ДИНАСТИЧЕСКИЙ ПЕРЕВОРОТ 1925 г.

Покончив с выступлением шейха Хазаля и вновь вспыхнувшим восстанием Симко, Реза-хан в феврале 1925 г.

Готовясь к свержению династии Каджаров, Реза-хан во второй половине 1925 г. сумел склонить правое крыло феодально-клерикальных кругов к компромиссу — спасти монархический режим ценой смены династии. В августе Реза-хан реорганизовал свой кабинет, введя в его состав Носрета од-Доуле и Кавама од-Доуле, представлявших интересы тех представителей феодальной аристократии, которые не вели против него борьбы.

С целью нейтрализовать сопротивление враждебно настроенной к нему части феодальной аристократии Реза-хан тогда же согласился на отделение военной власти от гражданской и упразднение института военных губернаторов. Однако спустя месяц, воспользовавшись хлебным бунтом в столице, правительство ввело в Тегеране военное положение, а в конце сентября арестовало 800— 900 человек, главным образом приверженцев Каджар- ской династии, и вновь учредило должности военных губернаторов [17, стр. 128—132].

Свою важнейшую внешнеполитическую задачу во второй половине 1925 г. Реза-хан видел в том, чтобы обеспечить благожелательное отношение к подготавливаемой смене династии со стороны Англии, от позиции которой во многом зависело признание нового режима другими империалистическими державами. С этой целью Реза-хан пошел на некоторые уступки империалистическим домогательствам Великобритании. Однако, как выяснилось впоследствии, они были лишь дипломатическим маневром со стороны Реза-хана.

В этом отношении весьма характерно предоставление английской полуправительственной авиакомпании «Им- периэл эйруэйз» права перелета через иранское побережье Персидского залива. Великобритания добивалась этого права, чтобы создать «имперский воздушный путь» Лондон — Каир — Карачи. С помощью этой линии английское правительство стремилось ускорить связь метрополии с колониями и вновь приобретенными подмандатными территориями и создать сплошную цепь британских воздушных коммуникаций от Египта до Индии.

Империалистические цели создания этой линии, которую в случае надобности можно было приспособить для военных нужд, не были секретом ни для правительства, ни для широкой общественности Ирана. Ввиду этого правительство Реза-хана тщательно скрывало начавшиеся переговоры с прибывшим в сентябре 1925 г. в Тегеран представителем министерства авиации Англии Сеф- тоном Бранкером. Только газета «Кушеш» 21 сентября, ссылаясь на слухи, сообщила о прибытии С. Бранкера, а 11

октября газета «Ганун» со ссылкой на тот же «источник»— об окончании переговоров. В остальных иранских газетах, обычно подробно освещавших такого рода переговоры, отсутствовали какие-либо сообщения. Правда, 16 октября газета «Иран» сообщила о том, что правительство готовит для внесения в меджлис законопроект о присоединении к международной воздухоплавательной конвенции 1919 г. В новейшем английском исследовании об имперских воздушных путях прямо отмечается секретный характер переговоров С. Бранкера в министерстве иностранных дел Ирана [118, стр. 121, 123].

В октябре 1925 г. премьер без ведома меджлиса дал указание министерству иностранных дел в секретном порядке подписать с английской компанией соглашение, предоставившее ей право на полеты вдоль иранского побережья Персидского залива и строительство ряда аэродромов и авиабаз в иранских портах, которые позже должны были пеоейти в собственность Ирана [118, отр„ 121—123; 149, стр. 559: 148в, сто. 352: 153. т. 214, стр. 1541].

В то же время правительство Реза-хана стремилось временно затормозить развитие ирано-советских отношений. Летом 1925 г. турецкое правительство выдвинуло идею одновременного заключения турецко-иранского и советско-иранского гарантийных пактов с обязательствами о ненападении и взаимном уважении существующих границ. В июле 1925 г. советский полпред в Тегеране К. К. Юренев сообщил об этом предложении Реза-хану. Последний, приняв предложение о заключении ирано-турецкого пакта, просил «подождать два месяца для предварительного создания благоприятной почвы» для заключения советско-иранского пакта [32, т. VIII, стр. 402, 448—449]. Посол Ирана в Москве заявил Г. В. Чичерину, что иранское правительство опасается того, что заключение советско-иранского договора будет понято в Англии как нарушение «равновесия между английским и советским влиянием», которого Великобритания фор мально придерживается в Иране, «в результате чего Англия потребует себе каких-нибудь компенсаций» [32, т. IX, стр. 7].

Советское правительство проявило полное понимание позиции иранской стороны. В середине августа 1925 г. советский полпред в Анкаре Я. 3. Суриц предложил турецкому правительству зафиксировать в особом протоколе положение о том, что заключение советско-иранского договора «может в настоящий момент оказаться несвоевременным вследствие особенностей международного положения Персии» [32, т. VIII, стр. 800].

Поддерживая дружественные отношения с правительством Реза-хана, Советское правительство проводило политику строгого невмешательства во внутриполитическую жизнь Ирана. 24 сентября группа сторонников династии Каджаров численностью около 170 человек, взломав ворота, прорвалась в парк советского полпредства с целью воспользоваться правом неприкосновенности территории дипломатических миссий и сесть в «бест». Полпредство СССР заявило о своем отрицательном отношении к использованию территории миссии для «беста», поскольку это означало вовлечение иностранных представителей во внутренние дела Ирана. 27 сентября эта группа была вынуждена покинуть территорию полпредства [32, т. VIII, стр. 806].

В октябре 1925 г. европейская печать настойчиво распространяла слухи о якобы отрицательном отношении Советского правительства к правительству Реза-хана и

о поддержке, будто бы оказываемой правительством СССР Ахмед-шаху, находившемуся в Европе. Эти сообщения, так же как и спровоцированное реакционными элементами вторжение на территорию советского полпредства в Тегеране, преследовали цель осложнить ира- но-советские отношения и тем самым облегчить империалистическим державам проведение их политики в Иране. В связи с этим Телеграфное агентство Советского Союза 20 октября было уполномочено заявить, что «Советское правительство продолжает сохранять полное невмешательство во внутренние персидские дела и поддерживает вполне дружественные отношения с национальным правительством Персии, возглавляемым премьер-министром г. Реза-ханом» [32, т. VIII, стр. 634—635].

В связи с неурожаем и голодом в Иране, которые ре акционные элементы страны пытались использовать в целях свержения правительства Реза-хана, правительство СССР в этот период предоставило Ирану в виде безвозмездного пожертвования 100 тыс. пудов хлеба и в ответ на просьбу правительства Реза-хана выразило готовность продать Ирану 720 тыс. пудов зерна [32, т. VIII, стр. 548—549, 634]. Дружественное отношение Советского правительства содействовало укреплению позиций иранского правительства.

Вместе с тем Реза-хану удалось до некоторой степени рассеять подозрения Англии в отношении внешнеполитической ориентации Ирана. В сообщении от 6 ноября 1925 г. П. Лорен писал О. Чемберлену: «Реза-хан, как Вы хорошо знаете, всегда придерживался в разговорах со мной твердой уверенности в ориентации персидской политики, в собственных интересах Персии, в сторону Великобритании. Я имею много причин думать, что его заявления в этом отношении являются искренними» [108в, стр. 805]. Характерно, однако, что в заключение сообщения британский посланник выражал неуверенность в том, что Реза-хан будет продолжать эту политику, став шахом [108в, стр. 805].

Теперь правящие круги Ирана сочли возможным приступить к смене династии. С целью выявить действительное отношение Англии к вопросу о свержении династии Каджаров министр иностранных дел Ирана Мирза Хасан-хан Мошар 20 октября 1925 г. заявил П. Лорену, что наилучшим решением вопроса о форме правления страны было бы такое, которое «наиболее вероятно могло бы снискать расположение в Лондоне». Поскольку же английский посланник уклонялся от ответа, ссылаясь на «политику абсолютного нейтралитета» его правительства в отношении этого внутреннего вопроса, министр иностранных дел предпринял обходный маневр. Он заявил П. Лорену, что, точно так же как в свое время иранская общественность обвинила британское правительство в поддержке попыток Ахмед-шаха вернуться в Иран, так и в данном случае Англии определенно будут приписаны отсутствующие у нее цели [108в, стр. 763— 764].

Маневр оправдал себя. 28 октября П. Лорен вручил Мирзе Хасан-хану Мошару личное послание О. Чемберлена, в котором опровергались слухи о поддержке Анг лией Ахмед-шаха и утверждалось, что «Правительство Его Величества не желает вмешиваться во внутренние дела другого и дружественного государства» [108в, стр. 764—765].

Правительство Реза-хана добилось своей цели, и 31 октября 1925 г. меджлис по предложению депутата Тедайоиа вынес решение о низложении династии Каджаров, передаче временного правления страной Реза-хану Пехлеви и созыве Учредительного собрания для окончательного определения формы правления. Вслед за этим П. Лорену было выражено пожелание, чтобы Англия была первой иностранной державой, признавшей новый временный режим в Иране [108в, стр. 775].

В телеграмме от 2 ноября О. Чемберлен, выразив удовлетворение по поводу того, что низложение Каджаров произошло без ущерба для британских интересов, уполномочил П.

ноября в соответствии с инструкцией О. Чемберлена П. Лорен вручил иранскому правительству ноту о признании. Одновременно английская миссия известила минйстерство иностранных дел Ирана, что иракское правительство не будет взимать транзитных пошлин за провоз хлеба через территорию Ирака [30, стр. LV].

Сообщая в «Форин-Оффис» о беседе с Реза-ханом, П. Лорен писал: «Он уполномочил меня информировать Вас, что Персия без колебаний принимает условие о соблюдении договоров, существующих между двумя странами. Отношение Реза-хана ко мне было чрезвычайно сердечным, и Ваша акция произвела на него глубокое впечатление, которое, по-моему, не может быстро рассеяться» [108в, стр. 776—777].

Вслед за тем, 5—7 ноября, поступили признания от Германии, Италии, Бельгии и США, выдвинувших, подобно Англии, условие о признании заключенных в прошлом договоров. Франция, недовольная той поддержкой, которую Реза-хан оказывал германской фирме «Юнкере» в конкурентной борьбе в Иране с французской авиационной компанией, вначале воздержалась от признания нового режима. В опубликованном в иранской и зару-

бежной прессе специальном заявлении министерства иностранных дел от 8 ноября 1925 г., перечислявшем

государства, признавшие новый режим в Иране, Франция отсутствовала [см.: 181, стр. 385—393; 1786,

стр. 480—481]. Признание с ее стороны поступило лишь 20 ноября [см.: 198, 22 и 23.ХІ.1925].

Советское правительство нотой от 4 ноября 1925 г. уведомило иранское правительство о принятии им к сведению в соответствии с принципом невмешательства во внутренние дела других государств ноты министерства иностранных дел Ирана об изменении порядка правления в стране, выразив надежду на расширение дружественных отношений между обеими странами. В тот же день советский полпред в Тегеране К. К. Юренев сообщил Реза-хану о желании правительства СССР возвести своего представителя в Иране в ранг посла. Реза-хан выразил глубокое удовлетворение этим шагом Советского правительства, усмотрев в нем «доказательство неизменной дружбы между обоими государствами и лишний шаг к развитию и укреплению дружественных отношений» [32, т. VIII, стр. 701].

Ноябрь и начало декабря 1925 г. прошли в Иране в подготовке к созыву Учредительного собрания. Страницы английской прессы в эти дни были заполнены комплиментами в адрес Реза-хана. Официоз министерства колоний Великобритании еженедельник «Нир Ист энд Индиа» 24 ноября писал об Иране: «Страна в течение многих лет не была такой безопасной и спокойной, как в настоящее время, благодаря доверию, внушаемому твердостью нынешнего премьер-министра и его правительства во всех углах страны» [161, 24.XI. 1925, стр. 366]. В лекции в лондонском Королевском Среднеазиатском обществе полковник Грей заявил, что Реза-хан именно тот «сильный человек», который нужен Ирану [см.: 161, 3.XII.1925, стр. 615]. 12

декабря 1925 г. Учредительное собрание объявило Реза-хана шахом Ирана. Ни внутри страны, ни на международной арене переворот не вызвал никаких осложнений. Державы одна за другой официально признали нового шаха. При этом государства, пользующиеся капи- туляционными привилегиями, обусловили свое признание той же оговоркой в отношении соблюдения Ираном существующих договоров, что и при свержении династии

Каджаров. Франция в свою ноту включила требование предоставления шахом аудиенции делегации французских военно-воздушных сил [181, стр. 637—652].

Английская пресса продолжала делать авансы новому шаху Ирана. В заметке «Реза-шах Пехлеви» еженедельник «Нир Ист энд Индиа» писал: «Еще до восшествия на трон Реза-хан сделал для страны больше, чем три поколения его предшественников, и, несмотря на свое незнатное происхождение, он удовлетворил персов тем, что в нем они нашли если не идеального правителя, то по крайней мере такого, который намного выше своих современников» [161, 17.XII.1925, стр. 734].

Однако все попытки британской дипломатии использовать династический переворот для усиления влияния Англии на правящие круги Ирана и ухудшения ираносоветских отношений оказались бесплодными. Уже в конце декабря 1925 г. Реза-шах в ответ на запрос советского посла после уверток заявил, что готов начать переговоры с правительством СССР о заключении советско-иранского гарантийного пакта. 14 января 1926 г. он принял как основу для переговоров советско-турецкий договор о ненападении и нейтралитете [32, т. IX, стр. 7, 28]. В беседе с советским послом Реза-шах отметил, что «у советско-персидской дружбы много врагов, которые пытаются сорвать ее путем создания бесчисленных препятствий во всех делах и вопросах, которые разрешаются между обоими дружественными государствами... Можно сказать, что почти все европейские державы пытаются сорвать советско-персидскую дружбу... Интересы же Персии лежат как раз в том, чтобы эту дружбу укреплять» [49, стр. 475—476].

В эти же дни Реза-шах реорганизовал кабинет министров, удалив из него дружественно настроенного к Англии министра иностранных дел Мирзу Хасан-хана Мошара, что, по мнению П. Лорена, явилось «уступкой Советскому правительству». Так же расценил британский посланник составление и представление меджлису 19 января 1926 г. проекта строительства Трансиранской железной дороги. Все это (наряду с давлением Реза-ша- ха на меджлис с целью добиться ратификации советско- иранского соглашения о каспийских рыбных промыслах) вызвало серьезное беспокойство английских дипломатов. «Личная роль шаха во всех этих делах не подлежит сом нению,— телеграфировал П. Лорен 27 января О. Чемберлену...— Почти все видные персидские деятели сами обеспокоены и озадачены» [108в, стр. 805].

По признанию одного из ответственных чиновников «Форин-Оффиса», позиция шаха вызвала замешательство среди правящих кругов Великобритании и была расценена как сознательное проведение «прорусской политики», тем более что Реза-шах в это же время проявил полное отсутствие всякого желания удовлетворить английские требования об урегулировании вопросов об иранских долгах Англии, признании Ирака, прекращении применения льготного таможенного тарифа на северных границах в отношении советских товаров и т. д. [108в, стр. 809]. Спустя некоторое время Реза-шах, несмотря на заключенное в октябре 1925 г. соглашение, отказался предоставить английской авиакомпании «Им- периэл эйруэйз» право полетов через территорию Ирана. Была также продолжена подготовка к отмене капи- туляционного режима.

В первой половине февраля 1926 г. британский посланник имел несколько бесед с Реза-шахом и другими государственными деятелями Ирана о состоянии англоиранских отношений. В телеграмме в «Форин-Оффис» от 2 февраля П. Лорен следующим образом передал высказывание шаха об ирано-советских отношениях: «Поскольку Персия должна как-то сосуществовать с Россией, он и его правительство должны держать русских в игре, уступать как можно меньше русскому давлению и позволить нации через ее парламент свободно решать, где лежат границы национальной безопасности и жизненных интересов. Его Величество сослался на отношение меджлиса к соглашению о каспийских рыбных промыслах как на пример того, что он имел в виду» [108в, стр. 812]. В телеграмме от 15 февраля П. Лорен доносил Чемберлену: «Персидское правительство желает урегулировать четыре наших основных вопроса, но его удерживает страх расстроить отношения с Россией и возможность сильной русской акции» [108в, стр. 823] 23.

23 Происки английской дипломатии, с одной стороны, и двойственность внешней политики правящих кругов Ирана — с другой, были причиной того, что советско-иранский гарантийный пакт, торговое соглашение и соглашение о рыбных промыслах были заключены лишь в октябре 1927 г. Спустя некоторое время в обмен на

В эти дни, можно сказать, впервые так ярко проявились характерные для будущей внешней политики нового режима двойственность и противоречивость внешнеполитической концепции, робость и непоследовательность в защите национальных интересов страны. Эти обстоятельства во многом определялись общественно-политической и социальной природой нового режима.

В условиях отсталой социальной структуры и незавершенности процесса классовой дифференциации новая монархия в Иране исторически закономерно стала принимать форму военной диктатуры, или, выражаясь словами К. Маркса, «военно-бюрократической правительственной машины, выкованной в борьбе с феодализмом» [1, стр. 213]. Вполне применимы к Ирану этого периода и слова К. Маркса о том, что «бюрократия есть только низшая и грубая форма централизации, которая еще обременена своей противоположностью, феодализмом» [1, стр. 609].

Династический переворот 1925 г. в Иране, хогя и явился результатом компромисса между двумя группировками имущих классов, был в то же время своеобразной формой приобщения буржуазно-помещичьих элементов к власти и, следовательно, отражал в определенной мере победу этих элементов. Хотя главной социальной опорой нового режима были помещичье-буржуазные круги, «интересы национальной буржуазии, ее потребности и стремления отражались на политике Реза-шаха» [38, стр. 213]. Вместе с тем династический переворот 1925 г. положил конец политическому кризису в Иране, явился важной вехой в начавшемся ранее процессе ломки феодальной государственной организации и укрепления политической независимости страны.

некоторые уступки со стороны Англии, в частности признание отмены капитуляционного режима и введения автономного таможенного тарифа, Иран пошел на урегулирование некоторых спорных вопросов ирано-английских отношений.