3. О некоторых процедурных проблемах примирения с потерпевшим.

Действующий Уголовно-процессуальный закон, устанавливая два различных процедурных порядка освобождения от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим, тем не менее содержат ряд противоречий.

Как показало изучение прекращенных уголовных дел, в 39 из 47 случаев положения ст. 76 УК РФ были применены на судебных стадиях производства. А ведь право освободить лицо от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим в целом принадлежит и лицам, ведущим досудебные стадии - следователю; лицу, производящему дознание; прокурору.

В соответствии со ст. 25 УПК РФ 2001 г., суд, прокурор, а также следователь и дознаватель с согласия прокурора вправе на основании заявления потерпевшего или его законного представителя прекратить уголовное дело в отношении лица, против которого впервые осуществляется уголовное преследование по подозрению или обвинению в совершении преступления небольшой или средней тяжести, если это лицо примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред.

Таким образом, на наш взгляд, и процессуальный закон нуждается в серьезной корректировке - именно в нем должно быть указано на возможность инициативы примирения, исходящей от лица, совершившего деяние; на окончательность такого примирения для сторон конфликта.

Мы не ставим своей целью "объять необъятное" и выработать конкретные предложения по изменению Уголовно-процессуального законодательства, но подобные положения должны быть в нем отражены.

Далее, УПК РФ сохраняет различный подход к правовому режиму примирения по делам частного обвинения и делам частно-публичного и публичного обвинения. При этом перечень дел частного обвинения остается традиционным - умышленное причинение легкого вреда здоровью, побои, неквалифицированная клевета и оскорбление.

Мы солидарны с мнением о том, что перечень таких преступлений должен быть расширен.

На наш субъективный взгляд, к ним необходимо отнести: угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК РФ); неквалифицированное заражение венерической болезнью (ч.

Все эти преступления характеризуются либо необходимостью определенного субъективного восприятия самого потерпевшего (например, при угрозе) либо очевидной "интимностью" деяния, когда вопрос об уголовном преследовании за него должен ставиться в зависимость только от волеизъявления потерпевшей стороны.

Мы разделяем мнение С.Г. Келиной о том, что нет смысла осуждения лица по этим (и ряду других) преступлениям, если потерпевший этого не хочет и при этом не страдают никакие общественные интересы: "Не значит ли, что в подобных случаях уголовная юстиция действует формально, сама для себя?"[92]

И если эволюция диспозитивного метода правового регулирования стала реальностью в уголовном праве, то такая же тенденция должна иметь место и в уголовном процессе.

Обратим внимание еще на одно обстоятельство. В с ч. 5 ст. 319 УПК РФ, мировой судья обязан разъяснить сторонам возможность примирения. В случае поступления от них заявлений о примирении, производство по делу по постановлению судьи прекращается.

Кроме того, в силу приоритета волеизъявления потерпевшего, на наш взгляд, необходимо устранить обязательность получения согласия прокурора на прекращение уголовного дела по данному основанию, если это решение принимается следователем или органом дознания.

Здесь мы сознательно опускаем рассмотрение вопроса о возможности возбуждения уголовного преследования по делу частно-публичного обвинения без заявления потерпевшего, так как он не входит в рамки исследования.

И уж конечно никак нельзя согласиться с предложением установить обязательное санкционирования судьей любого решения о прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон.[93]

Вышеприведенные соображения позволяют предложить следующую редакцию ст. 76 УК РФ: