Баланс сил относится к системам, регулирующим взаимоотношений между государствами. Поэтому терминологически неверно применять понятие “баланса сил” для обозначения других явлений, даже если это кажется нам возможным в какой-то момент.
“Распределение силы” служит адекватным фразеологическим оформлением для обозначения ее распространения или перераспределения; эквилибриум, перевес, политика создания равновесия, превосходства, соотношение сил - эти выражения позволяют ограничить набор вариантов одной фразы - баланс сил. Решение трактовать баланс сил как “систему” - спорно, но известное ограничение использования термина абсолютно необходимо. Намерение видеть в балансе сил систему не облегчает анализа: встает проблема идентификации - к какому виду систем его отнести. Проблема не проста, несмотря на то что в литературе речь обычно идет не о балансе сил вообще, т.е. в абстрактном (системном) смысле, а о системе баланса сил как конкретном историческом феномене европейских международных отношений. Между тем интерпретации этого феномена значительно варьируются, и задача систематизации материала о нем предполагает поиск и подбор нужных данных среди фрагментарных и зачастую противоречивых фактов и суждений. Большинству теоретических работ по балансу сил недостает по- настоящему систематического анализа. В самом деле, прежде чем исследовать различия, присущие основным научным версиям системы баланса сил, следует обозначить сферы общего согласия. Структурно эта система рассматривается как состоящая из государств - автономных (суверенных) носителей силы и политики, вовлеченных в такую тесную взаимозависимость, которая делает возможным и даже неизбежным взаимное влияние. Состоящая из множества формально равноправных суверенитетов международная система анархична, стихийна по своей природе, в ней отсутствует общий политический надстроечный орган, способный в директивном порядке влиять на сложившиеся между частями этой системы взаимоотношения. Система взаимодействия государств на международной арене работает прежде всего потому, что интересы отдельных стран одновременно и сталкиваются между собой и совпадают по ряду параметров, хотя бы в том, что все они заинтересованы в существовании и функционировании нынешней системы международных отношений, нынешнего мирового порядка. Пытаясь теоретически осмыслить политику баланса сил применительно к современной ему Европе, Клаузевиц утверждал, что она основывается на том, что “крупные и мелкие интересы (совпадающие или конфликтующие) государств и народов перекрещиваются между собой самым разнообразным и изменчивым образом. Каждая подобная точка пересечения образует связующий узел, ибо в нем направленность одного интереса уравновешивается направленностью другого. Посредством всех этих узлов образуется большее или меньшее сцепление, и это сцепление целого при всяком изменении должно преодолеваться (т.е. целое должно восстанавливаться). Таким образом, общая сумма взаимоотношений государств скорее направлена на сохранение целого в его существующей форме, чем в сторону его изменения, т.е. в общем господствует тенденция сохранения системы. Именно так надлежит понимать мысль о политическом равновесии, и в этом смысле оно будет возникать повсюду, где несколько цивилизованных стран будут вступать в разностороннее соприкосновение друг с другом”23. Поэтому в системе равновесия, утверждал Клаузевиц, побежденных не добивают до конца, не уничтожают, а позволяют и даже способствуют тому, чтобы они вновь инкорпорировались в систему. Общей целью политической игры, основанной на равновесии сил (целью всех ее участников вместе взятых, в отличие от целей, преследуемых ими индивидуально), было не сохранение мира, а сохранение системы. Победители в войне обязаны были обеспечить, чтобы побежденный был вновь включен в систему и не утратил способность сражаться вновь в дальнейшем, поскольку, как знать, в следующий раз он может оказаться и союзником. Извлекая уроки из прошлого, американские политики постарались не добивать итальянцев, немцев, испанцев, а потом поляков, чехов, русских и не превращать их во врагов на будущее, а постепенно инкорпорировать их в международную систему, функционирующую по определенным правилам. После окончания Второй мировой войны американские руководители, несмотря на предложения некоторых политиков расчленить побежденную Германию на пять государств и раздробить ее промышленный потенциал, решили тем не менее сохранить Германию (так же как и Японию) в качестве региональной силы (хотя преимущественно и невоенной), с тем, чтобы использовать ее в новом европейском равновесии, нацеленном на этот раз на “сдерживание” Советского Союза. Точно так же во время операции “Буря в пустыне” Соединенные Штаты, выдворив Ирак из Кувейта, могли бы двинуть войска антихусейновской коалиции на Багдад, поднять против него шиитов и курдов и смести режим ненавистного Саддама Хусейна. Однако подобная резкая смена режима в Ираке могла бы привести к распаду государства, разрушить региональную систему равновесия, покоящуюся на балансе сил между Ираком и Ираном, резко усилить в регионе позиции Тегерана, выступавшего с антиамериканских позиций. Поэтому Вашингтон предпочел на какой-то период сохранить режим Саддама Хусейна, хотя впоследствии американское руководство и подвергалось критике особенно со стороны либералов за неспособность, по их мнению, довести наведение порядка в регионе до логического конца. Основная идея системы баланса сил состоит в том, что государства не должны обладать таким уровнем силы, который позволял бы им диктовать свою волю другим странам; ничем не сдерживаемая (преобладающая) сила в каком-либо звене этой системы становится угрозой безопасности всех ее частей, существованию и функционированию системы в целом. Другой посылкой этой системы является предположение, что реальным противовесом силе может стать только сила. Следовательно, стабильность в международных отношениях объективно требует силового равновесия. Когда сила каждого государства (группы государств) уравновешивается приблизительно равной силой какой-то другой части системы, агрессия вряд ли будет возможной или успешной. В итоге система баланса сил играет важнейшую роль - она устанавливает и поддерживает мировое равновесие и стабильность международных отношений (существующего мирового порядка). Отсюда главный политический принцип мирового (регионального, локального) равновесия: когда какое-либо государство (коалиция государств) имеет или может приобрести чрезмерные силовые возможности, другие страны должны видеть в этом угрозу своей безопасности и отвечать принятием адекватных мер, отдельно или совместно, по наращиванию своего силового потенциала. В политике баланса сил этот принцип равновесия рассматривается как основа для оперативной деятельности. Сама же политика баланса сил или достижения равновесия в случае, когда во внешнем мире появляется мощь, которая может представлять угрозу безопасности или существованию другого государства может реализоваться через три схемы. Первая - государство, испытывающее беспокойство по поводу возникновения в своем окружении преобладающей мощи, может дать прямой двусторонний ответ на этот вызов. Оно может, прежде всего, если для этого есть необходимые ресурсы, попытаться нарастить свою собственную мощь до уровня, позволяющего нейтрализовать появившуюся угрозу или даже превысить этот уровень. Таким образом, это государство восстанавливает равновесие, способствует стабилизации международных отношений, устрашая своего перспективного соперника ответом, который может нанести ему неприемлемый ущерб. Другая схема предполагает, что возникновение преобладающей мощи в системе международных (региональных, локальных) отношений не может быть в одностороннем порядке нейтрализовано (уравновешено) другим государством по тем или иным причинам. В этом случае другое государство, испытывающее тревогу по поводу новой внешней мощи, постарается создать коалицию государств, вовлекая в нее те страны, которые в той или иной мере имеют проблемы с возникшей новой силой или просто опасаются ее экспансии. Таким образом, это государство пытается восстановить равновесие в системе международных отношений, но не за счет наращивания собственных возможностей, а добавляя к ним силу других государств. Совокупная их сила и призвана решить возникшую проблему. Конечно, следует учитывать, что имперская нация (стремящаяся к преобладанию), скорее всего, не останется безучастной к поведению намеченной ею жертвы и снова попытается изменить баланс сил в свою пользу, а та в свою очередь, конечно, будет продолжать попытки усилить свои возможности за счет расширения коалиции. И этот процесс может продолжаться довольно долго, пока ресурсы каждой стороны не будут исчерпаны или пока обе стороны не решат свои проблемы использованием военной силы. Наконец, можно представить себе развитие ситуации по третьему варианту, когда некое государство А (его называют государством-балансиром), обеспокоенное возникновением или тенденцией к возникновению в своем окружении новой мощи, пытается создать вокруг нее систему сдержек и противовесов из числа других стран (это не коалиция, отношения этих стран с государством А не являются союзническими, во всяком случае это не является обязательным условием). Эта система сдержек и противовесов, во-первых, на силовом уровне уравновешивает возникшую (возникающую) мощь, И, во-вторых, отвлекают на себя внимание, энергию, ресурсы этой новой мощи, отводя угрозу от государства А. Следует заметить, что подобная ситуация может создаваться не только в случае появления “имперской мощи”, потенциально угрожающей тому или иному государству (“А”). Подобный подход может практиковаться и по отношению к целой группе государств с целью предотвратить образование среди них коалиций, (потенциально) направленных против государства-балансира. Собственно говоря, подобная ситуация и есть наиболее полное выражение политики баланса сил. Г. Моргентау пишет по этому поводу: “ Государство-балансир не отождествляет на длительный срок свой внешнеполитический курс с политикой любой державы или группы держав, составляющих баланс сил. Единственная забота такого государства заключается в том, чтобы поддерживать равновесие внутри данной системы межгосударственных взаимоотношений... В результате государство-балансир бросает свой вес то на одну, то на другую чашу весов, повинуясь только одному соображению - относительному положению самих чаш. Оно всегда помещает свой вес на ту чашу весов, которая вследствие своей недостаточной тяжести находится выше своей напарницы”24. Другими словами государство-балансир стремится оказывать под держку слабейшей стороне из двух основных участников конфликта в целях возникновения (восстановления) между ними выгодного прежде всего для себя равновесия сил. По сути дела поведение государства-балансира является ключевым элементом всей концепции равновесия. “Тот, кто контролирует равновесие, занимает ключевую позицию в системе баланса сил, поскольку от таковой зависит исход борьбы за влияние (на международной арене), - указывает Г. Моргетнау. - Поэтому фактически такое государство называют арбитром всей системы, определяющим, кто победит, а кто будет побежденным”25. Мбгут возразить, что значимость консенсуса в среде политиков и ученых относительно сути баланса сил преувеличена. Следует признать, что исследователи баланса сил*не единодушны в оценке его как системы, имеющей тенденцию создавать равновесие и стабильность. Некоторые из них, анализируя конкретные ситуации противоборства, оценивают его как систему, способную скорее создавать неравновесие, выгодное той или иной стороне.
Но даже эти эксперты склонны подчеркивать балансирующую (мирорегулирую- щую) функцию системы, когда они рассматривают ее в принципе. Основные расхождения между теоретиками международных отношений существуют, однако, по поводу процесса создания равновесия в системе баланса сил. Упрощенно говоря, можно сказать, что этот процесс может восприниматься как автоматический, полуавтоматический или управляемый. Авторы, которые ближе всего стоят к тому чтобы рассматривать процесс как автоматический, описывают его в понятиях, напоминающих действие физических законов. Руссо писал: “Существующая в Европе система имеет ту степень прочности, которая поддерживает ее в состоянии постоянного движения, не приводящего к разрушению системы. Баланс, существующий между силовыми возможностями этих различных членов европейского сообщества, в большей степени произведение природы, чем искусства. Он поддерживается сам, без усилий и таким образом, что, нарушаясь в одной части, он вскоре восстанавливается в другой”26. Следует отметить, тем не менее, что Руссо не был окончательно уверен в своей концепции автоматизма, в ряде случаев он утверждал, что система равновесия работает благодаря “постоянной бдительности” своих участников. Арнольд Тойнби рассматривает систему мирового равновесия с точки зрения угроз, возникающих на международной арене. Он пишет в связи с этим буквально следующее: “Баланс сил - это политическая система, которая начинает действовать, когда общество оформляется в ряд независимых друг от друга государств... В таком мире баланс сил действует в целом в направлении снижения веса отдельных стран, измеряемого в категориях политической силы... А любое государство, повышающее свой вес сверх общего среднего уровня, становится, практически автоматически, предметом давле ния со стороны остальных, расположенных рядом, государств, и по закону баланса сил это давление является наибольшим в центре группы и наименьшим на периферии”27. Другие теоретики прибегают к аналогиям относительно побудительных мотивов из области биологии, рассматривая равновесие как результат инстинктивно сложившегося политического поведения. Французский исследователь Шарль Дюпуи оспаривает эту точку зрения, утверждая, что стремление противопоставить “возмутителю спокойствия” равновеликую мощь есть “просто инстинкт осторожности”, который стал разумным принципом международного поведения28. Дэвид Хьюм видел в принципе эквилибриума “правило поведения, основанное на здравом смысле и очевидном благоразумии”29. Ряд других зарубежных авторов, разделяющих точку зрения относительно автоматизма возникновения равновесия на международной арене, характеризуют (описывают) этот процесс как “применение основополагающего закона самосохранения”30. Главным в подобном видении системы баланса сил, является признание, что возникновение или поддержание равновесия может и не зависеть от воли того или иного государства. Эквилибриум возникает независимо от того, движимы ли при этом государства объективными “законами политической физики” или естественным, изначально существующим политическим инстинктом. Система - это устройство, которое успешно функционирует за счет того, что оно автоматически нейтрализует те или иные проявления силы: удар или толчок вызывает обратный толчок, силовые смещения уравновешивают друг друга. Эта схема не предполагает, что государство сознательно устанавливает равновесие в соотношении сил. Движущим мотивом вполне может стать стремление добиться большего, а не просто равного с другими международного влияния. “Если каждая сторона приобретает относительно равнозначную силу, то происходит это не потому, что на это были нацелены ее политические усилия; скорее это является случайным результатом действий, нацеленных на получение силовых преимуществ”31. Американский теоретик Арнольд Вульферс так разъясняет эту концепцию: “Хотя ни одно государство не заинтересованно в равновесии сил в чистом виде, усилия всех стран по увеличению своей мощи могут вести к созданию равновесия”32. Таким образом, можно констатировать, что представители данной точки зрения полагают, что само существование, наличие в международной природе политической силы стихийно, автоматически, помимо воли национальных государств порождает равновесие силы во внешнем мире, соответствующим образом реагирует на проявления неравновесия, что мирорегулирование в конечном счете может работать и автоматически, благодаря давлению внутренних закономерностей, управляющих функционированием международной системы. То, что обычно называют полуавтоматической концепцией функционирования баланса сил, берет свое начало в исторической модели европейского равновесия, наиболее активно и сознательно выстраиваемого Великобританией, стремящейся выступать в роли внешнего балансира. Классикой политологии является принадлежащее перу сэра Айра Кроуи характеристика политики Англии, нацеленная на поддержание баланса сил на континенте “путем перебрасывания своего веса то на одну, то на другую сторону, однако всегда в пользу того, кто противостоит в данный момент политическому диктату наиболее мощного государства или группы стран на континенте”33. Бывший премьер Уинстон Черчилль - один из апологетов этой традиции. Он признавал, что “за четыре столетия английская внешняя политика видела свою задачу в*том, чтобы противостоять наиболее сильной, агрессивной и доминирующей силе на континенте”, поддерживая наиболее слабые страны с целью восстановления равновесия. Черчиль подчеркивал, что в этом состоит “замечательная неосознанная традиция британской внешней политики”34. Ряд исследователей внешней политики видят в подобном подходе Британии ключ к функционированию современной системы международных отношений в Европе, делая вывод, что наличие балансира, подобного Великобритании, является обязательным элементом функционирования любой системы баланса сил, работающей в полуавтоматическом режиме. Как отмечал американский политолог Чарльз Лерш: “В целом, концепция (баланса сил) представляется важной только тогда, когда крупное государство или группа стран видят в сохранении равновесия главный компонент своей политики”35. Подобное видение предполагает, что система баланса сил должна включать, помимо рядовых участников, какое-то мощное государство, занимающее особое положение по отношению к системе - частично внутри нее, частично во вне - и стремящееся (способное) “поддерживать баланс”, участвуя в различных комбинациях и хитроумных маневрах, направленных на достижение этой цели. Рядовые участники этой игры ведут себя естественно, они не обязательно привержены идее баланса сил, но автоматизм системы при этом дополняется рассчитанными действиями того участника, который управляет процессом поддержания равновесия. Поэтому данная версия системы баланса сил определяется как полуавтоматическая. Наконец, в концепции управляемого баланса сил достижение равновесия рассматривается прежде всего как результат человеческого творчества. Основной упор при этом делается не на самонастраивающуюся систему, не на автоматический механизм, сглаживающий дисбаланс, не на стороннее тщательно скалькулированное и своевременное регулирование, осуществляемое государством-балансиром. Скорее упор делается на необходимости искусных, тонких, профессиональных действий политических деятелей, представляющих элементы системы и управляющих ими. Следует отметить, что большинство авторов, разделяющих идею управляемого человеком (политиком) мирорегулирования, фактически согласны с тем, что равновесие в рамках баланса сил - это прежде всего и главным образом “дипломатическое искусство”. Г. Моргентау, несмотря на твердую уверенность в неизбежности баланса сил, подчеркивал необходимость изобретательности, творческого подхода при управлении отношениями между странами со стороны мэтров государственной власти. Фридрих фон Генц, один из архитекторов “Европейского концерта” 1815 г., тоже отмечал роль “соответствующих союзов, удачных переговоров или (если необходимо) силы” в движении к “федеральной системе Европы, созданной столь искусно, что каждая политическая масса, в ней присутствующая, имеет свой противовес”36. Действия в системе баланса сил зачастую сравнивают с игрой в шахматы. Каждый, знакомый с исследованием Г. Киссинджера о политике Миттерниха и Кэсльри (“Восстановленный мир”. Бостон, 1957 г.) найдет в нем массу неоднократно повторяющихся терминов, характеризующих искусство дипломатии: утонченность, стратегическое мышление, уловки, маневрирование, проницательность, умение просчитывать ходы, искусная манипуляция, дипломатическая виртуозность и т.д.37 Ф. Гулик, в своем исследовании, посвященном политике баланса сил, рекомендует серию иравил, обычно предлагаемых игрокам: будьте внимательны; удерживайте преимущество; вступайте в борьбу только когда необходимо; сохраняйте равновесие, когда возможно; будьте мобильны; делите “пирог“ на равные части; не старайтесь прыгнуть выше головы; используйте союзы, особенно естественные коалиции и т.д.38 Данная концепция баланса сил предполагает признание того, что поддержание равновесия зависит от мотиваций и опыта людей, причастных к нему. Успешным этот процесс делает уверенность, что в кризисной ситуации, порожденной и усугубляемой стремлением какого-то государства (группы государств) к преобладанию, большинство других компонентов системы сознательно предпримут рациональные и эффективные меры с целью сохранения равновесия. Короче говоря, равновесие рассматривается как “нечто активно желаемое и поддерживаемое”. Очевидно, что в то же время это означает, что система может не справиться в определенном случае с обеспечением равновесия; люди подвержены ошибкам и капризам. Поскольку нельзя предположить, что государственные деятели будут всегда сознательно демонстрировать приверженность равновесию или обладать способностью к его поддержанию, объективный взгляд на баланс сил как на систему, обслуживаемую людьми, просто предполагает такую схему международных отношений, где сами государства своими самостоятельным действиями создают ситуацию равновесия. Три версии концепции политики баланса сил, отмеченные выше, различаются значительно степенью сознательной мотивации в воз никновении равновесия. В автоматической системе эквилибриум - это ценный, но побочный продукт (стихийный дивиденд) взаимодействия государств, взаимного регулирования их отношений, поведения во внешней среде. В полуавтоматической системе решающим элементом становится государство-балансир, ибо лишь оно целенаправленно стремится к достижению равновесия. В управляемой людьми системе политика большинства государств сознательно нацелена на достижение этой цели. По сути же система, о которой идет речь в каждой из этих концепций - одна и та же; различия касаются субъективных интерпретаций fee функционирования. В каждом случае объектом рассмотрения является система независимых государств, действующих автономно, без подчинения центральному органу управления силовыми взаимоотношениями, стремящихся самостоятельно влиять на распределение силы и определять свои места в этой системе. По сути - это децентрализованная система, в которой государства действуют как равные субъекты, независимо управляющие силовой ситуаций. Обеспечит ли подобная система надежное равновесие, и как оно может быть достигнуто - это предмет субъективного суждения. В любом случае система международных отношений, предлагаемая теорией баланса сил, - это одна из альтернативных классификаций решения проблемы силы в современном мире.