Передний и задний планы

Одним из аспектов характера регионализации является степень наличия-присутствия, соответствующая определенным видам локальностей. Понятие «наличие-присутствие » необходимо дополняет понятие соприсутствия.

«Совместное существование» в ситуации взаимодействия «лицом к лицу » предполагает наличие возможностей и способов, посредством которых акторы могут «собираться вместе ». Временная география Т. Хагерстренда обращает наше внимание на ряд обычно присутствующих здесь факторов. Еще несколько сот лет назад общности с ярко выраженным на- личием-присутствием представляли собой группировки индивидов, находящихся в непосредственной близости друг от друга, и это было справедливо для всех культур. Такому положению дел способствовали: материальность субъекта деятельности, ограничения индивидуальных передвижений тела в процессе повседневного функционирования, физи
ческие свойства пространства. Средства сообщений соответствовали транспортным средствам. Даже при использовании быстрых лошадей, морских и речных судов, марш- бросков и т. п. большое расстояние в пространстве требовало на свое преодоление значительных временных затрат. Механизация транспорта явилась основной движущей силой, положившей начало впечатляющему процессу пространственно-временной конвергенции, свойственной нашей эпохе. Однако еще более радикальным и значимым событием современной истории (результаты которого не использованы до конца и сегодня) стало вызванное развитием системы электронной передачи сигналов отделение средств связи от транспортных средств, так или иначе связанных с мобильностью человеческого тела. Электромагнитный телеграф, изобретенный Морзе, явился такой же вехой на пути культурного развития человеческого общества, как и колесо, и другие технические новшества.
Различные модели регионализации локальностей, упомянутые нами выше, определяют специфику наличия-при- сутствия. Так, деление дома на комнаты способствует тому, что социальные взаимодействия происходят в различных частях здания, не вторгаясь в пространства друг друга, и обеспечивает определенную симметрию и соразмерность распорядков дня его жильцов. Однако жизнь в доме в условиях тесного сосуществования, несомненно, подразумевает высокую степень наличия-присутствия: здесь вполне возможно возникновение и длительное существование ситуаций соприсутствия деятелей «здесь и теперь ». Тюрьмы и психиатрические клиники часто ассоциируются с вынужденным продолжительным сосуществованием индивидов, не привыкших к подобной практике повседневной жизни. Заключенным, живущим в одной камере, редко удается избавиться от присутствия друг друга как днем, так и ночью. С другой стороны, «дисциплинирующее влияние» тюрем, психбольниц и других разновидностей «тотальных институтов » основывается на исключении из практик повседневного индивидуального движения «вовне» элементов наличия-присутствия. Так, арестанты, вынужденные непрерывно соприсутствовать со своими соседями по камере, практически лишены возможности социально взаимодействовать с другими узниками тюрьмы, даже если те нахо-

Рис. 11

дятся всего лишь по другую сторону стены. Принудительная «изоляция » заключенных от «внешнего мира», ограничивающая возможности соприсутствия людьми, находящимися в той же локальности, несомненно, является определяющей характеристикой «тотальных институтов ».
Значимость регионализации с точки зрения структурации социальных систем становится очевидной, когда мы обращаемся к особенностям зонирования различных типов окружения. Понятия «передней»и «лицевойстороны»относятся главным образом к позиционированию тела в социальных взаимодействиях. Регионализация тела, столь важная с позиций психоанализа, — который, по выражению Лакана, исследует «отверстия на поверхности » тела — дополнена в пространстве регионализацией контекстов взаимодействия. Регионализация ограничивает зоны простран- ства-времени, что позволяет поддерживать отношения различия между «передним» и «задним» планами, которые акторы используют в процессе формирования контексту- альности деятельности, и обеспечивает чувство онтологической безопасности. Отчасти термин «фасад» помогает установить связи, существующие между внешним видом и передним планом [18]. Однако он наводит на мысль о том, что фронтальные аспекты регионализации, по сути своей, недостоверны, а истинная или реальная сущность скрывается на заднем плане. Подробный анализ передних и задних пла
нов позволил Гофману сделать аналогичный вывод: реальные чувства людей, выполняющих «в кадре » формальные или стилизованные роли, «сокрыты за сценой». Несмотря на то что зачастую так оно и происходит, мы сталкиваемся здесь с определенной ограниченностью драматургической модели Гофмана, особенно очевидной в ранних работах автора, а также с последствиями недостаточного учета или игнорирования факта мотивации общепринятых практик повседневной жизни. Если субъекты деятельности являются просто актерами, играющими на сцене и скрывающими свою истинную «самость» под маской, приличествующей случаю, это означает, что социальный мир по большей части лишен содержания. На самом деле, почему индивиды уделяют столько внимания исполнению формальных ролей? Актеры, играющие в настоящем театре, руководствуются мотивом произвести впечатление на публику, поразив ее качеством игры, поскольку являются специалистами — профессионалами своего дела. Но эта ситуация представляет собой частный случай социальной жизни. Рассматривать ее как родовое общественное явление, значит, заблуждаться и допускать ошибку, аналогичную той, о которой, анализируя речевое общение, говорит Г офман. «Безукоризненная манера говорить », свойственная диктору радио или телевидения, представляет собой исключение, связанное с предполагаемым уровнем компетенции мастера «гладкой речи »; в большинстве контекстов повседневной жизни субъекты деятельности не видят стимулов, побуждающих их изъясняться подобным образом.
Поддержание чувства онтологической безопасности было бы невозможно, если бы передние планы являлись не более чем фасадами. По выражению Гарри Салливана, вся Социальная жизнь превратилась бы в безысходный поиск -¦действий безопасности » во имя защиты чувства собственного достоинства в процессе выполнения рутинной деятельности. Те, кто действительно настроен подобным образом, обнаруживают, как правило, высокую степень тревожности. Поскольку в большинстве случаев имеет место глубокое, хотя и относительно обобщенное, эмоциональное погружение в повседневную рутину, акторы (субъекты деятельности) обычно не ощущают себя акторами (исполнителями), каким бы ни было терминологическое сходство этих поня- Устроение общества

тий. Имитируя на подмостках социальную жизнь, театр бросает ей вызов. Вероятно, именно это имел в виду Артауд (Artaud), написав следующие строки: «Настоящий театр всегда казался мне страшным и опасным действом, в котором, сверх того, нарушается сама идея театральности и игры...» [19] Обратимся к исследованию поведения людей, страдающих истерией, проведенному Лэйингом:
Кроме тех, кто находится в подавленном состоянии, встречаются пациенты, испытывающие недостаток в собственной искренности или «неподдельности». Принято считать, что типичные стратегии поведения людей, страдающих истерией, фальшивы, неестественны и чрезмерно драматизированы. Напротив, истерики зачастую настойчиво утверждают, что их чувства и переживания реальны и искренни. Это мы по- _              лагаем, что они всего лишь наиграны. Это истерик
“              настаивает на серьезности своего намерения покон
чить жизнь самоубийством, в то время как мы убеж- со              дены, что речь идет не более чем о пафосном «жес-
^              те». Истерик жалуется на то, что он обанкротился.
L.              Мы называем человека истериком на основании на
шей уверенности в том, что в действительности он вовсе не банкрот, а просто мнит или воображает себя таковым...» [20]
Следовательно, деление на передний и задний планы никоим образом не совпадает с границей, существующей между обособлением (сокрытием, утаиванием) личностных аспектов и их разоблачением (раскрытием или «обнародованием»). Речь идет о двух осях регионализаций, функционирующих в сложной взаимосвязи возможных отношений между значением, нормами и властью. Задние планы представляют собой важный ресурс, рефлексивно используемый влиятельными и не очень индивидами для обеспечения и поддержания психологической дистанции между их собственными взглядами на социальные процессы и теми трактовками, которые встречаются в «официальных» нормах. Подобные обстоятельства в наибольшей степени приближены к тем ситуациям, где индивиды ощущают себя исполнителями ролей, в истинность которых они на самом деле не

«верят ». Здесь важно выделить две разновидности таких ситуаций, ибо только одна из них максимально точно соответствует драматургической метафоре. В любых обществах происходят социальные события, подразумевающие, что участвующие в них индивиды будут придерживаться ритуальных форм поведения и обращения; особая роль в данном контексте отводится нормативным санкциям, жестко регламентирующим «правила игры».

Обычно эти события зонально ограничены от остальной социальной жизни и отличаются от нее тем, что в них от случая к случаю воспроизводятся сходные образцы поведения. По-видимому, именно в этих обстоятельствах индивиды с особой остротой ощущают, что «играют роли», лишь номинально учитывающие их личностные особенности. Манера поведения и последовательность действий могут отличаться натянутостью, а стиль подчеркиваться гораздо больше, нежели это характерно для повседневной социальной жизни.
Раскрытие и «самость»
Задние планы ритуализированных социальных событий напоминают «закулисье » театра или действия «за кадром » в кино и на телевидении. Однако пространство за кулисами вполне может представлять собой «сцену », коль скоро речь заходит об обыденной рутине социальной жизни. Ибо события такого рода предполагают определенную игру на публике, хотя из этого вовсе не следует, что индивиды, находящиеся в безопасности «за сценой », могут расслабиться, дать волю тем чувствам, которые держат под контролем, или «восстановиться». Тем не менее различия, существующие между передним и задним планами, весьма существенны: считается, что чем больше событие походит на ритуал, тем с большей вероятностью оно организуется как автономная и самоуправляющаяся последовательность происшествий, в которой закулисный «реквизит» находится вне поля зрения зрителей и наблюдателей. Отметим, что «публичная » и «приватная » сферы деятельности отличаются друг от друга гораздо сильнее, чем это следует из взаимоисключающего характера этих категорий. Официальные мероприятия являются прототипами общественных событий и зачастую предполагают участие известных «общественных деятелей».

Однако кулуары происходящего здесь нельзя считать «частной сферой »: удаляясь со сцены, главные действующие лица оказываются в кругу своих подчиненных — людей, находящихся «за кулисами», где возможность отдохнуть и расслабиться фактически «сходит на нет ».
В большинстве своем формальные мероприятия заметно отличаются от обстоятельств, в которых задние планы представляют собой зоны, где субъекты деятельности восстанавливают независимость, утраченную или ограниченную вследствие необходимости «быть на людях gt;gt;. Сюда, как правило, относятся ситуации, в условиях которых акторы, уклоняющиеся от следования установленным нормам, подвергаются воздействию соответствующих санкций. Состояния обособленности и раскрытия, позволяющие субъектам деятельности пренебрегать общепринятыми нормами, являются важными особенностями диалектики контроля в ситуациях, подразумевающих надзор. В наших работах мы писали о том, что надзор сочетает в себе два родственных процесса: проверку информации, используемой в целях координации социальной деятельности подчиненных, и прямое управление их поведением. Появление современного государства с его капиталистической индустриальной инфраструктурой привело к существенному росту и распространению надзора [21]. Сегодня само определение понятия «надзор » предполагает открытие, «разоблачение », придание чему-либо видимой формы. Собранная информация позволяет выявлять модели и принципы деятельности тех, к кому она относится, а непосредственное руководство — держать эту деятельность под наблюдением и контролировать ее. Таким образом, минимизация или манипуляция возможностями «разоблачения » представляют интерес для тех индивидов, чье поведение подвергается контролю и наблюдению — причем степень выраженности этого интереса определяется тем, насколько действия, ожидаемые от них в конкретных ситуациях, кажутся им нудными, утомительными или пагубными.
В условиях заводского цеха задними планами могут быть «отдаленные уголки» помещения, комнаты для принятия пищи, туалеты и т. п., равно как и замысловатые зоны уклонения от контакта с руководством, которые работники могут создавать посредством определенных перемещений и
положений тела. Литература по проблемам индустриальной социологии пестрит многочисленными примерами использования такого рода зон в целях контроля за состоянием окружения (и поддержания «режима» автономии во властных взаимоотношениях). В качестве примера приведем слова рабочего, повествующего о типичном инциденте, происшедшем в одном из цехов автомобильного завода:
Я работал с одной стороны машины, когда крышка багажника внезапно опустилась и, падая, задела голову парня, стоявшего напротив меня. Теперь я мог видеть все происходящее. Он бросил работу, огляделся вокруг себя, дабы убедиться, не наблюдает ли кто за ним. Я старался не смотреть в его сторону — и тогда он схватился за голову. И выглядел как человек, которому все смертельно надоело. Его мысли были очевидны: «Остановлюсь-ка я на минутку». Он колебался и оглядывался по сторонам. Можете представить себе, на что похожи заводские цеха. Везде краска. Он не собирался падать в краску... поэтому в нерешительности прошел несколько ярдов и со стоном опустился на какие-то плиты. Это выглядело ужасно смешно. Один из ребят заметил его и остановил конвейер. Вслед примчался и управляющий. «Пускайте конвейер... пускайте конвейер». Конвейер был запущен, и мы должны были продолжить работу. Число работников уменьшилось. Руководству понадобилась уйма времени, чтобы вытащить этого парня. Они не могли принести носилки. Прошло, наверное, полчаса, прежде чем им удалось поднять его. А он, вы знаете, лежал все это время, изредка приоткрывая глаза, чтобы посмотреть, что происходит... [22]
Очевидно, что пренебрежительное отношение к власть предержащим встречается в подобных ситуациях довольно часто. Однако инцидент, описанный здесь, подчеркивает тот факт, что подобные «дискредитирующие » поступки не всегда ограничиваются задним планом, действиями, совершаемыми в отсутствие тех, на кого они нацелены.
В ряде аналогичных контекстов региональное зонирование деятельности связывается с сериальностью взаимо
действий во времени и пространстве. Вместе с тем его нельзя сводить к разделению публичной и частной сфер деятельности. Рабочий даже не пытается скрыть от своего товарища по работе, что симулирует с целью временного ухода или избавления от гнета поточной линии. Такого рода дифференциация передних и задних планов — встречающаяся главным образом в условиях очевидного дисбаланса власти — в общем и целом отличается от тех случаев, где ситуационные нормы взаимодействия ослаблены или пренебре- гаются. К последним относятся ситуации, в которых передовые позиции, элементы контроля за действиями индивидов и некоторые «компенсаторные » механизмы заботы о других могут быть ослаблены. По меньшей мере в одном из случаев понятие «уединенность »(«прайваси gt;gt;) определяется как региональное обособление индивида — или индивидов, ибо «прайваси» не всегда подразумевает одиночество — от повседневной необходимости контролировать свои действия и поступки, вследствие чего свободу получают «ребяческие » формы поведения. Мы полагаем, что в большинстве (во всех?) обществ зонирование тела связано с про- странственно-временным зонированием деятельности по траекториям суточного передвижения внутри локальностей. Так, прием пищи происходит, как правило, в определенных местах и в определенное время и носит «публичный »(в узком смысле этого слова) характер, предполагающий присутствие членов семьи, друзей, коллег по работе и т. п. Процесс одевания и украшения тела не всегда относится к разряду «приватных», однако, в большинстве культур он, по-видимому, все же считается таковым. Несмотря на заявления Элиаса, утверждающего, что сексуальная активность населения средневековой Европы отличалась особой откровенностью [23], во всех обществах половая близость происходит «за кулисами », что, безусловно, не исключает множественных вариаций частичного совпадения стилей публичного и приватного поведения.
Вполне убедительно, на наш взгляд, предположить, что пересечения регионализации и проявлений внимания к состоянию тела тесно взаимосвязаны с механизмами поддержания базисной системы безопасности. Задние планы, позволяющие индивиду остаться в полном одиночестве, могут быть менее значимы, чем те, которые допускают «регрес
сивное поведение» в ситуациях соприсутствия. В таких зонах возможны:
...богохульство, откровенные замечания сексуального характера, бесконечное ворчание, ...небрежный стиль одежды, «кисельная» осанка при сидении и стоянии, употребление диалектной или ненормативной лексики, невнятное бормотание и крик, наигранная агрессивность и «ребячливость», бесцеремонная невнимательность к другому в незначительных, но потенциально символических действиях — таких маленьких физических самопроявлениях, как хмыканье, насвистывание, жевание, покусывание губ, рыгание и пускание газов [24][§§§§].
Отнюдь не означая снижения доверия, подобные типы поведения могут способствовать укреплению базисного доверия к близким людям, изначально заложенного в отношении к родителям (лицам, обладающим качествами отца и матери). Для них не характерно повышение уровня тревожности, вызванной критическими ситуациями; напротив, здесь мы сталкиваемся с ослаблением напряженности, возникающей в других жизненных ситуациях вследствие необходимости жесткого контроля за телом и его проявлениями.

<< | >>

↑

Источник: Гидденс Э.. Устроение общества: Очерк теории структурации.— 2-е изд. —М.: Академический Проект. — 528 с.. 2005

Еще по теме Передний и задний планы:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -