6. Две тенденции развития идеологии Реформации

К идеологии Реформации применимы слова Энгельса, который писал, что «всякое религиозное движение» является «формалъ но реакцией, мнимым возвратом к старому, к простому» 54. І'пниис христиане и реформаторы воспринимали один и тот м' миф, гтромлн свою идеологию как рефлексию над одним и тем ї ї' рассказом, но воспринимали по-разному, и результаты полу- 1мтисі. разные.

Гп п нее .хрнстпапство развивалось к католицизму и правосла- мііііі Папство, монашество, культ девы Марии — все это было пе і а ипереди, и хотя несомненно, что и католицизм и право те противоречат рапнему христианству, несомненно и то, что

христианская идеология несла в себе их зародыши.

Реформаторы воспринимают тот же миф, но с сознанием, обо- | шценным иолуторатысячелетним историческим опытом и новым \ ршшем знаний. И это дает им возможность прочесть старый рас- • і> и і ио-новому, увидеть в нем ранее пе осознаваемые потенции II "Извлечь» их, сделав достояпием повых, устремленных в будущее исторических сил. Идеология Реформации — возвращение ні ми п., но возвращение на новом, «высшем» уровне, па новом ни і не исторической спирали. Именно поэтому Реформация смог- ||| развить и усилить аформалистические потенции, заложенные н христианской мифологии.

Излагая отдельные аспекты идеологии Реформации, мы все преми указывали на противоречие аформалистических и догматических тенденции этой идеологии—противоречие идеи ПЄПОСТІІ- .і.нмости бога человеческим разумом и идеи ясности и однозначности смысла Библии; идеи невозможности добиться спасения сі JOC г венными усилиями и идеи необходимости строгого псполпе- мни однозначных этических предписаний; полного разведения ('ВИДИМОЙ» и «невидимой» церквей н их нового «сведения».

.Что в какой-то степени выражение непоследовательности, отступления реформаторов от собственных принципов. Однако здесь дело не только п непоследовательности, но и в парадоксальном характере идеологии, провозгласившей аформалистические принципы. Провозгласив эти принципы, реформаторы как бы обрекли себя на поиски «квадратуры круга», на выработку формулы для отрицания формул. А это означало, что они и их последователи, делая упор на своих формулах как па адекватном выражении аформалыюго содержания, должны были в какой-то мере повторять путь от раннего христианства к католицизму.

Вначале в эволюции идеологии Реформации на первый план выступают формалистические, догматические тенденции. Как ни стремились реформаторы следовать лишь Библии, необходимость учить и полемизировать требовала какой-то «рационализации» евапгельских мифологем. Но последняя уже означала создание своей догмы.

97

4 Заказ J45 29(V2

' Иисус сказал на тайной вечере о хлебе и впне: «Это — тело Мое и кровь Моя». Католицизм создал по этому поводу сложное учение о транссубстаптизации.

ЦВИІІГЛИ и другие "реформаторы, тут же окрестившие Лютера и его сторонников «богоедами» и трактовавшие причастие как чисто символическое, «воспоминательное» действие. Это в какой-то степени напоминало теологические споры в древнем христианстве, приведшие к возникновению разных церквей (например, православных и ариан).

После смерти Лютера и Кальвина происходят процессы, еще более сходные с развитием христианства в период становления его догматики.

В лютеранстве начинается спор «филиппистов» (сторонников Филиппа Меланхтона) и «гнезиолютеран», а затем борьба внутри последних. В кальвинизме — борьба «ремонстрантов», арминиан, и ортодоксов. Как и в древности, догматическая полемика «накладывается» на борьбу клик и социальных групп.

Сходны и фэрмы решения догматических проблем. В древности — это вселенские соборы, принимавшие догматические формулы символов веры. В новое время борьба арминиан и ортодоксов разрешается победой ортодоксов на громадном, общекальвинистском («вселенском») Дортском синоде 1618—1619 гг., а борьба разных партий в лютеранстве — принятием в 1580 г. развернутых синодальных определений «Книги согласия».

Одним словом, история вроде бы повторяется. Но как возвращение реформаторов к первоначальному учению не было действительным возвращением, так споры и соборы протестантских геологов не были действительным повторением споров и соборов древнехристианской эпохи.

Эволюция Реформации вновь порождает формальные, догматические «слои» идеологии, за которыми, как и в католицизме, скрываются «аформалистические слои». Но, продолжая это сравнение, можно сказать, что в католицизме «верхние» слои крайне мощные. То, что под ними кмагма», почти незаметно, и прорыв этой «магмы» — чудовищный катаклизм Реформации. А в протестантизме «верхние слои» тонкие, «магма» постоянно и сравнительно легко «выходит наружу», а если вновь застывает, то образует еще более тонкую, еще менее прочную пленку. Потенциальный аформализм христианства, извлеченный на свет и «актуализированный» в какой-то степени противоречащими ему, но одновременно и выражающими его догматическими определениями реформаторов, «срывает», если так можно выразиться, тенденцию к догматизации. Если XVI — начало XVII в.— это эпоха расколов внутри протестантизма, почти доходящих до религиозных войн между отдельными протестантскими партиями, то уже в середине XVII в. возникает тенденция к дедогматизацип и религиозной терпимости.

Основными борцами за эту терпимость оказываются две противоположные силы: различные секты, для которых терпимость — средство добиться, чтобы их оставили в покое, и скептики с тенденцией к универсальному религиозному индефферентизму. Но ііі> 11, пі забывать, что усилия и тех и других потому увенчались \iiii'\uM, что в «центре», в «нормальном» протестантизме, сопро- i ни,теине терпимости все слабеет, ибо, догматизация и установление жесткой организации не «удаются» — им мешает само содержи п но догмы.