Освободительное движение между Первой и Второй мировыми войнами
Первомартовское движение 1919 г. вынудило Токио более широко использовать не только «методы кнута», но и «политику пряника». Вслед за жестоким умиротворением, империя микадо провозгласила в колонии так называемую «эру культурного управления».
Согласно нововведениям в колонии декларировались некоторые гражданские свободы, карательные функции жандармерии передавались полиции, корейцы могли издавать газеты и журналы на родном языке, а ключевой пост наместника микадо — генерал- губернатора отныне мог замещать не только военный, но и гражданский чин. Под прикрытием подобной «либерализации» Япония продолжала усиливать систему колониального ограбления Кореи. Прежде всего был значительно укреплен аппарат насилия. Общая численность японских полицейских и жандармов в Корее с 1918 г. по 1930 г. возросла с 14,3 тыс. до 18,8 тыс. Аресты, судебные преследования, цензурные санкции, административные штрафы были повседневной нормой системы «культурного управления». В период между двумя мировыми войнами Япония резко увеличивает вывоз риса и других видов продовольствия с Корейского полуострова. Так, в 1917—1921 гг. он возрос на 208%, в 1922— 1926 гг. - на 409%, в 1927-1931 гг. - на 624%, в 1932-1936 гг. - на 826%. (В то же время за вышеуказанные годы валовое производство риса в Корее выросло лишь на одну треть.) Огромный дефицит риса в самой Корее пополнялся за счет закупок в Китае чумизы, бобов, гаоляна и других низкокачественных видов зерновых. Одновременно монопольно владея оросительными системами, средствами агротехники, ресурсами аграрного кредитования, японский капитал продолжал экспроприацию пахотных земель трудового крестьянства. Только за период с 1919 по 1930 гг. число земледельцев, имеющих свои наделы, снизилось в общей массе крестьянских хозяйств с 39,3% до 31,0%, в то время как число беднейших арендаторов выросло с 37,6% до 46,5%. Ответом обездоленной деревни были различные формы стихийного протеста против колониального и феодального угнетения. С крестьянской борьбой объективно перекликались выступления формирующегося национального пролетариата, молодежи, патриотической интеллигенции, мелкобуржуазных слоев. В условиях жестокого колониального террора, отсутствия эффективных политических партий, разобщенности различных потоков освободительного движения антиколониальная борьба принимала самые различные формы: легальные, полулегальные, вооруженные, партизанские, а подчас и диверсионно-террористические. Одним из проявлений легального национально-освободительного протеста стало создание в 1921 г. в Сеуле «Общества корейского языка» («Чосоно хакхве»). Ведущую роль в обществе играли патриотически настроенные ученые-лингвисты — Ли Гын Но, Чхве Хён Бэ, Ким Юн Гён и другие, основавшие популярный журнал «Хангыль» и написавшие различные пособия и словари родного языка. Именно «Чосоно хакхве» принадлежит заслуга в определении даты общенационального праздника — «Дня хангы- т». (Подробнее антиколониальные тенденции в корейской куль- іуре 20—40-х годов рассматриваются в следующей главе.) Яркий след в истории корейского освободительного движения 1920— 1930-х гг. оставило «Синганхве» («Общество обновления») — своего рода легальная организация единого национального фронта, возникшая в Сеуле 15 февраля 1927 г Рождение •Синганхве» стало плодотворным итогом движения навстречу друг другу различных патриотических сил, прежде всего националистов и коммунистов. В короткий срок в рядах необычайно популярного «Синганхве» оказались националистические, коммунистические, просветительские,, реформистские, христианские, буддийские оріанизации, радикальная часть «Чхондогё» и другие движения общей численностью до 30 тыс. человек В провинциальных горо- цпх и селениях Кореи возникло около 100 местных организаций г л иного фронта. Одновременно «Синганхве» стало быстро обрасти» параллельными движениями типа «Кынукхве» («Общество сочувствующих друзей») и др. На первом этапе деятельности «Синганхве» его возглавили такие видные патриотические деятели, как Ли Сан Чжэ (президент), Ан Че Хон (генеральный секре- мрь), Хон Мен Хи (ответственный за оргработу), Ли Сын Бок і мипачей) и др. Несмотря на острую полемику внутри руководящего ядра единою фронта, в особенности между националистами и коммунис- шми, «Синганхве» удалось выработать согласованные ключевые щмиции (хотя текст первой декларации фронта пока не выявлен потребовал радикального увеличения оплаты изнурительного труда и улучшения условий его безопасности, социальных гаран- і тий, включая введение минимального потолка заработной платы. 1 Власти не могли с хода подавить всеобщую забастовку, ибо с бо- j рющимися вонсанцами солидаризировались трудящиеся многих других городов Кореи (Сеула, Пхеньяна, Чхонджина, Синыйджу, ’ Чонджу, Анджу, Пусана, Инчхона, Тэджона и др.). Крестьяне ок- 1 рестных селений присылали бастующим «рисовую помощь» и другие виды продовольствия. О своей солидарности с вонсанцами заявили профсоюзы Японии, Китая, России. Лишь отстранив руководство федерации труда, колонизаторам удалось добиться свертывания забастовки. Несмотря на неполное удовлетворение требований участников, вонсанская забастовка сыграла огромную роль в развертывании освободительной и социальной борьбы корейского народа. Одна из примечательных черт антиколониального движения в Корее между 1919 и 1940 гг. состоит в том, что в освободительную борьбу в качестве факельщика, а нередко и политического авангарда стали вовлекаться широкие круги молодежи, в первую очередь студенчества. Ярким эпизодом стала стихийная антияпон- ская студенческая демонстрация в Кванчжу 3 ноября 1929 г., и которой приняло участие более 1 тыс. молодых людей. Распространяемые демонстрантами прокламации бросали открытый вызов империи микадо: «Долой японский империализм! Свободу народу Кореи и всем угнетенным! Долой колониальное обучение' Силой отобьем арестованных лидеров!» Антияпонское движение протеста стремительно перекинулось во многие другие учебные заведения. В Сеуле 4 и 5 декабря в политических манифестациях приняло участие свыше 10 тыс. студентов. В следующем, 1930 г, антияпонские волнения прокатились по 194 учебным заведениям, и в них приняло участие более 54 тыс. человек. Чтобы затормо зить антиколониальное движение, японские власти вынуждены были вновь прибегнуть к своему излюбленному средству — то тальным репрессиям. Число арестованных во время и после сту денческих волнений в Кванджу составило 17 тыс. человек, исклю ченных из учебных заведений — свыше 2,5 тыс., осуждено за «по литические преступления» 1642 патриота. После подавления первомартовского движения в Корее оснон ными внешними базами повстанческого вооруженного сопротии ления становятся российское Приморье и Маньчжурия. На Даль нем Востоке России в период гражданской войны и иностранной интервенции действовали корейские партизанские отряды общей численностью около 10 тыс. бойцов. Однако после подписания японо-советской конвенции 1925 г. об основных принципах взаи моотношений возможности использования российского Приморья в качестве опорной базы корейских партизан заметно сужаются Позднее поголовная сталинская депортация приморских корейцем . в Центральную Азию в августе 1937 г. окончательно похоронили J надежды корейских патриотов использовать Приморье как опорный плацдарм для развертывания освободительной борьбы на Корейском полуострове, несмотря на «интернациональную» риторику коминтерновского руководства. К тому же в период депортации в сталинском ГУЛАГе оказалось более 2 тыс. наиболее видных государственно-партийных работников, военные кадры, профессура из числа корейского населения. История Кореи от первомартовского движения 1919 г. до капитуляции Японии в 1945 г. неразрывно взаимосвязана с мучительными перипетиями становления леводемократического и коммунистического движения. Появление этого движения обычно связывается с рождением «Ханин сахве тонмен» («Союз корейских социалистов») в апреле 1918 г. У истоков организации стояли Ли Дон Хви, О Сон Мук, Пак Э, Ким Нип, О Хам Ук, Ли Ин Соб, А.П.Ким-Станкевич и другие. Год спустя, 8 мая 1919 г., на базе объединения указанного союза с «Синьминданом» («Союз новых граждан») возникает «Ханин сахведан» («Корейская социалистическая партия») во главе с Ли Дон Хви. Новая партия приняла решение о присоединении к Коминтерну, направив для окончательного решения этого вопроса в Москву Пак Чин Суна. Большевистское руководство Советской России проявляло попы шенный интерес к корейскому освободительному потенциалу как резерву в противодействии японской экспансии на Дальнем Востоке. Именно эти соображения легли в основу его первона- ЧІШЬНОЙ линии на интенсивную поддержку корейских социалис- 'I он, а затем и коммунистов. В условиях продолжающихся распрей среди левых сил Кореи предпринимаются новые попытки объединить коммунистические і руппы. В 1920 г. процесс создания корейских коммунистических организаций активизируется. Они образуются в Иркутске, Чите, Омске, Москве, в Приамурье, Приморском крае и других районах России. Каждая из этих партийных групп стремилась выступать от имени всех корейских коммунистов. Коминтерн же пытался объединить различные организации корейских коммунистов, действо- наїиііих в России, Китае, Японии. В апреле 1921 г. в Шанхае на съезде «Корейской социалистической партии» в форсированном порядке принимается решение о преобразовании «Ханин сахведан» в «Коре консандан» («Корейскую коммунистическую партию»), В состав ЦК вошли: Ли Дон Хии (председатель ЦК), Ким Чхоль Су, Пак Чин Сун, Ли Бон Су, Мак Хен Ен и другие. В политической платформе Корейской компартии в Шанхае достижение национальной независимости Кореи рассматривалось как промежуточная цель на пути к социалистической революции и формированию государства «пролетарів от типа путем участия в мировой революции» и построения в Конечном итоге «бесклассового общества» в стране. В условиях Лурного распространения идей Октябрьской революции партия донольно уверенно набирала силы, достигнув численности в 6 тыс. членов и кандидатов партии. Местные организации «Коре консандан» действовали в Сеуле и Пхеньяне, а также в Харбине, Пекине, Токио, Сан-Франциско и Владивостоке. Представителю «Коре консандан» Пак Чин Суну удалось установить политические контакты с Исполкомом Коминтерна, заручиться его политической поддержкой. Однако на пути становления молодого корейского коммунистического движения неожиданно возникли тяжелые преграды, обусловленные, с одной стороны, неразберихой в коминтернов- ском руководстве, а с другой — негативными, прежде всего сектантскими, чертами в традиционном менталитете левой корейской интеллигенции того времени. Не признавая авторитета «шанхайских националистов», корейские эмигранты в России, заручившись поддержкой представителя Исполкома Коминтерна на Дальнем Востоке Б.З.Шумяцкого, решили идти «своим путем», Их организационно-политической опорой стала корейская секция Дальбюро ЦК РКП (б). К концу 1920 г. к востоку от Урала насчитывалось 16 корейских национальных парторганизаций, объединявших 2305 членов и кандидатов партии, подавляющее большинство которых имело российское гражданство. Успешный опыт участия в гражданской войне на стороне красных в немалой степени подогревал их авангардистское стремление к организационно-политическому размежеванию с «шанхайскими националистами».
Первая попытка подобного размежевания состоялась 22 января 1919 г. в Иркутске, когда было объявлено о создании корейской секции коммунистической партии, объединяющей якобы всех российских корейцев-комму- нистов. Секцию возглавили Нам Ман Чхун, Ким Чхор Хун, О Хам Ук и другие, которые уже были членами РКП (б). Поэтому их заявление о готовности корейской секции войти в состал РКП(б) носило сугубо формальный характер. В дальнейшем иркутяне решили продемонстрировать еще большую самостоятельность с претензией на руководство всем освободительным и революционным движением в Корее. В мае 1921 г. им удалось при поддержке Б.З.Шумяцкого провести в Иркутске учредительный съезд еще одной Корейской коммунистической партии, правда, с участием ряда представителей от зарубежных коммунистических групп из Сеула, Харбина, Шанхая. В заключительном документе съезда говорилось, что новая партия объединяет 32 местные организации, в том числе в Корее и Китае, в которых состоят 8730 членов и кандидатов партии. В состав ЦК ККП вошли: Нам Ман Чхун, Хан Мен Се (Хан Мен Ше), Ким Чхор Ун, Чхве Корё, Пак Ми Ран, Ким Ман Гём и др. Стратегической задачей партии было провозглашено не только низвержение с помощью мирового пролетариата японского империализма, но и полная ликвидация в Корее феодальной и иной эксплуатации. Возникновение двух компартий, каждая из которых претендовала на монопольное руководство национально-освободительным движением в Корее, имело негативные последствия не только для обеих партий, но и для всего процесса антияпонского освободительного движения. Кульминацией трагедии стал т.н. «амурский инцидент» 27 июня 1921 года. К этому времени дислокация на российской территории многотысячных партизанских вооруженных сил в ходе гражданской войны на Дальнем Востоке стала серьезной политической проблемой для советского государства. Стремясь поставить эти разрозненные силы под свой контроль, Дальбюро ЦК РКП(б) и Коминтерн провели 15 марта 1921 г. в селении Красноярово (Амурская область) Всекорейский партизанский съезд, избравший Военный совет в составе 15 партизанских командиров и подтвердивший подчинение корейских партизан командованию Народно- революционной армии (НРА) Дальневосточной Республики (ДВР). После съезда начались постепенное сосредоточение и перегруппировка корейских партизанских отрядов и корейских боевых частей, входивших в состав НРА ДВР, в районе Красноярово. Партизаны, прибывшие ранее из Маньчжурии и Кореи, были сведены в Сахалинский отряд. Общее число партизан и бойцов вскоре достигло 5 тыс. человек. Однако в процесс перегруппировки корейских воинских подразделений неожиданно вмешались иркутяне и представитель Исполкома Коминтерна Б.З.Шумяцкий. Сформировав под своей >гидой Корейский революционный военный совет (командующий — Н.А.Каландарашвили, начальник штаба — О Ха Мук), оии потребовали передачи в их исключительное ведение всех вопросов, касающихся корейских партизан. К этому времени в Исполкоме Коминтерна разрабатывался план формирования в Иркутске Корейской революционной армии с последующей организацией ее антияпонского похода через Маньчжурию на Корейский полуостров. Несмотря на настойчивые возражения председателя Совмина буферной ДВР А.М.Краснощекова и Дальбюро ЦК РКП(б), замы- Wи Исполкома Коминтерна о передислокации корейских вооруженных формирований в Иркутск продолжал реализовываться. Для этого в г. Свободный прибыло командование Корреввоенсо- ие га. Однако общее собрание Сахалинского отряда даже после іреста его начальника Григорьева постановило оставаться в Амурский области, в Иркутск не ехать, отвергнуть посягательства Кор- рпшоенсовета и подчиняться только командарму НРА ДВР. Часть корейских партизан намеревалась с оружием уйти на маньчжурскую территорию. Корреввоенсовет совместно со штабом НРА ДВР принял решение силой разоружить вышедшие из повиновения части Сахалинского отряда. В бой против них было брошено около 1 тыс. красных пехотинцев и 300 кавалеристов. Согласно официальному докладу командования НРА ДВР, в ходе боестолкновений в Сахалинском отряде было убито 36 человек, утонуло в реке Зея — около 60 человек, пропало без вести — 60 человек, разоружено — 860 человек. Операцию по насильственному разоружению сахалинцев непосредственно координировал военный министр правительства ДВР В.К.Блюхер. Трагедия в Свободном, ставшая логическим следствием партизанщины, с одной стороны, и неоправданной жестокости — с другой, вызвала возмущение не только в Советской России, но также в самой Корее, Китае, Японии, США. В октябре 1922 г. в Верхнеудинске (ныне Улан-Удэ) состоялся объединительный съезд. В ходе подготовки к нему был создан объединенный ЦК ККП, в который вошли: Ли Дон Хви, Хо До от шанхайских коммунистов, а также Ан Бён Чхан и Хан Мён Се от иркутской организации. В работе съезда принял участие 131 делегат, в том числе из Кореи, Китая и Японии. Вступительное слово с призывами к примирению и совместной работе произнес встречавшийся с Лениным в ноябре 1921 г. Ли Дон Хви, наиболее авторитетный деятель среди борцов за независимость Кореи. Однако съезд в Верхнеудинске не только не привел к желанной цели, но и выявил новые противоречия и конфликты, которые нанесли огромный ущерб национально-освободительному движению внутри самой Кореи, Иркутяне отвергли предложение мандатной комиссии о предоставлении им и соответственно шанхайцам лишь совещательного голоса и покинули объединительный съезд. С этого времени взаимные обвинения и нападки иркутян и шанхайцев приняли особенно ожесточенный и скандальный характер. В апреле 1925 г. в Сеуле состоялся конспиративный съезд руководителей коммунистических групп (всего 19 человек), действовавших в Корее. На нем было провозглашено создание Компартии Кореи. Съезд обсудил вопрос о задачах корейской революции, охарактеризовав ее как национально-освободительную, антиимпериалистическую. Съезд избрал Центральный исполнительный комитет в составе 7 человек: Ким Дже Бон, Ким Як Су, Ким Чхан, Ю Джин Хи, Чу Джон Бон, Чо Дон Хо, Чон Ун Хэ. Секретарем ЦК стал Ким Дже Бон. Было решено направить в Москву Чон Ун Хэ для информации о создании Компартии Кореи и получения признания Коминтерна. Компартия просуществовал.! до 1928 г. и была распущена Коминтерном из-за острой борьбы между различными группировками внутри партии. Коминтерну не удалось объединить различные группировки в корейском комму нистическом движении прежде всего потому, что в Коминтерн», слабо знали особенности социальной психологии корейского об щества, обремененного наследием традиционной межклановоп раздробленности. ОЛ/1 Попытки последующего организационно-политического возрождения коммунистического движения в колониальной Корее, несмотря на огромные усилия и немалые кадровые потери, не принесли желаемых результатов, хотя отдельные группы корейских коммунистов в глубоком подполье продолжали упорную pe- іюл юционную борьбу. К 1934 г. в целях консолидации разрозненных левых сил была подготовлена «Платформа действия Коммунистической партии Кореи», внимание в которой акцентировалось на антиимпериалистическом, антифеодальном характере национально-освободительной революции в Корее. Платформа догматически повторяла прежние заблуждения коммунистов о пролетарской гегемонии в освободительном движении, опирающемся па союз рабочего класса и крестьянства, без реального учета других сил социального протеста, в особенности национальной буржуазии. На 1930-е гг. приходится начало политической деятельности Ким Ир Сена, которого в детстве звали Ким Сон Чжу. Его отец, будучи сельским учителем и протестантским активистом, переехал из Кореи в Маньчжурию в начале 1920-х гг., т.е. после поражения первомартовского движения 1919 г. Молодой Ким Ир Сен учился в китайской школе и в 1929 г. в 17-летнем возрасте оказался в тюрь- ме за участие в нелегальной левой организации молодежи. После иыхода из тюрьмы он вступает в один из партизанских отрядов Компартии Китая. В 1934 г., когда создается Вторая партизанская армия, действующая близ китайско-корейской границы, Ким Ир Сен назначается командиром 1-го взвода 2-й дивизии. Через два года 24-летний партизан становится командиром 6-й партизанской дивизии, которая совершила рейд на японские позиции в Почхон- бо. Северокорейская историография считает Ким Ир Сена одним из организаторов «Чогук кванбокхве» («Общество возрождения родины»), созданного в 1936 г. Программа общества предусматривала ликвидацию японского колониального господства, создание неза- нисимого корейского государства, проведение прогрессивных соци- ;тьно-экономических преобразований. В декабре 1940 г. под натиском японских карателей отряд Ким Ир Сена оказался оттесненным на советскую территорию. Здесь 2Х-летний партизанский командир стал слушателем курсов при Хабаровском пехотном училище, а с середины 1942 г. капитан Ким Ир Сен (по-китайски Цзинь Жичэн) получает назначение в 88-ю отдельную стрелковую бригаду в качестве командира 1-го батальона. Об участии батальона в боевых операциях против Квантунской лрмии мало документальных сведений. В конце войны Ким Ир Сен был награжден правительством СССР орденом Боевого Красного Знамени. В конце сентября 1945 г., т.е. уже после разгрома и капитуляции Японии, Ким Ир Сен вернулся в Корею, где стал помощником поенного коменданта Пхеньяна. На митинге 14 октября 1945 г. командующий 25-й армией генерал-полковник И.М,Чистяков представил Ким Ир Сена как «знаменитого партизанского вождя» и «национального героя» Кореи. Так началось восхождение сына сельского учителя к вершинам власти в Северной Корее. Активной базой партизанской борьбы корейцев против японского колониального режима в 1930-е годы оставался Северо-Восточный Китай, где проживало более 1 млн корейцев. Японские милитаристы стремились внести раскол в национально-освободительное движение народов Китая и Кореи, посеять рознь и недоверие между народами двух стран и одновременно создать предлог для начала крупномасштабных военных действий в Маньчжурии и ужесточения колониального режима в Корее. В 1931 г. японцы спровоцировали два крупных инцидента в Маньжчурии, В Ваньбаошане японская разведка организовала столкновение между корейскими поселенцами (японскими подданными) и китайцами, затем были спровоцированы погромы китайцев, живущих в Корее, а позднее убиты находившиеся в Маньчжурии японский разведчик капитан Накамура и его спутник. Вокруг этих инцидентов в Японии была поднята провокационная кампания с требованием «раз и навсегда разрешить весь комплекс китайских вопросов». Еще одним провокационным актом стал подрыв железнодорожного полотна в районе Мукдена в сентябре 1931 г. Ответственность за это японцы возложили на китайских военнослужащих. Эти провокации послужили предлогом для вторжения японских войск в Маньчжурию. В Корее указанные инциденты вылились в масштабные анти- китайские выступления и погромы. Японские колониальные власти всячески стимулировали рост антикитайских настроений в Корее. Однако эти попытки колонизаторов не достигли намеченных целей. Более того, они еще больше сблизили и объединили национально-освободительные силы Кореи и Китая. Немалое количество корейских партизан сражалось в рядах 3-й и 4-й армий Народно-освободительной армии Китая. Совместными действиями корейских и китайских партизан наносились крупные потери японским войскам. 4.