Мир вокруг войны

Рим был на грани катастрофы. Начальник пунической конницы, Махарбал, советовал Ганнибалу немедленно идти на Рим. «На пятый день ты будешь победителем пировать на Капитолии» — так передал его слова Тит Ливий.

Услышав отказ, Махарбал не выдержал и произнес памятную дерзкую фразу: «Побеждать ты умеешь, Ганнибал, но пользоваться победой не умеешь! (Vincere scis Hannibal, victoria uti nescis.)» Большинство офицеров, пунийцев и греков, совещавшихся с Ганнибалом сразу после победы
при Каннах, советовали вождю дать отдых уставшим солдатам. Он согласился.
Оправдывая его отказ, немецкий историк Х1Хвека К. Нойман отмечал, что карфагенская пехота добралась бы до стен Рима лишь через полмесяца, а за это время римляне, узнав о разгроме, подготовились бы к осаде; конница же могла разорить окрестности города, но заставить Рим сдаться не сумела бы. «В древности осада городов, а тем более штурм очень редко оканчивались успехом, — вторил ему Теодор Моммзен, — и нет никаких причин думать, что римляне обнаружили какое-то странное малодушие именно тогда, когда им пришлось бы защищать свою столицу».
Впоследствии историки много раз анализировали то памятное совещание, проведенное сразу после блестящей победы. Очевидно, «если у Ганнибала и была когда-нибудь реальная возможность добиться окончательной победы, — подводил итог дискуссиям И.Ш. Шифман, — то только сразу же после Канн и только прямым ударом на Рим». Ганнибал был осторожен и, избежав в те дни случайной неудачи, потерял все — проиграл войну. Дальнейшая кампания — она растянулась на десять лет — превратилась в попытку «объять необъятное». Карфагенянам всегда не хватало и сил, и союзников. Только в те августовские дни 216 года до нашей эры бессилен был Рим. Все в Риме ждали скорой беды.
Сто лет назад армия Александра Македонского трижды — при Гранике, Иссе и Гавгамелах — сразилась с персидскими войсками и, трижды разбив их, сокрушила Персидское царство. Трижды Ганнибал разгромил армию римлян, но история не повторилась. В Риме не думали капитулировать .
«Ни один народ не мог бы избежать гибели при столь горестных обстоятельствах», — полагал Тит Ливий. Римляне и их союзники понесли огромные потери. Их надо было восполнить. Всех здоровых мужчин, чем бы они ни занимались и какого бы возраста ни были, мобилизовали. Уже через год после разгрома при Каннах у римлян было 25 легионов. По преданию, власти Рима даже
сформировали два легиона из освобожденных ими рабов; всего было выкуплено и вооружено 8 тысяч рабов (по-видимому, их включили в состав разных частей, а не формировали из них отдельные легионы) . Вот только справятся ли рабы там, где гибнут лучшие воины?
Вэтой сплоченности народа и сената Рима, в этом едином стремлении к победе, охватившем патрициев и плебеев в самую трудную для Рима минуту, и заключалось главное преимущество римлян над армией Ганнибала. Та воевала, не имея надежного тыла. Многие в Карфагене более жили борьбой с ненавистными им Баркидами, чем войной с Римом, желали поражения Ганнибалу, раз сами не могли распять его на кресте. Подозревая, что поддержки из Карфагена не будет, Ганнибал вынужден был осторожничать даже после самой крупной своей победы. Его войско поредело, и о нападении на Рим нельзя было и думать.
По преданию, Ганнибал на свой страх и риск отправил в Рим делегацию, предлагая противнику выкупить пленных и начать мирные переговоры (некоторые историки считают рассказ о переговорах позднейшей выдумкой). Очевидно, Ганнибал надеялся, что Рим согласится на примирение ценой территориальных уступок, как двадцать лет назад согласились карфагеняне. Однако послам было указано покинуть территорию, принадлежащую Риму. Власти республики не хотели и думать о почетном поражении. Даже оставшись без армии, они готовы были — за счет несметных людских ресурсов — воевать до победы.
Если бы они отдали часть Италии карфагенянам, она стала бы очагом новой войны. ВИталии происходило бы то, что десятилетиями длилось на Сицилии. Что же касается пленников, то сенат отказался их выкупать, обвинив их в трусости. В Риме тем решительнее говорили с Ганнибалом, чем острее чувствовали, что малейшее малодушие приведет к непоправимой беде: Рим покинут еще оставшиеся у него союзники — италики.

Между тем Римская республика оказалась, прибегая к терминам нынешней дипломатии, в международной изоляции. По словам Евтропия, «в одно время римляне вели войны в четырех местах: в Италии — против Ганнибала, в Испании — против брата его Гасдрубала, в Македонии — против Филиппа, на Сардинии — против сардинцев».
Многие италийские общины — самниты, луканы, апулийцы, брутии, — а также жители греческих городов — Тарента, Кротона, Локр — стали переходить на сторону Ганнибала. Большинство городов освобождались от повинностей и налогов и сохраняли за собой земли. Они становились равноправными союзниками Ганнибала . Рим был их господином; Ганнибал — другом.
Особым дипломатическим успехом Ганнибала стал союз с Капуей, столицей Кампании, вторым по значе - нию городом Римской державы, самым крупным городом Нижней Ита-
Жители Капуи перешли на сторону Ганнибала (иллюстрация к «Истории Рима» Тита Ливия)

лии. Преследуя свои далеко идущие цели, жители Капуи сделали выбор и перешли на сторону Ганнибала. Они надеялись, что со временем, когда войска Ганнибала покинут Италию, новой ее столицей станет Капуя. Узы дружбы капуанцы скрепили кровью: они перебили проживавших в городе римлян. Так, замешанная на крови недавних друзей, родилась Капуанская федерация — новое, эфемерное государство, мелькнувшее в пучине войны, чтобы навсегда скрыться. Напоминают о нем лишь особые монеты весом в три грамма, чеканившиеся тогда. Ганнибал, полагая, что федерация эта будет и после войны зависима от Карфагена, делал для капуанцев все, что им хотелось : Капуя получила право жить по своим законам, не подчиняться карфагенским военачальникам и не отдавать, кроме как добровольно, людей в армию Ганнибала. Полководец и политик, Ганнибал стремился предстать перед большинством жителей Италии в образе мудрого союзника и ментора, а не завоевателя.
Зато Центральная Италия оказалась верна Риму. Эта область, по словам современных историков, стала «неиссякаемым источником людских резервов в борьбе с Ганнибалом». Стойкость ее спасла Рим. Если бы все союзники перешли на сторону врага, то римляне никогда не сумели бы превзойти Ганнибала.
Верен себе остался и сенат Карфагена. Противники Ганнибала открыто называли его победы «бесплодными» (Тит Ливий), ибо он не шлет денег и рабов, а просит только прислать ему денег и солдат. Взавоеванной стране он голодает и клянчит продовольствие у страны, униженной своей победой. Все же олигархи решили направить Ганнибалу 4 тысячи нумидийских всадников, деньги и 40 слонов. «Это, конечно, было каплей в море» — так И.Ш. Шиф- ман прокомментировал участие Карфагена. К тому же никто не думал немедленно выполнять принятое решение.
Карфагенские олигархи посылали войска в Испанию, Сардинию, на Сицилию — только не к ненавистному Ганнибалу. Они боялись, что, завоевав Италию, Ганнибал будет самовластно править в ней, как его отец — в Иберии. Вновь и вновь власти Карфа
гена распыляли силы вместо того, чтобы нанести последний, решающий удар.
Обещания прилетали к Ганнибалу и с другого берега моря. Затевая войну с Римом, он надеялся, что его союзниками станут правители государств, образовавшихся после распада империи Александра Македонского. Победа при Каннах, действительно, привлекла их внимание. Ведь римляне, начав войну в Иллирии, уже вторглись в сферу их интересов. То ли еще будет?
Летом 216 года до нашей эры, после битвы при Каннах, македонский царь Филипп V прислал к Ганнибалу гонца, уверяя, что поможет ему в войне с Римом. В то время Македония оставалась одной из самых могущественных держав мира. Слава Александра Великого еще осеняла ее.
Правитель Македонии был Филипп V. «Ни один из прежних царей не обладал в такой мере, как Филипп, ни достоинствами, ни пороками», — писал Полибий. Царь мечтал о великих подвигах, а пока беспощадно убивал целые семьи, если в одном из домочадцев подозревал врага.
Советники Филиппа уже рисовали перед ним картину скорого покорения Италии, а затем и всего мира. Подобный подвиг «приличествует ему больше, чем кому бы то ни было иному» в таких словах передавал панегирики его советников Полибий. В дни войны Ганнибала с Римом царь Филипп становился естественным союзником пунического вождя; после войны — его естественным врагом. Ради победы Ганнибал готов был согласиться даже на этот союз; многочисленная македонская армия могла бы свершить планы Ганнибала, готовые в любой момент рухнуть из-за недостатка людей. По словам Тита Ливия, в договоре было сказано, что воевать Ганнибал и Филипп будут вместе; Италия достанется карфагенянам, а Греция, Эпир и острова — Македонскому царству.

Риму была уготована участь небольшого города-государства, не способного влиять на мировую политику. Все его бывшие союзники — италики — получали полную независимость .

Итак, мир был поделен без участия Рима. Знал ли Ганнибал своего союзника так же хорошо, как врагов? Знал ли, что его союзник был беспокойным прожектером, который принимался за все, но вскоре бросал любое дело? Его двор в Пелле стал прибежищем всякого рода фантастов. А потому Ганнибал был обречен по- прежнему воевать один против целой страны, набирая армию— где хитростью, где жестокостью — из ее же подданных.
Вместо вождя великой державы Ганнибал все больше играл роль главаря мятежников, разжигавших в Италии гражданскую войну. Подобно ливийцу Матосу, годами скитавшемуся по карфагенской земле и разбитому Гамилькаром, сын Гамилькара был обречен годами скитаться по италийской земле. Местные города и общины подчинялись ему, пока он и его армия находились рядом с ними. Немало досаждали Ганнибалу мелкие партизанские отряды. Они нападали на карфагенян и их союзников, убивали их, но и сами гибли в этой борьбе.
Италия велика. Ганнибал вынужден был дробить свои силы, доверяя командование помощникам, но он не мог даровать каждому из них частицу своего гения. Дальнейшие события показали, что Ганнибал был окружен пусть и верными друзьями, но посредственными командирами. Они хороши, пока все решает их вождь. Каждый из них по отдельности ничуть не лучше римских военачальников. Начинаются поражения. То один, то другой карфагенский отряд разбит. От раны, полученной во время осады Касилина, умирает Махарбал, который еще недавно был настроен решительнее, чем Ганнибал.
Но тут на сторону Ганнибала перешли Сиракузы, где в 215 году до нашей эры умер девяностолетний царь Гиерон II, верный союзник римлян. Его сын и наследник Гелон к тому времени уже скончался. После Канн он открыто принял сторону Карфагена, готовясь захватить власть. Смерть оборвала его планы. В его смерти, может быть, не без причины обвиняли его отца. Некоторые говорили и о происках римлян.

На престол взошел юный Гиероним, сын Гелона и по матери потомок царя Пирра. О начале его царствования Тит Ливий едко сказал, что Гиероним своими пороками стремился «сделать незабвенной память о деде». Он стал носить пурпурные одежды, украшать себя диадемой, выезжать из дворца на четверке белых коней. Еще важнее были перемены во внешней политике. «От природы неустойчивый» (Полибий) , пятнадцатилетний царь немедленно заключил союз с Карфагеном, так как его царство было разорено поборами римлян. К этому союзу он мечтал привлечь и Египет.
К тому времени будущее Сиракузского царства было под вопросом. Большую часть Сицилии занимала римская провинция. Если Рим победит карфагенян, то вскоре поглотит и Сиракузское царство; если проиграет, то Ганнибал вернет новому союзнику часть Сицилии. Будущей границей между ними станет, как и в IV веке до нашей эры, река Галик. Позднее Гиероним потребует от своих новых союзников всю Сицилию, и те, желая сохранить союз, согласятся.
Тогда же в механизм мировой политики вмешалась и личная драма: сторонники римлян в окружении Гиеронима решили отстранить от власти юного царя; однако их заговор был раскрыт, а они сами казнены. Тем решительнее Гиероним стал действовать в угоду карфагенянам. Но его правление было недолгим; летом 214 года до нашей эры ему не помогла и вооруженная свита — с ним расправились новые заговорщики. С оружием в руках они набросились на него прямо на улице, в то время как один из заговорщиков задержал телохранителей. Были перебиты и ближайшие родственники Гиеронима. Впрочем, цареубийцам не удалось привлечь сиракузский народ на сторону Рима.
В Сардинии тоже началось восстание против римлян. Население было утомлено жестоким, алчным господством римлян.
Карфагеняне же хотели не господствовать, а отдыхать. Они уже наслаждались радостями победы. Так, когда они захватили

Кампанию и разместились здесь на зимних квартирах, то, по рассказу Страбона, местные жители «настолько изнежили карфагенских воинов сладострастными удовольствиями, что Ганнибал заявил, что хотя он и победил, но подвергается опасности попасть в руки врагов, так как воины вернулись к нему не мужчинами, а женщинами». Луций Анней Сенека лапидарно обрисовал происходившее: «Победивший мечом был побежден пороками».
Ржавеет оружие войны— меч, вложенный в ножны. «Ржавеет» целое войско. Лень охватывает людей, воевавших годами. Радостями жизни пренебрегает только их вождь. Он перечитывает «Записки» Пирра, ест простую солдатскую пищу — сыр, хлеб, мучную похлебку, бобы, избегает появляться на пирах. Он ведет себя так сдержанно, что его биограф, Юстин пишет: «Любой неминуемо скажет, что можно было бы усомниться в африканском происхождении Ганнибала». Он мечтает лишь о том, как встряхнуть италиков и сломить их оцепенение.
Ганнибал уже успел убедиться, что под властью Рима италийские племена утратили всякое стремление к самостоятельности. Похоже, он переоценил желание италиков обрести свободу. Они лишены политической воли, даже отвыкли от воинской службы. Зато проснулась старинная ненависть, разделявшая их. Жители Бруттия ненавидели самнитов, те и другие — луканов, и все вместе — апулийцев. Страна раздроблена; она обречена стать жертвой Карфагена или Рима.
По оценке историков, римляне собрали к этому времени более 200 тысяч солдат. УГаннибала же армия по-прежнему не превышала 40 тысяч человек. Взамен выбывших солдат он набирал в армию добровольцев-италиков, но те не горели желанием сражаться. Ганнибал мог вести за собой стотысячную армию. Ему же не удалось набрать и 20 тысяч италиков. Мобилизовать их он не хотел. Что толку вести в бой солдат, которые разбегутся в минуту опасности?

Армия и так портилась. В 215 году до нашей эры, в сражении под стенами Нолы, отряд из 272 воинов перешел на сторону римлян . В войсках Ганнибала прежде не было предателей. Теперь же нанятые наспех солдаты позволяли себе выбирать между Ганнибалом и вождями Рима. Сражаясь на стороне Рима, перебежчики, видимо, чувствовали уверенность в будущем. Ганнибал же потерял надежду и на свое самое грозное оружие — сорок боевых слонов, доставленных из Африки. Римские легионеры научились отпугивать слонов шумом и огнем.
Между Римом и Карфагеном воцарилось шаткое равновесие. Оно было нарушено на Сицилии, где римляне в течение двух лет осаждали Сиракузы. Оборону города организовал престарелый родственник Гиерона II — Архимед. Его ум был свеж, как у юноши; он придумал множество хитрых оборонительных орудий. Расставленные на стенах, эти орудия обстреливали все пространство перед городом. Катапульты огромными камнями поражали римские корабли. Подъемные машины, похожие на громадное коромысло, подводили к носу вражеского судна металлическую лапу и, зацепив ей корабль, поднимали его над водой, а потом сбрасывали в море. Корабль опрокидывался или погружался в воду. Такие же машины охотились и за римскими солдатами, поднимая их в небо, а потом швыряя оземь. По словам Плутарха, римляне в дни осады стали настолько бояться «геометра» Архимеда, который «превосходит легендарных сторуких гигантов», что разбегались в панике, едва увидев «над городской стеной кусок каната или бревно».
Тогда римляне решили, что лишь длительная блокада сломит город. Впрочем, блокада эта долгое время была безрезультатной, потому что в Сиракузы постоянно подвозили продовольствие из Карфагена. Жители Сиракуз пытались даже поддерживать отношения с македонским царем Филиппом V. Наконец, к городу, на выручку осажденным, подошли карфагенские войска, которыми командовал Гимилькон.

Однако, что не могла сделать армия врага, совершила болезнь. Осенью 212 года до нашей эры на Сицилии вспыхнула «чума» — эпидемия, вызванная жарой и ядовитыми болотными испарениями. От невидимого оружия богов карфагенское войско таяло, как снег при лучах солнца. Молодые, здоровые солдаты гибли один за другим, очишая Сицилию от карфагенского присутствия. В ту осень пало 34 тысячи солдат. Недаром Сицилию прозвали «Островом костей». Сицилийцы, служившие в армии Гимилькона, попросту разбежались, скрываясь от стрел болезни.
Вскоре римляне захватили Сиракузы. Во время штурма города погиб Архимед. По преданию, он занимался решением геометрической задачи, когда в его дом ворвался римский солдат с мечом в руках. В те дни, писал Тит Ливий, «много было явлено отвратительных примеров злобы, много — алчности». Развернулась оргия грабежей и убийств. Сотни прекрасных статуй и картин были переправлены из Сиракуз в Рим.
Впоследствии римляне всячески старались вытравить память об Архимеде — своем бескомпромиссном противнике. Могила его была заброшена и забыта, и лишь Цицерон в I веке до нашей эры после долгих поисков нашел ее.

Еще по теме Мир вокруг войны:

1. КАКОВ ЖЕ НОВЫЙ МИР ВОКРУГ НАС?
2. МИР ПОСЛЕ СКИФСКОЙ ВОЙНЫ
3. 1. Борьба Советской России за выход из империалистической войны. Брестский мир
4. 5.1. Мир после «холодной войны»: однополюсный или многополюсный?
5. § 2. Внешнеполитическое положение Молдавии во время войны 1787—1791 гг. Освободительная борьба молдавского народа против османского ига. Ясский мир
6. Внешний мир, внутренний мир, совместный мир
7. Атмосфера вокруг СМИ
8. ВОКРУГ ДЕРЕВНИ
9. Мир с конца и мир с начала Вадим Рабинович
10. Скандал вокруг свитков
11. Авантюристы вокруг Никона
12. 46. ВОКРУГ КАСПИЙСКОГО МОРЯ
13. 13.1.4. Споры вокруг методологии исследования
14. Ложь создает вокруг себя группы интересов
15. ВОКРУГ РЕФОРМЫ ШКОЛЫ 1980-Х ГОДОВ
16. ГЛАВА ПЕРВАЯ. ЛАЗЕРЫ ВОКРУГ НАС
17. НАЧАЛО ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ. ОБРАЗОВАНИЕ АНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ И ПОЛИТИКА ЕЕ УЧАСТНИКОВ ПО ОСНОВНЫМ ПРОБЛЕМАМ ВЕДЕНИЯ ВОЙНЫ