СИМВОЛИЧЕСКАЯ ФОРМА ПРАВА

Право — уникальный феномен цивилизации, и в стремлении так или иначе понять и объяснить его природу возникали целые школы мировой юридической и философской мысли. Разработанные ими подходы к определению права могли быть сколь угодно различны, но один тезис всегда оставался общим: правовая материя условна и изменчива- Она не возникает сама по себе, а целенаправленно создается человеком, который стремится организовать свою жизнь в соответствии с некими рациональными правилами, способными обеспечить развитие общества на началах свободы и справедливости, упорядочить отношения между людьми, гарантировать защищенность их интересов, а также верное, разумное разрешение споров и социальных конфликтов.

Однако то, что считается справедливым здесь и сейчас, не есть справедливое вообще и навсегда. Если в средневековой Европе фальшивомонетчика сваривали заживо тем же способом, каким он расплавлял металл для фальшивых монет, то в современных государствах — членах Совета Европы принят Протокол № 6 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, гласящий, что «никто не может быть приговорен к смертной казни или казнен»1. Столь суровая кара расценивается теперь как негуманный, варварский обычай, которому нет места в уголовной системе, направленной на поддержание человеческого достоинства. Действительно, «предписания законов искусственны*, как еще в V в. до н. э. говорил древнегреческий мудрец Демокрит2, и в этом легко убедиться на собственном опыте. Каждый, кто вовлечен в сферу применения права, вскоре понимает, что в юридическом мире, в отличие от реального, учитываются не все, а лишь некоторые поступки и состояния человека, причем оценивают их не по житейским меркам, а в соответствии с той или иной абстрактной моделью поведения, закрепленной в законе. И чем совершеннее будет такая модель, чем лучше продумано типовое построение правомочий, обязанностей и ответственности субъектов в данной правовой системе, тем большие возможности откроются для того, чтобы удовлетворить интересы человека, предоставить ему эффективную правовую защиту*

Отображая действительность посредством властно установленных предписаний, дозволений и запретов, символический мир права существует объективно в некоей параллели миру реальному. И любая ситуация, если только она подлежит правовому воздействию, в принципе может быть приведена к виду, допускающему юридическое толкование и квалификацию,

Никитчук, управлял собственным автомобилем «Волга», грубо нарушил скоростной режим и выехал на встречную полосу, по которой на мотоцикле ИЖ «Планета» двигался Денисов. В результате аварии Денисов получил тупую травму груди и погиб.

Никитчук привлечен к уголовной ответственности за нарушение правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть человека (ч. 2 ст. 264 УК РФ). Вдова Денисова, Галина, предъявила по дан ному делу гражданский иск, она просит взыскать с Никитчука стоимость восстановительного ремонта мотоцикла3 расходы на погребение мужа и ежемесячные выплаты-на содержание шестилетнего сына Андрея по случаю потери кормильца.

В реальном мире это трагедия, и даже представить себе нелегко, какую боль испытал Денисов в последний миг своей жизни, как тяжело было Галине узнать о гибели мужа, как круто изменилась судьба их ребенка, рано оставшегося без отца, и как переживают случившееся Никитчук, его родные и близкие.

В юридическом измерении акценты иные. Аффект и эмоции уступают место взвешенному, контролируемому применению единых норм права, признанных обществом и обеспеченных авторитетом и силой государства. Но для того чтобы привести их в действие, сложные практические отношения должны быть правильно переведены в строгие рамки юридических понятий и категорий. Так в правовом пространстве вместо конкретных людей появляются их своеобразные проекции — абстрактные фигуры обвиняемого; потерпевшего; гражданского истца; члена семьи, состоявшего на иждивении погибшего кормильца; гражданского ответчика со всем комплексом прав и обязанностей, установленных в законодательстве.

В рассматриваемой ситуации действия виновника аварии подлежат оценке с точки зрения норм не только уголовного, но и гражданского права. В таком случае один и тот же реальный человек выступает одновременно в двух юридически значимых проекциях: как лицо, причастное к совершению преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 264 УК РФ (фигура обвиняемого— подсудимого—осужденного применительно к различным этапам уголовного судопроизводства), и как лицо, которое п соответствии с Гражданским кодексом РФ несет ответственность за вред, причиненный преступлением (фигура гражданского ответчика, владельца источни ка повышенной опасности на праве собственности).

Следует особо подчеркнуть, что справедливое разрешение конфликтов с помощью правовых средств возможно лишь в том случае, если для каждого реального участника ситуации абстрактные фигуры подобраны правильно, в строгом соответствии с законом и фактическими обстоятельствами дела.

Таким образом, в области юриспруденции первостепенное значение принадлежит именно форме. По мнению С. С. Алексеева, в этом состоит и необычность, и основной секрет силы права. Для юриста крайне важно различать, с одной стороны, конкретный фактический материал, а с другой — искусственно созданные правовые категории, конструкции и вообще все то, что * представ ля ет право «вовне», а главное — организует содержание права, воплощает его в юридических структурах»3. Они как раз и образуют ту самую «материю права», которая у древних римлян называлась телом, плотью, веществом права (corpus juris).

Итак, правовое регулирование вносит рациональные начала в общественную жизнь, учреждает и охраняет некий единый масштаб и верные правила поведения, воплощающие высшие моральные ценности И идеалы. Право всегда «обращается к сознательным существам; оно утверждает и отрицает, оно формулирует и требует — для того, чтобы люди знали, что утверждено и что отринуто, и сознавали формулируемое требование**.

Но в таком случае должны быть найдены оптимальные способы выражения юридических предписаний, дозволений и запретов, отвечающие нескольким требованиям одновременно, это:

а) хорошо знакомый материальный облик;

б) общеупотребительность;

в) доступность для наглядного, ясного и конкретного восприятия;

г) рассчитанность на всеобщее понимание;

д) известная степень условности, необходимой и до статочной для точной передачи абстрактного нормативного смысла юридических понятий.

Перечисленными качествами в полной мере обладают символы — письменные либо иные произвольно выбранные знаки, которые издавна используются людьми для получения, хранения и передачи информации. Только в символической форме создаются и существуют идеальные объекты, образующие искусственный мир права. Именно эта форма придает праву объективную реальность, делает его строго определенным, устойчивым и независимым от участников социального регулирования.

Правовые нормы, идеи и ценности могут быть зафиксированы двумя способами; 1)

в словесных символах, т. е. посредством устных либо письменных знаков естественного языка (слов, предложений, текстов); 2)

с помощью неязыковой символики, т. е. прочих знаков (изображений, жестов, действий, предметов).

На разных стадиях правового развития общества соотношение этих символических форм было неодинаково. В древнейшую эпоху преобладали неязыковые знаки, а слова использовались лишь в дополнение к элементам ритуала, широко применявшимся в процессе создания и реализации юридических норм.

Например, в Древнем Египте и в Древней Индии судьба обвиняемого зависела от результатов взвешивания на особых весах, к которым предварительно обращались с магическим заклинанием, чтобы точно определить меру благих и дурных поступков,

В древнегреческих городах-государствах высшее должностное лицо — архонт, которому предстояло провозгласить новый закон, вставал в центр корабля, ибо «золотая середина» означала мудрость и беспристрастность законодателя.

По представлениям древних греков, богиня Дике, олицетворяющая справедливость и право (греч. 5ikociov), держала в руке меч, чтобы преследовать преступника и пронзить его.

Восточные славяне также считали, что меч охраняет порядок и закон, отсекает в символическом поединке с неправдой все недостойное и бесплодное. Удар тупой стороной меча (тылесницей) расценивался как тяжкое оскорбление чести. И фиксировавшая обычное право Русская Правда устанавливала, что если пострадавший ответит на такое оскорбление, то он не считается виновным. Мечником, или человеком меча, вплоть до XIV в. называли княжеского дружинника, который выезжал на места исполнять приговор — творити суд и правду.

Весы, меч и другие неязыковые символы, исторически сложившиеся на уровне обычаев и традиций, весьма наглядно представляли определенную правовую идею, были общеизвестны и легко распознавались. Вместе с тем они не обладали достаточной степенью абстрактности, чтобы неискаженно передать нормативное значение и смысл всех дозволений, предписаний и запретов, устанавливаемых в обществе по мере развития его правовой системы. Первоначальное соотношение символических форм выражения права со временем изменилось, и в современных условиях язык — основное, а неязыковые знаки — лишь вспомогательное средство фиксации, хранения и передачи юридически значимой информации.

Так, в качестве официальных символов государ- ственной власти на зданиях судов Российской Федерации устанавливается Государственный флаг РФ, а в зале судебных заседаний помещаются Государственный флаг РФ и изображение Государственного герба РФ. Кроме того, при осуществлений правосудия судьи заседают в мантиях либо имеют другой отличительный знак своей должности (ст. 34 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г.

Однако само судопроизводство ведется уже не с помощью различных условно-символических предметов, а на русском языке — государственном языке Российской Федерации. Лицам, которые им не владеют, обеспечивается право знакомиться с материалами дела, участвовать в судебных действиях, выступать в суде на родном языке или свободно выбранном языке общения и пользоваться услугами переводчика. Суд непосредственно исследует имеющиеся в деле доказательства, заслушивает показания сторон, рассматривает устные заявления и ходатайства лиц, участвующих в деле, т. е. постоянно работает с устными и письменными текстами, оценивая содержащуюся в них информацию с точки зрения закона. В свою очередь, закон также представляет собой определенную последовательность слов, правильное толкование которых необходимо для принятия обоснованного и справедливого судебного решения.

Таким образом, именно слово, а не какой-либо иной символический знак становится главным инструментом осуществления правосудия. Соответственно и различные дефекты словесной формы — нарушение процессуальных правил о языке судопроизводства, неточные формулировки обвинения, невыполнение требований закона относительно составления и содержания приговора, неправильное толкование норм материального права, некорректная постановка вопросов в суде присяжных, ошибочные записи в протоколе судебного заседания — могут повлечь отмену судебных решений5.

Действительно, в правовой сфере слово никогда не бывает «пустым звуком». За различными юридическими обозначениями всегда «стоят реальные люди, их деятельность, благополучие, а подчас и жизнь»6. Тот, кто допустил хотя бы малейшую неточность в высказывании, рискует проиграть дело даже при хороших исходных шансах на успех. Об этом еще во II в. н. э. предупреждал знаменитый римский юрист Гай, вспоминая случай из собственной практики. Некий гражданин обратился в суд с иском о компенсации материального ущерба, выразившегося в порче нескольких виноградных кустов, л проиграл процесс только потому, что нечаянно произнес «срубил деревья» (de arboribus succisis) вместо полагавшегося «срубил кусты» (de vitibus succisis)7.

Наставления Гая актуальны и в современную эпоху. Несмотря на массовое распространение технических систем коммуникации, естественный язык остается главным средством общения в правовой сфере, и недостаточно четкая статья закона или даже слово могут вызвать серию юридических ошибок и серьезные последствия.

«Нелеп и опасен такой порядок жизни, когда смысл права выражается слишком сложно, запутанно и непонятно»8. Напротив, ясная словесная форма — обязательная предпосылка высокого качества законов и необходимое условие внедрения четких юридических начал в жизнь общества.

Преимущества языкового выражения права по сравнению с иными знаковыми системами очевидны.

Во-тгервых, способность понимать слова, создавать тексты и извлекать из них общепринятый смысл заложена в людях от рождения и свободно реализуется в любой нужный момент. Никаких вспомогательных средств или дополнительных ресурсов для этого не требуется, что делает язык простым и удобным для повседневного употребления, «Человек слышит слова, состоящие из звуков: «Вон бежит собака», а думает при этом совсем не о звуках и словах, а о собаке, и смотрит — где она бежит»9. Вместо проговоренной либо написанной фразы мгновенно возникает мысленный образ той реальности, которая отображена в содержании слов, и человек сразу готовится действовать по обстановке. А сами слова не имеют непосредственной связи с внешним миром, они в высшей степени абстрактны. Так, никто из говорящих по-русски не объяснит, почему же комплексом звуков {[с] + [о] +- [б] + + [а] + [к] + [а]} принято обозначать именно собаку, но не кошку, тигра либо лошадь.

Во-вторых; язык динамичен, он постоянно развивается и совершенствуется, приспосабливаясь к необходимости точно выразить все новые и новые знания о природе и обществе. С помощью слова можно назвать предмет, выделить его признаки, проанализировать и обобщить их, отнести к той или иной категории и в конечном итоге сформировать целостную словесную картину мира, используемую для представления отвлеченного и весьма значительного содержания. Язык — особая «звуковая книга», воплотившая все достижения разума10.

В-третьих, построение слов и фраз, а также образование смысла в языке подчинено строгим правилам и системным закономерностям, что позволяет моделировать мир как определенную структуру, передать все возможные соотношения между различными понятия- ми, добиться однозначности используемых терминов и не только оформить готовую мысль, но и показать путь ее логического развития.

Благодаря перечисленным качествам «языковой знак является первичным по отношению ко всяким возможным знаковым системам, построенным для тех или иных целей»11. Словесный способ выражения преобладает б том числе и в сфере права, призванного «проникнуть в сознание и к воле людей в качестве авторитетного связующего веления»2, обеспечить предельную определенность складывающихся фактических отношений, а также прочность и надежность юридических гарантий и преимуществ.

В отличие от иных знаков, слово способно идеально сохранить преемственность правовых идей, ибо никогда «не забывает своего пути и не может до конца освободиться от власти тех конкретных контекстов, в которые оно входило»12,

В самом деле, в первичном значении современных уголовно-правовых терминов четко прослеживается смысловая связь с древнейшим ритуалом «взвешивания» поступков человека.

Наказание и иные меры уголовно-правового характера, подлежащие применению к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, т. е. соответствовать тяжести преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.

В такой формулировке в ст. 6 УК РФ раскрывается содержание принципа справедливости. Далее, в ч. 1 ст. 15 УК РФ установлено, что в зависимости от характера и степени общественной опасности деяния, предусмотренные настоящим Кодексом, подразделяются на преступления небольшой тяжести, преступления средней тяжести9 тяжкие преступления и осо- бо тяжкие преступления.

Но ведь в буквальном понимании мера тяжести определяется не чем иным, как взвешиванием. Значит, справедливо то, что соразмерно, а именно в этом и заключалась исторически первичная мотивация норм права.

Столь же древние идеи отражены в современной процессуальной терминологии. В соответствии С 4,3 ст. 123 Конституции РФ судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон. По отношению к уголовному процессу этот принцип конкретизирован в ст. 15 УПК РФ. 1.

Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. 2.

Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. 3.

Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. 4.

Стороны обвинения и защиты равноправны перед судом.

В буквальном смысле сторона — каждый из двух противников; преследовать преследование) — гнаться по следам, пускаться в погоню, стараться поймать; защита — оборона, охрана; состязаться (—> состязательность) — бороться, противоборствовать, стараться осилить, вступать в борьбу, в распрю13.

Перечисленные термины указывают на исходную идею поединка, сражения за справедливость — кстати, меч и сегодня остается эмблемой охраны правопорядка. Но правовой способ разрешения конфликтов потому и считается цивилизованным, что вместо реальной битвы и агрессивных самоуправных действий предлагается мысленное моделирование события, перевод фактического в юридическое, нейтрализующий остроту ситуации. Выигравшему судебный спор удается восстановить правовой образ, а не полноту реальной действительности, гармония которой была нарушена. Абстрактные юридические конструкции и принципы позволяют возвыситься над произволом и примитивной местью и в то же время реально повли- ять на судьбы людей через символические формы, посредством которых жизненно важные вопросы решаются в правовом поле — без варварства и кровопролития, на основе гуманистических идей справедливости, свободы и достоинства личности.

Сложная внешняя форма, подчиненная строгим правилам создания и функционирования, служит своеобразным показателем границ правового пространства и одновременно тем барьером, который препятствует проникновению случайных элементов в сферу разработки, структурирования и применения права. Благодаря дисциплинирующему фактору формы «невозможно в области права утверждать что угодно*14.

Таким образом, «язык в праве — это не только вопросы юридической техники и стилистики, это конструктивные моменты существования самого права как своеобразного социального феномена»15. В современных цивилизованных государствах юридические нормы не могут быть закреплены иначе, как в определенных языковых формах. В широком смысле к ним относятся любые символы, используемые в правовом регулировании, в более узком — только словесные знаки, воплощающие некоторое юридическое содержание16.

Углубленные знания о свойствах слова помогают постичь логику юридического мышления, основательно разобраться в системном построении права и в механизмах его воздействия на сознание и поведение людей, а также довести до совершенства навыки толкования правовых норм и умение оперировать различными юридическими конструкциями и категориями на практике. Все это составляет основу юридического профессионализма и важнейшую часть методологии юриспруденции.