СЕМАНТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ

Рассмотрим стереотип слова «тигр». Он включает такие признаки как «быть животным»; «быть похожим-на-большую-кошку», «иметь черные полосы на желтом фоне» (или «желтые полосы на черном фоне»?) и т. д. В признаке животное есть что-то особенное. С точки зрения куайновского понятия центральности или неподверженности пересмотру, этот признак качественно отличается от других перечисленных признаков. Конечно, мы можем представить, что тигры могли бы не быть животными (они могли бы быть роботами). Но разъясняя этот случай дальше, мы видим, что тогда они должны были быть роботами всегда; мы вовсе не имеем в виду тигров, замененных роботами, поскольку тогда роботы не были бы тиграми. Если же они не всегда были роботами, то они должны были бы стать роботами, а это еще трудней вообразить. Если тигры есть и всегда были роботами, то эти роботы, должно быть, не очень «разумны», или иначе не могло бы быть так, что тигры не есть животные — мы, скорее, описывали бы тот случай, когда некоторые роботы являются животными. Лучше всего было бы представить их роботами, «контролируемыми другими» — скажем, оператором на Марсе, управляющим на расстоянии каждым их движением. Повторяю, очень трудно дать здесь разъяснения, и удивительно трудно придумать, с чего начать; именно поэтому легко сделать ошибочный вывод, что для тигра «логически невозможно» не быть животным. С другой стороны, нетрудно представить отдельного тигра без полос; он может быть альбиносом. Нетрудно представить конкретного тигра, который не выглядит как большая кошка: он может быть чудовищно изуродован. Мы можем даже представить разновидность тигров, утративших свои полоски или чудовищно изуродованных. Но тигры, переставшие быть животными? Опять очень трудно представить!

Отметим, что мы не совершаем ошибку, которую критиковал Куайн, и не приписываем абсолютную неподверженность пересмотру таким утверждениям, как «тигры — это животные», «тигры не могли бы превратиться из животных во что-то другое и при этом остаться тиграми». Действительно, мы можем описать неестественные ситуации, в которых такие утверждения были бы отброшены как ложные. Но мы считаем, что качественно труднее пересмотреть предложение «все тигры — животные», чем предложение «все тигры полосаты» _ по сути, последнее утверждение можно и не считать истинным.

Такие признаки, как «животное», «живое существо», «создаваемый человеком предмет», «день недели», «период времени» не только как признаки с высокой центральностью связываются со словами «тигр», «моллюск», «вторник», «час», но и образуют часть широко используемой И важной системы классификации.

Примечательно, что, вводя идею семантического маркера, Кац и Фодор не предполагали, что значение (в нашей терминологии, стереотип) исчерпывается перечислением таких маркеров. Скорее, в число маркеров включались только категориальные указатели высокой центральности, что предлагаем сделать и мы. Остальные признаки просто перечислялись как входящие в состав «отличителя». Схему этих авторов трудно сравнивать с нашей, ибо им хотелось бы, чтобы семантические маркеры плюс отличитель всегда обеспечивали необходимое и достаточное условие вхождения объекта в экстенсионал термина. Поскольку предполагалось, что маркеры и отличитель в совокупности составляет то, что каждый человек знает имплицитно, они должны были признать, что каждый человек имплицитно знает необходимое и достаточное условие вхождения объекта в экстенсионал таких терминов, как «золото», «алюминий», «вяз», а это, как мы уже отмечали, не всегда так. Затем Кац выдвинул требование, что все признаки составляют аналитически необходимое и Достаточное условие вхождения в экстенсионал, и ему пришлось отбросить различие между маркерами и отличителями; если все признаки обладают центральностью, так сказать, в бесконечной степени, то почему одни из них нужно называть «маркерами», а другие — «отличителями»? С нашей точки зрения, первоначальное различие между «маркерами» и «отличителями» бы- ло правильным — если опустить идею, что отличитель обеспечивает (вместе с маркерами) необходимое и достаточное условие, и что в этом и состоит теория аналитической истины. На наш взгляд, идея семантического маркера, как мы ее понимаем, представляет собой важный вклад в теорию значения.