Политический КРИЗИС

Взятие Перемышля было последним

поводом к оживленным патриотиче- ским манифестациям. Немецкое наступление в мае 1915 г. положило конец распространению массовых восторгов и надежд на скорое окончание войны. Страна ударилась в радикальные крайности патриотизма: в Москве прошел мощный немецкий погром, а шпиономания перекинулась с носителей немец- ких фамилий на виновников, отыскиваемых среди «своих».

Шпионом или, точнее, «орудием немецкого шпионажа» считали и Гри- гория Распутина: именно в 1915 г., через 10 лет после первого знакомства, «святой черт» достиг наибольшей степени влияния на царскую семью. Это было связано с его мистической религиозностью, казавшейся императрице наивысшим проявлением истинно русского духа, а также с уникальной спо- собностью успокаивать истерики императрицы и останавливать частые и опасные кровотечения у больного гемофилией (несвертываемостью крови)

380

наследника Алексея. Императорская чета так боготворила своего единст- венного сына, что его «спасителю». Другу с большой буквы, прощалось многое — пьяные дебоши в ресторанах, превращение квартиры в смесь борделя и сектантской молельни... Но если бы дело было только в частной жизни царской семьи, Распутин не заслужил бы почти всеобщей ненависти, хотя морально он подрывал и без того непрочный царский авторитет. Беда была в том, что Распутин оказывал прямое влияние на внутреннюю полити- ку страны. По его малограмотным «записочкам» проворачивались экономи- ческие аферы и сменялись чиновники вплоть до министров, его туманные «пророчества» принимались императрицей за руководство к действию. При этом сам Распутин не претендовал на роль диктатора или «великого визи- ря», хотя и был непомерно тщеславен. Беда была в том, что за ним стояла «целая банда» честолюбцев, «коммерческое предприятие, тонко ведущее свою игру»365.

Смена главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича, не- однократно заявлявшего, что, если Распутин приедет в Ставку, он прикажет его повесить, была во многом следствием интриг Распутина и императрицы. Попытки «открыть глаза» царю на Распутина стоили должности обер-про- курору Синода Самарину. Точно так же за «распространение грязных бу- маг» о Распутине был снят с должности командир жандармского корпуса В. Ф. Джунковский, хотя «грязные бумаги» были лишь сухими отчетами службы внешнего наблюдения о постоянных попойках и скандалах Распути- на. В России 1915 и 1916 гг. смены министров проходили столь часто, что ситуация получила название «министерской чехарды». С постов убирались лично неугодные императору и императрице люди, их место (часто ненадол- го) занимали не те, кто был более компетентен в делах, а те, кто сумел дока- зать лояльность к двору и неприязнь к Думе. Иначе быть не могло: лидер думского партийного большинства А. И. Гучков еще до войны публично выступал со словами о «мрачных признаках средневековья» и предупреж- дал о накапливающемся в стране негодовании. Гучков размножил копию письма императрицы к Распутину, где были слова: «...мне кажется, что моя голова склоняется, слушая тебя, и я чувствую прикосновение твоей руки». Этим вмешательством в личную жизнь царской семьи он стал ненавистен и императору, и императрице (в ее письмах встречается: «скотина», «паук», «умная скотина», «ах, если б можно было повесить Гучкова»...). Но Гучков был только одним из многих. Выдержки из писем Александры Федоровны Николаю II показывают, насколько враждебным воспринимала она почти все окружение: «В Думе все дураки», «в Ставке сплошь идиоты», «в Сино- де одни только животные», «министры — мерзавцы», «дипломатов надо перевешать», «Родэянко — мерзавец», «Воейков — трус», «разгони всех»... Похожи по настроению и малограмотные письма самого Распутина:

381

«Миленькаи пана и мама! Вот бес-то силу берет, окаянный.

...Какеи там запросы о Григории. Это шалость бесовская. Прикажи. Никаких запросов не надо. Григорий»366.

Именно к лету 1915 г. временное моральное единение всех ветвей власти закончилось, и противостояние правительство — Дума стало очевидным. Неудачи на фронте и кризис снабжения были следствиями некомпетентнос- ти руководства. В надежде оказать хоть какое-то влияние на ход событий летом 1915 г. большинство Думы сплотилось в Прогрессивный блок (в него не вошли только крайне правые и левые депутаты), главной целью которого стала борьба за формирование правительства из лиц, «пользующихся дове- рием страны» для строгого проведения «начала законности в управлении» и «политики внутреннего мира между национальностями и классами». Прогрессисты стремились спасти тыл, находящийся в катастрофическом положении. Кто-то тогда заметил: «Ворчащий тыл, что ворчащий вулкан...»

Помимо Прогрессивного блока, большую роль в общественной жизни стали играть Военно-промышленные комитеты (ВПК). Они были обра- зованы летом 1915 г. по инициативе патриотически настроенных предпринимателей иод лозунгом: «Все для фронта, все для победы!» Эти комитеты объединили государственную и частную русскую промышленность для согласованного удовлетворения нужд фронта: они выступали посредниками между казной и предприятиями, распределяли заказы военного ведомства.Председателем Центрального ВПК стал А. И. Гучков, имевший широкие связи в мире российского предпринимательства. Параллельным шагом в деле привлечения общества к решению усилившегося экономического кризиса стало учреждение в годы Первой мировой войны «Особых совещаний» по обороне, топливу, транспорту и продовольствию, в которые вошли министры, представители Думы, Госсовета, Земгора, ВПК, частных промышленных и финансовых кругов. Централизация экономики в середине 1915 г. способствовала преодолению кризиса боевого снабжения. Однако и руко- водство ВПК, и участники «Особых совещаний» после столкновения с сис- темой управления государством стали приходить к выводу о необходимости создания «ответственного министерства», в котором посты министров заня- ли бы компетентные и уважаемые люди, чувствующие свою ответствен- ность перед обществом.

Столкновение требований «министерства народного доверия» с желани- ем Николая и императрицы иметь на министерских постах прежде всего лично преданных людей окончательно назрело к концу 1915 г. Тогда появился и стал широко известен фельетон-аллегория В. А. Маклакова

382

«Трагическое положение», опубликованный в газете «Русские ведомости». Один из лучших публицистов своего времени, В. А. Маклаков, дал образ, характеризующий политическую ситуацию в России 1915—1916 гг. «Вы несетесь в автомобиле по крутой и узкой дороге, — обращался автор к читателю. — В автомобиле близкие люди, родная мать ваша. И вдруг вы видите, что ваш шофер править не может... К счастью, в автомобиле есть люди, которые умеют править машиной, им надо поскорее взяться за руль. Но задача пересесть на полном ходу нелегка и опасна. Одна секунда без управления — и автомобиль будет в пропасти. Однако выбора нет — вы идете на это, но сам шофер не идет... Он цепко ухватился за руль и нико- го не пускает. Что делать в такие минуты? Заставить его насильно уступить его место? Как бы вы ни были ловки и сильны, в его руках фактически руль, и один неверный поворот или неловкое движение этой руки — и машина погибла. Вы знаете это, и он тоже знает. И он смеется над вашим бессили- ем: «Не посмеете тронуть!..» Вы остановитесь: речь идет не только о вас, вы везете свою мать... Ведь вы ее погубите вместе с собой; сами погубите... И вы себя держите, вы отложите счеты с шофером до того вожделенного момента, когда минует опасность. Вы оставите руль у шофера. Более того, вы постараетесь ему не мешать, будете даже советом, указанием содейство- вать. Вы будете правы — так и нужно сделать. Но что вы будете испыты- вать при мысли, что ваша сдержанность может все-таки не привести ни к чему, что даже с вашей помощью шофер с машиной не справится? Что вы будете переживать, если ваша мать при виде опасности будет просить вас о помощи и, не понимая вашего поведения, обвинит вас в бездействии и рав- нодушии?»