Поздний неоплатонизм

Эти варварские королевства, которые почти не повиновались ра- венским властям, разрывали империю на куски. Правда, временно Равенну, Тулузу, Лион, а также саксов, аланов, армориканцев и некоторых других народов, проживающих на территории Западнорим- ской империи, сплотила против общего врага новая опасность. Она исходила от Аттилы — вождя гуннов. Дотоле равеннские власти спокойно использовали гуннов против тех же вестготов, бургундов, фран- ков. Но новый вождь гуннов Аттила (434 — 453 гг. правления) поднял свой народ против империи. Решающее сражение произошло в июне 451 г. на Каталаунских полях. Орды Аттилы были разгромлены. Аттилу победил «последний великий римлянин» Флавий Аэций, большой человек при дворе сменившего Гонория Валентиниана III (425 —455 гг. правления). Однако решающую роль в победе сыграли не «римляне», а вестготы, бургунды и др., что не могло не усилить всех этих варваров.

Победа над гуннами не спасла империю на Западе. Аэций и Валентиниан III погибли в борьбе за власть. Буквально через четыре года после победы над Аттилой Рим перенес еще более страшное разграбление. Ставшие мореходами, североафриканские вандалы начали совершать морские набеги из Африки на Европу, опустошая побережья Сицилии, Сардинии, Корсики. И в 455 г. они во главе с королем Гейзерихом ворвались с моря в Рим и подвергли его двухнедельному разграблению. То, что они не могли взять на корабли, варвары бессмысленно уничтожали. Отсюда и пошло столь, к сожалению, часто вспоминаемое слово—«вандализм», означающее бессмысленное уничтожение культурных ценностей. А ведь вандалы были христиана- ми-арианами.

Но и тогда Равенна устояла. Более того, август Запада —равеннский император Юлий Майориан (Maiorianyus, 457 —461 гг. правления) пытался консолидировать Западноримскую империю. Но был убит.

Западная Римская империя умерла незаметно. 24 августа 410 г. ворота Рима для вестготов Алариха были открыты римскими рабами. Но их роль в гибели империи не следует преувеличивать. Никакой «революции рабов» не было. Был кризис рабовладельческой формации. Но внутри нее уже давно стали складываться феодально-крепостнические производственные отношения. И Западная Римская империя могла бы устоять, как устояла Восточная — Византия. Но на Западе не было своего Льва (имеется в виду византийский император Лев I , 457—474 гг. прашіения), который в середине V в. смог удержать границу по Дунаю и остановить наступление германских варваров. Равеннские императоры в большинстве своем были людьми ничтожными, а всех, кто чего-нибудь стоил (Стилихон, Аэций, Юлий Майориан и т. п.), убивали.

После убитого Юлия Майориана (+461) равенские императоры мелькали как кинокадры: Север, Рицимер, Антемий, Олибрий, Гликерий, Юлий Непот и, наконец, Ромул Августул. Августул — прозвище, которым наградил его народ ввиду его малолетства: «Августенок». Так исполнилось предсказание, что Рим, начав с Ромула — своего основателя, кончит Ромулом. «Августенка» возвел на императорский престол его отец Орест—римский патриций. Но Ромул Августул был императором недолго. Уже в следующем году произошел военный переворот: командующий императорской гвардией Одоакр (германец- скир) низложил шестнадцатилетнего императора, упразднил сам инс- титут императорской власти и отослал в Константинополь византийскому императору Зенону (474 —491 гг. правления) знаки императорского достоинства.

Так незаметно перестала существовать Римская империя, умерло Римское государство, славная история которого продолжалась 1230 лет: с 754/753 гг. до н.э. —традиционно считаемая дата основания города Рима и до 476 г. — военный переворот Одоакра.

Затем пришли остготы. Первоначально они жили к востоку от реки Днестр. Они попали под власть гуннов. Однако после смерти Атгилы, остготы усилились и стали угрожать Константинополю и Византии. Но император Зенон, получивший от Одоакра западные императорские регалии, в благодарность натравил остготов на Одоакра. И остготы двинулись на запад той же дорогой, что и веком ранее их сородичи — вестготы. Король остготов Теодорих с двадцатитысячной армией за короткое время стал полновластным хозяином Аппенинского полуострова, но долгое время не мог взять Равенну. Наконец Теодорих предложил Одоакру мирные переговоры, во время которых заколол Одоакра. Так король остготов Теодорих стал королем всей Италии в 493 г.

В Равенне сохранились не только гробница Данте, но гробница Теодориха и развалины так называемого дворца Теодориха.

Однако окончательная гибель Западноримской империи не была абсолютной гибелью культуры. Ведь единая христианская церковь уцелела. Варварские народы, ворвавшиеся на территорию империи и разорвавшие ее в клочья, были христианизированы. Варвары победили империю, но церковь победила варваров. Фактически варварское завоевание Западноримской империи была вйутрихристианской войной: ариане били афанасьевцев. Поэтому картина не была такой мрачной, какой она могла бы быть, не будь церкви. Провал, конечно, был, но он наступил не сразу. Сознание как бы отставало от бытия — и конец античной философии на Западе знаменуется не 476 г., а временем отстоящим почти на полвека позднее от названной даты.

История западной философии в V — начале VI в. небогата великими именами. Но кое-что было. Мы отметим таких мыслителей, как Макробий, Марциан Капелла, Кассиодор, Боэций.

Амбросий Феодосий Макробий (конец IV — начало V в.) — грек по происхождению, однако латинянин по языку своих сочинений, человек, занимавший высокие посты при императорском дворе в Равенне, неоплатоник по своему мировоззрению, автор ряда латино- язычных сочинений, из которых главное —«Сатурналии» (дошли не полностью), а также «Комментария на «Сон Сципиона», в котором Цицерон, автор «Сна Сципиона», истолковывается в духе неоплатонизма. Макробий лелеет известное учение Плотина. Наивысшее — это благо. Из единого блага вытекает ум, а из ума —душа. Мир вечен в смене своих состояний, его движущая сила —душа. В «Сатурналиях» (сатурналии — праздник в честь Сатурна) интересен спор между сторонниками и противниками Платона.

Младший, по-видимому, современник Макробия — Марциан Капелла (V в.) —автор единственного сочинения, которое называлось довольно замысловато—«О браке Филологии и Меркурия» (т.е. о браке гуманитарных и естественных наук), на латинском языке. Оно было очень популярно в Средние века и оказало влияние на средневековую педагогику. Дело в том, что в указанном труде дается очерк семи «свободных искусств», которые позднее были поделены на две части: на тривиум (первая ступень обучения) или «трехпутье»: грамматика, риторика и диалектика (логика) и на квадривиум (вторая ступень обучения), или «четырехпутье»: арифметика, геометрия, астрономия и теория музыки (музыкальная акустика). Эта структура образования легла в основу всего средневекового образования. В лице «семи свободных искусств» Марциана Капеллы античность завещала себя Средневековью. Марциан Капелла писал в этом своем сочинении о понятиях, о десяти категориях Аристотеля, о пяти категориях Порфирия и силлогизме. Без этого латиноязычного, а следовательно непосредственно доступного образованному западному латиноязыч- ному Средневековью сочинения, Средневековье было бы намного ущербнее.

Время Кассиодора и Боэция — принципиально иное, чем времена Макробия и Марциана Капеллы. И Кассиодор, и Боэций жили уже в постимперские времена. Они оба родились в 80-е годы V в., т. е. после последнего вздоха Западноримской империи. Оба они жили в новом варварском королевстве в Италии — в королевстве остготов при Тео- дорихе.

Кассиодор был как бы государственным секретарем и историком Теодориха. Кассиодор написал, в частности, «Историю готов». Этот труд Кассиодора сохранился в сокращенном изложении Иордана. Боэций также занимал большие государственные посты при Теодорихе. Однако судьбы Кассиодора и Боэция были разными: Кассиодор благополучно прожил более девяноста лет, Боэций был казнен в возрасте сорока пяти лет.

И Боэций, и Кассиодор были христианами. Сохранились соответствующие сочинения Боэция. Но все же не в христианстве центр тяжести интересов Боэция и Кассиодора. Оба они, по существу, были «последними из римлян».

Аниций Манлий Торкват Северин Боэций родился около 480 г. Его отец —претор —умер рано. Боэций учился в Афинах. В конце 500-х годов Боэций стал консулом при Теодорихе в Равенне. Он достиг многого. Два его сына также стали со временем консулами. Но за возвышением последовало падение. Боэций был обвинен в антигосударственных связях с Византией, заключен в тюрьму и после пыток казнен (вместе со своим тестем Симмахом) в 524 г. в городе Павия. Это о судьбе таких лиц, как Боэций, сказал Иоанн Злотоуст: «... днесь богат, завтра убог; днесь с провозглашателем, и поясом, и колесницею, и со многими жезлоносцами является, а заутра оковами в темнице обременяется...» («Избранные беседы святого отца нашего Иоанна Златоустаго». 4.1. М., 1819. С. 317).

Прожив не очень долго, энергичный, работящий Боэций сделал много. Ему принадлежит ряд оригинальных самостоятельных сочинений как на научные и философские, так и на богословские темы. В пятикнижном труде «О музыке» он предстает как теоретик в области музыкальной эстетики. В сочинении «О Святой Троице» он выступает против арианства в защиту афанасьевского понимания Троицы, что не могло понравиться Теодориху — арианину — и его окружению. Боэцию принадлежит и такое теологическое сочинение, как «О католической вере». О главном сочинении Боэция мы скажем ниже.

Громадное значение для раннесредневековой культуры, предшественником которой был Боэций, имели переводы Боэция с греческого на латинский язык сочинений греческих философов и ученых. Среди них перевод двух логических трудов Аристотеля: «Об истолковании» («Герменевтика») и «Категории» с «Введением» Порфирия, перевод первых четырех (из тринадцати) книг Евклида (однако без доказательств, что сильно примитизировало уровень науки, которая стала выглядеть авторитарной, что в общем-то соответствовало духу времени), перевод, а точнее пересказ, «Оснований арифметики» Никомаха.

Однако все же не это главное у Боэция. Наиболее значительным его трудом была книга, написанная им в тюрьме,—знаменитое «Утешение философией».

Лишившись былого великолепия и оказавшись вдруг'в тюрьме, Боэций, естественно, несколько расстроен. Однако явившаяся к нему в тюрьму Философия, в образе строгой женщины, не принимает боэциевых сетований и сурово обличает его в том, что он неправильно понимал, в чем истинное счастье, и отдавался на произвол ветреного случая, который его долго баловал, а он решил, что так будет всегда, однако такое счастье не может быть прочным, ибо связано с преходящим, а «преходящие вещи никак не могут доставить покоя сердцу человеческому» (Аниция Боэция утешение философское. СПб., 1794. С.47. (далее в тексте указаны страницы). На жалобы Боэция, что он теперь не в своей украшенной слоновой костью и зеркалами библиотеке, Философия отвечает: «Предметом моих попечений суть не стены книгохранилища твоего, слоновой костью и зеркалами украшенные, но жилище твоей души» (С. 23). Боэций страдает от того, что впал в темное и чувственное [тогда как «владычество чувственности — обильнейший и единственный источник зла» (С. 65)]: он на вопрос, что такое человек, ответил, что человек есть животное разумное и смертное, забыв о величии души и начав сравнивать человека с бессловесными животными. Философия, далее, упрекает Боэция, говоря ему: «Одну только сволочь бесчестных людей почитаешь могущественными и блаженными» (С. 27), тогда как «возможность творить зло не доказы- вает могущества» (С. 129). Напротив, «честные люди суть сильны, злые же немощны» (С. 124) и «бессилие есть вечный спутник злонравия» (С. 127).

Боэций, вопреки очевидности, утверждает, что злые люди [а именно они обвинили его в том, что он «питал в сердце... надежду водворить вольность в отечестве своем» (С. 15), «хотел спасти Сенат» (С. 14), который его предал, сделали его «виновным в святотатстве» (С. 18)] в подлинном смысле даже не существуют: «...я не отрицаю, что злые, яко злые, суть в мире, но не допускаю того, чтобы они существовали в чистом и прямом смысле слова сего» (С. 127), потому что в самом мире якобы «зло... есть ничто...» (С. 128).

Думаешь ли ты, спрашивает Боэция Философия, что мир есть творение случая, роковой бессмысленности? Нет, отвечает бедный Боэций, я думаю, что мир создан и управляем высшим разумным существом, Богом. Философия на этот раз довольна Боэцием, и она разъясняет ему, что это высшее разумное существо, Бог, есть не что иное, как благо, из которого как из источника истекают все остальные частные блага. Что же касается зла, то оно призрачно, ибо «не одно счастье, но и несчастье есть благо» (С. 156), вообще же говоря, источником зла являются сами люди, которые погрязли в чувственности, телесности, они рабы тела и алчны, корыстолюбивы [но «алчности зев... не затворяется богатством» (С. 79), ведь «стези, по которым человек идя, надеется достигнуть блаженства, вовсе не ведут туда» (С. 89)].

В основе мира лежит, поучает Философия Боэция, промысел Бога, который следует отличать от судьбы: «...осуществление временного порядка сделанного в уме Божеском есть Промысел, а изъявление его во времени именуется судьбою» (С. 146), так и художник сперва создает в своем уме образ вещи, которая еще не подчинена законам времени, а потом уже приступает к ее созданию. Иначе говоря, недвижный и

простой чертеж вещей есть промысел, временной же порядок в мире

судьба. То и другое человеку неизвестно: «Потаен образ влияния судьбы на мир» (С. 146), «...неизменный порядок природы... известен единому Творцу» (С. 150). Так античная философия, умирая на плахе, расписывается в своем незнании законов природы!

Однако учение о промысле и судьбе несовместимо, остро осознает это философ, со свободой человека: «...Бог предугадывает все грядущее, и свобода человеческая через то ниспровергается» (С. 166), так что «свобода воли уже не может иметь места» (С. 166). Со своей стороны свобода человека подрывает всеведение Бога и его промысел, и исходящую из промысла судьбу — реализацию промысла. Свобода человека означает, что у Бога «не твердая способность проникать мрак будущности» (С. 166). Боэций не может найти выход из этого противоречия. И он прибегает к явной софистике, заявляя, что «Бог предузнает, но не есть причиною неминуемости происшествия» (С. 173). Он ссылается на то, что знание существующих в настоящем времени вещей не делает их бытие неизбежным (они могли бы и не быть). Так же, думает он, предвидение грядущего не делает его неизбежным, так что «будущее одно и то же событие в отношении к знанию Божества есть необходимо, а касательно его самого свободно и неизбежности не подлежит» (С. 185). В результате получается, что знание Бога о том, что мы совершим, не является причиной наших этих самых действий, «будущие наши действия не суть виною знание Бога» (С.

В начале своей предсмертной книги Боэций говорит о себе Философии: «Я всегда был искренний любитель истины и непримиримый враг лжи» (С. 12), потому что «я млеком твоего учения воздоен», потому что «поступать согласно с правилами честности наставлен от тебя» (С. 19). В конце этой славной книги последнего западноевропейского античного философа Философия настоятельно советует людям: «...уклоняйтесь от зла, устремите ваше сердце к добродетели, а ум к истине...» (С. 188). Таково славное завещание тысячелетней античной философии всему последующему человечеству!

Казнь Боэция в 524 г. н. э. знаменует собой мученический конец античной философии в Западной Европе.

Восток. Таким же четким концом античной философии в Восточной Европе был происшедший после гибели Боэция разгон императором Юстинианом, фанатичным христианином, философских школ. Это произошло в 529 г. Но до этого в IV —VI вв. в Восточной Римской империи процветал неоплатонизм. Он существовал в виде таких школ, как Сирийская, Пергамская, Афинская, Александрийская.

Сирийская школа. Мы уже говорили о Сирийской школе неоплатонизма, основанной сирийцем Ямвлихом. Его преемником по руководству школы был Сопатр Апомейский. Участник этой школы Девсипп —автор комментария на «Категории» Аристотеля.

Пергамская школа. Пергамская школа неоплатонизма была основана учеником Ямвлиха Эдесием Каппадокийским. К этой школе принадлежали император Юлиан и Саллюстий.

Саллюстий — автор сочинения «О богах и о мире», в котором синтезируются философия и мифология: философия мифологизируется, а в мифах ищется высший, философский, смысл.

Афинская школа. Афинская неоплатоническая школа — продолжение основанной ещё в 386 г. до н.э. Платоном афинской Академии. Мы видели, что в этой Академии не было непрерывной платоновской традиции. Её схолархи да и рядовые члены Академии каждый «дудел в свою дуду». И в лице академического скептицизма — пробабилизма Аркесилая Питанского и Карнеада Киренского платоновская Академия далеко ушла от Платона. Затем началось робкое возвращение к Платону у Филона Ларисского и Антиоха Аскалонского. Но Сулла в ходе войны с Митридатом VI Эвпатором разорил Афины, опустошил Академию, его солдаты вырубили академическую рощу, а сам Филон Ларисский бежал из Афин в Рим (88 г. до н.э.). Тогда-то место схоларха Академии занял Антиох. Филон и Антиох были платониками. Но электичными. Оба они стоицизировали платонизм.

Во времена Ранней и Поздней Римской империи Академия прозябала. Она не дала ни одного сколько-нибудь стоящего мыслителя.

И только в первой половине V в. деятельность Академии оживилась. Это произошло в связи со становлением афинского неоплатонизма.

В истоках афинского неоплатонизма лежит деятельность Плутарха Афинского (+432 г.). Плутарх Афинский —ученик Ямвлиха 2-го, который был внуком Сопатра Апомейского — преемника Ямвлиха 1-го по руководству Сирийской школой неоплатонизма.

Плутарх Афинский — автор комментариев к ряду диалогов Платона и к аристотелевскому трактату «О душе».

Преемником Плутарха Афинского по схолархату стал Сириан — аристократ по своему социальному положению. Сириан отверг аристотелевскую критику учения Платона как некомпетентную и низвел аристотелизм до уровня введения в платонизм.

Прокл. Учеником Плутарха Афинского и Сириана был Прокл (412, Константинополь—485, Афины). Его семидесятилетняя жизнь пришлась на трагические для Римской империи времена. За два года до его рождения вестгот-арианин Аларих походя захватил Рим, не знавший в своих стенах врага с 390 г. до н.э. Прокл пережил исчезновение Западной Римской империи на девять лет. Прозвище Прокла —Диа- дох (преемник).

О жизни Прокла известно от его ученика Марина —автора сочинения «Прокл, или О счастье» и от более позднего неоплатоника Дамаския с его сочинением «Жизнь Исидора».

Прокл сменил Сириана и стал схолархом в возрасте 25 лет. Прокл — добросовестный, трудолюбивый и педантичный ученый. Он автор многих сочинений.

В их числе комментарии на Гомера, Гесиода, орфиков, Платона, Аристотеля, Плотина, Порфирия. Из этих комментариев сохранились комментарии на диалоги Платона «Тимей», «Алкивиад 1», «Парменид». Из собственных сочинений Прокла назовем «О мифических символах» — аллегорическое истолкование мифологии, а также дошедшие до нас «О теологии Платона», «Начала физики», «Начала теологии» («Первоосновы теологии»). Часть сочинений Прокла сохранились лишь в латинском переводе: «О десяти сомнениях относительно промысла», «О промысле, судьбе и о том, что в нас», «Об ипостасях зла».

Главное философское сочинение Прокла — вышеупомянутые «Начала теологии». Этот опус состоит из 112 параграфов —скрупулезное расчленение неоплатоновского мировоззрения.

Это скучное сочинение. Альфред Вебер в своей истории философии справедливо пишет о «старческом педантизме» Прокла, а о его опусах как о «посмертном завещании греческой мысли».

Система Прокла — усложненная и отягощенная мифологией система Плотина.

Система Прокла построена по принципу триады: тезис, антитезис и синтез.

тезис: Монэ — пребывание в единстве производящего и производимого;

антитезис: Проодос — выступление производимого из производящего;

синтез: Епистрофэ—возвращение производимого в производящее.

Началом всех начал у Прокла, как и у Плотина, является надбы- тийное Единое. Однако проклово Единое непосредственно порождает не Ум, а Геннады — надбытийные Единицы. Они же надбытийные боги. Это, в сущности, то же Единое, но ставшее Многим. Эта единомножественность высоко энергийна, в ней бушует противоречие между Единым и Многим, остающееся, однако, в пределах Гармонии, которая, возвышаясь над этим противоречием, примиряет Единое и Многое. Гармония отождествляется с Провидением.

Переход от надбытия к бытию — эманационное возникновение Ума (Нуса), известного нам уже по Плотину. Именно на этой низшей, по сравнению с Единым и Геннадами, ступени развертывается триа- дичность: Ум пребывает в себе, выступает из себя и возвращается к себе.

На ступени пребывания в себе Ум, будучи мыслимым бытием, образует свою триаду: предел, жизнь и саможизнь.

В свою очередь предел образует свою триаду: предел, беспредельное, сущность.

На ступени выступления из себя Ум, будучи мышлением самого себя, распадается на Ум мыслимый (ноэтой) и Ум мыслящий (ноэрой).

Затем происходит возвращение Ума мыслящего в Ум мыслимый, отчего образуется в качестве синтеза Ум мыслимо-мыслящий.

Этот мыслимо-мыслящий Ум образует Гебдомады — семерки.

И всё это мифологизировано: Ум на ступени выступления из себя отождествляется с Кроносом, Реей и их сыном Зевсом. Кронос — чистый Ум. Рея —олицетворение животворной Силы. Зевс-зиждитель — самого-себя-мыслящий Ум, который выводит из себя все роды существ с помощью младших зиждителей.

Есть там и ограждающие божества: Афина, KopJa, Куреты. ) Семерки порождают Мировую душу. В этой Душе содержатся души богов, демонов, небесных тел (астральные души), души полубогов (героев), души людей и души животных.

Далее следует Природа как чувственно-телесный мир.

А еще далее тьма, крайнее ослабление энергии, почти что небытия — мэ он. Это материя как материал. Прокл связывает эту материю с тем самым беспредельным, которое называлось выше.

Мэ он — не добро, но и не зло. В этом Прокл отличается от Плотина, у которого мэ он —зло. Прокл же думал, что причина зла не столько в материи, сколько в отвращении низшего от высшего, в нарушении естественной иерархии. Это напоминает понимание причины зла Августином.

Выше наук и разума как их источника Прокл ставит, как и все неоплатоники, экстаз, понимаемый как нисходящее на человека сверхъестественное озарение.

Неоплатонизм — наиболее короткий и легкий путь перехода языческого философа с позиций философии на позиции христианского теолога.

Все науки (физика и этика, математика и философия) приобщают к Уму лишь внешне. Они соответствуют теоретической добродетели. Выше неё парадигматическая добродетель как внутреннее слияние человеческого ума с космическим Умом.

После Прокла схолархами афинской Академии были Марин, Гегий, Зенодот, Исидор, Дамаский.

Дамаский (458/62 — после 538) — последний схоларх афинской Академии. Он учился и в Афинах и в Александрии. Его афинским учителем был Исидор, проповедующий, что озарение выше теоретического размышления, и описанный Дамаскием в опусе «Жизнь Исидора», от которого сохранились отрывки.

Другое сочинение Дамаския — «Затруднения относительно первых начал и разрешение их». Дамаский также комментировал диалоги Платона «Парменид», «Филеб», «Федр», псевдоаристотелевский трактат «О мире».

С развитем неоплатонизма у Ямвлиха, Прокла и Дамаския все более расширяется пропасть между Единым как первоначалом и остальным миром. И в этом пункте Дамаский завершил неоплатонизм, провозгласив, что относительно сверхбытийного Единого допустимо лишь молчание. Поэтому Дамаский начинает свою систему не с первого, а со второго. Первое — Первоединое. Оно абсолютно непознаваемо. Зато сверхбытийные Второединые («одно — всё», или «единое — многое») и Третьеединое («всё —одно», или «многое —единое») непознаваемы лишь относительно.

Затем следует противопоставление Монады и Диады (Единицы и Двоицы). Затем следует Сущность (Бытие).

Иначе говоря, сверхбытийное Первоединое порождает сверхбытийное единое-многое, которое порождает сверхбытийное многое-единое, производящее бытие.

Таким образом древнезападная философия угасает в молчании. Она угасает так же, как угасает Первоединое в Небытии (мэ он).

Впрочем агония древнезападной философии продолжается.

Учеником Дамаския был Симпликий (Симплиций) из Киликии. Симпликий — комментатор. Его комментарий на «Метафизику» Аристотеля утрачен, зато сохранились комментарии на аристотелевы «Физику», «О небе», «О душе», «Категории», а также комментарий на «Руководство» Эпиктета.

Эти труды — важнейший источник наших знаний о многих древнегреческих философах, начиная с Анаксимандра. Симпликий — поч- ти единственный источник всего того, что нам известно о Пармениде, Зеноне, Мелиссе, Эмпедокле, Анаксагоре, Диогене Аполлонийском.

Будучи неоплатоником-эклектиком, Симпликий доказывал внутреннее единство Платона и Аристотеля.

В 527 г. в Восточной Римской империи к высшей власти пришел Юстиниан. Он был ревностным христианином, но думал, что император выше церкви, что определило положение христианской церкви в Восточной Европе и в России, её пресмыкательство перед светскими властями. Лозунгом Юстиниана было: «Язычников не должно быть на земле!» По его воле закрывались и разрушались последние языческие храмы. Тех, кто не желал креститься, лишали гражданских прав и ставили вне закона.

При Юстиниане был создан «Кодекс Юстиниана» — завершение римского права.

Уничтожая старую культуру, Юстиниан обрушился и на философию. В 529 г. Юстиниан закрывает афинскую Академию, имевшую почти тысячелетнюю историю, конфисковал ее землю и имущество и выслал философов из Афин.

В 531/532 гг. семеро афинских философов, в их числе Дамаский и Симпликий, эмигрировали в Персию. Они питали иллюзии относительно философских интересов тогдашнего персидского шаха Хосрова (Хозроя). Это пребывание афинских философов в Персии не прошло бесследно для философии, его литературным памятником стал трактат Праксиада «Разрешение вопросов, по поводу которых высказывал сомнение персидский царь Хосров» (дошло в латинском переводе).

Однако европейские философы не ужились в Азии. Устрашенные дикими персидскими нравами с их крайней жестокостью, кровосмешением, многоженством, они вернулись в Афины. Уйти ПОЗВОЛИЛ им сам Хосров, когда заключил договор с Юстинианом, в котором особым условием было оговорено, что философам будет разрешено вернуться в Афины и что их не будут принуждать к отказу от своего нехристианского мировоззрения, но без права открытия своих школ.

Все же они продолжали трудиться на поприще умирающей философии. Большую часть своих комментариев Симпликий написал уже после возвращения из Персии. Симпликий умер в 549 г.

Александрийский неоплатонизм. Здесь мы возвращаемся на родину Плотина и неоплатонизма. Неоплатонизм афинский и александрийский были органически связаны и разделять их —резать по живому. Однако это необходимо сделать в интересах строгости изложения. Иначе получится хаос. Мы здесь следуем Аристотелю, который учил, что «лучше всего каждую вещь рассмотреть таким образом: полагая отдельно то, что отдельно не существует» («Метафизика», 1078 а 21-22).

Александрийский неоплатонизм продолжил линию александрийской философии, которая восходит к самому основанию Александрии Александром Македонским и последующей деятельности на ниве культуры Птолемеев. Превращение Египта в римскую провинцию в 30 г.

до н.э. не остановило движение философской и особенно научной мысли в этом культурном центре в Северной Африке.

Однако в Александрии, как и везде в Римской империи, происходила конфронтация между язычеством и христианством. Если в начале эллинизма Александрия была центром науки, к которому тяготели почти все тогдашние ученые греко-латинского Средиземноморья, то во времена Ранней Римской империи Александрия стала центром христианской теологии, а с победой христианства в Поздней Римской империи чаша весов стала склоняться там на сторону воинствующих христианских деятелей. Высшими авторитетами стали александрийские патриархи.

Положение философов и ученых стало сложным.

В V в. в Александрии жил и работал математик и философ Теон — комментатор трудов Платона и Аристотеля.

Его дочь Ипатия (Гипатия) помогала отцу в его работе и даже писала собственные философские сочинения. Эти труды не сохранились. Сохранился лишь их перечень — у Свиды.

Судьба Ипатии трагична. Александрийский патриарх Кирилл (412 —445 гг. патриаршества) натравил на Ипатию толпу фанатичных христиан —и они буквально растерзали ее. В это время Ипатии было 45 лет.

Кирилл же был канонизирован.

Судьба Ипатии символизировала грядущую гибель всей древнезападной науки и философии как свободного исследования.

Тем не менее философия и наука продолжали теплиться в Александрии.

Ученик Плутарха Афинского александриец Гиерокл создал трактат «О промысле», прокомментировал «Федон» Платона и пифагорейские «Золотые стихи».

Александриец Гермий — ученик того же Плутарха Афинского и Сириана (этого Гермия не следует путать с жившим ранее, во II в., христианским Гермием (Эрмием), антифилософом , автором памфлета «Осмеяние языческих философов»), — прокомментировал диалоги Платона «Федр» и «Филеб».

Аммоний —сын Гермия, ученик Прокла и своего отца Гермия, учитель Симпликия, Олимпиодора-младшего (495/502—после 565), Иоанна Филопона, комментатор Платона и Аристотеля.

Учеником Олимпиодора-младшего был армянский философ Давид Анахт и некий Илия.

Последним александрийским философом-неоплатоником был Стефан Византийский (первая половина VII в., при императоре Ираклии).

Последовавшее завоевание Египта и Александрии арабами-мусульманами и окончательное уничтожение ими Александрийской библиотеки знаменовало завершение древнезападной философии во всем Средиземноморье.