Континентальная блокада и подготовка к войне с Наполеоном

стали войны России с Турцией и Швецией.

Еще при Павле I русский и турецкий флоты совместно боролись с французами на Средиземном море.

Турция стала нарушать важнейшие статьи существовавших договоров. Россия усилила помощь восставшим сербам. Война началась осенью 1806 г. и тянулась с перерывами на мирные переговоры до весны 1812 г. Почти каждый год менялись русские главнокомандующие, но крупные успехи не приходили. Лишь в 1811 г., когда во главе армии был поставлен М. И. Кутузов, были одержаны решающие победы. Сначала Кутузов проявил себя незаурядным полководцем, заманив в ловушку и заставив капитулировать турецкую армию у крепости Рущук на Дунае. Затем он продемонстрировал свой дипломатический гений, заключив Бухарестский мир с Турцией за месяц до начала войны с Наполеоном (исхитрившись при этом еще и приобрести для России Бессарабию!). На юге России освободилась более чем пятидесятитысячная армия. Как писал историк Е. В. Тарле: «Наполеон был в ярости, называя турок болванами, и это еще был один из самых вежливых эпитетов, которыми он их награждал после Бухарестского мира»50.

Война со Швецией была прямым продолжением Тильзитского мира с Францией. Наполеон использовал Россию для того, чтобы склонить Швецию к участию в континентальной блокаде. Однако сам император Александр увидел в этом принуждении возможность завершить целую череду русско-шведских конфликтов, постоянно возникавших со Смутного времени. Целью его стало присоединение Финляндии — в то время входившей

51

во владения шведов — для перенесения границ подальше от Петербурга. В начале 1808 г. русские войска вторглись в Финляндию, но война оказалась непростой: на море господство англо-шведского флота было подавляющим. Когда русская армия уходила в глубь Финляндии, неприятельский флот высаживал десант у нее в тылу. Затем в очередной раз был применен давний стратегический прием: русские летом отступают, а зимой наступают. Зимой 1809 г., когда лед сковал продвижение флота, военные действия были перенесены на территорию Швеции. Колонны под командованием Багратиона и Барклая де Толли неожиданно для всех пересекли ледяные нагромождения Ботнического залива и атаковали шведские войска прямо на зимних квартирах. Поражение Швеции было столь впечатляющим, что там произошел государственный переворот и новый король немедленно предложил перемирие, а вскоре и мир. По Фридрихсгамскому миру 1809 г. Россия вынудила Швецию формально присоединиться к континентальной блокаде, а также приобрела Финляндию и Аландские острова.

Александр повел в Финляндии весьма умную политику: он дал краю широкую автономию на правах Великого княжества, сохранил конституцию и государственный язык, подтвердил все старинные права и привилегии финнов, отменил подать, которую они платили Швеции на покрытие долгов, облегчил торговлю, уничтожив внутренние таможни, но сохранив таможенную границу с Россией. «Для округления» нового государства (а Александр подчеркивал, что Финляндия — государство, а не губерния) ему была придана Выборгская губерния, сто лет перед этим принадлежавшая России. Император как бы желал подчеркнуть, что ему приятно вводить либеральные и конституционные начала, ограничивающие его власть как Великого князя Финляндского.

Не менее искусно Александр I повел себя как дипломат в отношениях с побежденной Швецией. Ее новым наследным принцем, будущим королем стал маршал Франции и дальний родственник Наполеона Бернадот. Казалось бы, Наполеон заполучил надежнейшего союзника. Однако новый наследный принц Швеции, по иронии судьбы с дней революционной молодости носивший на груди татуировку со словами «Смерть королям и тиранам!», стеснялся и этой татуировки, и своего «наполеоновского» прошлого. Александр добился личного расположения Бернадота, ловко польстив ему как якобы единственному полководцу и политику, способному затмить славу Наполеона. Смягчил император и горечь потери Финляндии: он предложил «в компенсацию» (надо сказать, более чем достаточную) Норвегию, которую в случае войны с Наполеоном можно будет отобрать у союзницы последнего— Дании. 24 марта/5 апреля 1812 г. был заключен русско-шведский союзный договор, и Франция лишилась потенциального союзника к северу от России.

52

Присоединившись к континентальной блокаде и даже воюя за нее, Россия теряла важнейшего торгового партнера — Англию. В России стало исчезать

Все, чем для прихоти обильной

Торгует Лондон щепетильный

И по Балтическим волнам

За лес и сало возит нам...51

Россия лишалась товаров, поставлявшихся через Англию: тростникового сахара (делать свой, свекольный, еще только учились), чая, кофе, табака, специй, железа, хлопчатобумажных, шелковых и шерстяных тканей и изделий (например, ниток) и т. п. Мало того, российские производители сырья (не только леса и сала, но и пеньки, дегтя, льна, хлеба, меди) также не могли реализовывать свою продукцию.

При этом Александру стало известно, что в самой Франции Наполеон тайно разрешил выдавать лицензии на право доставлять и продавать английские товары! Тогда и нашелся путь обхода тильзитской статьи о континентальной блокаде. Дело в том, что запрет торговать с Англией не распространялся на торговлю с нейтральными странами (например, с США). И вот в российские порты стали приходить корабли с «нейтральными» товарами, имевшими английское происхождение. Специальное «Положение о нейтральной торговле на 1811 год» заметно упрощало доступ в русские порты всем судам, кроме английских. Практически одновременно были подняты пошлины на ввозившиеся сухим путем предметы роскоши и вина (основные товары французского экспорта). «Уж лучше бы он дал мне пощечину», — комментировал Наполеон новую торговую политику Александра.

Политические договоренности Тильзита соблюдались так же плохо, как и экономические. Наполеон не содействовал примирению России и Турции, как обещал в Тильзите, а наоборот, всячески подогревал военный конфликт. Он присоединил к Франции Голландию и Вечный город — Рим, оккупиро-

53

вал немецкие ганзейские города Любек, Гамбург и Бремен (во имя поддержания континентальной блокады), а также заодно лежащее между ними герцогство Ольденбургское, неприкосновенность которого была оговорена специальной 12-й статьей Тильзитского договора. Эта акция затрагивала интересы русской императорской фамилии, поскольку замужем за наследником герцога Ольденбургского была сестра императора Александра Екатерина Павловна. В свою очередь, Россия сделала шаг, обозначавший фактическое непризнание Наполеона равноправным в семье европейских монархов. Императору Франции, собравшемуся в начале 1810 г. породниться с кем-нибудь из законных монархов, было отказано в руке сестры Александра Анны Павловны.

Весьма болезненной была польская проблема. В созданное Тильзитским договором герцогство Варшавское Наполеон с 1810 г. поставлял оружие, надеясь иметь надежный плацдарм у самых границ России. Более того, он угрожал восстановить Польшу в границах, существовавших до ее раздела 1772 г. Александр видел в этом желание спровоцировать Россию на агрессию, но он прекрасно понимал, что с его стороны разрыв и агрессия — это ошибка. «Из этого ничего не выйдет, в нынешних обстоятельствах я твердо решился не совершать ее», — писал русский царь своему польскому другу Чарторыйскому 31 января 1811 г.53

При всей напряженности обстановки послы и сами императоры лицемерно обменивались постоянными заверениями в том, что войны не будет, что основы Тильзитского договора соблюдаются, что все дипломатические конфликты основаны на недоразумениях и т. д. Русский посол А. Б. Куракин на рождественском приеме в Париже 25 декабря 1811 г. даже провозгласил тост «За нерушимую дружбу двух императоров!».

А за спинами политиков начиная с 1810 г. шла спешная подготовка к войне: готовились войска, создавались запасы вооружения и боеприпасов, шпионы собирали секретную информацию, дипломаты осторожно выясняли позиции европейских держав на случай будущего конфликта. Наполеон буквально «под пушками Даву», как писал историк Сорель, добился от бывших союзников России — Австрии и Пруссии — обязательства выставить крупные силы в случае войны с Россией. Однако Александр тотчас получил уверения от прусского короля и австрийского правительства в том, что выставленные войска постараются причинить России как можно меньше вреда (подобно тому, как это делал русский корпус во время франко-австрийской войны 1809 г.). Прусский король уверял Александра: «Мы не совершим зла больше, чем того потребует жестокая необходимость»54. Так и случилось: 20-тысячный прусский корпус всю кампанию 1812 г. изображал осаду Риги и в декабре 1812 г. перешел на сторону русских, 30-тысяч-

54

ный австрийский корпус простоял под Луцком, на Украине, и на сторону русских перешел в январе 1813 г.

В 1811 г. Наполеон, инструктируя посла Лористона, говорил, что не будет воевать с Россией только из-за торговых тарифов или герцогства Ольденбургского. Он упомянул «два возможных и единственных случая возникновения войны»: мир Александра с Англией и новое усиление русских позиций на Балканах55. Именно эти два ключевых момента решились к лету 1812 г. На юге, как уже говорилось, Кутузов заключил выгодный Бухарестский мирный договор с Турцией. Осенью 1811 г. в Лондоне прошли успешные переговоры о заключении русско-английского союза, и в течение зимы — весны 1812 г. в Стокгольме сторонами были подготовлены все необходимые документы. Как раз в это время Наполеон заявил: «Всякий, кто протягивает руку Англии и прорывает континентальную блокаду, объявляет себя врагом императора!» Но уже в самом начале лета Александр писал сестре: «Я надеюсь в скором времени известить Вас о мире с Англией, но пока — никому ни слова! »56 Вопрос был решен до вторжения Наполеона (фактически договор был подписан 6 июля 1812 г.). Препятствий для начала войны больше не оставалось.