Вряд ли общественное брожение, критическое метание стрел с думской трибуны в годы войны в адрес царя и правительства следует считать признаками наступления революции. Революция началась снизу и явилась полной неожиданностью для правящих кругов.
Вот как описываются события конца февраля 1917 г. в Петрограде в дневнике градоначальника фон Балка, отражающего типичные менталитет и психологию тех, против кого были направлены революционные действия. Дневник интересен своими деталями и тем, как видится революция глазами власть предержащих. Сначала волнения в столице представляются Балком всего лишь как продовольственный бунт, вызванный слухами о неподвозе хлеба и наступающем голоде, которые неминуемо рассеются, как только будут приняты решительные меры. Однако постепенно тональность дневника меняется... 24. 12 часов дня. На Литейном и Знаменской площади по Невскому от Николаевского вокзала до Полицейского моста и Садовой улице сосредоточились сплошные массы народа. Прекратилось движение трамваев и участились случаи ссаживания извозчиков... Хулиганы сворачивали кладь с ломовых. Движение через Неву увеличивалось с каждой минутой. Массы плотнели, и наряды полиции растворились в толпе... Я передал об этом генералу Хабалову. Военное начальство все же решило воздержаться от применения в дело оружия. 25... Утро благоприятное. Уборка идет вовсю. Трамваи ходят, магазины открыты. Сенная площадь переполнена продуктами. Колбасная битком набита колбасами, дешевыми и вкусными... Однако рабочие уходят с работы толпами... Во многих местах стали появляться ораторы с призывом низвергнуть преступное, передавшееся на сторону немцев правительство... Состав толп стал уже иной, чем в предыдущие дни, преобладали подонки, интеллигентная молодежь с немалым процентом молодых евреев. Многие поняли, что игра в прогулку превращается в торжество черни... По адресу прилично одетых сыпались остроты и ругань. Из лавок тащили припасы, ну и, конечно, били фонари и стекла в окнах. Появлялись и красные флаги, но все еще было разрозненно...
Воинские чины у Государственной Думы дали несколько выстрелов: убито 4, ранено 12. [Эти выстрелы] дали руководителям понятие, куда надо направить все свои усилия. Всю ночь они агитировали в казармах Волынского и Преображенского полков и достигли решительных результатов: штыками солдат завоевали так называемую великую бескровную революцию... 26 февраля. Беспечного и веселого настроения нет. У объявлений толпятся кучки. Часов около 10 началась стрельба войск по толпам. Убитых 50 — ранено около 100, на 3 миллиона жителей процент ничтожный. 27 февраля. Сведения неутешительные. Солдаты отказываются стрелять в народ, предпочитают в воздух. Вся эта вооруженная орда слушает каждого проходимца и ждала только руководителя... Скоро таковой нашелся в лице унтер-офицера Кирпичникова, а затем с Выборгской стороны примчались на автомобилях товарищи-рабочие. Тогда крики и стрельба прекратились, перешли к грабежам по квартирам и поджогам. Для меня стало ясно — мы теряли власть. С 2 часов дня события протекали с подавляющей быстротой. Часов не помню. Настроение сгущалось. Началась агония власти... Войска не противостояли бунтовщикам, переходили на их сторону, в лучшем случае бездействовали. Чины полиции переодевались в штатское платье и разбегались. Толпа всюду преследовала их: издевалась, замучивала и, натешившись, убивала. Распущенная Государственная Дума была пуста. Затем растерянные депутаты в количестве 30—50 человек устроили заседание [Временный комитет Государственной думы], и тут же на их глазах начали собираться субъекты, совершенно им неизвестные. Вначале они робко бродили и застенчиво смотрели по сторонам, а затем, освоившись и увеличившись числом, потребовали отвести им особое помещение. Испуганные думцы не смели перечить. Так получил жизнь первый Совет рабочих и солдатских депутатов... Так представляется одним из деятелей старого режима начало революции, создание новых органов власти, в том числе и Петроградского Совета.