§ 1. Понятиеи цели государства. Его идея и сущность
СОВРЕМЕННОЕ национальное государство, которое одновременно есть и государство территориальное, переживает в настоящий период процессы существенной трансформации. Чтобы понять смысл и направленность этих процессов, определить тенденции развития современной государственности, необходимо обратиться к классическим воззрениям на понятие и сущность государства и сравнить их с существующим положением дел, практикой современного государственного строительства, состоянием современной национальной и территориальной государственности. Как и любой другой социальный феномен, государство не является статичным явлением. Оно постоянно находится в развитии, динамике. С момента появления первых протогосударствен- ных образований оно прошло целый ряд этапов своего становления и развития, знало периоды упадка и подъема, неоднократно меняло формы своей организации и деятельности. В то же время, на протяжении всего времени существования, государство обладает некой неизменной константой, которая есть не что иное, как его идея и сущность, определяемые его целями и функциональным назначением. Изменчивость государственных форм, их зависимость от социально- экономической структуры общества и общепринятого типа мировоззрения привело к тому, что в науке до настоящего времени отсутствует признанное всеми, или большинством, понятие государства, применимое как к современной ситуации, так и государственным практикам прежних эпох. Кроме того, во все времена своего существования государство представляло собой весьма сложное и многогранное явление, проявляющее себя в жизни людей, различных их групп и общества в целом самыми различными своими сторонами и гранями. И все они имели или имеют определенный смысл и значимость, поскольку содержат в себе что-то от его сущности. Но означает ли это, что «попытка дать точную и исчерпывающую дефиницию государству заранее обречена на провал»9 или что объективно существующая сложность и многомерность самого явления также объективно делает неизбежным многовариантное определение его понятия10, как это утверждают многие авторы. Ведь действительно, любое определение есть ограничение, и даже отрицание того, что стоит за рамками уже определенного понятия. И в данном случае это может привести к обеднению его содержания. Отсюда вытекает методологический принцип выделения в жизни государства истинно сущностного, главного, основного, в отличие от преходящего, случайного, второстепенного, и построение на этой основе целостной, синтетической политико-правовой теории государства. В этой связи весьма интересным представляется тот факт, что, несмотря на многообразие подходов к понятию государства, все их можно свести к двум группам или значениям: широкому и узкому — органическому, холистскому, целостному или механическому, атомарному, индивидуалистическому11. В широком смысле под государством понимается: страна; исторически сложившееся общество; «публичным образом организованный народ»12; народ, объединенный в единое политическое целое и представляющий собой суверенную нацию, и т.д. Государства здесь суть органические сущности, целостные естественные этносоциальные организмы, возникающие из народного духа и почвы, органичного сочетания объективных и субъективных факторов национальной жизни, выступающие как высшая форма политического и правового единства образующих их народов. Государство в этом смысле есть этносоциальное, политико-географическое (геополитическое) и, одновременно, организованное, упорядоченное правовое единство (образование). Это — этносоциальная (национальная) коллективность, организованная в относительно замкнутых рамках территориальных границ, обладающая политико-правовым единством и ведущая независимое и самостоятельное политическое существование. В узком смысле государство рассматривается как организация государственной власти, ее механизм, аппарат, в известной мере независимый от общества, народа, не совпадающий с ними и даже противостоящий им. Общество и государство предстают в этом случае как достаточно произвольные, искусственные образования, не обладающие самостоятельной онтологией. Они играют по отношению к отдельным индивидам служебную, подчиненную роль и потому их форма и содержание могут и даже должны легко меняться в зависимости от сиюминутных потребностей и интересов образовавших их атомарных личностей. Государство здесь не имеет самостоятельной ценности, ею обладают только отдельные лица, а государство выступает как организация, лишь обеспечивающая их естественные права и потребности. При таком подходе государство не может иметь авторитета в самом себе. Авторитетом его наделяют лишь индивидуумы, которые в силу свободного соглашения, путем договора учреждают над собой организацию власти - государство, которое выступает как определенное средство, инструмент в руках гражданского общества, предназначенный для служения отдельным лицам. Начиная с 70-80-х гг. XIX столетия, практически общепризнано, что государство включает в себя три реально существующих, необходимых элемента: территорию; население (народ, нацию); публичную (государственную) власть13. Каждый из них неизбежно присутствует во всяком государстве. Нельзя представить государство без территории как пространственной основы его существования, без людей, ее населяющих, и без власти, в нем господствующей. Однако целый ряд авторов выделяют еще один необходимый элемент государственно организованного общества — верховную (суверенную) власть. Так, по мнению Л. А. Тихомирова, говорить о государстве можно только в том случае, когда у народа (нации), проживающего в границах определенной территории, имеется, т.е. уже сложилась, не просто публичная, а именно верховная (суверенная) власть. Более того, государство не может появиться, пока в нации не сложилось сознание верховной власти и не появились ее конкретные выразители и носители. «Лишь когда выработано и то, и другое, может явиться государство как создание уже Верховной Власти»14. Верховная власть выступает как объединяющая волевая сила, реальный, жизненный авторитет, дающий народу организационноправовое единство, делающий из него замкнутое политическое це лое, именуемое государством, и позволяющий постоянно поддерживать и сохранять такое единство. Что касается публичной власти как элемента государства, то она может быть и не суверенной, не обладать верховенством, что, в свою очередь, предполагает ее подчинение какой-то иной более высокой и, в конечном итоге, всегда суверенной власти. Аналогичный подход к соотношению верховной и публичной власти государства содержится в работах целого ряда русских дореволюционных юристов, которые признавали верховную власть самым важным и значимым компонентом государства15. Уже такой подход к элементарной структуре государства показывает серьезную ограниченность и логическую противоречивость узкого подхода к понятию государства, когда часть — организация публичной власти — выдается за целое, и при этом в качестве признаков такой организации и ее элементов выделяются территория и народ. Территория не может быть частью организации власти, просто органы власти и иные ее субъекты имеют определенный территориальный масштаб деятельности. Народ, отдельные его социальные слои и группы выступают субъектами публично-властных отношений, но не являются частью государственного аппарата. Народ составляют и властвующие, и подвластные. Но именно эта «дихотомия» и придает народу, организованному в государство, статус политической целостности, единства, государственного общества. Что касается верховной власти и государственного аппарата, то они соотносятся как функция и материализующая ее структура. Верховная власть объединяет и цементирует, скрепляет различные этнические и социальные группы в политическое целое, организует и упорядочивает социальное общежитие, делает народ государственно-организованной коллективностью, но может управлять им только при помощи государственного аппарата. Поэтому науку о государстве стоит рассматривать, по словам Гегеля, как «представление той организации, какой обладает народ как внутри себя живое органическое целое»16. Касательно иного подхода, следует иметь в виду, что взгляд на государство как организацию власти или форму такой организации, особый «орган», «аппарат», «механизм» власти, отдельные от общества, находящиеся над ним и над народом, его составляющим, начинает складываться в Западной Европе лишь на пороге Нового времени в ХУ1-ХУП вв. и видимым рубежом выступает здесь как раз теория государственного суверенитета Ж. Бодена. Начиная с древнейших времен и до периода религиозной Реформации в Европе, как на Западе, так и на Востоке, господствовали представления и теории, отождествляющие государство и политически организованный народ, вернее, они являлись единственными. И позднее многие выдающиеся представители различных школ политико-правовой мысли подходят к понятию государства как к определенным образом организованному народу17, который организует свою жизнедеятельность в пределах относительно замкнутой территории. Не случайно, «когда говорят о каких-либо конкретных государствах... то имеют в виду определенное единство территории, населения и власти»18. А верховная власть в лице высшего органа (или органов) выступает в качестве официального представителя государства в международно-правовых отношениях и в отношении с собственным населением, его самодеятельными организациями и территориальными коллективами. Таким образом, именно данные четыре элемента, вступая в определенную систему отношений, непосредственно создают государство как це лое. Соединение территории, населения и государственной власти в конечном итоге и порождает феномен общества политического типа, создает собственно государство как политическое целое. Верховная государственная власть, в отличие от других субъектов власти, распространяется на всю территорию и всех людей, составляющих народ государства, она объединяет, придает единство всей системе органов государства, определяя все направления их деятельности. Следует отметить, что вместо верховной власти в качестве четвертого элемента государства некоторые исследователи называют организованный порядок (Н. Н. Алексеев)19, а также лояльность граждан (И. А. Ильин)20. На наш взгляд, организованный порядок есть не элемент, не часть структуры государственно организованного общества, а его цель и основополагающий признак, находящий свое выражение в праве и общественной нравственности (морали), а лояльность граждан есть основополагающая часть этого организованного порядка, без которого государство действительно существовать длительное время не может. Наряду с элементами в теории государства выделяют и его признаки, как характерные черты, свойства, качественные особенности, отличающие государство от догосударственных родо-пле- мянных сообществ и различных негосударственных организаций. К таким признакам, как правило, относят21: 1) территориальный принцип организации населения, т.е. его разделение по внутригосударственным территориальным единицам; 2) наличие публичной власти, как особого, работающего на профессиональной основе аппарата власти, управления и принуждения; 3) суверенитет, реальным, фактическим выражением кото рого является наличие Верховной государственной Власти, обладающей правом на последние, окончательные решения по всем жизненно важным вопросам общегосударственного значения, что и обеспечивает верховенство государственной власти по отношению к другим субъектам общественных отношений внутри страны и независимость и самостоятельность государства в международном общении22; 4) налоги, устанавливаемые Верховной Властью и идущие на содержание аппарата власти и управления, а также различные государственные мероприятия; 5) тесная связь государства с правом и их взаимная обусловленность друг другом. Описываемое через указанные выше признаки государство также предстает совсем не как стоящая над обществом система органов власти и управления, и не как средство и инструмент в руках гражданского общества, а как политико-правовая форма самобытного существования определенного народа, имеющего свою национальную верховную власть23, «единый с обществом социокультурный и духовный феномен», институционализированная форма его этнических и социокультурных особенностей24. И в этом смысле «государство есть органичная система, организованная на началах определенного порядка, в который включается и публичная власть и органы управления, право и правовой порядок, обычаи и духовно-нравственные ценности и нормы, то есть все, что объединяет людей в едином общежитии, поддерживает их совместное существование, регулирует их поведение и сохраняет общность идею государства33. Ведь от блага целого зависит и благо составляющих его частей. «В начале общественной пользы заключается и удовлетворение личных целей»34. В свою очередь, само это благо, в значительной степени, определяется благосостоянием составляющих государственный организм частей. И косвенно целью государства становится поэтому содействие частным и групповым интересам. Таким образом, в государственно организованном обществе становится возможным соединение и сочетание частного интереса граждан с общим интересом государства, когда одно находит свое удовлетворение и осуществление в другом. Такое состояние общества Гегель называет нравственностью35. Оно предполагает наиболее полное согласованное существование, сочетание и развитие всех элементов и частей государства, приведение их к высшему гармоничному единству в составе целого. В этом заключается высшая идеальная цель государства, которая включает в себя и мир, и свободу, и порядок, и общую пользу36. Государство, таким образом, включает в себя все цели общества. Так складывается, возникает то совершенство жизни, о котором говорит Аристотель. Выводя, как и Платон37, необходимость государства из потребностей совместной жизни людей, он видит конечную цель его существования в достижении «благой», т.е. справедливой, жизни. Поэтому государство у Аристотеля, по своим нравственным целям и этической ценности, несравненно выше, чем отдельный человек с его целями и жизненными задачами38. На этих позициях стоят практически все философы-идеалисты объективного толка. И в этом они идут по пути, проложенному развитыми религиозными традициями, тесно смыкаются с ними. В соответствии с такими традициями «государство в качестве юридического лица тождественно с общиной правоверных»39. Государство, нация и церковь образуют единое целое. «Тот, кто принадлежит вере, принадлежит и к нации»40. Поэтому классическое государство древности опиралось на единый народный дух, общие верования, традиции, убеждения и нравы. Отсюда политическая доблесть граждан и подданных, которые, осознавая себя не только политическим, но и духовным единством, забывали о собственных интересах и выгодах, когда дело касалось общегосударственных интересов и целей. Не случайно, «все государства... великих традиционных цивилизаций — в виде империй, монархий, аристократических республик или городов-государств — в лучший период своего существования в большей или меньшей степени носили органичный характер»41. Их «единство носило не просто политический, но скорее духовный — а зачастую прямо религиозный — характер; сама область политики в узком смысле формировалась и держалась единой идеей, общей концепцией, что находило отражение также в мышлении, праве, искусстве, обычаях, культе и способе хозяйствования»42. Достаточно полно религиозные основы государства проявляются в учении Платона. Государство у него представляет собой все возможные добродетели: мужество или силу; мудрость; умеренность; и, наконец, правду и справедливость. Сила есть добродетель власти, охраняющая безопасность; мудрость есть сознание высшего божественного закона, устанавливающего всеобщий порядок; умеренность есть добродетель граждан, преследующих личные цели, но подчиняющих их общественной цели; наконец, над всем этим царствует правда, распределяющая справедливость, которая каждому элементу указывает подобающее ему место в общем организме и удерживает его в должных пределах сообразно с его назначением. Государство выступает здесь не просто как главенствующий союз, но как высшее осуществление правды, справедливости на земле. Это и есть его основная идея, составляющая внутреннюю цель развития. В этом состоит и общее благо, а потому государство есть высшее осуществление идеи добра43. Справедливость является, пожалуй, самым важным принципом, регулирующим взаимоотношения людей по поводу распределения (перераспределения) социальных ценностей в самом широком смысле этого слова — материальных благ, социальных статусов, прав и обязанностей, различных возможностей, престижа, уваже- ни я и т.д. Следует отметить определенную содержательную относительность понятия справедливости в различные эпохи и у разных народов, вернее, конкретно-социальную изменчивость предлагаемых ею критериев. Но в любом случае идея справедливости предполагает некоторый уровень согласия между членами сообщества относительно наиболее общих правил — принципов, по которым они живут. Эти принципы могут меняться — сознательно или стихийно, в результате эволюции или революционно — но всегда конкретное понимание справедливости зависит от того, какие религиозные и нравственные нормы, правила общежития (в том числе и правовые), обычаи, традиции, привычки установились в данном обществе. Справедливость общественных установлений измеряется по ним, а нарушение этих правил воспринимается как несправедливость. Таким образом, идея справедливости ассоциируется прежде всего с законом, но не в собственно юридическом, позитивном, а скорее в нравственном, религиозном смысле, который может быть строгим, суровым, но непременно праведным и справедливым. Не случайно понятие «закон» в Древности и в Средние века прилагалось, как правило (в основном), к нормам высшего порядка — закону Божественному (Библия, Коран) или естественному (производному от божественного, например, законы Ману), а также к обычному, традиционному укладу жизни, сложившемуся на их основе. Правотворческие акты высших органов государственной власти именовались: указы, ордонансы или декреты44, которые должны были соответствовать религиозно-нравственным предначертаниям. Идея справедливости пронизывает религиозный закон и устанавливает предел индивидуальному произволу. Она противодействует эгоистическим мотивам и стремлениям, удерживает людей от причинения вреда другим, требует уважения к чужой личности, ее труду, имуществу, правам и законным интересам45. Именно по этому справедливость рассматривается как принцип организации и жизнедеятельности любого социального союза, первейшая добродетель общественных институтов46, а через всю историю политической философии проходит мысль, что справедливое жизнеустройство общества, человеческой жизни — это как раз и есть то, в чем заключается общественное благо. Государство есть единство его формально-юридической организации и социально-антропологической сущности. И человеческий союз лишь «тогда становится государством, когда основанием его единства является поддержание общего блага»47. Осуществление идеи справедливости создает в рамках государства социальную и правовую гармонию, заключающуюся в том, что каждый социальный слои (сословие, класс, страта) и отдельный человек (гражданин, подданный) выполняет ту функцию, роль или задачу, которую диктует ему необходимость сохранения целого, т.е. государства. Тем самым идея справедливости определяет роль каждого отдельного элемента социальной структуры в едином политическом организме48, закладывает основы социально-политической иерархии, распределяя материальные и моральные блага, определяя статусы различных социальных групп и индивидов. Справедливость является основным орудием осуществления нравственного идеала, абсолютно необходимым и данным априори условием для этого. Ее назначение состоит в предварительном примирении действительных конфликтов между персональными и трансперсональными ценностями49. Из этого вытекает та огромная важность и значение идеи справедливости для формирования содержания и разработки системы действующего права в государственно организованном обществе50. Достижение социальной справедливости является абсолютно идеальной (совершенной) целью государственного бытия и составляет высший идеал внутреннего государственного развития. В действительности, в практической жизни он может осуществляться лишь постепенно, в соответствии с особенностями психологического склада государствообразующего народа, изменяющимися потребностями народной жизни, объективными внешними и внутренними условиями и обстоятельствами существования государства и т.д. Отсюда, сами понятия правды, справедливости, добра и общего блага не остаются безусловными для всех времен и народов. Они обусловлены историческими и этнопсихологическими условиями (моментами) развития государства. Поэтому «к идеальному или метафизическому началу» государственной жизни «присоединяются элементы физиологический и исторический»51, которые это начало ограничивают и выдвигают на передний план целый ряд сугубо практических целей, являющихся насущно необходимыми данному народу в данное время. Это может быть расширение границ государства, присоединение приграничных областей, включение в свой состав иных этнических групп, проведение экономических, социальных и политических преобразований, смена религиозных или идеологических основ общественной жизни и т.д. и т.п. Но во всех этих случаях при осуществлении разнообразных временных промежуточных целей в жизни государственно организованного народа имеется нечто неизменное, некая общая константа, постоянная цель практического характера и значения, которая является доминирующей и обусловливает проведение любого политического мероприятия, достижение любой социально значимой цели, в том числе и самой конечной, идеальной, выступающей для всех них самым подлинным и реальным основанием. Такой практической целью, выступающей реальным основанием для дальнейшего внутреннего развития государства и его идеи, является то, ради чего оно создано. А создается оно ради объединения людей, их совместной и всеобщей жизни, в чем, по мнению Аристотеля, и заключается природа человека как существа общественного и политического52. «Объединение, как таковое, — счи тает Гегель, — есть само истинное содержание и цель, и назначение индивидов состоит в том, чтобы вести всеобщую жизнь». И дальнейшее удовлетворение их потребностей, деятельность и характер поведения «имеют своей исходной точкой и результатом это субстанциональное и общезначимое»53, т.е. государство, которое Гегель мыслит как органическую тотальность54. Это субстациональное единство (целостность, тотальность) и есть, по Гегелю, «абсолютная и неподвижная самоцель» государства, «и эта самоцель обладает высшим правом по отношению к единичным людям, чья высшая обязанность состоит в том, чтобы быть членами государства»55. У Аристотеля также государство есть «самодовлеющее состояние»56, т.е. имеет цель в себе самом. И благо государства состоит в сохранении этого единства и целостности57, «охране своего существования»58, мире, безопасности и общем согласии внутри этой целостности59. Ибо государство, в котором существует внутренняя вражда, погибает. «Всякое царство, разделившееся в самом себе, опустеет; и всякий город или дом... не устоит», — говорит по этому поводу Библия60. Не случайно, «когда основывали государство, — пишет Платон, — установили, что делать это надо непременно во имя целого». И само «это целое», и его наличное бытие, существование «есть справедливость или какая-то ее разновидность»61, уровень, степень. Поэтому благо отдельной его части или частей несводимо к сумме благополучия этих последних и каждая частица должна органично участвовать во благе целого62. И у Аристотеля государство по своим нравственным целям и этическим ценностям несрав ненно выше, чем отдельный человек с его целями и жизненными задачами63. По своей природе оно является первичным по отношению к другим формам общежития, самому человеку и логически предшествует им. Их отношение к государству такое же, как отношение любой части к своему целому. А тот человек, который «отбрасывает высшие политические цели, считая себя существом самодовлеющим, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством»64.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что высшая и конечная, реальная (практическая) цель государства заключается в нем самом, в самом его существовании, его воспроизводстве и развитии. Однако это и так, и все-таки не совсем так. Дело в том, что государство всегда выступает как политическая форма организации определенного народа, государствообразующей нации. Понятие нации служит для обозначения этносоциального субстрата государства. В основе образования нации всегда находится идея государственности, которая основывается на очень глубоких чувствах общности, внутренней духовно-психологической и культурной связанности, хорошо осознаваемых ее отдельными представителями65. Поэтому «в нации единство рассматривается как органическое, дополняющее и уравновешивающее управленческий конструктивизм государства»66. Понятие «народ» используется в речи, научной и публицистической литературе в самых различных значениях. Это научно не акцентированное понятие. Что касается нации, то под ней чаще всего понимается не просто какой-либо этнос, но такая устойчивая территориальная коллективность, возникшая на базе общности языка, экономической жизни, психического склада, типа культуры, обладания общими интересами, которая осознает свою общность и поэтому обладает возможностью реализации этих общих интересов на основе собственной культурно-цивилизационной парадигмы (модели существования) в рамках собственного суверенного государ ства67. От нации следует отличать иные этнические общности, которые могут обладать многими признаками нации, кроме одного - наличия собственного государства. Потому одной из самых важных причин образования нации является общность политической судьбы. В процессе своего формирования и развития она, по крайней мере, «стремится, — как указывал М. Вебер, — к собственной политической организации» и «всегда ориентирована к политической власти»68. Таким образом, термин «нация» выступает инструментом структурирования социально-политического пространства69. Как правило, исторически государства возникают на стадии осознания каким-то крупным этносом, народом своего внутреннего единства и своего предназначения в мире. И в этом момент этнос превращается в народ - государствообразующую нацию, создающую особую политическую форму своего существования, присущую только ему. Практически все современные государства и государства прошедших эпох, оставившие след в истории, имели в качестве своего этносоциального субстрата нацию, осуществляющую функцию и роль государствообразующего народа. Поэтому правы те авторы, которые считают: «без государства нет нации, без нации нет государства»70. Нация дает жизнь государству и, одновременно, проходит становление вместе с ним, растет вместе с ним, приобретает право на историческую, а иногда и на всемирно-историческую роль71. Государство создает нацию, но одновременно и служит ей72. По- настоящему независимое и самостоятельное, то есть реально суве ренное, государство не может иметь целей, отличных от целей государствообразующего народа (нации). Цели государства — это всегда цели государствоообразующего народа и наоборот. Гарантированное существование государства как «главенствующего политического единства»73 важно не само по себе. Оно может быть целью только как гарантия сохранения, существования, воспроизводства, благополучия, а в идеале и процветания государствообразующей нации. В то же время для нации, как государствообразующего народа, наряду с самосохранением, воспроизводством и благополучием одной из основных целей является сохранение и совершенствование собственной государственности, иногда — любой ценой, поскольку без наличия государства невозможно обеспечить существование и развитие национальной жизни. Поэтому во взаимоотношениях нации и государства последнее всегда имеет главенство и приоритет, воплощаемые в достоинстве и прерогативах верховной власти, единственно способные дать нации истинное самосознание, единую политическую форму и волю, единственное и достойное существование74. Государство гарантирует определенную степень внутреннего мира и порядка, внутреннюю и внешнюю безопасность, достижение которых само по себе есть огромное благо для государствообразующего народа и всех граждан, его составляющих. Только государство может обеспечить динамическое поступательное развитие и процветание нации. Даже при самой деспотической форме правления наличие внутреннего мира и определенного порядка несут в себе огромные преимущества по сравнению с хаосом безгосударственного состояния. И при деспотических режимах существует некий предел произвола и жестокости, которые никто не может преступить безнаказанно для ущерба для авторитета собственной власти. И в автократических государствах существуют законы, и несоблюдение их правителем всегда несет в себе некое анархическое начало, тогда как сам он заинтересован в поддержании порядка, пусть даже сообразно его произволу или воле. Он подчинен логике властноуправленческих отношении и всегда руководит не только в собственных интересах, но и в интересах подданных. Любое государство, хотя бы в некоторой степени, объективно служит общей пользе и гарантирует своим гражданам определенный минимум справедливости и добра. В этой связи, на наш взгляд, не совсем адекватно определяется в теории второй элемент государства. Им является не просто население, которое может быть признаком или элементом не только государства, но и любой другой территориальной единицы — субъекта федерации, административного или муниципального образования, географического региона и т.д. Этот признак не очень точно передает и термин «народ», который является весьма многообразным и недостаточно концептуализированным в политико-правовых науках. Таковым можно считать лишь государствообразующий народ или нацию. Можно признать, что существуют нации, не имеющие собственной государственности. Это почти всегда народы, ведущие борьбу за ее создание (евреи — в не таком уж далеком прошлом, курды — в настоящее время) или уже утратившие ее (как те же самые евреи на протяжении длительного времени). В то же время представляется совершенно очевидным, что не существует безна- циональных государств. И именно государствообразующий народ, народ, создавший государство в целях реализации своего национального идеала, выступающий в качестве этносоциального субстрата государственно организованного общества, является его основным системообразующим элементом наряду с Верховной Властью — аппаратом и публичной власти, и территорией. Поэтому сохранение государствообразующей нации, защита ее нравственного и физического здоровья, политической и культурной целостности относятся к категории главных государственных интересов и целей, защита которых является первостепенной задачей государства и политическим смыслом его существования. Эти цель и интересы не могут быть предметом компромисса или политического торга и должны защищаться государством любой ценой75, иначе нация из субъекта политической деятельности может достаточно скоро пре вратиться в ее объект, т.е. прекратить свое существование в качестве государствообразующего народа и не останется ни государства, ни скрепляющихся им наций. Государствообразующие народы (нации) могут быть многоэтническими, как, например, французская или испанская нации, либо — многорасовыми, как североамериканская. В то же время государство может быть многонациональным: к таковым можно отнести целый ряд федеративных государств в настоящем и имперских государств в прошлом (Римская, Византийская, Австрийская, Османская империи, Российская империя, СССР и современная Российская Федерация, Индийский Союз, СФРЮ и др.). Однако во всех этих случаях единое имперское или федеративное государство создавалось усилием или при решающем доминировании одной из наций (римлян, греков, австрийцев, турок-османов, русских, индусов, сербов). В процессе их формирования за определяющий, доминирующий поведенческий образец всегда брались культурноцивилизационные характеристики государствообразующего народа, наиболее адекватно приспособленного к присутствующей среде обитания, более развитого в культурном, хозяйственном, военнотехническом и иных отношениях. Именно его этнокультурные признаки, такие как язык, религия, обычаи, традиции, право, становятся в таких случаях господствующими, определяют стереотипы поведения в обществе и, в конечном счете, обусловливают структуру общественных отношений, хозяйственный уклад и организацию власти в государстве. На основе полиэтничности, т.е. фактического равенства различных этнических групп, ни одно многонациональное государство никогда не существовало и существовать продолжительное время не может. Любые другие, не относящиеся к государствообразующей, этнические группы должны иметь право и возможность сохранения своей идентичности — языка, религии, традиций, культуры, особого быта — но это, как правило, приводит их на обочину мировых цивилизационных процессов. Они в этом случае существуют и воспроизводят себя в качестве этносоциальных реликтов. Настоящее развитие национальных меньшинств возможно только на основе принятия основных компонентов цивилизационно-культурной парадигмы государствообразующего народа. Более того, попытки противостояния его цивилизационному ли дерству со стороны этноплеменных меньшинств создают угрозу самому существованию государства, подрывая его цивилизационно-культурную основу, и потому достаточно жестко пресекаются государственно-принудительными средствами. Таким образом, достижение идеальной внутренней цели государства — достижение общего блага, заключающееся на практике в установлении справедливого порядка социальных отношений, может быть основано лишь на определенном национальном идеале, вполне конкретных этносоциальных ценностях, сохраняющих свою значимость и духовную преемственность на протяжении многих поколений, неизменно проявляющих себя в изменяющихся политических институтах, юридических нормах, формах государственной организации, могущих иметь между собой значительные внешние различия. Исходя из этого, идеалы общей пользы и справедливости весьма условны и вытекают из того, что государство служит некоторым высшим культурным идеалам и ценностям и утверждает себя как учреждение, созданное для их осуществления76. Реальным практическим выражением минимума справедливости в любом обществе является наличие определенного организованного (нравственного и правового) порядка, некоего стабильного упорядоченного строя жизни, гарантирующего людям (подданным, гражданам) безопасность, спокойствие, возможность удовлетворять свои потребности, прогнозировать свои действия, иметь уверенность в завтрашнем дне. В традиционных обществах Древности и Средневековья справедливость — это простое следование общепринятому порядку, установленному Божественным Законом, религиозными и нравственно-правовыми обычаями. Во всех религиозно-мифологических системах присутствуют представления о существовании универсального космического Закона и основанного на нем порядка, которым подчиняется и устройство человеческих сообществ: Маат — у египтян, Маркашу — у жителей Месопотамии, дао — в древнекитайской традиции, рита — у индо- ариев, дике — у древних греков, юс (jus) — у римлян, правда — в древнерусском правосознании. Во всех этих понятиях заключается нераздельное единство права, религии и этики, обычая и морали, закона и порядка77. Следование людей Закону и создает порядок, который уже сам по себе есть великое благо для всех вместе взятых и для каждого в отдельности. Законопослушное поведение рассматривается как угодное Богам, а закон выступает как олицетворение справедливости и порядка, «ибо порядок и есть своего рода закон»78. Следование ему приносит людям исключительную пользу, дает им пищу, умножает достаток, указывает пути верного поведения и отношения к другим, что предполагает строгое выполнение каждым своих обязанностей и долга, спасает его от греха. Подчиняясь установленному порядку, граждане одновременно служат и целям общего блага. Получается, что право и порядок — это то, что полезно всем или многим в каждом государстве79. В общественнополитической жизни установление справедливого (правового, законного) порядка означает нивелирование социальных противоречий, устранение или смягчение антагонизмов между бедными и богатыми, простыми людьми и знатными, установление единообразного (без мздоимства) правосудия. Справедливость здесь как бы становится синонимом правомерности, а законность совпадает с целесообразностью государственных мероприятий, направленных на благо государства, общее благо. В Новое время концепцию порядка как формы справедливой жизни и высшего блага для всех людей развивают Г. Гроций и Т. Гоббс. Общей целью, которая преследуется порядком, обеспечиваемым Верховной Властью, утверждает Гроций, являются блага государственного спокойствия и безопасности. «Такой порядок предпочтительнее жизни, лишенной каких-либо норм или свободы каждого избирать себе нормы по произволу»80. Об этом же говорит и Гоббс. Сущность государства заключается у него в Верховной Власти, обладатель которой есть суверен81. Конечной же целью государственного объединения «является забота о самосохранении и безопасности, создающих возможности» более благоприятной жизни для людей82. В установлении государственного порядка, в его поддержании сувереном и заключается, в первую очередь, общее благо, и потому «никто не может, не нарушая справедливости, протестовать против установлений суверена»83. В этом смысле любое государство несет в себе начала единения людей и их взаимности, «замиренности» в отношениях между собой и может рассматриваться как союз мира. Однако государство, обеспечивающее внутренние мир и согласие, выступает также как союз правды, справедливости. Ведь охранять мир можно только во имя каких-либо принципов или идеалов. Наиболее простым из них является принцип самосохранения. Государство призвано осуществлять свои функции, имея в виду целое, т.е. самое себя, и потому должно заботиться о сохранении равновесия между противоречивыми жизненными интересами отдельных социальных групп и отдельных лиц, борясь с ними, когда они грозят жизненным интересам других и целого, балансируя на грани этих интересов и приводя их в систему некоторой жизненной устойчивости. Государство заботится при этом, чтобы каждому (слою, этнической группе, лицу) воздать ему принадлежащее и оправданное его деятельностью и месту в обществе, а также пользой, которую он приносит целому. Если назвать принципы такого воздаяния справедливостью, то само государство будет выступать как союз справедливости84. Но прежде чем следовать справедливым закону и порядку, необходимо сначала их установить. Поэтому первоочередной задачей и направлением деятельности первосуверена, т.е. первоначальной Верховной Власти, изначальной функциональной целью является учреждение справедливого Закона и соответствующего ему политико-правового порядка85. В этом смысле совсем не так уж был не прав Г. Кельзен, отождествлявший государство и правопорядок86. Образование государства возможно лишь на основе введения одинаково обязательного для всех Закона в широком смысле этого слова, как совокупности определенных правил, позволяющих отграничить зло от добра, дозволенное от запрещенного, правовое от противоправного. Деятельность первосуверена, изначального носителя верховенства, по реализации этого Закона, практическое проведение его в жизнь приводит к установлению политико-правового и, одновременно, справедливого, пусть и относительно, порядка, строя жизни, что придает обществу и народу, его образовавшему, политический, государственный статус. Таким образом, справедливость изначально ассоциируется с порядком. Она, следовательно, есть качество определенным образом устроенного социального организма. Не случайно Платон ищет идею справедливости в государстве и только потом переносит поиск на индивида. Государство же будет справедливым, если оно едино, сильно и стабильно. «Отсчет справедливости начинается с порядка»87. Организация справедливого порядка, строя жизни, обеспечивающего благополучие и процветание народа, составляет внутреннюю цель существования государства. Подавляющее большинство исследователей прошлого и настоящего видят в ее достижении, как было показано, истинную сущность государственно организованного общества, подлинное содержание государственной деятельности. Однако никакое государство не пребывает в мире в одиночестве и вопрос о его настоящем и будущем существовании всегда решается соотношением его сил с силами других государств на международной арене, а не просто на основе собственной (внутренней) упорядоченности88. Поэтому кроме внутренней цели, любое здоровое и сильное государство имеет и свою внешнюю цель, свя занную с его положением среди других политических сообществ. Эта цель заключается в обеспечении самостоятельного и независимого существования его самого и государствообразующего народа (нации). При этом данный народ посредством национальной идеологии — политической мифологии, религиозной или (и) правовой доктрины, вырабатываемых на основе общих идеалов и ценностей, — сам и определяет, в чем заключаются его свобода, самостоятельность и независимость, их конкретное содержание, не всегда, может быть, ясно осознаваемые, но всегда очень остро ощущаемые. Эту цель, которая на практике состоит в желании быть могущественным, П. Струве рассматривает как «верховный закон бытия» всякого, не столько юридически суверенного, но «фактически самим собой держащегося («самодержавного») государства»89. «А быть могущественным значит обладать непременно внешней мощью, ибо из стремления государств к могуществу неизбежно вытекает то, что всякое слабое государство... является в возможности (потенциально) и в действительности (de facto) добычей для государства сильного. И в этой внешней мощи, — по мнению Струве, — заключается безошибочное мерило для оценки всех жизненных отправлений и сил государства»90. Аналогичную позицию занимают О. Шпенглер, К. Шмитт91 и целый ряд других представителей консервативного направления в государствоведении. Государство будет справедливым, если оно сильно, едино и стабильно. В подобном контексте справедливость ассоциируется в традиционных обществах и учениях не только с порядком, но и с неизменностью, приобретая с самого начала консервативную политическую окраску. Земной порядок должен соответствовать небесному, космическому. Это образец, идеал, архетип, отступление от которого пагубно. Всякие нововведения только искажают его92. Не случайно во многих религиозных традициях Верховный Бог выс тупает как «повелитель постоянства», т.е. эталон традиции, хранитель стабильности и судья при определении соответствия земного порядка «должному», а именно, традиции и нравственному идеалу, которые определяются свыше93. Однако в определенные периоды стабильность государственного порядка и само существование государства оказываются в зависимости от того, насколько своевременно, быстро и адекватно его организм может реагировать на изменение внутренних и внешних условий, вновь возникших обстоятельств, от его способности к развитию, проведению необходимых преобразований, модернизации общества и политических институтов. Отсюда, еще одной реальной практической целью государственного союза является его развитие, совершенствование своей собственной организации и содержания народной жизни, форм и методов объединения людей в единое политическое целое и поддержания такого единства. Естественно, что в преобразованиях, развитии нуждаются не только внутренние, но и внешние формы и методы организации и деятельности государства. Однако процессы модернизации ни в коем случае не должны затрагивать базовые ценности государствообразующего народа, выраженные в его национальном идеале. Такие ценности представляют собой «центральную зону» культуры всякого государственно организованного общества и содержат в свернутом, обобщенном виде все его традиции, символы, верования, упорядочивают их, определяя тем самым природу сакрального в обществе. Они имеют общесоциальное значение. Только их наличие и делает возможным само существование и воспроизводство нации и государства94. Более того, формирование государствообразующего народа и его политическое отделение от других наций происходят исключительно посредством собственного национального, нравственного и политико-правового идеала, который «является зеркалом его собственной национальной идентичности, консолидирующим и скрепляющим началом»95. Утрачивается национальный идеал — разделяется на род, перекраиваются границы, разрушается государство96. Сохранение и воспроизводство национального идеала есть, таким образом, одновременно и гарантия стабильности, и условие проведения модернизации в необходимых для этого случаях. Внутренние и внешние цели государства тесно взаимосвязаны. Его самостоятельное и независимое существование невозможно вне осуществления национальной идеи образующего его народа, выраженного в организации хотя бы минимально справедливого упорядоченного устройства своей внутренней жизни. При этом внутренняя упорядоченность собственного строя жизни выступает средством обеспечения основной внешней цели государства. Реализация нравственного и правового идеала предполагает внешнюю самостоятельность, независимость и наличие государственной мощи как гарантий построения справедливо организованного общества, и все вместе это обеспечивает (по крайней мере, может и должно обеспечить) существование, воспроизводство, благополучие и процветание государствообразующего народа. Из целей государства вытекает содержание внешних и внутренних функций (задач и направлений деятельности) государства, посредством которых они объективируются и реализуются на практике, а также его организация и структура. В целях государства находят свое выражение идея и сущность государства. Идея представляет собой форму постижения в мысли явлений объективной реальности, но включает в себя не просто их отражение в наличном бытии, а также осознание целей их существования, необходимость, возможности и тенденции их развития. Можно сказать, что понятие идеи выражает иммантные явлению цели, согласно которым оно развивается, а также проекции и пределы этого развития. Поэтому основным содержательным элементом понятия идеи какого-либо предмета или явления объективного мира являются цели его существования и развития, которые объективно достижимы и венчают весь процесс его развития97. Под сущностью понимаются наиболее важные, необходимые элементы, качества и признаки явления, раскрывающие его содер жание, а также закономерности (законы) его бытия и развития, которые и предопределяют все его качества, имманентные ему цели, признаки, причины появления, существования и конечные объективные результаты бытия (историческую судьбу)98. Понятие сущности, таким образом, также включает в себя и понятие целей. Понятия идеи и сущности государства оказываются, таким образом, взаимосвязанными, включающими в себя его цели, элементы и признаки как содержательные, качественные компоненты самого явления, взятого в развитии. Для того чтобы определить их (идею и сущность), понять, в чем они заключаются, достаточно выяснить то общее, что одновременно присутствует в качестве основополагающей составной части в элементах, признаках и целях государства. Внимательный взгляд показывает, что таким общим для всех них качеством является суверенитет. Именно в суверенитете заключается основополагающая идея государства. Без стремления к ее реализации этносоциальный субстрат государства, государствообразующая нация не сможет достичь политико-правового единства, обеспечить наличие и сохранность своего государственного статуса, гарантировать внутреннюю упорядоченность, справедливый мир и согласие, создать условия для обретения необходимой внешней мощи и культурного роста. Таким образом, и внешние, и внутренние цели государственно организованного общества, а также его сущность и содержание находят свое наиболее яркое проявление в его суверенитете.