В данной части мы выделим две концепции души, назвав их условно «платоновская» и «аристотелевская». Эти концепции были наиболее «актуализированными» в то время, когда Фома Аквинский создавал свое учение.
Во многом они были или мыслились как противоположные по главным пунктам. 1. Для платонизма характерно ощущение противоестественности соединения души с человеческим телом («тело есть гробница души»), достигающее апогея у Плотина, для аристотелизма - восприятие души как естественной формы тела (соответственно восприятие человека как некоего «чудовища» вроде химеры, состоящего из чуждых друг другу частей, и утверждение психофизического единства человека). 2. Платоническая концепция души зачастую связывалась с учением о бессмертии души, аристотелевская - с отрицанием бессмертия души (при допущении неразрушимости некоторой внеличностной части). 3. В платонической концепции душа понималась как состоящая из отдельных частей, в аристотелевской - как единая субстанция, в которой можно условно выделить некоторые способности на том или ином основании (в различных сочинениях Аристотель выделяет различное количество способностей (5 и 3)). 4. В платонической концепции допускается предсуществование души и возможность для некоторой души быть соединенной с различными телами (в том числе нечеловеческими), аристотелевская же концепция требует соответствия души определенному телу. 5. Платонизм является истоком теории «врожденных идей», аристотелизм - теории «чистой доски» (tabula rasa). Оговоримся сразу, что такая черно-белая картина, во-первых, претендует не на аутентичное прочтение Платона или Аристотеля, а на своего рода проекцию их учений на философское сознание последующих времен, в частности средневековое (такого же рода картину можно обнаружить и в наше время, особенно в учебниках по истории философии). Во-вторых, подобное противопоставление «платонизма» - «ари- стотелизму» носит методологический характер: мы выделяем ряд оппозиций, которые в чистом виде едва ли можно обнаружить в текстах того или иного философа, однако рассматриваемые концепции обнаруживают достаточно сильные тенденции к одному из двух полюсов.
Разумеется, в учениях философов, которых мы относим к различным линиям, вполне можно найти и схожие моменты. Равным образом и у «представителей» одной линии обнаруживаются расхождения. Так что было бы вполне правомерно поста- вить вопрос: действительно ли следует переносить на платоновское учение довольно мрачную картину взаимоотношения души и тела, которую мы можем найти у Плотина, и не является ли предсмертная радость Сократа некоторого рода провокацией? В нашем исследовании эта система оппозиций играет скорее роль исходной гипотезы; далеко не все элементы оппозиции в ходе исследования останутся на своих местах. Так, в ходе нашего исследования возникают сомнения относительно того, действительно ли в рамках платонизма речь идет о бессмертии индивидуальной души, и действительно ли нельзя, исходя из аристотелевских предпосылок, обосновать бессмертие индивидуальной души? А если это так, то как можно объяснить принятие платоновской концепции и резкое отвержение аристотелевской многими христианскими мыслителями? На эти вопросы мы постараемся дать ответ в данной главе. Учения Платона и Аристотеля наиболее важны для формирования томистской концепции: Аристотель - в позитивном плане (прежде всего эвристическом), Платон (и платонизм в широком смысле) - скорее в полемическом плане. Аристотель был известен Фоме в первоисточниках (правда, переведенных на латинский язык, поскольку греческим языком Фома не владел достаточно свободно)и, а также в греческих и арабских комментариях, Платон - в основном из ссылок в текстах Аристотеля, Симпликия и др., а также из немногих произведений, переведенных на латинский язык1*'*, платоническая традиция - из неоплатонических и христианских источников. Помимо этих основных учений о душе Фома обращается к концепциям досократиков (следуя аристотелевскому изложению), как в критическом плане (по отношению к Эмпедоклу), так и в позитивном (по отношению к Анаксагору). Стоические воззрения также получили отражение в трудах Фомы.