Глава 3 Романтизм

Этимологический корень слова «романтизм» ученые видят в испанском romance, очевидно, поэтому французкое понятие romantigue и английское romantic связаны с восприятием «странного», необычного, фантастического, с которым человек встречается не в действительности, а в основном в искусстве, книгах.

Именование романтизмом искусства конца XVIII-го – начала (первой половины) XIX-го века связано с острым ощущением изменившегося взгляда людей на мир и человека.

Мощные эпохи Классицизма и Просвещения, прочно связанные с реальной действительностью и жизнедеятельностью людей в свете созидательных гражданских идеалов, сменялись резко противоположным мировидением о осознанием человеческой индивидуальности.

Разочарование в реальной действительности, не способной дать человеку возможность раскрыть внутренние устремления, свободу личности и ее необъятный мир, творчество, – все это вызвано абсолютизацию личностного начала и обусловило формирование нового взгляда на мир человека.

Историческим событием, обусловившая это изменение, стала Великая Французкая революция конца XVIII-го века, завершившая время Классицизма и Просвещения, вызвавшая стремительное «преображение мира» (по А. С. Пушкину) и «преображение» искусства.

Рождается новое ощущение времени: его «вихревое» движение пронизывает и историю, и человека. В современных исследованиях романтизма внимание сосредоточено на «границе» века Просвещения и 19-го столетия.

Например, в статье В. М. Толмачева (в кн.: Зарубежная литература второго тысячелетия… М.: Выс. шк., 2001, с. 117) «Где искать XIX век?» акцентируется вопрос о «художественном достоинстве новой эпохи, ее границах, о том, что есть «традиция» и «новаторство».

Романтизм как филофофия свободы личного творчества, безусловно, имеет огромное значение для дальнейшего движения художественого сознания во времени.

Но ни одно новое явление не проявляется, не существует, не развивается, не движется вне предшествующих явлений и тенденций устремления к будущему.

Поэтому романтизм, преодолевая Классицизм и Просвещение, вновь обратился к более удаленному прошлому: античности, средневековью, Возрождению.

В Просвещении «заимствован» был антропологизм с культом чувства и природы, с идеей «естественного» человека. Руссо и Дидро, Вико и Гердер многое открыли романтикам.

Романтические «признаки», «тенденции» ощущались в искусстве уже с середины XVIII века.

Теория романтизма начинается прежде всего с типологии его. Категорическое деление на революционный и реакционный, прогрессивный и консервативный, активный и пассивный, социологический и психологический романтизм остались позади. Но это не значит, что таких аспектов вовсе не существует. «Отношенческий» план искусства к действительности снять невозможно. Это – безусловно – план дискуссионный, но и интересный. Ведь романтики «не отрывались» от жизни, они хотели быть объективными в отношении к ней. Шеллингианская философия становится теоретической (и в определенной мере эмоциональной) основой романтизма (философия тождества духа и природы, субъекта и объекта) оказала удивительное влияние на сознание художников. Чего стоит убеждение молодого Шеллинга: «Абсолютная объективность дается в удел единственно искусству. Искусство же позволяет целостному человеку добраться до этих высот, до познания высшего…»! С этим связана идея универсального искусства романтиков, в котором синтезируется художественное и философское познание. В этой идее корни другой: идеи гармонической формы искусства.

А. С. Пушкин как поэт «гармонической точности» состоялся в романтический период творчества и завершился в реализме.

Мысль Кольриджа о поэзии как «словах в лучшем порядке» является формулой идеи «гармонической точности».

Идея «природности» поэзии, любимая М. Цветаевой – романтиком XX века – восходит к данному ощущению истоков смысла поэзии.

Романтическая эстетика корнями уходит глубоко в мифологическую природу символа. Обобщающие символы образов романтизма – одна из его сильных, мощных сторон.

Известно, что Шеллинг разрабатывал теорию литературного мифотворчества. Даже некоторые мифологические образы романтиков (Манфред, Корсар, Моби Дик, Квазимодо) – достаточный оргумент для рассмотрения мифологизма художественного сознания романтиков.

Романтики остро ощутили, как, насколько мир, судьба бурны. Отразить это можно в «гиганских», мощных образах, в емких символах.

«Преувеличенный» масштаб событий, явлений – характерный знак произведений, образов романтизма («Девятый вал» Айвазовского, «Автопортрет в красном плаще» А. Орловского, «Справедливость и Божественное Возмездие, преследующие Преступление» П. Прюдона, «Грот» Ю. Робера, «Лесной пейзаж с тремя философами» С. Роза и др).

Имя Фр. Гойи (1746 – 1828) само становится для художников-романтиков символом духа времени. Картины его: «Заколдованный. Лампа дьявола», «Разбойник, убивающий женщину», «Колосс», «Антония Зарате», «Собака, затянутая песками» – передают мироощущение эпохи, состояние «внутреннего человека».

Сама «биография», «жизнь» Гойи символичны в ракурсе эпохи. Начиная работать под впечатлением итальянского барокко, он овладел мастерством передачи насыщенных тонов, богатства красок, цветовых контрастов.

В таинственности его портретов, утонченном стиле обстановки передается «ускользающая» действительность, «условность» реального мира, аристократизм и грациозность элитарности. Контраст «природности» художника и тем его произведений с резким и острым ощущением внешних свойств парадности на фоне истинной жизни двора: лицемерия, жестокости, праздности – одна из главных черт «парадных» портретов Гойи.

Известная серия офортов Гойи конца 90-х годов XVIII века («Капричос») была поворотным этапом в его творчестве и европейской графике. Аллегорическое, фантасмагорическое, гротеск в мироощущении Гойи переданы так причудливо и «эпотажно», что создается впечатление творчества позднейших эпох, например, 20 века.

В 10-х годах XIX века Гойя пишет серию гравюр «Бедствие войны», которая подтверждает «внесовременность», всесовременность» истинного художника. «Боль мира» – острейшее чувство Гойи. Наверное, это и острейшее чувство романтиков. Завершающий период творчества в «Доме глухого» (Гойя оглох и погрузился в одиночество) стал полным выражением романтической природы его творчества. Мифологический мир, трагический и ужасающий, изменяет мазок художника: он становится «широким», «размашистым», «распространенным» в преобладающей цветовой гамме черного, белого, желтого, красного цвета (вспомним поздних Эль Греко, Тициана – возрожденцев, завершавших свою эпоху).

Картины: «Юдифь», «Сатурн, пожирающий своих детей» – передают устрашающие настроения, нагнетения переживаний нарастающего трагизма, угнетение духовности человека.

Знаменательно такое эстетическое движение романтизма, как «узнавание себя в другом»: де Сталь – в германском духе, Шлегели – в испанском духе и английском (Шекспир).

«Иная» культура влекла романтиков, очевидно, потому, что «со стороны» отчетливее предстает целостный образ и его символический смысл. Культурные эпохи также обостряли ощущения романтической природы искусства (Античность, Средневековье, Возрождение). Романтики помогли поставить вопросы: почему прошлое уходит? Как человечество «прощается» с эпохой? – и попытаться задуматься над этими вопросами, возможно – и ответить на них.Акцентация Гете «духовного и нравственного ядра» истории как главного аспекта смены эпох и сегодня,наверное, должна быть в центре внимания при осмыслении состояния мира и человека.

Историческое повествование заняло в литературе романтизма одно из существенных мест.

Творчество В. Скотта (и сегодня активно читаемого молодежью) утверждало жанр исторического романа. Тип героя и образа создается В. Скоттом на основе глубокой психологической разработки социальной обусловленности поступков и отношений. Даже формальное влияние повествования Скотта оказалось плодотворным в развитии исторического романа.

Основной знак романтического искусства- сосредоточенность на личности. Это жаждущая личность: в познании природы, общества.