Культурный каннибализм и умение вести себя за столом
То же самое можно сказать, но уже в иной, негативной тональности. Прошлое культуры никогда не бывает целиком розовым. Невинные цивилизации существуют только в сознании тех, кто плохо с ними знаком (принадлежит он этой цивилизации или нет).
Это относится и к Европе. Даже прежде всего к Европе, поскольку со времен Возрождения ее отношения со всем остальным миром были отношениями завоевания и оккупации. Вопрос в том, что нам делать с этим прошлым. He одна Германия, вся Европа сталкивается с проблемой: «как покончить со своим прошлым». К чести Европы, в ней есть историки, которые все точнее вспоминают о том, что действительно имело место. Легко избавиться от этого вопроса, указывая на отрицательные стороны прошлого других. Они всегда есть, достаточно хорошо поискать. Ho «сам дурак» было и остается детской уловкой, даже в отношениях между цивилизациями. Лучше трезво искать объективные причины, — вольные, вроде превосходства в вооружении, или невольные, вроде переноса самых заразных микробов. Во всяком случае, при встрече с прошлым лицом к лицу нельзя поддаваться парализующему чувству вины, которое мешает даже исправлению содеянного. Гегель как-то заметил, что мы ведем себя наподобие дикарей, убивающих своих одряхлевших родителей6. Франц фон Баадер уточнил: «Все люди по природе своей антропофаги». Любая культура питается культурами ей предшествовавшими. Ho нужно уметь вести себя за столом. С данной точки зрения примечательно, что из этого неизбежного каннибализма, присущего Европе не меньше, чем любой другой могущественной цивилизации, она вывела необходимость критического осмысления своего прошлого.
Обычно культура предается рефлексии по собственному поводу, когда неблагоприятная ситуация заставляет задавать вопросы такого рода. Примеров этому не счесть там, где европейцы вмешивались в дела других цивилизаций и принуждали их открыться, не имея на то массовой поддержки местного населения (арабский мир, Африка, Индия, Дальний Восток). Европа представляет собой уникальный случай само- рефлексии, возникающей по поводу побежденных и завоеванных ею народов и земель. «Персидские письма» Монтескье или «Марокканские письма» Кадальсо являются исключительно европейским феноменом. Литературный жанр, к которому относятся эти произведения (к нему присоединяется и весь миф о «добром дикаре»), в ослабленном виде выражает куда более глубокие размышления, первым поводом для которых было, конечно, открытие Америки. Известны мысли Монтеня об индейцах7. Экстраполяции литераторов опирались на сокровищницу непосредственных наблюдений, собранных миссионерами8. С точки зрения мыслителей, внешнее поражение обернулось победой: Европа стала смотреть на себя глазами чужеземцев, видеть себя не как нечто само собой разумеющееся, узнала, что не является единственно возможным (и еще менее — наилучшим) решением проблемы человека. Чтобы почувствовать свою неполноценность, Европе хватило того, что в ней уже содержалось — в отношении к классическим источникам.