Социальная стратификация

С

тановление понятия «социальная стратификация» имеет длительную историю. Оно вырастало из представлений о социальном неравенстве, социальной структуре, социальных статусах. Можно сказать, что стратификационный подход берет свое начало в тех обсуждениях социального неравенства, которыми ознаменовалась эпоха Просвещения.

Почти одновременно с вопросами социального неравенства обществоведы стали рассматривать общество как социальную структуру. Структурный подход подразумевает анализ различных социальных групп, наполняющих общество и являющихся его составными элементами. Этот подход представлен у родоначальника социологии О. Конта (1798— 1857), а также у К. Маркса (1818—1883), Г. Спенсера (1820—1903). В дальнейшем структурный подход разделился на структурализм (анализ социума от структуры к функциям) и функционализм (анализ социума от функций к структурам).

Социальные различия становятся социальной стратификацией, когда груп-

Социальная структура

(номинальные параметры)

Пол (гендер)

Возраст

Этнонациональная принадлежность Вероисповедание Место жительства Область деятельности Политическая ориентация Сфера (отрасль) занятости

Сам термин «социальная стратификация» был введен в научный оборот ПА Сорокиным (1889—1988). В одноименной работе он сосредоточивает внимание на социальном расслоении и для его описания заимствует понятие «стратификация» из геологии. Латинское слово stratum означает слой. По его мнению, любой социум стратифицирован, т.е. содержит в себе упорядоченные статусные позиции, которые ранжируются по-разному. Он выделяет три основные формы стратификации: экономическую, политическую, профессиональную. Сущность стратификации, по П. Сорокину, заключается в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии и отсутствии социальных цен- пы людей выстраиваются иерархически вдоль некоторой шкалы неравенства, которое открывает (или не открывает) доступ к более широким социальным возможностям, социальным и политическим ресурсам.

Из этого вытекает принципиальное различие понятий «социальная структура» и «социальная стратификация». Если для социальной структуры важнейшими показателями является причастность к той или иной сфере общественной жизни, пол, возраст, место проживания и другие подобные, то для социальной стратификации основными показателями являются статус, престиж, оценка и самооценка социального положения.

Социальная стратификация

(ранговые параметры)

Богатство (доход)

Власть

Социальное происхождение Социальный статус Социальный престиж Образование Культурная ориентация Самооценка

ностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества. Таким образом, согласно П.А. Сорокину, стратификация — это дифференциация некоей совокупности людей (населения) в иерархическом плане, что находит выражение в существовании высших и низших слоев. Ее основа и сущность — социальное неравенство, которое проявляется в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества. Как выразился Ф. Хирш в «Социальных пределах роста» (1977), «что может достичь каждый, не могут достичь все».

По мнению М. Вебера (1864—1920), в обществе существуют различные виды социальной стратификации (стратификационные системы), которые подразумевают особый характер социального расслоения и способ его утверждения. Он выделил такие иерархические системы, как богатство (собственность), власть и престиж. Богатство определялось им как имущественный аспект неравенства, материальное благосостояние индивида, владение средствами производства и другими активами. Власть трактовалась как способность социальных субъектов в своих интересах определять цели и направленность деятельности других социальных субъектов (безотносительно их интересов), распоряжаться материальными, информационными и статусными ресурсами, формировать и навязывать правила и нормы поведения (установление запретов и предписаний), предоставлять полномочия, услуги, привилегии. Ключевое значение во властных отношениях имеет возможность распоряжаться различными ресурсами, что позволяет властвующему субъекту подчинять себе других людей. Престиж рассматривается как оценка, которую та или иная социальная группа дает различным объектам, видам деятельности, стилям жизни. Такая оценка базируется на доминирующих в данной общности социальных нормах и ценностях и определяет место группы или индивида в социальной иерархии престижа.

Дальнейшее развитие стратификационных теорий связано с именем Т. Парсонса (1902—1979). По его мнению, социальная стратификация — это структурно регулируемое неравенство, которое приводит к разделению общества на социальные слои. Неравенство, в свою очередь, формируется на основе дифференциации социальных, экономических, политических, профессиональных критериев. Чтобы стать основой социальной стратификации, эти критерии должны устойчиво воспроизводиться в данном обществе, воплощаясь в социальных нормах, ролях и статусах. Поскольку каждый индивид обладает множеством социальных позиций (статусов), то статусные различия могут быть выстроены в иерархическом порядке. Таких иерархий может быть несколько, так как одни и те же индивиды в разном положении, в разных связях могут образовывать разные социальные группы (по доходам, роду занятий, стилю жизни и т.д.). А значит, люди, схожие по своим статусным характеристикам, образуют отдельный социальный слой (страту), который находится в подчиненном или элитном положении.

Разные социальные среды производят особые, конвенционально определенные в них образцы поведения. Эти образцы воплощаются в практиках, представлениях, нравах. По мнению П. Бурдьё (1930— 2002), принадлежность к той или иной социальной группе становится основанием для различения и в большинстве случаев для неравенства. Основным критерием для различения является идентификация и самоидентификация с представителями той или иной группы, что, безусловно, влечет за собой определенный образ жизни. Люди стремятся создать иерархические схемы, чтобы упорядочить свои представления об окружающем мире. Эта дифференциация служит не только для оценки действий «чужих», но также и для того, чтобы представить своим современникам социальную базу данных, состоящую из субъективно интерпретируемых, но социально значимых фактов, относящихся к инородной группе.

В процессе социальной идентификации происходит, с одной стороны, обособление себя от других, «чужих» и, с другой стороны, поиск «своих» и включение в совместную деятельность. Таким образом, механизм воспроизводства любой стратификационной системы заключается в следующем: 1) в неравной оценке различных видов практикуемого или предполагаемого социального поведения, а также условий жизни (идентификационный аспект); 2) в неравной оценке жизненных стилей, воспроизводимых представителями различных социальных идентичностей (социокультурный аспект); 3)

в неравной оценке жизненных шансов, которыми располагают представители различных социальных идентичностей. Поскольку понятие «социальная стратификация» непосредственным образом связано с концепциями социального неравенства, социальных статусов, социальной структуры, то современное социологическое знание активно использует его в социально-экономических, социально-политических, социокультурных исследованиях. Представления о социальной стратификации, переведенные на эмпирический уровень, позволяют измерять и сравнивать друг с другом те характеристики индивидов, слоев и социальных групп, которые приводят к неравномерному распределению прав и привилегий, ответственности и обязанностей, наличию или отсутствию власти и влиятельности. Из этого вытекает принципиальное различие между понятиями «социальная стратификация» и «социальная структура». Для социальной структуры каждый из показателей важен сам по себе, в то время как для социальной стратификации важен ранг, или оценка, данного показателя в принятой в обществе стратификационной системе. Иными словами, такие показатели социальной структуры, как пол (гендер), возраст, этническая принадлежность, профессия и другие, могут принимать в социальной стратификации большие или меньшие веса в зависимости от их статуса в обществе, престижа, самооценки. Например, «быть безработным» — это номинальный признак для социальной структуры (наличие/отсутствие работы), но это также и набор определенных рангов в иерархиях престижа, власти, материальной обеспеченности. Таким образом, социальная стратификация различается для разных отношений собственности, распределения, общественной организации труда, направлений социальной мобильности.

Одной из серьезных задач, стоящих перед современными исследователями в области социальной стратификации, является поиск и уточнение критериев для выделения социальных слоев, а также стратификационных систем и их подсистем. Это осложняется тем, что немалую роль в характеристике стратификации играет и самооценка индивида, которая не всегда совпадает с объективной статистической информацией.

В настоящее время в социологических исследованиях активнее всего используют- ся экономическая стратификация (дифференциация населения по материальному благосостоянию), политическая стратификация (по причастности к власти и к другим властным иерархиям), социально-статусная стратификация (по социальному положению), профессиональная стратификация (дифференциация по уровню профессионализма и по имеющимся знаниям).

Эмпирическими показателями для экономической стратификации являются размер и источники доходов, имущественная обеспеченность (абсолютные показатели); принадлежность к той или иной децильной группе распределения по доходам (относительные показатели). Чем выше эти показатели в эквивалентном измерении, тем выше и положение индивида или группы в экономической стратификации.

Уровень дохода (богатства) определяется или по децильным показателям (сравнение по 10% населения с высокими и 10% низкими доходами) или по более подробным группировкам, характеризующим материальную обеспеченность обследуемых общностей (см. например, таблицу).

В 2006 г. треть работников (20 млн) имела заработок ниже прожиточного уровня, две трети (40 млн) получали заработную плату, не обеспечивающую прожиточного минимума для себя и одного ребенка. При этом разрыв среднего дохода наименее и наиболее оплачиваемых работников достигает 30—50 раз, т.е. приближается к уровню слаборазвитых стран.

Различия в уровнях дохода позволяют выделить такой феномен социальной стратификации, как средний слой. Однако его прослойка в современном российском обществе очень невелика, по оценкам экспертов, не превышает 16—18% в структуре населения. Однако если сравнить статистические данные с субъективным восприятием своего социального статуса, то они существенно разнятся, так как люди не хотят признавать себя обездоленными, неспособными вписаться в новые реалии. Понятие социального слоя позволяет по-иному подойти к таким новым структурообразующим тенденциям, которые иногда в мировой и отечественной социологии трактуют как средний класс. Однако этот новый феномен не правомерно так называть, ибо как класс он не имеет ярко выраженных качественных критериев. В то же время этому социальному слою присущи такие критерии, как уровень доходов, стандарты поведения и потребления, уровень образования, владение материальной или интеллектуальной собственностью, сильное влияние на политическую жизнь. Однако условия российской действительности ставят под сомнение его дееспособность, ибо объективные (статистические) данные и субъективная (само)оценка своего социального положения серьезно разнятся. Ситуация интересна тем, что многие люди идентифицируют себя с этим слоем, хотя редко подходят под эту социальную группу по объективным показателям и прежде всего по уровню доходов.

Политическая стратификация, т.е. по причастности к власти и к другим властным иерархиям представляет собой две неравномерные части: одна небольшая (незначительная), которая или прямо господствует (управляет) или косвенно, когда действенно причастна (обслуживает) к управлению. Но незначительная величина этой части не означает их слабости и недостаточного влияния. Наоборот, ее возможности велики и малоограничены, что и позволяет говорить о политическом классе, о бюрократии как классе, о но менклатуре как специфическом явлении (М. Джилас, М. Восленский). Вторая часть — большинство — имеет весьма опосредованное отношение к власти или совсем его не ощущает.

Эмпирическими показателями для стратификации по причастности к власти являются непосредственно управление людьми и ресурсами, а также наличие доступа к тем или иным управленческим ресурсам. Поэтому, чем больше людей, на которых индивид или группа может оказывать влияние, тем выше положение данного индивида или группы в стратификации по причастности к власти.

Эмпирическими показателями для профессиональной стратификации являются уровень образования (в том числе и дополнительная профессиональная подготовка), квалификация, профессиональный опыт, а также престижность данной профессии в обществе. Чем выше уровень образования, чем богаче профессиональный опыт и чем престижнее выбранная профессия, тем выше положение данного индивида или группы в профессиональной стратификации.

Различия проявляются и в социальностатусной (должностной) стратификации, когда работающее население дифференцируется по определенным группам или классам. Так, в царской России существовала иерархия, представленная дворянством, купечеством, мещанством, наемными работниками, крестьянами. В Советском Союзе эту функцию в значительной мере выполняло понятие «номенклатуры». В постсоветской России каждую должность приравняли к одному из уровней по 18-разрядной шкале, а чиновничество — к разрядам.

Образование и квалификацию (как статусные характеристики) можно рассматривать: 1) как основу повышения статуса; 2) как возможность завершения учебы в престижных (общепризнанных, авторитетных, ведущих) учебных заведениях; 3) как обладание профессиональными навыками, умениями, которые подтверждены опытом. То, что образование и квалификация являются характеристикой статуса, говорит тот факт, что в течение длительного исторического периода труд людей, обладавших образованием, как правило, выше оплачивался, открывал доступ к более высокому социальному положению и к общественным благам, привилегиям, почестям и главное — появлялась возможность приобщиться к функциям управления, что всегда означало (прямо или косвенно) причастность к господствующим слоям общества.

Все сказанное позволяет сделать вывод, что статус является ведущим дифференцирующим признаком, лежащим в основе социального неравенства и показателем различного социального веса. Статус не является неизменной величиной: он может существенно, а иногда радикально изменяться, но не по своей сути, а по тому, какие группы людей и при каких обстоятельствах изменяют свое социальное положение, место и роль в общественной жизни.

Важнейшим показателем социальной стратификации выступает социальный престиж, который носит ярко выраженный субъективный оттенок и выражается в оценке, которую дает общество статусу личности, в первую очередь, профессиональному. Престиж как бы встроен в социальный статус: добиваясь его, индивид вместе с ним получает и соответствующее этому месту влияние, почет, привилегии и даже соответствующие символы, а также уважение, чувство достоинство (Л. Уорнер, 1943). Для оценки социального престижа в каждом обществе имеются определенные шкалы, различающиеся набором, степенью дифферен- цированности и спецификой ценностей. Существует множество видов вознаграждений, которые открывают человеку более комфортные условия существования и возможности для удовлетворения его склонностей и устремлений.

Социальный престиж является инструментом общественного мнения, при помощи которого повышаются или понижаются роль и место человека (группы) в обществе. Социальный престиж является инструментом общественного мнения, при помощи которого повышаются или понижаются роль и место человека (группы) в обществе. Социальный престиж может рассматриваться и как функция системы общественных ценностей. Есть поощряемые и отвергаемые ценности, основные и вспомогательные, авангардные и традиционные, нейтральные и активные (пассивные). От доступа человека к этим ценностям зависит престиж его положения в обществе. В том случае, когда человек не может ими располагать, он занимает позицию пафоса (О. Кармадонов, 2000), т.е. искусственно созданного в своем воображении компен- саторского принципа. Но есть и другая сторона роли ценностей в формировании социального статуса: от того, какие именно ценностные ориентации реализует (или по крайней мере провозглашает) человек, группа, слой, общность, зависит и отношение общества к ним.

На престиж влияют предписанные статусы, которые характеризуют происхождение человека, принадлежность к признанным и признаваемым характеристикам, что дает человеку некоторую фору по сравнению с другими (принадлежность к знаменитому роду, семье, к этнической группе и т.д.).

Немалую роль в характеристике социального престижа занимает (само)оценка человека, которая не всегда коррелирует со статистической информацией о нем, о социальной группе, слое, общности.

Таким образом, социальная стратификация — качественная характеристика, во многом обладающая не только объективными, но и субъективными характеристиками. В каждом конкретном случае различные индивиды, группы, классы и общности занимают неравное положе ние, выше или ниже других, что выражается в социальном неравенстве. Это значит, что одни обладают большим богатством, властью, имеют ряд преимуществ и привилегий перед другими. Все это позволяет сделать вывод, что социальная структура превращается в социальную стратификацию — совокупность расположенных в вертикальном иерархическом порядке социальных образований (групп, классов, каст, сословий и т.д.).

Современные российские исследователи З.Т. Голенкова, Т.Н. Заславская, Е.Д. Игитханян, В.В. Радаев, О.И. Шка- ратан, М.Н. Руткевич рассматривают социальную стратификацию как структурное неравенство в контексте маргинализации общества, с позиций властных отношений в обществе, как развитие классовой модели. Особое внимание уделяется выделению тех видов социальной стратификации, которые позволяют наиболее эффективно описывать то или иное общество. Так, по мнению В.В. Радаева и О.И, Шка- ратана, основными типами стратификационных систем являются: физико-генетическая система (этническое, демографическое неравенство), рабо&1ад&1Ьческая система (военно-юридическое неравенство), кастовая система (этнически религиозное неравенство), сословная система (неравенство в обязанностях перед государством), профессиональная система (неравенство в содержании и условиях труда), классовая система (экономическое неравенство, в том числе отношения эксплуатации), этакратическая система (неравенство в положении во властно-государственных иерархиях), культурно-нормативная система (неравенство в отношениях уважения и престижа), культурно-символическая система (неравенство в доступе к социально значимой информации). При этом в каждом обществе возможно наличие сразу нескольких стратификационных систем.

З.Т. Голенкова и Е.Д. Игитханян рассматривают социальную структуру с точки зрения процессов социальной интеграции и дезинтеграции, согласия и конфликта. Они полагают, что общество как социальная система расчленено на подсистемы и элементы. При этом, поскольку общество находится в процессе непрерывного развития, одновременно происходят два противоположных процесса — интеграция и дезинтеграция общества.

Таким образом, социальная стратификация — это качественная характеристика социального расслоения, обладающая как объективными, так и субъективными свойствами. В каждом конкретном случае различные индивиды, группы и общности занимают неравное положение относительно друг друга, и такое социальное неравенство имеет устойчивы# характер. Это означает, что одни обладают большей властью, обеспеченностью, привилегиями, чем другие. Все это позволяет сделать вывод о том, что социальная структура превращается в социальную стратификацию — совокупность расположенных в иерархическом порядке социальных образований (групп, общностей, каст, сословий и т.д.).

Основная литература

Волков Ю.Г. и др. Социология. Гл. «Социальная стратификация». М., 2000.

Сорокин П. Социальная стратификация и мобильность / Человек, цивилизация, общество. М., 1992.

Тощенко Ж.Т Социология. Гл. «Социальная структура». М., 2005.

Дополнительная литература

Бурдъё П. Социальное пространство и генезис «классов» // Вопросы социологии. Т. 1. 1992. № 1.

Вебер М. Основные понятия стратификации // Социс. 1994. № 5. С. 147-156.

Заславская Т.И. Социоструктурный аспект трансформации российского общества // СОЦИС. 2001.

№ 8. С. 3-11.

Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация. 2-е изд. М.: Аспект Пресс, 2003.

Трансформация социальной структуры и стратификация российского общества / Под ред. З.Т. Голенковой. М., 2003.

Социальная мобильность — перемещение человека внутри социального пространства (ПЛ. Сорокин). В условиях, когда общественные отношения изменяют социальное положение человека, очевидно, что вся социальная структура испытывает на себе их прямое и косвенное воздействие. Напряженность в социальной структуре общества нередко складывается под влиянием не только объективных тенденций развития, но и изменений, происходящих в общественном сознании, что проявляется в соответствующих установках и поведении людей.

Существуют два подхода к данной проблеме: первый предполагает рассмотрение мобильности в рамках социальной структуры как главного источника фор* мирования классов и социальных страт. Чем выше уровень закрытости шансов мобильности в обществе как внутри поколения, так и между поколениями, тем легче происходит их формирование. Согласно второму подходу, размах мобильности, имеющий место в данном обществе, расценивается как показатель соотношения сил и распределения преимуществ в социальных отношениях и как специфический способ реализации общественных потребностей и социальной активности. Один из важных аспектов классовых и социальных конфликтов выражается в форме противостоящей стратегии закрытости. Так, обычно люди, занимающие высшие социальные позиции, стремятся их упрочить, прибегая при этом к различным формам манипуляций, направленных на закрытие доступа в свою среду представителей других классов, слоев и групп.

Существует горизонтальная и вертикальная мобильность. Первая связана с передвижениями человека в своей страте, а вторая раскрывает изменения между стратами. Это может быть продвижение по стратификационной лестнице или, наоборот, «спуск» вниз или перемещение по горизонтали, без изменения социального положения или статуса. В этом смысле иногда говорят о восходящей и нисходящей мобильности.

Социальная мобильность может приобретать и такие формы, как достигнутая (когда человек, группа реализует свои цели, планы, замыслы) и унаследованная мобильность (когда доступ к тем или иным благам социального положения гарантируется происхождением, семейными* и родственными традициями, обеспеченным экономическим статусом). Некоторые исследователи выделяют управляемую мобильность (через набор рабочей силы, через создание условий для получения образования и квалификации и т.д.) или стихийную мобильность. Она особенно наглядно проявляет себя в нерегулируемой миграции, в свободном перемещении людей из одной сферы труда в другую без определенных гарантий.

Для выявления сущности социальной мобильности используется анализ трем уровням. Первый уровень — индивидуальная мобильность. Она представляет собой межличностный уровень социальных отношений, касающийся отдельных личностей. Второй уровень — межпозиционный (групповая мобильность) — отражает структуру социальных отношений между социальными группами, слоями и общностями. Примером этого уровня может служить система связей в производственной организации. Третий уровень — межклассовая и внутриклассовая мобильность — отражает отношения между официально организованными и стихийно возникающими структурами в общественной жизни, которые определяют главные тенденции в перемещении значительных групп людей.

В социологии исследуются и специфические формы мобильности: межпо- коленная, внутрипоколенная, социально- географическая (миграция), сезонная, маятниковая. К ним можно отнести также организованную (мобилизация рабочей силы, репатриация, реабилитация) и структурную мобильность (она имела место в условиях коренной ломки пропорций между отраслями народного хозяйства, что происходило в России в 1990—2000-е гг.).

Важным моментом в социальной мобильности является, по П.А. Сорокину, каналы социальной циркуляции. Эти каналы служат также механизмами социального тестирования, отбора и распределения индивидов внутри социальных страт. К данным механизмам можно отнести армию, церковь, школу, политические партии, семью, профессиональную организацию.

Чтобы общество процветало, социальная циркуляция должна соответствовать объективным тенденциям и субъективным устремлениям людей. Если институты в качестве тестирующих, отбирающих и распределительных механизмов имеют дефекты, то никакое социальное изменение не улучшит ситуацию. В конечном счете историю делают люди. Если они занимают положение, которому не соответствуют, не могут создать ничего ценного, но способны разрушить общество.

Социальная мобильность может быть выражена несколькими способами. В о- первых, это нормативное измерение. Внешние, объективированные, принудительные для всех членов общества социальные требования и коллективные представления, указывают, что должно быть. Вслед за Дюркгеймом и функционалистами это можно истолковать как необходимую предпосылку реальных, конкретных действий людей. Такая стратегия объяснения социальной мобильности снискала себе большую популярность. Более того, в творчестве многих отечественных социологов она преобладала, ибо исходила из того, что так должно быть: должны быть рабочий класс, колхозное крестьянство и социальная прослойка — народная интеллигенция. Реальная жизнь в XX в. оказалась гораздо сложнее и противоречивее, чем предлагаемая теория. Новые явления не укладывались в эту схему, отвергали изжившие себя представления. Но тем не менее, номативистский подход — так должно быть — в тех или иных вариантах сохраняет свою значимость и живучесть и до сих пор является мерой определения принадлежности людей к той или иной социальной группе.

Во-вторых, социальная мобильность трактуется с точки зрения инте- ракционизма, позиции которого нашли отражение в творчестве Г. Зиммеля, а в настоящее время — в исследованиях сторонников теории обмена и нового институционализма. Согласно этой точки зрения, интеракционная мобильность во много определяется тем, с кем и относительно кого члены общества предпринимают свои действия. Согласно этому подходу общество основывается на взаимодействии и взаимовлиянии индивидов и групп, которые имеют два аспекта — форму и содержание. Но содержание становится социальным только через формы взаимовлияния или обобществления. Поэтому при данном подходе социолог призван заниматься формальными аспектами, что позволяет, абстрагируясь от содержания, проецировать «факты, которые мы считаем общественно-исторической реальностью, на плоскость чисто социального» (Г. Зиммель).

Интеракционистский подход позволил позднее сформулировать существенные положения современной социологии групп (больших и малых), ибо они обладают относительной самостоятельностью и существуют по своим собственным законам и относительно независимо как от индивидуальных носителей, так и от общества в целом. Именно на этой базе получили распространение иссле- лования самых различных групп: по их величине, профессиональной принадлежности, месту жительства, по их включенности в общественную жизнь и т.д.

В-третьих, еще один подход к определению социальной мобильности связан с исследованиями К. Маркса, М. Вебера и их последователей, которые в центр своего внимания поставили анализ классового и социального расслоения власти. В центре такого подхода утверждение, что деление общества на классы есть результат общественного разделения труда и формирования частнособственнических отношений (К. Маркс). Главный признак класса — отношение к средствам производства. Отношения собственности, отношение к средствам производства (владение или невладение) определяют роль классов в общественной организации труда (управляющие и управляемые), в системе власти (господствующие и подчиненные), их благосостояние (богатые и бедные). Борьба служит движущей силой общественного развития (В.И. Ленин). Причастность к обладанию властными отношениями (господствующие и подчиненные) также выступает одним из важнейших показателей социальной мобильности (М. Вебер).

Социально-классовому анализу социальной мобильности подвергаются два класса: класс собственников и класс, лишенный собственности на средства производства. Но уже в начале XX в. узость такого подхода стала очевидной. Было отмечено, что не только экономические критерии — относящиеся к собственности и уровень доходов, — но и принадлежность к определенным политическим кругам, социальный престиж и другие факторы определяют место индивидов и групп и служат основой для их перемещения в социальной иерархии. Более того, само общество в наиболее развитых странах во второй половине XX в. из стадии индустриального перешло в стадию постиндустриального. В результате отношения собственности оказались в значительной степени размытыми, потеряли существовавшую определенность.

Социальная мобильность стала во все большей мере связываться с интересами, с доступом к общественным благам: к богатству, власти, престижу, знаниям и т.п. Специфическое и для многих исследователей особенно поразительное свойство такого измерения структуры состоит в том, что логически оно неизбежно выявляет иерархическое неравенство между людьми, порождающее социальные конфликты. Значение явлений неравенства и конфликтности в общественной жизни проявилось в том, что для многих социологов (особенно тех, которые сознательно связывают себя с марксистской или веберовской традициями) изучение структуры общества стало отождествляться с изучением социального неравенства.

На этой основе получили развитие различные теории социальной дифференциации, социального расслоения, которые дали прирост достаточно значительного количества концепций, привнесших новые теоретические обобщения и выводы прикладного значения.

Наконец, получила распространение точка зрения, идущая от феноме- нолов (А. Шюц и др.). Социальная мобильность трактуется ими при помощи идеального измерения. через оценку совокупности идей, убеждений, взглядов, мнений, суждений, т.е. всего того, что характеризует состояние и тенденции развития общественного сознания и самосознания. В отличие от норм и ценностей, эти изменения не обладают принудительной силой, но являются ориентирующими, устанавливающими. Все компоненты общественного сознания, независимо от того, истинны они или ложны, создают специфический для данного общества мыслительный горизонт, влияющий на совершаемые людьми перемещения. Особое значение имеют здесь убеждения, установки, касающиеся общества, в котором живет человек и собственного места в нем.

Однако эти подходы не исчерпывают всех интерпретаций социальной мобильности и не всегда коррелируют с тем, что происходит в реальной жизни. Каждый из этих подходов имеет свои ограничения, которые не дают возможность учесть все богатство нитей, связывающих людей как на макро-, так и на мезо- и микроуровнях и перемещениях их между ними.

Таким образом, социальная мобильность — это механизм равновекторных перемещений личностей, социальных групп, слоев, общностей и других элементов социальной структуры, который может протекать в различных формах и который может выступать характеристикой для оценки уровня и степени стабильности общества и его устойчивого развития.