СООТВЕТСТВИЕ, ОТКЛОНЕНИЯ И АНОМИЯ

Существование и соблюдение норм — это две различные проблемы. Есть нормы, которые все принимают в любых социальных ситуациях; но многие люди не следуют нормам: зто феномен отклонения от нормы путем оппозиции (данное слово не содержит никакого осуждения смысла).

Следование нормам может быть восторженным согласием или фактом привитой дисциплины. Люди либо поступают так, как им диктуют нормы, либо пренебрегают нормами.
Если в какой-либо школе составить список всех норм, которые в соответствии с официальными правилами должны выполняться учениками, можно без всякого сомнения констатировать, что в полном объеме выполняют их немногие. В основном ученики лишь приближаются к идеалу в той или иной степени, не неся наказания за отклонение от идеала. Существует определенная терпимость. Даже в церкви от всех прихожан не требуют святости. В любой социальной системе членов этой системы не заставляют безупречно следовать нормам; степень широты взглядов или терпимости является характеристикой группы или системы.
Терпимость варьируется в широких пределах в зависимости от того, как часто появляется в группе новый индивид. Известно, что новички проявляют старание. Это касается новых работников на предприятии, новых студентов, новичков в армии; вновь прибывшие воспринимаются с презрением “стариками” и должны демонстрировать свою солидарность, чтобы быть принятыми в сложившееся общество: они “слишком стараются”, как про них вульгарно говорят. Этот гиперконформизм — способ для новичков утвердить ситуацию. Новые члены группы перенимают официальные нормы, а не их практическое применение; они, как железо, крепки к правилам. Освоившись, они уже начинают понимать, как можно “и брать, и оставлять”
Знаменитый эксперимент Милгрэма показывает, что индивид, помещенный в экспериментальные условия, может слушаться предписаний, которые он не одобряет в нормальных условиях. Мил- грэм требовал от испытуемого применять к “ученику” (помощнику экспериментатора) электрические удары; чем больше накапливалось неправильных ответов, тем более высокое напряжение подавалось. Несмотря на мольбы и крики, которые издавал помощник экспериментатора, испытуемый “слушался” и посылал все более “опасные” импульсы, 62% испытуемых посылали импульсы в 450 вольт.
Позиция группы влияет на толерантность. Чем более выдающимися качествами обладает индивид, тем больше требуют от него соответствия нормам. Грех кюре гораздо опаснее, чем грехи его прихожан; то же можно сказать о крайне набожных людях и тех, что просто соблюдают религиозные обряды. В группе, где наблюдается определенное соответствие нормам, это относится ко всем, имеющим высокий статус. Длительность пребывания в группе и чувство безопасности или безнаказанности могут привести к некоторому пренебрежению нормами. Другими словами, индивид с высоким статусом может позволить себе то, что индивид с более низким статусом никогда себе не позволит.
Обществ, в которых все действия идеально контролируемы и санкции налагаются автоматически, не существует. И это к счастью. Немногие общества были бы жизнеспособны в условиях, когда каждый промах на виду и за любым отклонением от нормы сразу следуют репрессии. Даже ограниченное общество, такое, как семья, больница или монастырь, предполагает некоторую степень скрытности, или социальной неясности, ведущей к толерантности в применении норм. Подобная “неясность” необходима для хорошего функционирования группы или института. Если бы руководитель знал все, что происходит в его ведомстве, он не смог бы руководить; если бы родители знали все действия своего ребенка, жизнь в семье стала бы невыносимой. “Параллельная жизнь” также является объектом социологических описаний.
Помимо примиренчества и неясности, позволяющих не всегда следовать нормам, существуют также люди, чье поведение отклоняется от общепринятых норм, чья деятельность часто откровенно противоречит этим нормам.
В любой группе, маленькой или большой, некоторые индивиды являются членами группы в меньшей степени, чем другие. Они не очень интересуются делами группы, не связывают с ней свои надежды и не проникаются ее правилами. В школьном классе тупица — это не только тот, кто стремится “занять место поближе к печке”, но и тот, кто не принимает норм школьной жизни и индифферентен к текущим санкциям; отстраненный от школьной жизни, добровольно или нет, он получает наказания, которые мало его волнуют, потому что у него нет ни малейшего желания стать хорошим учеником.
“Маргиналами” становятся по самым различным причинам. Например, “тупица” может быть индифферентен к школе потому, что ничего не ждет от этой социальной системы. Сын обстоятельств, он не видит, чем школа поможет ему в труде; сын семьи, он ждет папиных денег. Для одного предлагаемые цели кажутся недоступными, для другого — они бесполезны и никчемны. Нарушение норм приводит к конфликту норм и ролей. И эти конфликты не исключение. Большинство ролей подразумевает внутренние конфликты (см. главу 4). Например, существует очевидный конфликт между университетской свободой, которая требует, чтобы профессор открыто выражал свое мнение и мог бы преподавать неортодоксально, поскольку у него нет другой заботы, кроме поисков истины, и социальной ролью профессора, который, хочет он того или нет, занимает определенную социальную позицию в обществе; от него ждут, что он будет выполнять нормы общества и, соответственно, выражать общепринятое мнение: нонконформизм профессора противоречил бы его статусу.
Наконец, некий индивид может быть маргиналом потому, что интересуется другой группой, которая является для него группой преобладающих интересов. На всех фабриках некоторые рабочие придерживаются позиции хозяев, считая, что дисциплина недостаточна, а профсоюз бесполезен или даже вреден. Они объединяются с хозяином фабрики и с руководящими кадрами, а не с месячным заработком. Это обычно рабочие, находящиеся на социальном подъеме, те, что самоидентифицируются с кадрами, в которые они когда-нибудь хотели бы попасть. Таков механизм досрочного социализма, выдвигающий на первый план нормы группы, к которой хотели бы принадлежать отдельные индивиды.
Эксперименты Либермана показали, что рабочие, ставшие мастерами, меняют свои взгляды на дирекцию и считают, что прежде они были ретроградами (Lieberman (Либерман), “Textes”, р. 113-143).
Формы отклонения от нормы зависят от конфликта между ценностями общества и способами, которыми располагают определенные категории людей, чтобы применить свои ценности в повседневной жизни. Мертон продемонстрировал, как характер отношений в американском обществе создает глубокую неудовлетворенность у индивидов, находящихся внизу социальной лестницы, не имеющих надежды на успех, несмотря на миф о self made man, согласно которому мальчик-посыльный становится генеральным президентом-директором. Нарушение равновесия между целями и средствами как фазами социальной структуры служит основанием для возникновения состояния аномии. Большинство решает этот конфликт между доминирующими социальными ценностями и их реальным существованием, приспосабливаясь к нормам своих групп и рассматривая ценности общества как идеал, далекий от них самих. Если индивид придает нормам такое значение, что полностью забывает об их реальной ценности, его приспособленность к нормам может стать ритуальной: это случай чиновника, затерроризированного своим шефом или ревностного бюрократа, ничего не видящего из-за своего стола. Некоторые индивиды вступают в достаточно глубокие конфликты, чтобы изменить ситуацию, добиться определенной “новации”, например, чтобы законно или незаконно разбогатеть: так негр становится чемпионом но боксу, итальянец вступает в мафию, а бизнесмен использует не совсем законные методы торговли.
Отрицание и целей, и любых средств ведет к уходу от жизни — “ретритизму” (наиболее характерный пример — алкоголики, наркоманы и т. д.).
Отвлечение позволяет избегать конфликтов, одновременно отказываясь от ценностей общества и от норм групп. Люди по- прежнему принадлежат к обществу, но реально не являются его частью. Это случай бродяг и монахов, но также и секретарш, живущих в своих сентиментальных мечтах, или человека, погруженного в отрезанную от внешнего мира счастливую семейную жизнь. “Бунт”у или “мятеж”, представляет собой противоположность отвлечению: индивид отказывается от социальных норм и, переделывая мир, хочет предписать это другим. Все внимание уделяется достижению цели.

Включая поведение, подчиняющееся нормам, эти пять логически возможных вариантов отношения к целям деятельности и избираемым при этом средствам, установленные Мертоном[25], содержат различные механизмы адаптации индивида к обществу. Хиршманн, со своей стороны, определяет: exit, voice и loyality. Что можно сформулировать как: выход, мятеж и лояльность.
Крайние отклонения от нормы, такие, как у бродяг или сумасшедших, бывают приняты обществом, и, более того, им даже может быть придана ценность. Во Франции — негативное отношение к бродягам; в Индии отрекающийся отбрасывает все социальные принципы, живет в нищете, но вызывает восхищение, потому что воплощает высшие ценности общества.
Наиболее часто встречающиеся формы отклонения в нашем обществе — это преступления и наркотики. Возникает вопрос: как преступник становится преступником и наркоман — наркоманом? Общество ищет психологические и социальные условия такого отклонения от нормы; адвокат использует социальную ситуацию для привлечения смягчающих обстоятельств. С точки зрения социологии логичнее противоположный вопрос: почему не крадут все? Почему не все употребляют наркотики? В действительности феномен преступности очень крепко связан с молодежью и с нижними категориями индивидов на социальной лестнице. Многие молодые люди периодически совершают кражи, но после 25 лет редко бывают повторные кражи, в этом возрасте воры уже, как правило, рецидивисты. Если молодые люди дружно возвращаются на “прямую дорогу”, это потому, что их поддерживают и защищают семьи; когда же отсутствует такая семейная поддержка, отдельные индивиды продолжают карьеру преступника.
В своем классическом исследовании Говард Беккер[26] проанализировал, “как становятся курильщиками марихуаны” Прежде всего происходит обучение технике, потом приходят восприятие эффектов и понимание их вкуса. Только в совокупности трех перечисленных этапов можно полностью прочувствовать наркотик: ...ощущения, порождаемые марихуаной, не являются ни
автоматическими, ни даже обязательно приятными. Как у устриц или сухого мартини, вкус этих яств социально обусловлен. Курильщик испытывает головокружение и зуд в корнях волос, ему хочется пить, он теряет чувство времени и дистанции. Все это приятно? Не уверен. Чтобы продолжать употребление марихуаны, надо высказать положительное отношение к этому...” и быть поддержанным группой друзей, которые постараются убедить вас, что нет причин бояться и удовольствие придет[27].
Михаэль Поллак исследовал “жесты невысказанной тожде- cтвeннocти,, у гомосексуалистов. Гомосексуальная либерализация различает дифференциацию между частной (“настоящая жизнь”) и публичной жизнью; семейные связи не располагаются ни в той, ни в другой, они относятся к нейтральной зоне. Как говорил один двадцатипятилетний служащий банка: “У меня две жизни, одна — это жизнь моих родителей, моей семьи, моей работы; когда я нахожусь в своем гомосексуальном кругу, это другая — настоящая жизнь” Такое положение вне общества базируется на конструкциях эго и социальной личности. Оно проявляется очень по-разному в различных социальных группах. Гомосексуалисты из народа ищут убежища в труде, в котором их отличие будет приемлемым или даже ценным: например, в ресторане. В средних городских кругах распространяется оптимистическая оценка будущего гомосексуализма, помогающая переносить трудности повседневной жизни. В высших слоях требования правды и эстетизм часто приводят к подчеркиванию разницы.
Место, которое общество отводит сумасшедшим, дает характеристику самому обществу. В деревенском обществе идиоты и юродивые имеют определенные роли, они полноправные члены деревенской жизни, и их положение определено по отношению к каждому из жителей. В средние века сумасшедшие являлись частью общества и образовывали своеобразную “общину” на подступах к городам; они объединялись в большие группы, подобные религиозным, воплощая полное изменение смысла жизни; они высмеивали владык (шуты короля) и ученых, устанавливали неизреченное знание, перед которым бледнело знание классическое. Сумасшедствие дает смысл разуму, как смерть дает смысл жизни.
В эпоху, когда смерть была драматизирована и “исключена” из социальной жизни, началось “великое заточение” сумасшедших в лепрозориях, опустевших из-за исчезновения проказы. Затем, в XVII веке, — в госпиталях, где сумасшедших содержали вместе с неизлечимыми больными, преступниками, нищими и другими “асоциальными” элементами, чье существование оскорбляло чувства “нормальных” членов общества, доминирующей ценностью которого были разум и труд. Во времена Революции, когда Конвент послал инспекцию в тюрьмы и госпитали, было с ужасом обнаружено, как там лечат сумасшедших. XIX век рассматривал сумасшествие как болезнь, которую надо пытаться лечить. Если наша эпоха с таким пристрастием занимается психиатрией, очевидно, что она занимается сама собой. Если сумасшедшие не приняты обществом и не удалены от обычной жизни, они неизбежно ставят под вопрос социальный порядок и ценности нормальных людей.
С другой стороны, сумасшествие может рассматриваться как продукт общества. В одном из госпиталей Сены-и-Марны психиатр и социолог были удивлены, встретив пациента, страдающего психозом-молнией: “совершенно нормальный” пациент вдруг впал в состояние непроизвольных движений, требуя применения к себе силы и, необузданный, покончил жизнь самоубийством. Изучение таких случаев почти всегда вскрывает социальную причину: индивид, казавшийся составной частью общества, не имеет никаких контактов с окружающими и живет без социальных отношений; это прежде всего случай аграрного рабочего на больших фермах, который не имеет других человеческих связей, кроме иерархической связи с патроном. “Социальная пустота” (воспользуемся книжным термином), в которой он живет, объясняет кризис, однако не вскрывает его прямой причины. Идеи психотерапии об использовании средств, направленных, с точки зрения психотерапевтов, на агрессивность, показывают, что патология помогает понять нормальные состояния. Контраст между патологией и нормой определяется каждым конкретным обществом: это аналогично общему подходу к данной болезни и образу действия, применяемому к больному.
Наиболее экстремальной аномией, несомненно, является самоубийство, которое, как показал Дюркгейм, может быть поставлено в соответствие с ослаблением норм в обществе. В результате аномии, то есть отсутствия норм и законов, индивиды более не знают, каким нормам они должны следовать. Все социальные кризисы несут в себе опасность аномии, даже если основа кризиса в резком увеличении мощи и богатства:
При изменении условий жизни масштаб, согласно которому исчисляются нужды, не может оставаться тем же... Шкала перевернута; но, с другой стороны, новую шкалу нельзя сымпровизировать. Требуется время для того, чтобы люди и вещи были по-новому классифицированы в общественном сознании. Пока социальные силы, выпущенные таким образом на свободу, не обрели равновесия, их относительная ценность остается неопределенной, и, как следствие, вся регламентация становится через некоторое время несправедливой. Более не знают, что возможно, а что нет, что верно и что неверно, что правильно, что неправильно, каковы требования и законные надежды, каковы те, что соответствуют требованиям (“Le Suicide”, р. 280).
Дюркгейм замечательно показал, что количество самоубийств — это индикатор аномии общества в целом или его социальной группы. Под впечатлением большого количества самоубийств в индустрии и коммерции в эпоху индустриального развития, которую он изучал, Дюркгейм заключил, что городское и промышленное общества сильно аномичны, в то время как традиционное общество было иммунизировано своей стабильностью. Последующее развитие показало, что, когда индустриализация прогрессирует, количество городских самоубийств уменьшается и большее число самоубийств наблюдается в сельских районах.
Нормы групп принадлежности и референции влияют на индивида в значительно большей степени, чем нормы общества в целом. Мы уже отмечали, что элементарные и более обширные группы приобретают решительное значение в обществе, называемом массовым. Средства распространения информации (пресса, радио, кино, телевидение) разносят картинки и стереотипы, которые становятся нормами, позволяющими индивидам (ничем не примечательным в массе) знать, как следует себя вести, приспосабливаясь к этим нормам.

<< | >>

↑

Источник: Мендра А.. Основы социологии: Учебное пособие для вузов.. 1998

Еще по теме СООТВЕТСТВИЕ, ОТКЛОНЕНИЯ И АНОМИЯ:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -