Варварское состояние

Сложность и труднообъяснимое^ смены первобытности гражданским состоянием привело к постулированию своеобразного переходного состояния — варварства. Варварское состояние, по сути, представляет собой историческую интерпретацию начальных форм гражданственности и сочетает в себе признаки как естественного, так и исторического состояний.

Для Просвещения характерно отождествление древности с дикостью, первобытностью188 или варварством.

Древний человек понимался как дикарь. Путешественники давали достаточно свидетельств о жизни, быте и нравах примитивных народов. Так между историей и современностью теряется непроходимая граница. Древность, переинтерпретируемая как первобытность, соприсутствует современности. История и современность существуют параллельно. Впрочем, это не означает, что историю можно повторять. Дикие времена - не повтор, а скорее аналогия. История не становится повторяе- мой, но она становится наблюдаемой, т. е. доступной научному изучению. Однако это вызывает и перемену в самом характере истории. История диких племен с точки зрения цивилизованного человека не событийна, поэтому она предстает как история нравов и обычаев. История нравов, в свою очередь, представляет собой разновидность интеллектуальной истории - истории «наук и ученых». При этом история дикарей, рассматриваемая как история их нравов, не означает историю менее совершенную в сравнении с историей современного европейского человечества. Отношение к миру дикарей неоднозначно. С одной стороны, этот мир проше, примитивнее, ниже по уровню развития, чем мир цивилизации. С другой стороны, те негативные черты, на основе которых дается отрицательная оценка мира дикарей, позволяют увидеть и достоинства естественного состояния189. Добродетельность и благополучие народов в естественном состоянии вслед за Ж. Ж. Руссо в России отмечал Я.П. Козельский, писавший, «что по истории видно, что до коих пор народы были простее, до тех пор они были добродетельнее и поэтому благополучнее, и, думаю, что неблагополучие человеческого рода произошло от вкушения запрещенного плода, то есть от явственного познания, что есть добро и что худо...»190. Впрочем, Я.П. Козельский, воспринимая естественное состояние как аналог догреховного райского существования, осознавал невозможность возврата к такому благополучному житию. Дело не в том, что невозможно жить проще, а в том, что невозможно забыть разницу между добром и злом.

Продуктивное со стороны применения к исторической науке понимание варварства дает С.Е. Десницкий. Его подход позволяет скорректировать противоречие этической установки естественного права в отношении истории. Для варварства характерно «врожденное жес- токосердечие и вспыльчивость». «В непросвещенные и варварские времена, — писал русский правовед, — сильный всегда немощного утеснял, и каждый склонен был к употреблению и малейшия власти даже до отнятия жизни у не могущего сопротивляться ОНОЙ»191 .

С.Е. Десницкий говорит о том, что в варварском состоянии находились все народы. Оно более всего приближается к естественному состоянию. Варварство имеет смысл изначального или исторически первичного состояния. В то же время, следы варварского состояния С.Е. Десницкий прослеживал и в римском праве. В частности, он указывал на право неограниченной власти (прежде всего право жизни и смерти, а также продажи в рабство) родителей над своими детьми в римском обществе192. С.Е. Десницкий рассматривал эволюцию этого права в законодательстве Древнего Рима вплоть до приравнивания указом императора Константина детоубийства к отцеубийству, т. е. до юридического запрещения детоубийства. Эволюция этого права имеет у С.Е. Десницкого однозначный смысл просвещения и утраты варварских традиций римским обществом. Ближайшим значением «варварства» является «невежество» и «непросвещенность». В варварском состоянии знание приобретается долговременным опытом, жизненной мудростью, а не развитием наук193. Интересно от- метить, что С.Е. Десницкий не связывал однозначно юридическое запрещение детоубийства с утверждением в данную эпоху христианства. Иными словами, распространение просвещения непосредственно не совпадает как с изменением законодательства, так и со сменой религий. Развитие просвещения по своему смыслу есть процесс более широкий и значимый, чем смена юридических норм и религиозных конфессий.

Противопоставление «варварства» «просвещению» имеет не исторический, а оценочный характер. «Естественный» становится этически индифферентным термином, сохраняющим лишь смысл доисторического первородства, но уже не смешивающий должное и сущее. Этическое начало из «естественного» переносится в «историческое», и при этом перестает быть генератором, первоначалом истории. Этическое погружается в историческое. История совпадает с процессом нравственного совершенствования, но генетически им не определяется. Историческое не вырастает из этического, но и этическое совершенным, полным образом в истории не реализуется. Этические константы задаются в истории как идеал, указывают направление движения истории и определяют исторический процесс внешним, запредельным истории образом — телеологически. Так этические потенции, заложенные в естественном праве, конституируют уже не сам исторический процесс, а мета-исторический взгляд, охватывающий историю в ее целостности и смысле, что и позволяет говорить о значении естественно-правовой теории для философии истории. Философия истории на базе теории естественного права становится нормативной телеологией истории. Опре- деляюшее значение в этом подходе получает этическая нормативность, которая покрывает и подчиняет нормативность юридическую.

<< | >>

↑

Источник: А.В. Малинов. Философия истории в России XVIII века. СПб.: Издательско-торговый дом «Летний сад». — 240 с.. 2003

Еще по теме Варварское состояние: