5. Иррационализм негативности

Доказывать иррационализм «негативной диалектики» во всех деталях едва ли нужно. Здесь также не следует ломиться в настежь распахнутые двери. Но следует обратить внимание на особенности этой версии иррационализма.

Родилась она не на голом месте. Еще поздний Шеллинг и Кьеркегор отреклись от бэконовского девиза «Знание — сила» и предали разум анафеме, Ницше и Юнгер не приняли кантовского упования на разум как на средство укрепления социальной иерархии и продолжили неблаговидное дело — поношение логического мышления. Хайдеггер в своих «Ложных путях (Holz- wege)» охарактеризовал разум как «яростного врага мышления» Иррационализмом пропитана «Критика диалектического разума» Сартра.

Следует напомнить и о расширительной трактовке иррационального некоторыми философами, которые считали себя защитниками разума. Вебер считал иррациональным все то, что выходит за пределы инструментальных манипуляций, помогающих утверждению режима репрессивного господства. Молодой Лукач видел в иррациональности «проблему непроницаемости всякой данности для рассудочных понятий»141. Иными словами, все то, что еще не познано и не поддается на данном этапе познания теоретическому осмыслению, объявлялось им иррациональным и противоположным обычному мышлению по самой своей сущности. Лукач отождествлял иррациональность со стихийностью то капиталистических отношений, то неорганизованного революционного движения. В 20-х годах он даже проявил самые прямые симпатии к иррациональности в мышлении: «Дилемма материалистов (против идеалистов.— Я. Я.) утратила свой смысл, ибо она обнаруживает себя как рационалистическая ограниченность...»142 Иррациональная же безграничность широка, как жизнь.

От этих мотивов отправляется Адорно, начиная свой поход против разума. «Негативная диалектика» по самому своему существу требует отказа от него143. Коль скоро разум подобен «насекомому, летящему к свету и ударяющемуся о стекло»144, то чем скорее от него можно избавиться, тем лучше.

Трудно, пожалуй, найти в современной буржуазной философии более бескомпромиссные, чем у Адорно, на- падки на разум, теоретическое мышление и логику. Он провозглашал «демонтаж» всех научных систем и в разрушении теоретических понятий усматривал «противоядие» от философии. С великим презрением говорил юн о формальной логике145, и ему вторили Ю. Хабермас146 и особенно М. Хоркхаймер, для которого разум — это всего лишь жалкий «орган калькуляции»147.

Адорно и его сторонники включились в общий поход иррационалистов против формальной логики, отбросив при этом характерное для классической немецкой философии, а отчасти и для Маркузе различение между «разумом» и «рассудком». Превращение Гегеля в ирра- ционалиста типа Дильтея, Бергсона и Ницше148, отрицание истинности науки и объективной диалектики149, маскируемое нападками на позитивизм К. Поппера и Г. Альберта в теории познания и социологии, и, наконец, прямые апелляции к алогизму — таковы вехи этого похода. Только стихийным импульсам и порывам, а также мысли, поднявшей бунт против самой себя, Адорно позволяет претендовать на истинность150, потому что бессмысленность этого бунта соответствует, по его мнению, углублению бессмысленности самой жизни: «Чем больше развиваются производительные силы, тем больше продолжение жизни в будущее как самоцель теряет самопонятность» 151.

В результате у Адорно выработался свой собственный иррациональный стиль мышления.

На этом фоне Адорно выделяется теми исключительно настойчивыми усилиями, которые он приложил к ир- рационализации диалектики извращенными средствами самой же диалектики. «Замыкание» диалектики «на себя», ее самоотрицание доводится им до своеобразного «самоистребительного» способа мышления, при котором тот или иной тезис утверждается только для того, чтобы быть затем тут же отвергнутым, а отрицается именно для того, чтобы быть принятым. «...Для того чтобы быть истинным, мышление должно ныне во всяком случае мыслить также против себя самого»

Так, например, за программой «антифилософии» у Адорно скрывается не только попытка отказа от всех имеющихся в арсенале истории философии подразделений и квалификаций и различных течений. Он выступает против всех без исключения видов откровенного и замаскированного идеализма, а затем против противников каждого из этих видов. Кого только Адорно не подвергает своей оракульской критике, раздавая осуждающие вердикты направо и налево,— иррационалистов и социологов познания, абсолютистов и релятивистов в гносеологии, Шопенгауэра и Ницше, Канта и Гегеля, Гуссерля и Хайдеггера.

Здесь происходит следующее: само «преодоление» всех способов критики конкретных видов идеализма как полностью неудовлетворительных выступает в своеобразной функции утверждения идеализма. Иррациональ- пая логика самоотрицания требует критики именно тех концепций, которые родственны воззрениям самого Адорно: отрицание идеализма означает его утверждение, и именно то, что наиболее близко по духу, подлежит как раз поэтому самому настойчивому порицанию (к тому же порицать следует всякую концепцию, ибо любая из них есть, по мнению Адорно, «идеология» во всей ее ложности и извращенности). Истина в глазах Адорно есть не истина, а поэтому критика им, например, экзистенциализма есть его одобрение.

К таким результатам приводит диалектика, «лишенная оков (entfesselte)» не только запутавшаяся в противоречиях, но и возводящая логические противоречия в принцип. И потому Адорно ни капли не смущается, призывая к созданию конкретности посредством абстрактной разрушительности негативного; он нападает на методы буржуазной эмпирической социологии, квалифицируя их как позитивистские, плоские и вульгарные, но сам же использует их в своих социальных исследованиях152. Если верно одно, то верно и прямо противоположное...

Но этот же иррациональный «переход в противоположность» совсем по-другому происходит у Адорно тогда, когда он нападает на диалектический материализм. Здесь реализуется обратный ход мысли. Адорно прямо заявляет, что он марксист, но вместе с тем дает понять, что отказаться от марксизма — это значит положительно оценить его содержание, а принять марксизм значило бы сослужить плохую ему службу. Итак, марксист— тот, кто... подвергает его отрицанию! Этот вывод вполне укладывается в рамки ревизионистского и антикоммунистического мышления. Иррационализм и насилие над логикой идут рука об руку как с хитросплетениями ревизионистов, так и с антикоммунизмом.

Так реализуется девиз Адорно: «...разум болен; разумным будет прежде всего излечиться от него»153. Однако, освобождаясь от разума, он оказался в наихудшей компании яростных противников социального прогресса. ««Негативная диалектика» должна была обосо- биться от сознания самой себя»154, но, проделав это, она столкнулась с заклятыми врагами человечества.