Во время голода 1946-1947 гг. уход крестьянского люда из деревни усилился. В дальнейшем этот процесс нарастал и систематически подхлестывался непопулярными новациями, исходившими от правительства. С одной стороны, оно стремилось заставить сельчан трудиться в общественных хозяйствах при помощи страха и принуждения, с другой — символической оплатой трудодня, всяческими ограничениями ЛПХ, непомерными налогами делало невозможным их дальнейшее там существование.
В основном по этой причине в послевоенную пятилетку сельское население СССР постоянно сокращалось на 1,0-1,5 млн. человек в год. Агромиграция проходила интенсивнее в переживших голод районах России, Украины, Белоруссии и Молдавии. После 1948 г., когда демобилизация из армии завершилась, сокращение становилось особенно заметным. Только население колхозов в течение 1948- 1950 гг. сократилось на 3,7 млн. человек без республик Прибалтики, западных областей Украины, Белоруссии и Молдавии, где в конце 40-х годов началась коллективизация, ускорившая убыль сельского населения за счет высылки раскулаченных и бегства крестьян в города82. По рассекреченным данным, в Российской Федерации в 1950 г. выбытие населения из сельской местности определялось в I млн. 366 тыс. человек. В том же году рост населения в городах и рабочих поселках за счет прибывших из села был определен статуправлением РСФСР в I млн. 37 тыс. человек. Оставшуюся разницу в 329 тыс. человек между прибывшими в города и выбывшими из села статистики объясняли переходом в другую группу населения, учитывавшуюся в особом порядке, а также возможностью недоучета в связи с неполнотой записей в похозяйственных книгах и списках сельсоветского учета. Если по всей России наличное население сельской местности в 1950 г. по сравнению с 1949 г. уменьшилось на 1%, то по ряду отдельных областей снижение было более существенным: в Мурманской — на 6,1%, Рязанской — на 4,9%, Калужской — на 4,6%, Смоленской — на 4,5%, Владимирской — на 3,6%, Пензенской, Ульяновской, Калининской — на 3,5%, Татарской АССР — на 3,3%, Воронежской — на 3,1%. Изменение численности сельского населения по общественным группам отличалось понижением числа колхозников на 3,3%. На I января 1948 г. численность колхозного населения России составляла 72,8%, на I января 1949 г. — 70,8%, на I января 1950 г. — 69,8%, на I января 1951 г. — 68,3%, т. е. за 3 года сократилась на 4,5%83. Сокращение численности сельского населения произошло в 1946-1950 гг. на Урале за счет Оренбургской, Кур- ганской, Пермской, Свердловской областей и Башкирской АССР84. В начале 50-х годов та же тенденция сохранялась в Оренбургской, Курганской областях. По другим территориям региона намечался прирост, натолкнувшийся на борьбу с подсобными хозяйствами колхозников в 1956-1958 гг.85 Важно иметь ввиду, что в 1950-1953 гг. население ряда областей Урала пополнялось в результате планового переселения семей колхозников из центральных областей России. В Пермской области в указанный период за счет переселенцев прирост составлял 7,9%, в Челябинской — 7,0%. В некоторых районах переселенцы не смогли компенсировать отлив коренного населения из сельской местности, а нередко и сами не приживались. В Курганской области, несмотря на прибытие 10,2 тыс. колхозников-переселенцев, общая численность сельчан сокращалась86. При сталинском беспаспортном режиме в колхозах за 8 послевоенных лет снижение численности колхозников составляло 10%, а в годы “оттепели” этот процесс усилился, и к 1959 г. удельный вес колхозников снизился еще на 13%. Если в 1947 г. российская деревня была на 75% колхозной, то к началу 1960 г. колхозники составляли менее половины сельского населения87. В Западной Сибири население колхозов в 50-е годы сокращалось более быстрыми темпами, чем все сельское население России и Союза. Удельный вес сельских жителей в составе всего населения снизился с 59% до 49%, а доля колхозников в составе сельского населения — с 50% до 35%88. На Украине в 1949-1958 гг. отток из села был равен 3,78 млн. человек. Отъезду людей не смогло воспрепятствовать жесткое административное прикрепление к колхозам. Проведенное в 50-е годы укрупнение колхозов и преобразование колхозов в совхозы не смогло изменить направление миша- ционного потока. Сальдо миграции сельского населения Украинской CCP лишь в 1953 и 1956 гг. имело положительные сдвиги, а во все остальные годы указанного периода — со знаком “минус”. В 1949-1952 гг. украинское село покинуло 1,56 млн. человек. Последующее хрущевское “укрепление” колхозов и совхозов УССР за счет ЛПХ крестьян вызвало волну беженцев в 2 млн. человек89. Известно несколько способов ухода крестьян из деревни: плановое сельскохозяйственное переселение, в порядке организованного набора на работу или учебу в промышленность и нелегальное, т. е. самовольное. За 1945-1950 гг. только из центральных областей России было переселено по плану 156 тыс.
колхозных семей. Подобные переселения производились на Украине и в других союзных республиках. В течение того же периода по общесоюзному оргнабору в промышленность, строительство и на транспорт было привлечено около 3 млн. выходцев из села. По опубликованным данным государственная вербовка доминировала над самовольным уходом людей из деревни. Из 768,6 тыс. трудоспособных членов колхозов, выбывших в 1949 г. на постоянную работу в промышленность, через оргнабор было оформлено 80% и только 146,7 тыс. выбыли из колхозов в самодеятельном порядке. Примерно такое соотношение организованного и стихийного ухода из сельского хозяйства отмечалось в 1950 г.90 В некоторых районах России самовольный уход крестьян в города преобладал над государственным набором. В 1949 г. по районам Поволжья скрытый переход достигал 63% от общего сокращения колхозного населения, в некоторых северных областях — 40,7%, в Центральном Нечерноземье — 35,8%91. Из колхозов Смоленской области с 1951 по 1953 гг. выбыло как минимум 78 тыс. колхозников, поэтому в 1953 г. трудоспособное население области не превышало 46% его численности 1940 г.92 Самовольный уход из колхоза не являлся приоритетным показателем, поэтому в полной мере не фиксировался местными статистиками. В земельной аналитике 1949-1955 гг. чаще фигурировали иные определения: “перемена местожительства”, “исключение по уставу”, “по неизвестным и другим причинам”93. Миграция из села вела к прямому сокращению людности колхозных дворов посредством “вымывания” из их состава как молодых, так и опытных членов, что увеличивало удельный вес престарелых и нетрудоспособных в общей численности населения колхозов. В 1945 г. престарелые и нетрудоспособные колхозники составляли 7,8 млн. человек (11,8% всего колхозного населения), а к концу 1950 г. их численность увеличилась до 9,6 млн. человек (13,3%)94. Все эти изменения прослеживаются на типичном для того времени материале Костромской области, где с 1945 г. по 1947 г. за счет ухода крестьян число колхозных дворов в районах области уменьшилось на 9667, что составляло 7,2% к их общей численности на I января 1945 г. Однако за средними областными цифрами скрывались 9 районов, в которых уменьшение составляло в 1, 5-2,5 раза больше среднего процента. В Чухломском районе число колхозных дворов уменьшилось на 354, т. е. на 10% от общей численности, в Нейском — 278 дворов (10,7%), Кадый- ском — 300 (11,3%), Кологривском — 578 (11,6%), Сусанинс- ком — 446 (12,1%), Межевском — 664 (13,6%), Игодовском — 345 (14,1%), Судиславском — 826 (15,3%) и Палкинском — 824 (17,4%)95. Причем это только та часть дворов, семьи которых Целиком выбыли из колхозов. Многие крестьяне не могли сразу оторваться от земли, искали колхоз или совхоз получше. Некоторые закреплялись в других общественных хозяйствах в пределах того же района или области. Учет таких хозяйств не ^лся, иначе общее количество ушедших из колхозов было бы еЩе больше. Средние районные данные также не раскрывали настоящего положения целого ряда колхозов, в которых ослабление хозяйства приводило по существу к их самоликвидации. Колхоз “За власть Советов” Игодовского района был организован на базе сел Цыгиево и Шишкино, из которых одно последнее имело 18 домов. На начало 1948 г. в селе Шишкино оставалось лишь 7 домов, а остальные 11 домов с надворными постройками, после ухода жильцов, были сломаны на дрова. Всего населения в этом колхозе оставалось 18 человек, в том числе восемь трудоспособных: один мужчина, семь женщин и два подростка. Демобилизация прибавила одного мужчину96. Колхоз “Свободный труд” Бузановского сельсовета того же района был организован из 30 хозяйств жителей деревни Бузаново. В 1945 г. в колхозе было населения 52 человека, в том числе трудоспособных мужчин — 5, женщин — 18, подростков — 4 человека. В 1946 г. всего населения было 45 человек, в том числе 5 трудоспособных мужчин, 12 женщин и 2 подростка. На I января 1948 г. оставалось 35 человек, в том числе 8 трудоспособных женщин, 4 подростка и ни одного мужчины. Приведем отрывок из письменного заключения по данному хозяйству представителя Совета по делам колхозов по Костромской области: “Хозяйство колхоза “Свободный труд” идет по пути разорения, а колхоз накануне самоликвидации... Колхозники, не получая на трудодни, уходят из колхоза”97. Колхоз “Весна” Островского района той же области состоял из обитателей двух селений — Гармониха, в котором насчитывалось 38 дворов и Гордеиха — 32 двора. На начало 1948 г. в Гармонихе оставалось 14 домов, из которых 6 были забиты, а 24 дома снесены. В Гордеихе оставалось 15 домов, а 17 домов пошли на дрова. За 1947 г. из того же колхоза выбыло 4 двора, за 1-й квартал 1948 г. — 2. В колхозе оставалось 16 человек трудоспособных, из них 5 мужчин и 11 женщин98. 1.