Понятие структуральных принципов

Из всего вышесказанного можно сделать следующие выводы. Структурное ограничение невозможно определить исходя из неумолимых причинно-следственных форм, которые имеют в виду структурные социологи, подчеркивая связь, существующую между «структурой» и «ограничением ».

Структурные ограничения не действуют независимо от мотивов и соображений субъектов деятельности, лежащих в основе того, что они делают. Их нельзя уподобить последствиям землетрясения, стирающего с лица земли города и лишающего жизни их население, никоим образом не способное изменить ход событий. Единственным подвижным объектом системы социальных отношений являются индивидуальные субъекты деятельности, намеренно или нет использующие ресурсы, дабы дела шли своим чередом. Структуральные свойства социальных систем не действуют — или «воздействуют» — подобно силам природы, вынуждая индивидов вести себя определенным образом.
Вместе с тем, существует множество понятий и представлений, упоминание которых в контексте обсуждения «структуры» в социальном анализе кажется нам вполне уместным. Рассмотрим их в следующем порядке. Во-пер- вых, что представляет собой «структуральный принцип »? Во-вторых, какие уровни абстракции могут быть выделены при изучении структуральных свойств социальных систем? В-третьих, как различные социальные системы соединяются в рамках социетальных общностей?
Приступая к рассмотрению структуральных принципов, мы переходим от обсуждения проблем номинальных к ве-

В трайбалистских обществах или в условиях устных культур доминирующий структуральный принцип реализуется по оси, связывающей традиции и родство, погруженные в пространство и время. В обществах этого типа средства социальной и системной интеграции тождественны друг другу в своей непреодолимой зависимости от взаимодействия в ситуациях, предполагающих соприсутствие «лицом к лицу ». Нет сомнений, что в рамках этой — достаточно общей — категории можно выделить множество разнообразных подвидов обществ. Оговоримся, что наша классификация не претендует на роль некой эволюционной схемы. Устные культуры нельзя рассматривать как общества, где системная интеграция «пока что не » отделена от интеграции социальной. Леви-Стросс полагает и наглядно демонстрирует, что трайбалистские общества —в которых человечество провело определенную часть своей жизни — значительно отличаются от «цивилизаций » других типов. Изобретение письма, связанное с образованием государств и формированием классов, изменяет характер времени как пережитого опыта и делает возможным расширение пространственно- временных дистанций.
Доминирующий структуральный принцип классово разделенного общества — внутри которого также выделяются различные подтипы — следует искать в отношениях, связывающих городские зоны с сельским пригородом. Город есть нечто большее, чем просто среда обитания. Он представляет собой «контейнер для хранения » административных ресурсов, вокруг которого формируются и развиваются аграрные поселения. Установление различий между городом и сельской местностью является средством «разведения » социальной и системной интеграции, несмотря на то, что они не всегда совпадают, ибо отношения симбиоза городских и пригородных зон принимают самые разнообразные формы [18]. В классово разделенных обществах традиционные порядки и родственные связи, включая отождествление себя со своим родом, по-пре- жнему играют весьма важную роль. Государство не способно постичь и охватить все локализованные социальные практики, а посему жесткая военная власть выступает в качестве одного из основных принципов, опираясь на которые, государственные чиновники «держат в узде » удаленные области, отличающиеся слабо развитой системой прямого административного
регулирования. Вместе с тем для обществ этого типа характерно разграничение четырех институциональных сфер, упомянутых нами выше. Институты государственного устройства и занятые в них чиновники отделяются от процессов экономической деятельности; разрабатываются официальные своды законов и вводятся штрафы за их нарушение; кроме того, благодаря письменным текстам возникают способы символической координации.
Современный капитализм — не просто тип «цивилизации», равный среди прочих себе подобных, точно так же не является он и этапом эволюционного пути, возникшим «из недр » классово разделенных обществ. Будучи исторически первым и воистину всемирным типом социетальной организации, капитализм есть результат непоследовательности (или «прерывности») в развитии Запада. В отличие от других крупных «цивилизаций» формирование и развитие западного общества сопровождалось всевозможными неувязками и расхождениями, отмечавшимися на протяжении двух тысячелетий; Европа оставалась «государственной системой », и ни одно государство не сумело занять в ней господствующую позицию, освободившуюся после распада Римской империи. Однако начиная с восемнадцатого века, политические и промышленные революции привели к тому, что в рамках общей тенденции развития стали наблюдаться определенные «неоднородности », вносимые другими типами обществ. Отличительной структурной характеристикой современных капиталистических классовых обществ является не только разделение, но и взаимосвязь государственных и экономических институтов. Огромная экономическая власть, порождаемая использованием аллокативных ресурсов во благо технического прогресса и развития, сочетается с глобальным расширением административной «сферы » государства. Надзор — сбор информации, касающейся управления подчиненными людьми, а также непосредственный контроль за их деятельностью, осуществляемый властями, чиновниками и управляющими всех «мастей», — становится ключевым механизмом, способствующим разграничению социальной и системной интеграции. Не исчезая полностью, традиционные порядки «истощаются» под воздействием кодифицированных административных практик, пронизывающих повседневную жизнь. Локальности, обеспечиваю
щие условия для взаимодействия лицом к лицу, претерпевают значительные изменения. Прежние отношения, связывающие город и сельскую местность, модифицируются вследствие процессов развития искусственного или «сотворенного окружения ».
Классификация межсоциетальных систем может быть осуществлена — по крайней мере, в общем виде — на основе предложенных выше типов обществ. В этом случае она будет выглядеть следующим образом:
Необходимо отметить, что данная классификация не симметрична в плане исторической хронологии. Наименьшая (в визуальном смысле этого слова) из категорий — системы трайбалистских обществ, — безусловно, является самой крупной с точки зрения протяженности во времени. Как правило, межсоциетальные системы, включающие трайбалистские общества, относятся к разряду фрагментарных, т. е. ограниченных в пространстве и времени структур. Они доминировали на протяжении большей части истории человечества, однако, не образовывали «мировые системы » в том смысле, который имеет в виду Валлерштайн [19]. Иными словами, «цивилизации» создают центры власти, влияние которых распространяется на большие территориальные пространства, и способствуют быстрым социальным изменениям. С другой стороны, имперские мировые системы воз
никали и развивались в сложном взаимодействии с многообразными формами трайбалистских обществ, зачастую становясь жертвами нападений или преследований со стороны последних. Эпоха раннего капитализма представляла собой временное, с исторической точки зрения, явление, просуществовавшее не более двухсот (или около того) лет. Несмотря на это, именно здесь мы чаще всего сталкиваемся с наибольшим разнообразием типов обществ, сосуществовавших друг с другом в определенных отношениях. Впоследствии возрастающее влияние западных капиталистических государств, единственным оппонентом которых являлась промышленная и военная мощь стран социалистического лагеря [20], неумолимо разрушало или ослабляло трайбалистские и классово разделенные общества, исчезнувшие, возможно, навсегда. В наши дни, впервые за всю историю существования человечества, отсутствие в пространстве не препятствует гармоничному функционированию системы. Стоит ли упоминать, что развитие мировой системы государств-наций не сопровождается ростом единодушия и сплоченности? Ибо те же события и достижения, благодаря которым появился современный тип общества, возникло и интегрировалось в новую мировую систему государство-нация, вызвали к жизни силы, ставящие — в наш ядерный век — под сомнение саму возможность выживания человечества как такового [21].
Структуры, структуральные свойства
Ранее мы говорили о том, что понятие структуры может употребляться в узком и широком значении. Как совокупность правил и ресурсов, структура участвует в воспроизводстве социальных систем и является основным понятием теории структурации. В более общем виде структура есть нечто, относящееся к институционализированным характеристикам (структуральным свойствам) обществ. И в том, и в другом случае «структура» представляет собой родовую категорию, встречающуюся в каждом из ниже перечисленных структурных понятий: структуральные принципы: принципы организации
социетальных общностей; структуры: совокупности правил и ресурсов, используемые в процессе институциональной артикуляции со-

циальных систем; структуральные свойства: институционализированные характеристики социальных систем, растянутые в пространстве и времени.
Определение структуральных принципов и их положения в межсоциетальных системах представляется нам наиболее сложным уровнем институционального анализа. Другими словами, анализ структуральных принципов относится к способам дифференциации и артикулйции общественных институтов в «глубочайших » диапазонах пространства-времени. Исследование структурных множеств или структур предполагает обособление отдельных «кластеров » отношений превращения/ посредничества, вытекающих из наименования структуральных принципов. Структурные множества образуются благодаря взаимной обратимости правил и ресурсов, используемых в процессе социального воспроизводства. Аналитически структуры могут выделяться в рамках каждого из трех измерений структурации — сигнификации, легитимации и господства — или между ними. В одной из своих работ мы приводим пример [22], на котором хотелось бы остановиться особо. Речь идет о частной собственности, к которой, анализируя современный капитализм, обращается Маркс.
Рассмотрим элементы следующего структурного множества:
частная собственность : деньги : капитал трудовой договор : прибыль
Обозначенные выше структурные соотношения указывают на одно из наиболее значимых превращений, способствующих возникновению и развитию капитализма, и содействуют общей структурации системы. В эпоху феодализма (здесь — один из типов классово разделенного общества) частная собственность на средства производства основывалась главным образом на факте владения землей; при этом отчуждение права собственности окружалось многочисленными условиями и оговорками. Отношения превращения ограничивались маргинальными секторами экономики. В условиях капитализма частная собственность на средства производства приобрела иную форму (земля превратилась в
один из многих типов ресурсов, используемых в производственном процессе), а разнообразные товары получили возможность свободного обращения и отчуждения. Маркс доказывает, что существенную роль здесь играет универсализация формы товара, предпосылкой которой стало развитие полновесной денежной экономики. Деньги, пишет он, есть «образ всех других товаров, отделившийся от них, или продукт их всеобщего отчуждения »[23]*. Если, с одной стороны, деньги (Д) представляют собой проданный товар (Т), то, с другой стороны, они — товары, которые можно купить. Превращение Д—Т является куплей, при этомТ—Д есть одновременно и продажа: «последний метаморфоз данного товара есть в то же время первый метаморфоз какого- либо другого товара», или, как пишет в своей работе «Maximesgenerates» Франсуа Кенэ, «продавать значить покупать ». Раздвоение товара на товар и деньги не ведет к исчезновению материальных различий между товарами: благодаря ему, говорит Маркс, возникает modus vivendi, появляется «форма их совместного сосуществования »[24].
Превращение Т—Д—Т — простейшая форма товарного обращения — есть исходный пункт капитала. Исторически капитал противостоит феодальной земельной собственности сначала в форме денег, как денежное имущество, как купеческий и ростовщический капитал. Деньги как деньги и деньги как капитал изначально отличаются друг от друга лишь неодинаковой формой обращения (непосредственная форма товарного обращения есть Т—Д—Т — превращение товара в деньги и обратное превращение денег в товар, продажа ради купли — Пер.). Но наряду с этой формой мы находим другую, специфически отличную от нее, форму Д—Т—Д — превращение денег в товар и обратное превращение товара в деньги, куплю ради продажи. Деньги, описывающие в своем движении последний цикл, превращаются в капитал. Подобно простому товарному обращению, обращение Д—Т—Д проходит две взаимосвязанные фазы: первая представляет собой превращение денег в товар; вторая — обратное превращение товара в деньги. Единство этих фаз, утверждает Маркс, «составляет совокупное движение », в котором товар поку
пается ради продажи. Может показаться, что одна денежная стоимость просто обменивается на другую, приблизительно такую же — в зависимости от успешности сделки. Но там, где деньги превращаются в капитал, они описывают «своеобразный и оригинальный путь », совершенно отличный от простого товарного обращения, когда, например, крестьянин продает зерно и на вырученные деньги покупает себе одежду. За формальными различиями превращений Д—Т—Д и Т—Д—Т обнаруживается различие по существу.
Различие это состоит в том, что в обращении Т—Д—Т деньги превращаются в товар, который служит потребительной стоимостью. В противоположной форме Д—Т—Д покупатель затрачивает деньги лишь для того, чтобы получить их в качестве продавца; таким образом, деньги не тратятся, а «авансируются » — в этом и заключается секрет превращения денег в капитал.

В форме Т—Д—Т одни и те же деньги дважды меняют свое место: продавец получает их от покупателя и уплачивает другому продавцу (прим. перев.). Обратно протекает процесс в форме Д—Т—Д: не одни и те же деньги, а один и тот же товар два раза меняет здесь свое место — покупатель получает его из рук продавца и снова передает в руки другого покупателя (прим. перев.). Одна денежная сумма отличается от другой только по величине. Превращение денег в капитал зависит от обновления операции, возможного в условиях процесса Д—Т—Д. Последний обязан своим содержанием не качественному различию между своими крайними пунктами, а лишь их количественной разнице. Поэтому полная форма рассматриваемого обращения выражается какД—Т—Д’, где Д’ = Д + D Д (первоначально авансированная сумма плюс некоторое приращение). Товарное обращение утрачивает прямую связь с особенными потребительными стоимостями. Капитал оценивается не последними, а меновыми стоимостями.
Купить, чтобы продать дороже (Д—Т—Д’), представляет форму, свойственную как купеческому, так и промышленному капиталу. Таким образом, Д—Т—Д’ есть действительно «всеобщая формула капитала», как он непосредственно проявляется в сфере обращения. Следующее структурное соотношение является следствием развития промышленного или мануфактурного капитала, который, подобно превращенной сущности частной собственности, предполагает осуще
ствление серьезных социальных изменений. Речь идет о возможности превращения капитала в труд и наоборот, необходимым условием чего является лишение работников (владельцев рабочей силы) возможности продавать товары, в которых овеществлен их труд, вынуждающее их предлагать на рынке свою рабочую силу, дабы заработать средства к существованию. Рабочая сила есть товар, сама потребительная стоимость которого обладает оригинальным свойством быть источником стоимости. Трудовой договор, заключаемый с владельцем капитала, ведет к превращению денег в эквивалент рабочей силы. «Это отношение не является ни созданным самой природой, ни таким общественным отношением, которое было бы свойственно всем историческим периодам. Оно, очевидно, само есть результат предшествующего исторического развития, продукт многих экономических переворотов, продукт гибели целого ряда более старых формаций общественного производства »[25]*.Вычленение этой связи помогает определить одну из основных структурных характеристик новой институциональной формы, порожденной капитализмом: рабочая сила есть товар, не приведенный во «всеобщей формуле капитала gt;gt;.
Капиталистический трудовой договор предполагает, что работодатель и работник «встречаются на рынке » и вступают между собой в отношения как юридически равноправные, «формально свободные» лица. Подобное положение вещей — основной принцип классовых отношений в условиях капитализма. Один является покупателем рабочей силы, другой — ее продавцом. «Собственник» рабочей силы продает ее лишь на определенное время, соответственно, работодатель также «приобретает » ее не насовсем. Рабство, превращающее свободного человека в раба, отрицает возможность рассмотрения рабочей силы в качестве товара. Стоимость рабочей силы, как и всякого другого товара, определяется рабочим временем, необходимым для производства, а, следовательно, и воспроизводства (поддержания жизни) этого специфического предмета торговли. Превращение найма рабочей силы в прибыль зависит от производства прибавочной стоимости. «Необходимое рабочее вре
мя » есть часть суток, затрачиваемая работником на производство стоимости своей рабочей силы, т. е. приобретение жизненных средств, необходимых для ее сохранения или постоянного воспроизводства; прибавочный труд является источником прибыли.
Между тремя уровнями абстракции, выделенными в диаграмме, отсутствует какая-либо очевидная точка пересечения. Ранее мы говорили о том, что детальное определение структурных множеств является крайне важным с точки зрения разработки и совершенствования общих структуральных принципов, однако, одна задача неизбежно трансформируется в другую. Аналогичная ситуация наблюдается и на низшем уровне абстракции — речь идет о выделении элементов или осей структурации. Определение последних сохраняет специфику институционального анализа, но подводит исследователя к необходимости непосредственного изучения отношений соприсутствия. Дабы не утратить связь с ходом повествования, обратимся к рассуждениям Маркса, анализирующего особую черту капиталистического производства — разделение труда. Хотя цель нашего обращения к ним носит преимущественно иллюстративный характер, мы во многом согласны с положениями, выдвигаемыми автором [26].
Маркс стремится показать, что разделение труда обусловлено самой сущностью мануфактурного производства и, как таковое, тесно связано со структурными соотношениями, описанными в предыдущих разделах данной главы. Разделение труда соединяет основные структурные характеристики капитализма с особенностями непосредственной организации промышленного предприятия. Промышленное производство — характерная черта капитализма, неоспоримо превзошедшая торговлю — связано с двояким способом

появления мануфактур. В первом случае в одной мастерской под командой одного и того же капиталиста объединяются рабочие разнородных самостоятельных ремесел, через руки которых последовательно должен пройти продукт вплоть до того, пока он не будет окончательно готов. Однако подобная кооперация постепенно приводит к тому, что работники теряют привычку и способность заниматься своим старым ремеслом в полном объеме: производство разделяется на различные «особые » операции, «каждая из которых от- кристаллизовывается в исключительную функцию одного рабочего и совокупность которых выполняется союзом таких частичных рабочих» [27]*. Но мануфактура возникает и противоположным путем. Многие ремесленники, выполняющие одну и ту же однородную работу, объединяются одним капиталистом в общей мастерской. Однако «внешние обстоятельства », говорит Маркс, ведут к изменениям, аналогичным тем, что имеют место в первом случае. Труд поэтому разделяется; вместо того чтобы поручать одному и тому же ремесленнику последовательное выполнение различных операций, операции эти отделяются одна от другой, изолируются, располагаются в пространстве одна рядом с другой, причем каждая из них поручается отдельным ремесленникам, которые кооперируются между собой. Но, каков бы ни был исходный пункт мануфактуры, ее конечная форма всегда одна и та же: «производственный механизм, органами которого становятся люди» [28]**.
Поэлементное разделение труда имеет решающее значение для организации капиталистического предприятия. Во-первых, оно увеличивает возможности прямого надзора за работниками и укрепляет трудовую дисциплину. Во-вторых, символизирует и способствует установлению связи между трудом как рабочей силой и технологией машинного производства. Ибо «частичный рабочий» производит определенное количество повторяющихся операций, которое можно координировать с ходом механизированных производственных процессов. Разделение труда внутри мануфактуры нельзя рассматривать просто как элемент или продол
жение «общественного разделения труда »; путем обратного воздействия они развивают и расширяют друг друга. «Разделение труда внутри общества» опосредствуется куплей и продажей продуктов различных отраслей производства; связь же между частичными работами внутри мануфактуры опосредствуется продажей различных рабочих сил одному и тому же капиталисту, который употребляет их как комбинированную рабочую силу.
Мануфактурное разделение труда предполагает безусловную власть капиталиста над людьми, которые образуют простые звенья принадлежащего ему совокупного механизма; общественное разделение труда противопоставляет друг другу независимых товаропроизводителей, не признающих никакого иного авторитета, кроме конкуренции... Весьма характерно, что вдохновенные апологеты фабричной системы не находят против всеобщей организации общественного труда возражения более сильного, чем указание, что такая организация превратила бы все общества в фабрику [29]*.
Избранный нами подход к разделению труда позволяет определить ось структурации, связывающую отдельную производственную мануфактуру с общими аспектами соци- етальной общности, и указывает на различия с «общественным разделением труда ». Конечно, эти отношения могут быть прописаны более детально. В рамках институционального анализа это предполагает детализацию отношений превращения/ посредничества, возникающих вследствие «кластеризации» (группировки)институционализированных практик в пространстве и времени. Но коль скоро мы уходим с позиций институционального анализа, все обозначенные выше структурные отношения, к какому бы уровню они ни относились, должны рассматриваться нами как условия системного воспроизводства. Они помогают понять основные особенности циклов воспроизводства, связанных с «расширением» институтов в пространстве и времени. Очевидно, что исследование кругооборота воспроизводства не равносильно единственно определению источников социаль

ной стабильности. В действительности они используются для обозначения некоторых основных форм изменений, имеющих место при переходе от одного типа социетальной общности к другому. Вопрос, что «является предпосылкой » возникновения определенных условий системного воспроизводства, формулируется как контрфактуальный, не будучи завуалированной версией функционализма.
Графически кругооборот воспроизводства можно представить следующим образом (см. рис. 18):

Рис. 18

Обращение к дуальности структуры означает уход от виртуальных пространства-времени институционального анализа и вхождение в «историю». Возвращаясь к постулатам теории структурации, отметим, что все структуральные свойства социальных систем являются «посредниками» и результатами обусловленных действий находящихся в определенных обстоятельствах акторов. Рефлексивный мониторинг действий в ситуациях соприсутствия — характерная особенность социальной интеграции, однако, и условия, и исходы взаимодействия, происходящего в тех или иных обстоятельствах, распространяются далеко за их пределы. Механизмы подобного «распространения » различны, однако, в современных обществах наблюдается тенденция к вовлечению в них самого рефлексивного мониторинга. Иными словами, понимание условий системного воспроизводства становится элементом этих условий как таковых.
Обратившись к вышеупомянутому структурному множеству, мы сможем проиллюстрировать наши выводы на конкретном примере. Два противоположных, но дополняющих друг друга превращения — Т—ДиД—Т — реализуются посредством деятельности покупателей и продавцов, функционирующих в различных условиях. Согласно Марксу, метаморфоз товара Т—Д—Т предполагает участие трех
«действующих лиц ». Сначала товаровладельцу противостоит владелец денег. Как только товар превратился в деньги, они становятся «его мимолетной эквивалентной формой». Деньги, «конечный пункт первого превращения товара», представляют собой в то же время исходный пункт третьего превращения — покупки другого товара [30]. Однако то, как говорит об этом Маркс, является, на наш взгляд, неудовлетворительным. Ибо структурные взаимоотношения нельзя считать изоморфными действиям индивидов, олицетворяющих их. Следуя этим тенденциям в рассуждениях Маркса, Альтюссер делает выводы, подтверждающие точку зрения, согласно которой субъекты деятельности есть не более чем «опора », поддерживающая те или иные способы производства. Нетрудно понять, что подобный анализ уводит нас в дебри функционализма. Если отношения, существующие между установленными структуральными свойствами, обладают собственной «внутренней динамикой » и рассматриваются как функциональные необходимости, а не непрерывно воспроизводимые условия, то деятельность индивидов, находящихся в тех или иных исторических обстоятельствах, выглядит излишней и чрезмерной. Всеобщие условия системного воспроизводства никоим образом не «гарантируются » структурными отношениями, от которых они (номинально) зависят. Происхождение их не объясняет и анализ такого рода соотношений в виртуальном про- странстве-времени. Таким образом, первостепенную значимость приобретает изменение концептуальных подходов при переходе от этого направления анализа к изучению условий системного воспроизводства.
Под кругооборотом воспроизводства мы понимаем достаточно четко обозначенные «профили» (модели) повторяющихся процессов, независимо оттого, подвержено ли подобное повторение (возврат к первопричине) рефлексивному мониторингу со стороны занимающих определенные социальные позиции субъектов деятельности или нет. Говоря об «обороте капитала », Маркс, казалось бы, имеет в виду то же самое; вместе с тем, мы употребляем этот термин для обозначения реальных условий социального воспроизводства, тогда как он зачастую использует его применительно к структурным множествам. Кругооборот воспроизводства полезно исследовать с точки зрения регионализации локальностей. Можно

представить их в виде поддающихся визуальному наблюдению электронных схем — уместным здесь будет обращение к методу временной географии. Маркс поясняет, что циклы воспроизводства, связанные с превращением Д—Т—Д’, зависят от процессов глобальных изменений не только в пределах конкретных обществ, но и на международном уровне. Концентрация населения в развивающихся городских зонах (внутреннее пространство которых подверглось серьезной реорганизации) является одним из таких процессов. Другие касаются рабочих мест. Не менее важными представляются нам механизация транспортных средств, равно как и начавшееся с конца XVIII в. широкомасштабное развитие средств связи и электронных коммуникаций, появившихся благодаря изобретению азбуки Морзе.

<< | >>

↑

Источник: Гидденс Э.. Устроение общества: Очерк теории структурации.— 2-е изд. —М.: Академический Проект. — 528 с.. 2005

Еще по теме Понятие структуральных принципов:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -