ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗИГЗАГИ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ

Многие десятилетия и даже столетия ученые пытаются разгадать, что же лежит в основе поведения отдельного человека, влияет на развитие обществ и цивилизаций, определяет ход самой истории. Вопрос этот не праздный, причем верный ответ интересен не только историку.

Идеалистический и материалистический взгляд на историю

К нынешнему дню предложено немало "мотивационных схем" (т.е. комплексов причин и факторов), определяющих, по мнению их авторов, общее направление, содержание и темпы исторического прогресса (регресса, топтания на месте, сворачивания со столбовой дороги и т.д. —

в данном случае конкретная характеристика действа, совершаемого человечеством и его "отрядами", значения не имеет) и развития международных отношений. В самом общем плане их можно разделить на идеалистические и материалистические. Первые обычно исходят из примата: —

повелений Бога или предписаний систем религиозных воззрений. Вспомним, что в свое время божественным предначертанием объяснялись такие масштабные исторические мероприятия, как крестовые походы. Религиозным аршином до сих пор официально мерят мир исламские политические деятели и ученые, занятые в сфере социально-политических наук. Другое дело, что за "правоверным фасадом" скрываются и вполне светские замыслы и расчеты. Но бесспорно, что и сами по себе религиозные симпатии и антипатии играют немалую роль. Например, при оценке действий конфликтующих сторон, принадлежащих к фазным конфессиям. Пример Югославии это доказывает: исламский мир оказывает моральную, политическую и финансовую помощь боснийским мусульманам, западный — сочувствует прежде всего хорватам, Россия — все более открыто солидаризуется с православными сербами; —

тех или иных светских идеологий или концепций. Скажем, официально внешняя политика США большую часть нынешнего века, со времен президента В. Вильсона, строилась на либеральной основе — распространении рыночной системы хозяйства, защите демократии и прав человека. Очень часто либеральные ценности были лишь оболочкой, скрывавшей совсем иную — "реальную" — политику. Но и здесь было бы неправильным утверждать, что идеология, в данном случае светская, не оказывала влияния на внешнюю политику той или иной страны и мировую политику в целом. Те же США оказались в капкане "прав человека" в отношениях с Китаем и вынуждены периодически указывать Пекину на преследования диссидентов и представителей нацменьшинств, что осложняет и без того непростую для Вашингтона обстановку в Восточной Азии; —

внутренних порывов человеческой натуры. По этому поводу известный американский политик писал:"...если существует первооснова человеческих конфликтов и поведения государств, то это не экономические чаяния, силы истории или результат баланса сил, а будничные надежды и тревоги человеческого ума"1. Можно, конечно, спорить, насколько велико реальное значение воли одного человека (лидера страны, видного политика) или правящей команды в процессе выработки национальной стратегии той или иной страны, как она соотносится с волей элиты, всего общества, но очевидно, что многие исторические события носят отпечаток (воспринимаемый со знаком плюс или минус) выдающихся личностей.

Материалистическое объяснение истории не сводится только к марксизму, хотя марксизм и является одним из выдающихся его представителей.

Другими бесспорными достижениями марксизма были создание четкой комплексной системности и системы воззрений (пронизавшей псе общественные науки, не только философию, политэкономию и научный коммунизм, и даже неоднократно пытавшейся вторгнуться в науки естественные), введение в "научный оборот" одним из первых категории исторических — вертикальных (знаменитые пять общественно-исторических укладов; этапов — "социализм — первый этап коммунизма" и т.д.), и "текущих" — горизонтальных (класс в пределах нации и всего мира — национальный/мировой пролетариат; мировые системы — капитализма и социализма) структурных образований, что было большим прогрессом по сравнению с укоренившимся в немарксистской науке еще с эпохи Просвещения восприятием мирового сообщества как набора суверенных автономных единиц — наций-государств, а истории — как летописи их взаимодействия3; до определенного этапа —

способность к эволюции на уровне как ключевых теоретических элементов учения (приспособление Лениным марксизма к эпохе империализма и российским условиям), так и даваемых им своим адептам практических — стратегических и тактических — рекомендаций (с какой частью крестьянства пролетариату объединяться для революции и строительства "новой жизни", дружить или враждовать с социал-де- мократами; выдвигать или снимать лозунг о полновластии Советов). Конечно, все эти новации существовали на заранее ограниченном основными постулатами учения "детерминированном" поле и потому их долгосрочная эффективность была также ограничена; некоторые с течением времени почти полностью терялись (способность к эволюции); или же не получали критически важного продолжения (за превращением учения в систему, оттачиванием его ниспровергательной части должна была следовать разработка дееспособной созидательной программы, а ее-то как раз создать и не смогли). 1.2