Слава и кровь

Вид многочисленных войск Семпрония, миновавших Рим на пути из Сицилии к Альпам, окончательно успокоил римлян. Они жили и работали под надежной защитой. Карфагенский отряд, нечаянно проникший в Италию, разумеется, будет смятен этими легионами.

Как же страшна была весть о поражении! Италия оказалась в опасности. Север страны был потерян. Можно было ожидать и вторжения карфагенян с юга. Гарнизоны на Сицилии, Сардинии и Та-
ренте спешно укреплялись. Как сказал историк, «Рим наконец встрепенулся; всего более он был страшен, когда чувствовал приближение грозы».
Новым консулом был избран Гай Фламиний. Вот какую характеристику дал ему Теодор Моммзен: он «был типичным представителем тех совершенно второстепенных людей, которые временами получают значение, вовсе не соответствующее их дарованиям». Он привык критиковать все решения сената, и эту язвительность многие принимали за глубокий, проницательный ум. Он считался даровитым политиком, да еще и военным героем. Несколько лет назад войска под его командованием разбили полчища кельтов. Немецкий писатель Вальтер Гёрлиц заметил по этому поводу, что данный «пример лишь доказывал, что вымуштрованные солдаты порой могут загладить даже крупные промахи, допущенные военачальником». Тогда план, принятый Фламинием, был неправилен; все распоряжения неудачны; поведение глупо; лишь храбрость солдат помогла победить кельтов. После победы Фламиний сделался заносчив и самоуверен. Позднее он подготовил аграрную реформу и всячески третировал знать, например, добился принятия закона, запрещавшего членам сенаторских семей заниматься морской торговлей. Он также провел закон, по которому у кельтов отнимались земли и передавались римским плебеям. Знать ненавидела его, как чуму; чернь ждала побед. Сам же он боялся насмешек толпы и презрения знати. Одержимый тщеславием, он стремился к триумфу.
На север шли две армии; одну, численностью в 40 тысяч человек, вел за собой победоносный Фламиний. Его солдаты несли, кроме оружия, цепи и кандалы для будущих пленников. За ними следовала армия спекулянтов, готовых немедленно перекупить крепких африканских рабов. По словам Полибия, в римском войске «было меньше людей вооруженных, чем безоружных, следовавших за войском в расчете на добычу». Вот только в этих хлопотах, в предвкушении полной и окончательной победы над Ганни
балом, новый консул забыл совершить религиозные церемонии. Равнодушный к старинным обрядам, он бежал навстречу победе. С возмущением сенаторы узнали об этом, но армия уже спешила на север. Изменить что-либо могли только боги. Люди богобоязненные с ужасом ждали их мести.
Осторожность не принесла бы успеха Ганнибалу. Если он бы выжидал, уклоняясь от сражения, то потерял бы своих союзников. Ганнибал решил пойти навстречу римлянам и неожиданно напасть на них. Внезапно появляться там, где его меньше всего ждут, — таков был излюбленный прием Ганнибала.
Четыре дня и три ночи, несмотря на весенний паводок, войско Ганнибала пересекало обширную заболоченную местность на севере Италии в пойме реки Арно. Страх охватил воинов, когда их полководец объявил, куда они пойдут. Вэти болота не забредал никто: они выделяли ядовитые испарения. Лишь жалобные стоны зуйков и кроншнепов проносились над этой пустыней, да на невысоких холмах, нависавших над темной водой, хлопая крыльями, расхаживали журавли.
Теперь унылую местность наполнили крики и ругательства солдат . Бряцали железные поножи, перекинутые через плечо. То и дело кто-нибудь из солдат падал в вязкую тину и больше уже не поднимался. Особенно страдали и гибли кельты, не привыкшие к таким испытаниям. Пала и большая часть вьючных животных. На ночлег некоторые солдаты расположились на тушах павших лошадей или на снятой с них поклаже.
У самого Ганнибала воспалился глаз. Острая боль изводила полководца. Греческие врачи не знали, как ему помочь, и лишь советовали больше отдыхать, держаться подальше от воды и защищать глаза от солнечных лучей. Решено было усадить Ганнибала на слона и перевязать ему глаз. Вылечить болезнь не удалось; полководец ослеп на один глаз. Его глазное яблоко сжалось и затянулось рубцом. Теперь внешность Ганнибала стала уродливой, почти демонической.

Потеряв часть солдат и немало вьючных животных, Ганнибал вышел в тыл армии Фламиния. Не затевая битвы, карфагеняне быстро обошли римскую армию и принялись опустошать округу, убивая мирных жителей и сжигая дома. Это привело Фламиния в бешенство. Карфагеняне хозяйничали на римской земле, как у себя дома, не считаясь с тем, что недалеко находится его, Фламиния, войско.
Расчет Ганнибала оказался точен. Действительно, как не согласиться с Полибием: «Нужно быть невежественным или ослепленным, чтобы не видеть, что важнейшая задача военачальника — постигнуть характер и природные наклонности неприятельского вождя». Многие победы Ганнибал одерживал потому, что точно знал, какой характер у человека, выбранного командовать вражеской армией, каковы его слабые стороны.
При первых передвижениях римлян «этот жалкий Ганнибал» бросился бежать. Фламиний потерял всякое самообладание и пустился в погоню, уже не задумываясь о хитростях тактики. Ради скорости он пожертвовал безопасностью. Римляне смело двигались по равнине, догоняя карфагенян. Они почти настигли врага у берега Тразименского озера — там, где к берегу озера подходили горы. Выбрав место, удобное для сражения, Ганнибал ждал.
Туманным утром 23 июня 217 года до нашей эры в эту котловину, протянувшуюся на полтора десятка километров, устремилась армия Фламиния. Легионеры вышагивали как на прогулке, не соблюдая строй, даже не готовясь к внезапной атаке врага: например, вместо шлемов на головах солдат красовались легкие войлочные шапки. На склонах гор и холмов, скрытые клубами тумана, уже ждали пехотинцы — иберы и ливийцы — и копейщики, ба- леарцы и кельты. Готовилась истреблять римлян конница. Без всякой разведки Фламиний вел войско в ловушку. Все совершалось с точностью хода машины. Лучшего момента для атаки Ганнибал не мог и вообразить.
Тихая местность вдруг огласилась криками воинов, сбегавших с гор. Карфагеняне напали на римлян, прижатых к озеру, спере
ди, с фланга и с тыла. В тесноте и тумане не было возможности правильно выстроить легионы. Фламиний вскоре погиб. Сего смертью римляне стали думать о бегстве. Тысячи солдат, не веря, что пробьются сквозь ряды неприятеля, бросались в озеро, но доспехи тянули их на дно, а тех, кому удавалось, сбросив их, плыть, расстреливали лучники. По словам Плутарха, резня была такой жестокой, что никто не заметил начавшегося землетрясения, разрушившего несколько окрестных городов. По разным оценкам, до 30 тысяч римлян было убито или взято в плен. Лишь передовой отряд римлян — шесть тысяч человек — прорвался сквозь окружение и избежал бойни. Однако на следующее утро беглецов настигла конница Ганнибала. Лишенные начальства, они сдались.
После победы Ганнибал отпустил на свободу пленных италиков — союзников Рима — и сказал им, что воюет не с ними, а с

Римляне настигли врага у берега Тразименского озера и... попали в засаду (иллюстрация к «Всемирной истории» Полибия (1753)

Римом, а потому не возьмет с них даже выкупа. Так он стал завоевывать себе новых друзей на земле Италии. Отныне он щадил владения италиков. Он ожидал, что города и племена, считавшиеся союзниками Рима, перейдут на его сторону, как подданные Карфагена во время вторжений Агафокла или Регула.
Пока же армия Ганнибала остановилась на отдых на берегу Адриатики. По рассказу современника, вина было так много, что в нем купали лошадей, заболевших коростой. Доспехи и оружие заменили на трофейное, римское, захваченное в огромном количестве.
Тогда же Ганнибал впервые за два года доложил в Карфаген о своих делах, перечислив одержанные победы. Он так пренебрегал мнением сенаторов, что позднее не удивлялся их пренебрежению к себе; семена раздора между были посеяны давно, отныне, обмениваясь любыми посланиями, Ганнибал и сенат обменивались лишь злобой.
В Риме же, где смутные слухи долго беспокоили женщин, проводивших в армию Фламиния своих мужей, сыновей, братьев, никто не мог точно объяснить, что произошло, пока однажды вечером претор Марк Помпоний не вышел к согражданам и не объявил им: «Мы побеждены в большом сражении». Еще несколько дней никто не мог поверить, что армии Фламиния больше нет.
Наконец, римляне, чувствуя крайнюю опасность, выбрали диктатором Квинта Фабия Максима — человека медлительного, тяжеловесного, но очень хладнокровного и волевого. Вего руках была сосредоточена вся власть в Риме. Два года назад он начал войну; теперь он один правил ходом войны. Считая, что карфагеняне сильнее в открытом бою, Фабий принялся изматывать противника. За эту тактику его прозвали Кунктатором (дословно «Медлителем») . Подобный метод войны, — он напомнит кому-то Отечественную войну 1812 года, — был весьма необычен для того времени.
Теперь римляне не шли на сближение с противником, а, поднявшись на горы, наблюдали за тем, как карфагеняне опустоша
ли равнину, как при виде врагов разбегались крестьяне, — наблюдали и не помогали ничем. Фабий лишь распорядился, чтобы жители деревень сжигали дома, уничтожали урожай и уходили в ближайшие крепости— только это защитит их.
Иногда Фабий нападал на отдельные отряды карфагенян; селения же, в которых можно было найти продукты питания и фураж, он спешил занять первым. Боясь недостатка в продовольствии, Ганнибал стал каждый день вызывать противника на бой. Это не волновало Фабия; он уводил армию прочь. Так два войска - кочевали по Италии целый год, ведя борьбу на истощение. Если бы они сошлись в решительной схватке, — Фабий это знал, — еще одна римская армия была бы разбита. Однако знал это лишь Фабий, и все в Риме не понимали его.
Постепенно Ганнибал передвинулся в Апулию — страну, богатую хлебными полями и табунами лошадей. По оценкам историков, здесь можно было прокормить до 50 тысяч солдат. Разграбив ее, он ушел в Кампанию — плодородную область Нижней Италии.

Здешняя земля приносила три-четыре урожая в год. Однако ворота городов были для Ганнибала закрыты, и, не имея осадной техники, он не решался штурмовать их. Не мог он и осаждать Рим — тем более что нет смысла осаждать столицу, имея в тылу незавоеванную страну. Нам пример в том — московское фиаско Наполеона.
Власти Карфагена добавили Ганнибалу огорчений. Он просил их о помощи. Аппиан так передал их ответ: «Враги, преследовавшие злыми насмешками все начинания Ганнибала, и тогда язвительно ответили, что они не понимают в чем дело, ведь побеждающие не просят денег, но посылают их на родину, а Ганнибал просит, говоря в то же время, что побеждает».
И.Ш. Шифман описал поведение Ганнибала в те месяцы следующими словами: «Ганнибал метался по стране без видимого плана, без определенной цели». Вдосаде он не раз приказывал своим войскам убивать всех взрослых римлян, проживавших в мес
тности, через которую проходили пунийцы. Впанике люди разбегались, поля пустели. Среди всеобщего разорения нетронутыми остались лишь поля Фабия Максима, ведь Ганнибал — враг умный, хитрый, коварный, — не имея возможности вызвать упрямого римлянина на битву, решил натравить на него римский народ.
ВРиме, на форуме и в сенате, уже слышались возмущенные голоса: «Ганнибал труслив; у него мало солдат. Один решительный удар, и он будет разбит. Если же медлить и впредь, мы будем измучены голодом и поборами. Войну надо заканчивать». Такое настроение стало преобладающим. Над диктатором «смеялись и обзывали его Ганнибаловым дядькой, но он не обращал на это внимания и делал, как считал нужным», сообщал Плутарх. Поносил Фабия даже начальник его собственной конницы, Минуций, «говоря, что он ведет себя недостойно и трусливо» (Полибий) .
Диктаторские полномочия Фабия Максима не были продлены. В Риме решили, что он затягивает войну, мешая войскам побеждать. Диктатору нравится власть, но пользоваться ей он не умеет. Народ открыто издевался над полководцем, избегавшим сражений. Одни называли его Овикулой, «Овечкой», за якобы робкий характер; другие звали его Веррукозом за небольшую бородавку (веррука) на верхней губе; третьи считали его «глупым и тупоумным», писал Плутарх, а Вальтер Гёрлиц, описывая жизнь Ганнибала, заметил, что, пожалуй, карфагенский полководец был единственным, кто понимал, насколько умную тактику избрал Фабий Максим. Воистину римляне порадовали неприятеля, отняв власть у Фабия.
Новыми консулами были избраны известный враг плебеев Луций Эмилий Павел и плебейский вождь Гай Теренций Варрон, ярый сторонник сражения с Ганнибалом, не имевший, впрочем, никакого военного опыта. Варрон — выскочка и карьерист, как изобразил его Тит Ливий, сын торговца-мясника, сам помогавший отцу в этом грязном занятии, враг богачей, пытавшийся раз
богатеть всеми возможными средствами. Он обещал народу Рима, что уничтожит Ганнибала, как только увидит его. Пока же его сторонники подогревали пыл черни слухами о том, что римская знать якобы специально пропустила Ганнибала в Италию, чтобы разорить народ.
В Риме собирали новые легионы, стремясь подавить противника числом. Римлян было теперь вдвое больше, чем карфагенян: 80 тысяч пехотинцев и шесть тысяч всадников. Никогда еще Рим не посылал в бой такую армию. У Ганнибала насчитывалось лишь 40 тысяч пехотинцев и 10 тысяч всадников. Его солдаты нередко гибли, заготавливая продовольствие.
В те дни Ганнибал не сражался, а грабил. Он напал на расположенный в равнинной части Апулии небольшой городок Канны, куда римляне свозили продовольствие для своей армии, и захватил его. К этому времени у Ганнибала запасов осталось всего на десять дней. По словам Тита Ливия, иберы, страшась голода, уже готовились перейти на сторону врага. Что там иберы? Сам Ганнибал подумывал о том, не вернуться ли ему в Галлию, бросив большую часть армии, набранной на Апеннинах. Лишь сражение могло задержать его в Италии. Лишь победа в сражении могла сохранить ему войско.
Новое войско под командованием консулов Эмилия Павла и Варрона уже вышло из Рима. Народ в нетерпении ожидал скорой битвы. Хладнокровный и осторожный Эмилий Павел стремился избежать ее, но понимал, что уклониться не может, а порывистый Варрон готов был воевать с Ганнибалом, даже не задумываясь. Он уверен был, что непременно возьмет верх многолюдством. Конница Ганнибала увязнет в римских рядах. Его воины устанут сражаться, хотя многие римляне даже не успеют ринуться в битву. Все сенаторы, находившиеся в войске, поддерживали Варрона. Все хотели быть отцами победы, и никто — пасынком промедления.
В этой римской армии два консула были, что лебедь и рак из басни: один спешил в бой, другой сторонился сражения. Они ко
мандовали поочередно, сменяясь каждый день. Эмилий Павел укреплял лагерь, выставлял сторожевые посты, а 2 августа 216 года до нашей эры, когда пришла очередь командовать Варрону, тот отдал приказ бросить укрепления (римский лагерь был защищен земляными валами и частоколом из заостренных кольев) и переправиться через реку Ауфидус, чтобы немедленно дать сражение Ганнибалу. Впервые за много месяцев вся римская армия выстроилась на широкой, открытой равнине, удобной для наступления карфагенской конницы. Она находилась всего в нескольких километрах от римлян. «Мне было бы еще удобнее, если бы он передал мне их связанными», — якобы сказал Ганнибал, глядя на римские войска. Все было готово для истребления.
Эмилий Павел еще думал остановить битву. Лишенный власти, он отговаривал того, кому власть досталась случаем. Напрасно ! В небесах он принялся читать по полету птиц тень буду-

Битва при Каннах

щих событий; она была мрачна. Все сулило неудачу. Он пытался остановить Варрона, жалуясь на дурное знамение, — его обвинили в зависти. Он советовал хотя бы увести армию с равнины и заманить неприятеля туда, где исход битвы могла бы решить пехота, — Варрон велел войскам переместиться поближе к карфагенскому лагерю. Наконец, проиграв словесную баталию, Эмилий Павел вынужден был уступить всеобщему энтузиазму, охватившему командиров. На колышке перед палаткой Варрона затрепетала пурпурная тога — знак начала сражения. Бой же складывался удачно.
Конный отряд варваров численностью в 500 человек, увидев, как велико римское войско, перебежал на его сторону и сдал щиты, копья и мечи. В это время под натиском римлян передовая цепь противника, — ее составляли кельты и иберы, — подалась назад. Некогда было думать о безоружных перебежчиках; их оставили позади наступавших рядов. Однако, увлеченные призраком победы, римляне не заметили, как мощны фланговые колонны карфагенян. Сюда Ганнибал отрядил своих лучших бойцов, уроженцев Африки. Численность колонн составляла шесть тысяч человек каждая. По мере того как передовая цепь карфагенян организованно отступала, обе фланговые колонны, как клещами, сжимали римское войско. Оно же шло вперед, надеясь загнать карфагенян в реку. Так малочисленная армия Ганнибала умело и хитро окружала римлян, готовясь запереть их с тыла. Римляне все неуютнее чувствовали себя. Влицо им дул ветер, засоряя глаза пылью и песком; лучи солнца слепили их.
Облаченный в изношенную, грязную одежду, с повязкой, закрывшей мертвый глаз, Ганнибал наблюдал за битвой. Голову его защищал старый шлем с вмятинами, полученными еще во время перехода через Альпы. Солдатам Ганнибала нравилась эта его невзыскательность, небрежность в одежде. Он не думал о себе; он весь был поглощен начавшимся боем.

Внезапно перебежчики, достав из-за пазухи короткие мечи, принялись резать римлян. Тут же нанесла удар конница численностью в 8 тысяч человек. Ее атака вызвала панику. Передние и боковые ряды римлян еще пытались отбиться от наседавшего отовсюду противника. Около десяти тысяч человек беспорядочно бежали, спасаясь от окружения, а большая часть римлян толпилась внутри сомкнувшегося кольца, не имея возможности помочь сражающимся . Командиры погибли. Знаменитые римские легионы рассыпались . По словам историка, «римская армия все более превращалась в беспорядочную кучу людей, куда без промаха летели копья, стрелы и камни, в то время как сжимавшееся кольцо врагов без сопротивления рубило их наружные, совершенно расстроенные ряды».

Это было уже не сражение; это была массовая казнь людей, которые отчаялись даже сражаться. Бежать было некуда, а пощады не давали. Земля стала скользкой от крови. Так, войско, составленное из разнородных элементов — из наемников, воевавших в чужом краю, — сумело одержать верх над монолитной римской армией, сражавшейся за отечество.
К вечеру было убито от 60 до 70 тысяч римлян, в том числе консул Эмилий Павел и «Ганнибал — триумфатор»
80 сенаторов. Карфагеняне по- (скульптура эпохи классицизма)
теряли в десять раз меньше — от шести до восьми тысяч человек. Битва при Каннах навечно вошла в учебники военного искусства; она вписана в них с красной строки — с кроваво-красной строки.
По преданию, в разгар битвы некий юный патриций пытался вывезти с поля сражения раненого Эмилия Павла. Устало усмехнувшись, тот отверг помощь со словами: «Передай в Риме Фабию Максиму, что Эмилий Павел был побежден сначала Варроном, а потом Ганнибалом!»
Из руководства римской армией спасся лишь Варрон. Горе- стратег с несколькими десятками всадников умчался с поля сражения, «показав пример к бегству» (Аппиан) . Прежняя самоуверенность исчезла; он не способен был решительно ничего предпринять. Так же растеряны были другие уцелевшие воины. Некоторые из них собирались покинуть Италию и наняться на службу к какому-нибудь царю. Лишь Публий Корнелий Сципион-младший, тоже находившийся в Каннах и чудом спасшийся, помешал им бежать. Впоследствии из них были сформированы два штрафных легиона.
Римская армия погибла. Путь на столицу был открыт. Теперь Италия оказалась во власти карфагенян. Почти все морское побережье страны было покорено ими. Однако битва при Каннах стала последней крупной победой Ганнибала.

<< | >>

↑

Источник: Волков А.В.. Карфаген. Белая империя черной Африки. 2004

Еще по теме Слава и кровь:

- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историография, источниковедение и методы исторических исследований - Историческая литература - Историческое краеведение - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История наук - История науки и техники - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -