследование, была достаточно ясной[572]. Научно-исследовательский отдел общенационального информационного журнала хотел выяснить, каким образом можно локализовать зоны личностных влияний в сообществе. Он хотел также знать, каковы характерные особенности влиятельных людей, в том числе читателей журнала. Доходил ли журнал до этих людей, занимающих «ключевое» положение в сети личностных отношений? Независимо от этого, каким образом журнал использовался влиятельными людьми и каким — рядовыми читателями?

Как только эта практическая проблема была сформулирована, сразу же в центре внимания оказался вопрос о создании методов идентификации личностей по уровням межличностного влияния. Очевидно, невозможно определить, было ли число тех, кого можно назвать «влиятельными людьми», пропорционально (или непропорционально) числу читателей, не располагая процедурами для локализации и идентификации влиятельных лиц. Кроме того, сам факт, что эту проблему начали исследовать, указывал на то, что какие-то правдоподобные показатели влияния рассматривались клиентом неадекватно. Такие внешние показатели влияния тех или иных читателей, как род занятий, доход, владение собственностью и членство в организациях, можно было узнать при подписке на журнал или получить с помощью опроса читателей. Таким образом, исследование, имеющее своей целью создание более эффективных показателей влияния, исходило из следующей гипотезы: несмотря на то что люди, относящиеся к высокому «социальному статусу», могут оказывать относительно большое межличностное влияние, социальный статус не является адекватным показателем. Некоторые индивиды, занимающие высокий статус, очевидно, обладают небольшим межличностным влиянием, а некоторые индивиды, занимающие низкий статус, — большим. Требовалось новое качественное исследование, чтобы создать более адекватные показатели межличностного влияния.
Но, как это часто бывает, предполагалось, что проблема изначально была поставлена правильно. Действительно ли влиятельные личности непропорционально представлены в составе читателей? Во всяком случае, действительно ли влиятельные личности пользуются журналом по-другому, чем рядовые читатели? На самом деле это была преждевременная постановка проблемы, но мы поняли это только после того, как пилотное исследование уже началось. Ибо, как мы поняли, дело не в том, чтобы идентифицировать влиятельных людей (и пользу, которую они извлекают из журнала), а в том, чтобы выявить типы влиятельных лиц (и, соответственно, их различное отношение к журналам как источникам информации, относящейся к обществу в целом, а не к их собственному сообществу).
Основной перелом в этом исследовании, как мы убедимся, произошел вместе с осознанием того, что практическая проблема была переопределена по сравнению с ее первоначальной формулировкой. Это переопределение со временем отвлекло наше внимание от бросающихся в глаза альтернатив исследования. Только когда первоначальная проблема получила новую формулировку, только когда исследование средств для идентификации влиятельных людей превратилось
в исследование типов влиятельных личностей, вероятно, различающихся своим отношением к средствам коммуникации, — только тогда исследование оказалось продуктивным и в прикладном, и в теоретическом аспектах. Только тогда данные, до этого не укладывавшиеся в нашу интерпретацию, встали на свое место. Только тогда мы сумели объяснить разнообразные и ранее не связанные между собой данные наблюдений с помощью небольшого числа понятий и предложений.
Как мы увидим из описания основной части нашего исследования, потребовалась новая постановка проблемы, прежде чем мы оказались в состоянии продвинуться к решению и прикладных, и теоретических задач.
Две фазы качественного анализа влиятельных людей
По-новому поставив проблему, мы заинтересовались разработкой процедур (хотя бы несовершенных), которые дали бы нашим информаторам возможность выявить людей (помимо их непосредственного семейного круга), которые оказали на них большое «влияние» в ходе социальных взаимодействий[573]. Нас не интересовало косвенное влияние, оказываемое серьезными политическими, рыночными и другими административными решениями, которые влияют на большое количество людей[574]. В пролонгированных интервью опрашиваемых просили назвать людей, к которым они обращались за помощью или советом, когда принимали личное решение по тому или иному поводу (начиная с выбора работы и планирования образования для себя и своих детей и кончая выбором книг, игр или мебели). Кроме того, опрашиваемых просили указать, к кому, насколько им известно, люди вообще обращаются за советом в делах подобного рода. Такая пробная идентификация лиц, оказывающих межличностное влияние, разумеется, сопровождалась выяснением причин, по которым опрашиваемые выделяли тех, а не других индивидов.

В этих интервью восемьдесят шесть опрошенных упомянули 379 человек, которые оказали на них влияние в конкретной ситуации принятия решений. В этих опросах некоторые люди упоминались неоднократно. (Всего было сделано 1043 «упоминания», относящихся к 379 человекам, причем на некоторых из них ссылались более чем в тридцати случаях.) Пятьдесят семь из 379, или 15%, упоминались больше четырех раз, и мы условно приняли это в качестве нашего рабочего критерия «влиятельности». Как мы вскоре убедимся, этот абсолютно пробный и произвольный критерий позволил нам идентифицировать ситуации, в которых мы могли исследовать межличностное влияние. Тридцать из этих влиятельных людей были впоследствии опрошены по поводу их собственной оценки своего влияния, оценки влияния, оказываемого на них другими людьми, ситуаций, в которых они оказывали влияние их поведения по отношению к средствам коммуникации, и т.п. Все это составило подлежащие анализу данные.
Здесь не место описывать в деталях первую, довольно непродуктивную фазу нашего анализа поведения влиятельных личностей по отношению к средствам коммуникации. Но из краткого обзора того, как и почему он привел к разработке альтернативного анализа, можно извлечь кое-что полезное для кодификации методов качественного анализа[575]. Будет сказано ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы показать, каким образом собранный материал данных оказывал давление на исследователя, постепенно модифицируя его общие представления, так что исправление и переработка данных в свете новых идей шло рука об руку с появлением наводящего на новые мысли единообразия на месте беспорядочной груды фактов.
На стадии, которая, как мы теперь знаем, была относительно бесплодной первой фазой нашего анализа, мы не только выделяли влиятельных личностей из общей массы, но и различали их сообразно с их
динамичным положением в местной структуре влияний. Различия проводились следующим образом: между лицами, пользующимися влиянием в настоящее время (предположительно занимающими устойчивое положение); потенциально влиятельными лицами (восходящими звездами, все еще продолжающими свое восхождение); лицами, чье влияние слабеет (прошедшими свою точку зенита и начавшими двигаться по нисходящей); пассивными влиятельными лицами (обладающими объективными атрибутами влияния, но не пользующимися ими для приобретения действительного влияния).

Лица, не обладающие влиянием, в свою очередь, подразделялись на рядовых (имеющих ограниченное поле социальных контактов, в которых они обычно выступают в качестве тех, кто получает, а не дает советы) и изолированных (людей, почти полностью отключенных от социальных контактов).
Как оказалось, эта классификация была логически безупречной, эмпирически применимой и фактически бесплодной. Конечно, наши данные легко можно было уложить в эти категории. Но достигнутое таким путем явно выраженное единообразие коммуникативного поведения или каких-то иных поведенческих моделей было совсем небольшим. Короче говоря, эти различия действительно существовали, но были относительно бесполезными для наших целей. Но поскольку, как однажды заметил Л.Дж. Гендерсон, «практически любая классификация лучше, чем никакая», наша классификация позволила кое- что открыть относительно функций информационных журналов и других средств коммуникации для лиц, занимающих различное положение в структуре влияний. Так, мы обнаружили, что некоторые влиятельные личности обычно пользуются информационным изданием не столько для того, чтобы выяснить что-то для себя, сколько для того, чтобы выяснить что-то для других, а именно для тех, кто обращается к ним за руководством и ориентацией. Кроме того, казалось совершенно очевидным, что функции информационных изданий различны в среде рядовых и влиятельных читателей. Для первых они выполняют частную, личную функцию; для вторых — общественную. Для рядового читателя информация, полученная благодаря журналу, — это продукт личного потребления, расширяющий его собственные представления о жизни общества, тогда как для влиятельного лица — это товар для обмена, увеличивающий его престиж, так как он дает ему возможность выступать в качестве интерпретатора положения дел в стране и за рубежом. Это помогает ему быть лидером общественного мнения.
Но эта первая классификация в лучшем случае породила массу отрывочных впечатлений, почти не связанных друг с другом. Она не давала нам возможности объяснить различия в поведении влиятель
ных личностей. Например, больше половины влиятельных лиц читали журналы, но наша классификация не давала систематического объяснения, почему остальные не читали их. Бесплодность этой фазы нашего анализа послужила мотивом для поиска новых рабочих концепций, но только ряд наблюдений, случайно сделанных в процессе анализа, привлек наше внимание к действительным понятиям, которыми мы начали оперировать.
Помимо всего прочего, один стратегически важный факт определил вторую фазу нашего анализа. Интервью с влиятельными людьми касались только их отношений в пределах города. Однако в своих ответах на одни и те же вопросы некоторые влиятельные лица ограничивались рамками локальной ситуации в Ровере, тогда какдругие ссылались на то, что происходило далеко за пределами этого города. Вопрос о воздействии войны на экономику Ровера в одном случае освещался исключительно с точки зрения городских проблем, а в другом — включал в себя замечания о национальной экономике или международной торговле. Именно это характерное моделирование ответа — либо с точки зрения сугубо местных ориентиров, либо в более широкой системе координат, — моделирование, которое можно было предвосхитить, но которое не было предвосхищено, привело нас к концепции двух основных типов влиятельных лиц: «локального» и «космополитического».
В то время как первая классификация имела дело с фазами в цикле персонального влияния, вторая была сформулирована в терминах ориентации[576] влиятельных людей на местные и на более крупные социальные структуры. Одна концентрировала внимание на положении дел внутри структуры влияний; другая — на основаниях влияния и способов его употребления.
С появлением понятий локального и космополитического типов влиятельных лиц сразу же обнаружились новые формы единообразия. «Те же самые» данные приобрели совершенно новый смысл, когда были заново исследованы и проанализированы в свете этих понятий. Факты, которые не находили себе места в первом анализе, не только становились уместными, но приобретали решающее значение во втором. Так, различные типы построения карьеры влиятельными людь
ми — независимо от того, складывалась ли она главным образом в Ровере или только продолжалась там, начавшись где-то еще, — стали интегральной составной частью второго исследования, тогда как в первом они были «интересными» фактами, не укладывавшимися в его общую схему. Такие на первый взгляд различные вопросы, как географическая мобильность, участие в сети межличностных отношений и в добровольных организациях, превращение возможности оказать влияние в действительное употребление своего влияния, — все они оказались проявлениями основных ориентаций, начиная с исключительной сосредоточенности на местных делах и кончая интересом к огромному миру за пределами города.
Итак, в этом введении к основной части нашего сообщения мы отметили два вопроса, представляющих процедурный и методологический интерес. Во-первых, мы увидели, что прикладное социальное исследование, первоначально имевшее только очень узкие цели и задачи, переросло в более широкое исследование, связанное с социологической теорией межличностных влияний. А во-вторых, мы сделали краткий обзор обстоятельств, которые вызвали модификацию качественных концептов и привели к тому, что разрозненные факты улеглись в последовательные и единообразные схемы. Благодаря этому краткому введению мы подготовлены к объяснению двух принципиально различных типов влиятельных людей и свойственных им форм коммуникативного поведения.
Типы влиятельных людей: локальный и космополитический
Термины «локальный» и «космополитический»[577], разумеется, не относятся к регионам, на которые распространяется межличностное влияние. Оба типа влиятельных людей действуют почти исключитель
но в пределах местного сообщества. В Ровере имеется немного резидентов, чье влияние выходит за пределы этого сообщества[578].
Главный критерий, позволяющий различать эти типы, обнаруживается в их ориентации по отношению к Роверу. У локального типа интересы замкнуты на этом сообществе. Ровер — это, по существу, весь его мир. Почти не думая о «большом мире», он занят по преимуществу местными проблемами и практически не интересуется событиями общенационального и международного масштаба. Строго говоря, он очень ограничен.
По-иному обстоят дела с космополитическим типом. Его интересы в какой-то мере связаны с Ровером, и, разумеется, он должен хотя бы в минимальной степени поддерживать отношения в пределах местного сообщества, так как он тоже пользуется там влиянием. Но он ориентируется также на мир за пределами Ровера и считает себя интегральной частью этого мира. Он проживает в Ровере, но живет в «большом мире». Если локальный тип ограничен, то космополитический экуменичен.
Из тридцати влиятельных людей, давших подробное интервью, четырнадцать были отнесены тремя аналитиками8 независимо друг от друга к «космополитическому» типу (на основании материалов, характеризующих их ориентацию на сообщество города Ровера), а шестнадцать — к «локальному» типу.

Эти ориентации нашли свое выражение в самых разнообразных контекстах. Например, влиятельным людям было предложено изложить свои взгляды, ответив на квазипроективный вопрос: «Сильно ли тревожат вас новости?» (Была осень 1943 г., когда новости в большинстве случаев были эквивалентны военным новостям.) Ответы, обычно очень подробные, легко поддавались классификации с точки зрения фокусировки интересов влиятельных людей. Одна группа комментариев фокусировалась на проблемах национального и международного уровней. В них выражалось беспокойство по поводу трудностей, с которыми столкнется создание стабильного послевоенного мира, подробно говорилось о проблемах строительства международной организации, обеспечивающей мир, и т.д. Во второй группе комментариев военные новости в подавляющем большинстве случаев преломлялись с точки зрения того, что они значили лично для опрашиваемых или для тех, с кем они связаны в Ровере. Они трактовали вопрос о «новостях» как повод для обзора того непосредственного круга проблем, которые принесла в город война.
Классифицируя влиятельных людей по этим двум категориям, мы обнаруживаем, что двенадцать из четырнадцати[579] представителей космополитического типа обычно давали ответы в свете международных и общенациональных проблем, тогда как среди представителей локального типа только четверо из шестнадцати говорили в этом же духе. Каждый тип влиятельных людей выделял из потока событий совершенно различные элементы. Неясно сформулированный вопрос позволил каждому из них выразить в ответах свои основополагающие ориентации.
Все остальные различия между локальным и космополитическим типами влиятельных людей, по-видимому, проистекали из различия их фундаментальных ориентаций[580]. Групповая характеристика демонстрирует присущую локальному типу верность локализму: вероятнее
всего представители этого типа уже давно живут в Ровере, они очень заинтересованы в общении со многими другими жителями города, они не хотят уезжать из города, их вероятнее всего интересует местная политика и т.д. Такие моменты, которые лучше всего демонстрируют различие между двумя типами влиятельных людей, составят основное содержание последующих разделов. Там мы обнаружим, что различие основополагающих ориентаций сопровождается многими другими различиями: 1) различиями в структуре социальных отношений, в которые вовлечен каждый из этих типов; 2) различиями в способах и путях, которыми они пришли к своему нынешнему положению в структуре влияний; 3) различиями в использовании своего нынешнего статуса для оказания влияния на других людей; 4) различиями в их коммуникативном поведении.

<< | >>

↑

Источник: Мертон Р.. Социальная теория и социальная структура. 2006

Еще по теме СТРУКТУРА ВЛИЯНИЯ: ЛОКАЛЬНЫЙ И КОСМОПОЛИТИЧЕСКИЙ ТИПЫ ВЛИЯТЕЛЬНЫХЛЮДЕЙ:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -