Конфликтная ситуация

Как и во многих других случаях, сущность той или иной теории во многом зависит от содержания, вкладываемого в основное для данной теории понятие. Неразработанность теории конфликта в марк- систски-ориентированной макросоциологии во многом объясняется влиянием сталинской вульгаризации марксизма.

Как любое краткое определение, определение конфликта через противоречие, как понятие более общее, требует выяснения ряда дополнительных вопросов. Первый из них состоит в выяснении характера связи конфликта, как социологической категории, с противоречием как категорией более общей, философской, отображающей не только общественную жизнь. Но и применительно к обществу понятие «конфликт» существенно уже, чем «противоречие». Термины, с помощью которых пытаются выразить это сужение («обострение», «особая стадия», «доведенное до предела» и т. д.), имеют определенный смысл, но они явно недостаточны и «растяжимы».

Более продуктивной представляется попытка классификации противоречий, содержащаяся в широко распространенном в англоязычных странах «Словаре по социологии». Конфликт там разграничивается прежде всего с соревнованием: «Когда два индивида мирно соревнуются за контроль за ограниченными ресурсами, мы говорим скорее о соревновании, чем о конфликте». И, далее, когда эти же два индивида «с конфликтными интересами ведут торг в терминах обмена, мы говорим о споре» [9]. Таким образом, авторы полагают, что «рыночная ситуация» — а она предполагает отношения конкуренции — шире, чем «конфликтная ситуация». Рыночная ситуация переходит в конфликтную ситуацию только при наличии тех или иных ограничений или нарушений свободной конкуренции. Данная схема продуктивна, поскольку проводит градацию между конкуренцией свободных товаропроизводителей, спором между ними, конфликтной ситуацией и собственно конфликтом. Но в ней не учитывается, что конкуренция в потенции всегда содержит конфликт, поскольку представляет собою противоречие между продавцами и покупателями, с одной стороны, и конкуренцию между самими продавцами — с другой. Но главное в том, что в этом издании понятие социального конфликта сводится к конфликту индивидов как участников рынка, а конфликтной ситуации — к ситуации, складывающейся на рынке в особых условиях.

Гораздо шире подходит к этой проблеме виднейший представитель теории конфликта в западной социологии Р. Дарендорф, который признает наличие потенциального и латентного конфликта, причем последний в определенных условиях перерастает в актуальный. Этот социолог рассматривает конфликт не как конфликт между личностями, а как конфликт социальный, прежде всего между основными классами буржуазного общества — продавцами и покупателями рабочей силы. На наш взгляд, понятие «потенциального», «латентного» конфликта обозначает не что иное, как конфликтную ситуацию, которую, безусловно, следует отличать от «актуального конфликта». Нам представляется, что эти понятия близки также к употребляемому часто в эмпирических исследованиях понятию социальной напряженности. Вся совокупность этих терминов призвана конкретизировать, на наш взгляд, соотношение субъективной и объективной сторон в противоречии, а тем самым в конфликте.

Мы с самого начала (см. введение) подчеркивали, что деятельность человека отличается от деятельности его ближайших предков наличием сознания и воли. Следовательно, в определении конфликта как противоборства между людьми должно быть обязательно внесено указание на осознанный характер противоречия интересов. Но в теории этим ограничиться никак нельзя. Необходимо идти дальше и учитывать многогранные связи, переплетение объективных и субъективных факторов в социальных противоречиях разного типа, в их развертывании, в назревании возможностей перехода в стадию актуального столкновения, конфликта через нарастание социальной напряженности и созревание конфликтной ситуации.

Прежде всего, следует выяснить основу объективных противоречий между социальными группами.

Она состоит в различии по занимаемому ими месту в системе экономических отношений. Эти противоречия могут в течение известного времени не осознаваться; кроме того, осознание далеко не всегда означает готовность к вступлению в противоборство. Раб может сознавать себя рабом, но не пытаться изменить свое рабское состояние. Принимая во внимание вышесказанное, мы склонны трактовать потенциальный социальный конфликт как накопление и обострение объективно существующих противоречий в интересах, их постепенное осознание и превращение сознания в стимул для действия.

Не приходится, например, сомневаться в существовании объективного противоречия между интересами большого слоя трудящихся, относимого ныне в Россиик «бюджетникам», и правящей бюрократией (в центре и регионах). В бюджетной сфере индексация зарплаты в строго определенные законом сроки в соответствии с ростом цен отсутствует, надбавки же следуют с опозданием и «обеспечивают» все увеличивающееся отставание от уровня цен, с одной стороны, от уровня доходов других категорий населения— с другой. После августовского «дефолта» 1998

г. произошло повышение цен в 2-4 раза, но изменение ставок оплаты труда в бюджетной сфере запаздывало и в 2000 г. происходило поэтапно, но однако весьма незначительно. Жизнь заставляет осознавать свои объективные интересы, чувство ответственности перед детьми у учителей, перед больными у врачей сдерживают коллективные ответные действия, хотя забастовки учителей стали повседневным явлением. Обе эти основные сферы квалифицированного умственного труда ощущают недостаток кадров, особенно на селе, так как все большее число специалистов переходит в другие сферы занятости — в торговлю, банки, а молодые стремятся покинуть страну. Еще сильнее отток кадров обескровливает науку, численность научно-исследовательских кадров уменьшилась за десятилетие в два раза. До 20 % выпускников МГУ уезжают за границу, и не случайно в выступлениях сменяющих друг друга премьеров правительства перед студентами все чаще звучит призыв: «Не уезжайте, вы нужны стране». Социальная напряженность в упомянутых областях жизнедеятельности общества возрастает вследствие действия объективных факторов, но частично разряжается коллективными (успешная забастовка и др.), а также индивидуальными действиями, такими, как смена вида занятий, отъезд за границу и т. д., что тормозит ее превращение в социальный конфликт общероссийского масштаба.

Другой вопрос этого плана — о правомерности указания на сознательный характер действий участников социального конфликта. Введение этой характеристики в определение конфликта встречает возражения двоякого рода. Во-первых, конфликт между индивидами, а подчас между группами (стычки «фанатов» на стадионах, столкновения демонстрантов с милицией, ОМОНом и т.

К вопросу о соотношении субъективного и объективного в конфликте мы относим также трактовку социального конфликта только как физического, материального столкновения борющихся сторон. При таком подходе выпадают из понимания его сути осмысление конфликтной ситуации, планирование поведения в период подготовки к практическим действиям и во время их совершения. Подчас утверждается, что мысленные действия, если они не выражены физически, не являются элементом начавшегося конфликта, под которым понимается физическое противоборство сторон. В подобных рассуждениях не учитывается диалектическая взаимосвязь духовного и материального в деятельности людей. В этой связи уместно задать вопрос, когда, например, начался знаменитый, сыгравший столь значительную роль в событиях того времени конфликт 1989 г. между шахтерами Кузбасса и правительством СССР? В момент, когда горняки «залегли на дно», или ранее, когда были выставлены (явно невыполнимые полностью) их требования? И надо ли учитывать, что тогдашнее российское руководство планировало и поддерживало эту стачку в целях борьбы с союзным центром, снаряжало в Сибирь специально для этой цели своих представителей? Данный конфликт не может быть правильно понят без всех подготовительных действий, без планирования стачки и прогнозирования ее результатов, вне связи с борьбой двух кланов за власть в Москве.

Представления о потенциальном конфликте, социальной напряженности, конфликтной ситуации ит. д., выражающие те стадии развития, когда объективное противоречие еще не превратилось в субъективно осознанный социальный конфликт, могут быть рационально поняты, если обратиться к более общей философской формуле Гегеля—Маркса о единстве и борьбе противоположностей. Конфликт напрямую связан с борьбой противоположных сил и тенденций развития, с противоречием между ними. Но противоположности не являются внешними силами, они принадлежат определенной целостности, системе, на гегелевском языке — единству. Поэтому речь должна идти не только о противоположности, но и о единстве интересов, как объективной основе для разрешения конфликта. Конечно, расхождение интересов бывает столь существенным, что единство «не выдерживает» напора и раскалывается. Однако это не означает его полной утраты. Взамен распавшихся семей из их обломков создаются новые. Распад государства происходит в рамках более широкой региональной общности и завершается созданием новых государств из тех же или несколько изменившихся составных частей. Наконец, борьба классов на исходе существования определенной формации может закончиться их гибелью (как при падении Древнего Рима), но из тех же людей при перестройке экономических отношений постепенно формируются новые классы. Сейчас происходит становление новых классов в России, о чем шла речь в предшествующем очерке, но до тех пор, пока российское общество сохраняется как определенное единство, как целостность, сохраняется известное единство интересов как составляющих его социальных групп, так и входящих в РФ национально-государственных образований и народов. Только на этой основе возможно разрешение тех национальных и социальных конфликтов, которые ныне сотрясают российское общество.

Для понимания связи противоречия, как постоянно действующего глубинного отношения, и конфликта, как его острого выражения, столкновения противоположных сил, надо включить в рассмотрение посредствующее звено, каковым является конфликтная ситуация, о сути которой речь шла выше. Конфликтная ситуация характеризуется ростом напряженности в отношениях между противоположными силами. Она может перерасти в открытый конфликт, но может быть и смягчена, если стороны (или одна из них) идут на уступки и принимают меры по урегулированию назревающего конфликта. В этих целях могут быть использованы правовые, политические механизмы для достижения компромисса, обработка общественного мнения. В противном случае (или в случае стихийного взрыва недовольства) конфликтная ситуация может лавинообразно перерасти в конфликт с применением массового насилия.

Вопросу о конфликтной ситуации посвящено много места не только в цитированной выше, но и в последней книге Р. Дарендорфа. Вернувшись через 30 лет к проблеме конфликта, теперь уже не в индустриальном, а в постиндустриальном обществе, автор утверждает, что «осталось еще достаточно следов старых конфликтов. Сюда относятся варианты классовой борьбы прошлых лет» [10]. Нам представляется, что речь должна идти не о «следах» «классового конфликта». В странах Запада остается возможность конфликтной ситуации в сфере классовых отношений. Во-первых, за их пределами живет большинство человечества, и конфликтная ситуация в его отношениях с меньшинством постоянно перерастает в конфликты, в которых США применяет насилие (Персидский залив, Сомали, Вьетнам, Югославия и т. д.). Во- вторых, в рассматриваемом Дарендорфом в качестве основного для современного Запада противоречия «между классом большинства и деклассированным меньшинством» существует, кроме этнической стороны, также и социально-классовая. В США в указанное меньшинство входит не только большая часть негритянского населения и «латинос», но также белые бедняки, постоянно безработные, бродяги и т. д. В Западной Европе это не только иммигранты, в том числе из бывших колоний (а теперь и из Восточной Европы и бывшего Союза), занятые малоквалифицированным трудом, но также «коренные» граждане, опустившиеся на дно и не имеющие возможности из него выбраться. Борьба «между новыми имущими и новыми неимущими» — а их в богатой Европе 50 миллионов — представляет собою постоянно тлеющую конфликтную ситуацию, которая периодически вспыхивает в уличных беспорядках. Если не считать особых случаев, когда конфликт между этническим меньшинством и государством длится веками и налицо воинственно настроенная террористическая организация (ирландцы- католики в Ольстере, баски в Испании и др.), угнетенное меньшинство не в состоянии создать политическую организацию, выражающую его специфические интересы, способную вступить в конфликт с государством. Когда же конфликтная ситуация стихийно перерастает в конфликт (как при восстании негров в Уоттсе), он беспощадно подавляется «силами порядка».

Противоречия и, следовательно, конфликтная ситуация существовали в отношениях СССР и США на протяжении всех послевоенных десятилетий, перерастая в конфликт, как правило, на периферии зон влияния: на Ближнем Востоке, в Азии, а также внутри стран Варшавского договора (1953 — Берлин, 1956 — Венгрия, 1968 — Чехословакия, не раз Польша). Открытого конфликта стороны старались избегать, поскольку существовала опасность взаимного ядерного уничтожения. Карибский кризис 1962 г. оказался за весь период «холодной войны» единственным в своем роде и был преодолен на основе уступок с обеих сторон. Завершение многолетнего противостояния закончилось, как известно, распадом «восточного блока», поражением СССР и его расчленением без перерастания «холодной» войны в «горячую», без ядерного конфликта.

12 Зак. 3808