неогегельянство (4)

Особое развитие н. получило в Нидерландах, где не остались вне поля зрения метафизические притязания Г.В.Ф. Гегеля. Г. Болланд предложил версию сильно модифицированной и обновленной гегелевской системы, дальнейшее развитие которой осуществил К.Ж. Пен, а И.Б. Вигерсма довел эту линию до натурфилософского упразднения естественных наук. Однако эта школа по причине своей антисемитской позиции потеряла влияние после Второй мировой войны. (6)

В отличие от Германии и Италии (главных стран, в которых получило распространение н.), где в последние годы вновь становится предметом рассмотрения раньше остававшийся в тени метафизический момент гегелевского мышления, - на родине прагматизма сегодня приобрела влияние гуманистическо- прагматическая интерпретация Г.В.Ф. Гегеля, предложенная V. Селларсом в его «Гегелевских медитациях» (і953) и в дальнейшем развитая Р. Брандомом, Дж. Мак- дауэлом, Т. Пинкардом и Р. Пиппином. Наряду с критикой тУ.В.О. Куайном и У. Селларсом «непосредственности» и с переходом к тхолизму, решающее значение здесь имеет критика ТД. Дэвидсоном дуализма «схема- мир», а также кризис эпистемологического реализма.

Лит.: Holland G. J. P. J. Zuivere rede en hare werkeli- jkheid, een boek vor vrienden der wijsheid. Leiden, 1904; Croce B. Cio che ё vivo e cio che ё morto nella filosofia di Hegel. Ban, 1907; Gentile G. L'atto del pensare come atto puro. Ban, 1912; Haering Th. Hegel. Sein Wollen und sein Werk. Leipzig, 1929; Hyppolite J. Genese et structure de la Phenomenologie de l'esprit de Hegel. P., 1946; KoyreA. Note sur la langue et la terminologie hegelienne [1931] // Etudes d'histoire de la pensee philosophique. P., 1971. P. 190-224; Kroner R. Von Kant bis Hegel. Tubingen, 1924; Lasson G. Was heifit Hegelianismus? В., 1916; Litt Th. Hegel. Versuch einer kritischen Erneuerung. Heidelberg, 1953; McTaggart J. A Commentary on Hegel's Logic. Cambridge, 1910; RitterJ. Hegel und die franzosische Revolution. Koln, 1956; Royce J. Lectures on Modern Idealism. New Haven, 1919; Sellars W. Empiricism and the Philosophy of Mind // Feigel H., Scriven N. (Hg.), Minnesota Studies in the Philosophy of Science. Vol. 1. Minneapolis, 1956; WahlJ. Le Malheur de la Conscience dans la Philosophie de Hegel, P., 1929; Windelband W. Die Erneuerung des Hegelianismus. Heidelberg, 1910.

НЕОКАНТИАНСТВО - одно из ведущих направлений философии нач. 20 в. Понятие н. окончательно оформилось у Отто Либмана в его книге «Кант и его эпигоны» (1865): несмотря на существование предшественников, именно в ней закладывается начало н. Целе- полагание в н. может быть описано посредством двух максим: «Необходимо вернуться к Канту» (О. Либман) и «Понять Канта значит выйти за пределы его философии» (В. Виндельбанд). С одной стороны, н. ставит своей задачей переосмысление содержания и метода кантовского мышления. С другой стороны, неокантианцы подчеркивают систематическую взаимосвязь кантовских «Критик» и распространяют кантовский критический взгляд в направлении трансцендентальной философии культуры. Переосмысление содержания предполагало также филологическое исследование текстов, которое в 1894 увенчалось выходом инициированного В. Дильтеем и Э. Целлером академического издания работ, писем, лекций и рукописного наследия И. Канта. Гарантией новых исследовательских результатов послужило основанное в 1897 X. Файхингером издание журнала «Kant-Studien».

Уже в раннем н., до О. Либмана, существовал целый ряд отдельных мыслителей, которые после заката «объективного идеализма» гегелевского типа обратились к критическому идеализму И. Канта. Здесь стоит упомянуть Фридриха Эдуарда Бенеке, Христиана Германа Вайссе и, конечно же, Куно Фишера с его оказавшим большое влияние представлением И. Канта в работе «История новейшей философии» (i860). Во Франции и Италии также произошло повторное открытие И. Канта благодаря Шарлю Ренувье, Феличе Токко и Карло Кантони. Однако решающий импульс новой рецепции И. Канта был придан О. Либманом, а также Ф.А. Ланге благодаря главе об И. Канте в его широко известной работе «История материализма» (1865, в 2-х тт.). В дальнейшем важными стимулами развития н. оказались размышления таких естествоиспытателей, как Герман фон Гельмгольц, над априорными основаниями своей работы.

Н. берет начало в теоретико-познавательном обосновании научного познания. Особое значение придавалось трансцендентальному методу, который понимался лишь аналитически, в связи с вопросом об условиях возможности понимания уже имеющихся фактов. Для большей части представителей н. речь шла о кри- тико-метафизической позиции, направленной в особенности против кантовского учения о «вещи в себе». Т.К. Остеррайх в 1916 разграничивает шесть различных направлений н.: «і. Физиологическое направление (Г. Гельмгольц, Ф.А. Ланге); 2. Метафизическое направление (О. Либман, И. Фолькельт); 3. Реалистическое направление (А. Риль, О. Кюльпе); 4. Логистическое направление (Г. Коген, П. Наторп, ТЭ. Кассирер - Мар- бургская школа); 5. Ценностно-теоретический критицизм (В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Г. Мюнстерберг); 6. Релятивистское преобразование критицизма (ТГ. Зим- мель)». В 1923 Т.К. Остеррайх добавил к ним седьмое, «психологическое» направление, к которому он относит школу Я.Ф. Фриза и в особенности школу Л. Нельсона. Данной классификации противостояло различие, на котором вскоре сосредоточилось профессиональное и общественное внимание: противопоставление Мар- бургской и Юго-западной (иногда называемой Ба- денской) школами н. Преимущество классификации Т.К. Остеррайха в том, что она охватывает весь спектр неокантианского мышления.

Формирование Марбургской школы связано с работами Германа Когена и Пауля Наторпа. Сначала Г. Ко- ген публикует свои интерпретативные комментарии к «Критикам» И. Канта («Теория опыта Канта», 1871), «Обоснование Кантом этики» (1877), «Обоснование Кантом эстетики» (1889). На базе этих работ он осуществляет самостоятельную ревизию кантовского учения, в результате которой появляются «Логика чистого познания» (1902), «Этика чистой воли» (1904) и «Эстетика чистого чувства» (1912, в 2-х тт.). Мышление представителей Марбургской школы отмечено сильной установкой на логику (логицизм), понимаемую как учение о правилах применения разума в важнейших областях культуры. Для обеспечения чистоты применения разума необходимо изучение не феноменов 'жизненного мира, а наук, занимающихся ими. Темой «Логики чистого познания» является математика как логическое основание естественных наук; темой же этики должно стать правоведение, играющее роль «математики наук о духе» и заботящееся о понятийной точности. В сфере эстетики не хватает методически обеспеченной науки, поэтому Г. Коген обращается к эстетическому сознанию, определяемому им как «чистое чувство».

В работе «Кант и Марбургская школа» (1912) П. На- торп показал себя, прежде всего, как хороший интерпретатор когеновских идей. Однако в «Общей психологии согласно критическом методу» (1912) он удаляется от позиций Г. Когена. Ориентация на науки кажется ему недостаточной. Объективную перспективу логики он дополняет субъективной перспективой общей трансцендентальной психологии, направленной на своего рода единство сознания культурного созидания. Правда, П. Наторп остается верен логицизму Марбургской школы постольку, поскольку для него речь идет об идее чистой субъективности, осуществление которой ведет к полному определению реальности в качестве трансцендентального единства общенаучного мышления и индивидуально переживаемого бытия.

неокантианство

При обсуждении логицизма Марбургской школы необходимо иметь в виду, что он связан не с созданием «реальной» природы, опытно постигаемой в рамках жизненного мира, но с «законосообразностью природы» как предмета естественных наук. Марбургское н. представляло собой сциентистское заострение кантовского тезиса, что предмет должен следовать за познанием. С отказом от кантовского учения о двух стволах познания - чувственности и рассудке как двух познавательных источниках - проблема отношения познания и познаваемого предмета остается нерешенной. Из Марбургской школы происходят такие крупнейшие мыслители, как 'Э. Кассирер, Альберт Герланд и ГН. Гартман.

Развитие Юго-западной (Баденской) школы определили два ее ведущих мыслителя: В. Виндельбанд и Г. Рик- керт. Названием школа обязана тому обстоятельству, что оба исследователя долгое время преподавали в унтах Фрейбурга и Гейдельберга. Мышление В. Виндель- банда было сформировано под влиянием его учителя Рудольфа Германа Лотце, чье различение бытия и значимости сыграло важную роль для ориентации Баденской школы на философию 'ценностей. В инспирированной И.Г. Фихте и Р.Г. Лотце интерпретации кантовского примата практического разума В. Виндельбанд говорит о примате должного, связанном с воплощением истины, 'блага и прекрасного как ценностей разума, конституируемых в логике, этике и эстетике. Показательными в плане культурфилософской систематики Юго-западной немецкой школы являются сочинения «Святое» (1907) и «Философия культуры и трансцендентальный идеализм» (1910) в последнем издании «Прелюдий», собрания сочинений и докладов (в 2-х тт.). Здесь же опубликована и Страсбургская ректорская речь «История и естествознание» (1894), где В. Вин- дельбандом предпринято разграничение между «номо- тетическим» ('Номотетический метод) познанием, направленным на познание общих законов природы, и «идеографическим» ('Идеографический метод), направленным на индивидуальную форму отдельных предметов культуры, исследуемых в исторических науках о духе и культуре. Данное различие оказывается продуктивным, поскольку с ним связан тезис о методологическом своеобразии 'наук о духе.

Г. Риккерт воспринял импульсы В. Виндельбанда, придав им более строгую систематическую форму. Его габилитационная работа «Предмет познания» (1891), которую он, как и другие главные свои работы, существенно перерабатывал для каждого нового издания, опирается на виндельбандовский принцип примата должного. Предмет, лежащий в основе объективного познания, оказывается «трансцендентным должным», которое, являясь идеальной «нормой утверждения и отрицания», должно быть достигнуто в суждении посредством правильной связи формы и содержания. При этом познание выступает как свободное воззрение в отношении абсолютной ценности истины. Данная позиция получает важное развитие в сочинении «Два пути теории познания», опубликованном в 1909 в журнале «Kant-Studien». В нем Г. Риккерт различает трансцендентально-психологический и трансцендентально- логический путь. Если началом субъективного пути

неокантианство

является акт суждения, то объективный путь берет начало в самом смысле истинного суждения. В своих методологических работах «Границы естественнонаучного образования понятий» (1896-1902) и «Наука о культуре и наука о природе» (1899) Г. Риккерт углубляет различие между номотетическими науками о природе и радиографическими науками о культуре. В то время как естественнонаучный метод нацелен на выработку родовых понятий и понятия закона, исторические науки о культуре должны быть «связаны с ценностями», чтобы высвобождать смысл или, иными словами, ценностное содержание их предметов. В мировоззренческом учении, развитом в работе «Общее обоснование философии» (1921), культура анализируется как система ценностей и благ. Последние работы Г. Риккерта отчасти посвящены полемике с такими новыми направлениями, как тфилософия жизни, тонтология и антропология (тФилософская антропология).

Важными представителями Юго-западной немецкой школы являются также Эмиль Ласк, Гуго Мюнстер- берг, Йонас Кон, Бруно Баух и Р. Кронер. Кроме того, философия Г. Риккерта оказала явное влияние на таких разных мыслителей, как ТМ. Вебер, Густав Радбрух, Ганс Кельзен, ТД. Лукач и ТМ. Хайдеггер.

После Первой мировой войны н. медленно, но верно теряет свое влияние. На фоне философских направлений, исходящих из неопосредованности бытия и экзистенции, таких как философия жизни, (фундаментальная) онтология и философская антропология, н. с его сложным системосозиданием и тонкими понятийными дифференциациями казалось многим бескровной «кафедральной философией». Дополнительной причиной был уход из жизни важнейших представителей н., а также то обстоятельство, что наиболее известные его последователи (напр., Н. Гартман и Э. Кассирер) отвернулись от традиции школы. Долгое время прямыми последователями н. оставались лишь отдельные мыслители, такие как Ганс Вагнер и Вернер Флаш. Однако в последние десятилетия, при возрастающем внимании к понятию культуры, вновь возрождается серьезный интерес к философии культуры н., что находит свое выражение в появлении обширной исследовательской литературы.

Лит.: Виндельбанд В. Избранное: Дух и история. М., 1995; Наторп П. Избранные работы. М., 2007; Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998; Cohen Н. Werke. Hg. vom Hermann-Cohen-Archiv am Phi- losophischen Seminar der Universitat Zurich unter Leitung von Helmut Holzhey. Hildesheim, 1977; Heinz M., Krijnen Chr. (Hg.) Kant im Neukantianismus. Fortschritt oder Riick- schritt? Wurzburg, 2007; Holzhey H. Der Neukantianismus // Holzhey Я., Rod W. Die Philosophie des ausgehenden 19. und 20. Jahrhunderts 2 (Geschichte der Philosophie - XII). Miinchen, 2004. S. 11-120; Holzhey H. Cohen und Natorp. 2 Bde. Stuttgart, 1986; Kohnke K. Chr. Entstehung

und Aufstieg des Neukantianismus. Fr./M., 1993; Natorp P. Philosophische Systematik. Hamburg, 2004; OlligH.-L. Der Neukantianismus. Stuttgart, 1979; Ollig H.-L. (Hg.) Mate- rialien zur Neukantianismus-Diskussion. Darmstadt, 1987; Philonenko A. L' Ecole de Marbourg. Cohen - Natorp - Cassirer. P., 1989; Renz U. Die Rationalitat der Kultur: Zur Kulturphilosophie und ihrer transzendentalen Begriindung bei Cohen, Natorp und Cassirer. Hamburg, 2002; Rickert H. Kulturwissenschaft und Naturwissenschaft. Hg. von F. Voll- hardt. Stuttgart, 1986; Rickert H. Philosophische Aufsatze. Hg. von Rainer A. Bast. Tubingen, 1999.

НЕОМАРКСИЗМ, или «западный марксизм», - одно из основных направлений западной философии 20 в., возвращающее марксизму его философское содержание. Приставка «нео-» объясняется отмежеванием от ортодоксального марксизма, господствовавшего во вт. пол. 19 - нач. 20 в. В частности, лидеры II Интернационала (1889-1914) трактовали марксизм либо в позитивистском, либо в неокантианском ключе. В результате учение К. Маркса представлялось в форме «железных» законов истории (К. Каутский, Р. Гильфердинг); объективное, «научное» содержание марксизма жестко отделялось от его субъективного, «этического» содержания (М. Адлер, О. Бауэр и др.). Н., опираясь вначале на работы В. Ленина, а позднее на вновь найденные ранние рукописи К. Маркса, отверг эту вульгарную трактовку и восстановил критическое (в кантовском смысле) содержание работ К. Маркса и частично Ф. Энгельса, а именно раскрываемую в этих работах взаимную детерминацию действительности и познающего ее сознания.

Наименование «западный марксизм» объясняется, напротив, возникшим в начале 1930-х гг. противостоянием между линией н. и версией марксизма, победившей в СССР, которая (во многом благодаря философской непоследовательности В.

Историю н. принято отсчитывать с 1923, когда на немецком языке одновременно вышли две программные работы - «Марксизм и философия» К. Корша и «История и классовое сознание» ТД. Лукача. Эти работы, несопоставимые по объему и масштабу (Д. Лукач фактически реализовал программу, только намеченную К. Коршем), объединял общий пафос: призыв рассматривать марксизм не как сумму эмпирического знания, а как философское учение, продолжающее и развивающее вершинную философию Нового времени - немецкий идеализм. Действительно, по мнению обоих авторов, невозможно совершить настоящую социальную революцию без того, чтобы эта революция произошла также и в головах. В головах же большинства марксистов того времени царили рассудочный эмпиризм и прекраснодушный морализм, т.е. детерминированная капитализмом буржуазная 'идеология, не выйдя за рамки которой можно рассчитывать только на латание дыр, но не на реальную трансформацию сущего. Преодоление этой идеологии, как пишет Д. Лукач, тем более важно, что адекватное осознание действительности является необходимым условием революции: без такого осознания - по необходимости также и классового самосознания - пролетариат никогда не превратится из класса в себе в класс для себя. Революционная практика неотделима от философского понимания действительности. Задача интеллектуала (партийного интеллектуала, конечно) состоит в том, чтобы актуализировать и предъявить пролетариату те предпосылки революции, которые заложены в самом тбытии - а именно в собственном бытии пролетария, который в капиталистической экономике является одновременно субъектом и объектом (товаром) - точкой спекулятивного тождества. Только с т. зр. пролетариата - т.е. с т. зр. самопреображения общества, неизбежно спроецированного в будущее, - возможно адекватное, а именно тотальное, целостное видение общества во всех его противоречиях (с любой внутрисистемной точки зрения, напр., 'неокантианской или 'позитивистской, оно кажется непостижимо разорванным на абстрактные противоположности: субъект и объект, капитализм и демократию, мораль и технику и т.д.).

В философском учении Д. Лукача налицо две основные составляющие: критика абстрактной фетишистской идеологии капиталистического общества и 'онтология пролетариата как точка зрения практического и теоретического преодоления этой абстракции. При этом Д. Лукач опирается на И.Г. Фихте, Г.В.Ф. Гегеля, К. Маркса, но зачастую трактует этих авторов через призму неокантианской социологии. В частности, у 'М. Вебера и 'Г. Зиммеля он заимствует представления о «рационализации» совр. общества, о сознании, «вмененном» субъекту капиталистической экономикой, об идеальном, а не эмпирическом характере общественного сознания и т.д.

неомарксизм

Сформулированное в момент острого кризиса, переживаемого европейским левым движением и западным обществом в целом, неомарксистское учение сразу завоевало большое влияние в среде левой интеллигенции. Однако оно было отвергнуто находящимся под советским контролем Коминтерном, и Д. Лукач вскоре отошел от высказанных в «Истории и классовом сознании» идей. Тем не менее близкую к Д. Лукачу и К. Кор- шу позицию несколько позднее занял просоветский итальянский коммунист ТА. Грамши, прошедший гегельянскую школу у Б. Кроче. В своих «Тюремных тетрадях», написанных во время тюремного заключения в фашистской Италии, А. Грамши, анализируя поражение коммунистов на Западе, предложил считать главной задачей марксизма (называемого им «философией

праксиса») завоевание гегемонии, понимаемой не только как политическое лидерство в революции, но и как общественное сознание, успешно претендующее на универсальность. Гегемония позволяет революционной силе победить не только в государстве, но и в его органичном «аппарате» - гражданском обществе. Гегемония общественной силы означает ее способность перевести на свой язык позиции всех остальных сил. Гегемония революционного сознания может быть обеспечена не сверху вниз, а снизу вверх, благодаря деятельности «органических интеллектуалов», которые универсализируют и реализуют мыслительный потенциал, присущий производительному труду, интегрируя тем самым освободительные силы общества в «исторический блок». Идеология относится к материальным практикам общества не как «надстройка» к «базису», а как форма к содержанию. Т.о., А. Грамши, как и Д. Лукач, делает акцент на гегельянскую тотальность, но рассматривает последнюю (под видимым влиянием Р. Люксембург) более органично и демократично, чем Д. Лукач. А. Грамши оказал большое влияние на стратегию левых партий в Европе. Правда, эти партии постепенно отказались от марксизма вообще. Отсюда интерес, проявляемый к А. Грамши в либеральной политологии, которая сегодня широко использует грамшиан- ские термины «гражданское общество» и «гегемония» уже вне контекста антагонистической борьбы.

К раннему н. примыкает еще один крупный мыслитель другого поколения и другой философской школы: 'Ж.-П. Сартр. В 1960-е гг., когда обострился раскол между (экономически мыслящим, все более конформным) рабочим движением и активистским, но анархическим студенчеством, Ж.-П. Сартр перешел с феноменологических ('Феноменология) позиций на марксистские, попытавшись совместить материалистическую онтологию с экзистенциалистской 'антропологией безосновной свободы. В «Критике диалектического разума» (i960) Ж.-П. Сартр выстроил материалистическую систему человеческой практики, которая восходит от пассивных, детерминированных инертной материей действий, к подлинно активным, самопреобразующим формам солидарной деятельности («группы слияния»). Эти формы институционализуются, но тем самым вновь возникает риск инерции и пассивности, на этот раз на уровне институциональных практик. На каждом следующем уровне происходит более полная интеграция или «тотализация» общественного бытия - но каждый раз вновь возникает конфликт между инертной материальностью и творческой активностью, который не может быть полностью преодолен. Ж.-П. Сартр распределяет по уровням своей системы и подробно описывает самые разные феномены общественной практики, известные из истории и из совр. опыта.

Почти одновременно с Д. Лукачем и К. Коршем в Германии возникло еще одно направление в рамках н.

неомарксизм

Оно представлено работами ТЭ. Блоха и, позднее, ТВ. Беньямина. Блох использовал активистский пересмотр Г.В.Ф. Гегеля К. Марксом, чтобы выстроить своеобразную онтологию, в которой будущее и реально возможное имеет приоритет над настоящим, эмпирически наличным. Утопическая «надежда», по Э. Блоху, является двигателем истории и конститутивной частью человеческого мира. Предметом этой надежды является абсолют, в котором воссоединяются субъект и объект. Т.о., Э. Блох (в духе Л. Фейербаха) увидел в революционном учении марксизма светскую матрицу принципа, ранее понимавшегося религиозно.

В. Беньямин перешел на марксистские позиции только в 1930-е гг. В своих «Пассажах» и других трудах того периода В. Беньямин, опираясь на «Капитал» К. Маркса и на работы Г. Зиммеля, реконструирует единую систему бытия и сознания (труд, развлечение, время, пространство и т.д.), характерную для Парижа сер. 19 в. Цель В. Беньямина, однако, заключается не в анализе культуры, а в разработке оригинального учения об историческом времени. В центральной из своих поздних работ «О понятии истории», возникшей в качестве реакции на немецко-советский пакт о ненападении 1939 г., В. Беньямин рассматривает марксистский «мессианизм» как направленный не из настоящего в будущее, а из прошлого в настоящее. В. Беньямин подвергает острой критике подход к историческому времени как к однородной бесконечности, характерный для советского марксизма и для II Интернационала. В таком понимании времени отражается подход господствующего класса. К. Маркс, по В. Беньямину, осознает конечность истории, в которой действовать необходимо здесь и теперь, во имя всех упущенных в прошлом возможностей. Революция - не локомотив истории, а тормоз на ее пути к катастрофе. Как и Э. Блох, В. Беньямин вскрывает скрытое «теологическое» ядро марксизма и придает ему онтологический (в противовес теологическому) смысл. Вместе с тем он резко критикует Э. Блоха и близкого к нему в этом пункте М. Хайдеггера за культ будущего, который, по сути, носит пассивный, оппортунистический, демобилизующий характер. Можно сказать, что В. Беньямин возвращает н. к Г.В.Ф. Гегелю, освобождая его от влияния И.Г. Фихте.

На пересечении тенденций, идущих от Д. Лукача и В. Беньямина, а также от 'психоанализа, в 1920-1930-е гг. появляется группа авторов, объединяемых в рамках 'Франкфуртской школы. Один из ее лидеров, ТМ. Хорк- хаймер, обозначил программу школы как '«критическую теорию», т.е. теорию, исходящую из необходимости трансформации общества, а потому не боящуюся внутренних противоречий в анализе настоящего. Эта точка зрения, по сути дела, близка Д. Лукачу (чья «тотальность» - тотальность противоречивого), но выражена прямо противоположным образом. Так же как и М. Хоркхаймер, другие ведущие авторы этого направления, тТ. Адорно и 'Г. Маркузе, строят свой анализ общества на конститутивной негативности, «разорванности» и неполноте бытия, отказываясь от построения утопий и критикуя всякую «тождественность». Тем самым они продолжают линию младогегельянства.

Франкфуртская школа предложила синтез марксистских понятий идеологии и отчуждения с фрейдовской категорией «рационализации» и с представлениями психоанализа о психической структуре. 'Э. Фромм показал глубокую связь фрейдовского невротического субъекта с капиталистическим обществом. Альфред Зон- Ретель, развивая идеи Д. Лукача, возвел к капитализму саму форму трансцендентального субъекта. Т. Адорно создал оригинальную эстетику, демонстрирующую процесс, в котором общественные антагонизмы преломляются в конфликте художественных форм, и тем самым выявляющую скрытый политический радикализм модернизма. Авторы Франкфуртской школы внесли важный вклад в анализ фашизма, показав тесную связь этого феномена с Просвещением и капитализмом.

В целом Франкфуртская школа пессимистически оценивала возможность революции и поэтому, не отрицая необходимость трансцендирующей практики, в основном сосредоточилась на культурной критике. Исключением стал Г. Маркузе, который в 1950-1960-е гг. всерьез поставил вопрос о революционном субъекте и революционной программе. Разочаровавшись в пролетариате, Г. Маркузе выдвинул в качестве субъекта общественных маргиналов, а в качестве программы - «великий отказ» от ценностей буржуазного общества. Более поздние представители Франкфуртской школы (ТЮ. Хабермас и др.) отошли не только от марксизма, но и от радикальной политической критики, перейдя и в теории, и в практике на позиции либерализма. Последний по времени, но не по значению, теоретический синтез н. произошел в 1960-1970-е гг. благодаря деятельности ТЛ. Альтюссера. Будучи одним из теоретиков Французской коммунистической партии, Л. Альтюс- сер развернул полемику с предшествующим н., включая позиции Д. Лукача и Ж.-П. Сартра. Последних он упрекал в гуманизме фейербаховского толка, т.е. в фетишистском гипостазировании сущности человека, якобы кем-то «отчужденной». Эта критика была справедливой по отношению к отдельным французским марксистам 1960-х, увлекшимся 'персонализмом. Л. Аль- тюссер отвергает ранние произведения К. Маркса с их критикой отчуждения и идеей «человеческой эмансипации». Взамен он выдвигает структурную логику «Капитала», запрещающую приписывать самой вещи ее системные свойства. Л. Альтюссер также критикует понятие субъекта как, по сути, идеологическое, иллюзорное отношение человека к действительности, необходимое для воспроизведения status quo. Поэтому он отвергает гегельянское прочтение К. Маркса у Д. Лукача и Ж.-П. Сартра и предлагает его прочтение сквозь приз- му идей Б. Спинозы (трактовка общества как безличной тотальности). Диалектику К. Маркса Л. Альтюссер также прочитывает как принципиально отличную от гегелевской: если в бесконечной диалектике Г.В.Ф. Гегеля противоречия преодолевают и сменяют друг друга, то в конечной диалектике К. Маркса они друг на друга накладываются. Переход от логики к существованию возникает в результате его сверхдетерминации несколькими противоречиями.

Несмотря на всю полемичность по отношению к своим предшественникам, Л. Альтюссер делает интеллектуальный жест, похожий на жест Д. Лукача: он утверждает тотальность бытия и отвергает наивное прекраснодушие. Кроме того, Л. Альтюссер подмечает чрезвычайно важный сдвиг, произошедший внутри капитализма к 1960-м гг.: капитализм подхватывает гуманистический культ свободной субъективности и начинает эксплуатировать саму человеческую субъективность, которая в этой ситуации становится идеологемой.

Ряд учеников и последователей Л. Альтюссера отошли от марксизма в сторону тпостмарксизма - общей левой ориентации, отказывающейся от учения о классовой борьбе и делающей ставку на «радикальную демократию» и/или на политического субъекта (ТА. Бадью, Э. Лаклау, Ш. Муфф, Ж. Рансьер и др). Из идей альтюс- серианцев вышла, однако, и ориентированная на экономический анализ Regulation School (Р. Буайе, А. Ли- пьец, М. Альетта), изучавшая институциональные структуры, при помощи которых капитализм сдерживает революционные движения угнетенных, в частности «фордизм» и «постфордизм».

Под сильным влиянием Л. Альтюссера и «Школы регулирования» (Regulation School) сформировалась и та школа, которая сегодня остается наиболее живой ветвью н. К ней принадлежат бывшие итальянские «операисты» Антонио Негри, Паоло Вирно и Маурицио Лацарато. Эти авторы подчеркивают специфику совр. «постфордистского» капитализма, в котором меру задает «нематериальный труд», созидающий отношения и потенциальности. В подобном труде заложен громадный утопический потенциал освобождения, однако в нынешней ситуации этот потенциал нещадно эксплуатируется капиталом. Совр. итальянские марксисты подчеркивают диалектику истории: чем свободнее труд, тем тотальнее его эксплуатация. Спинозистская онтология свободного труда сочетается у них с подозрением по отношению ко всем видам трансцендентальной философии и политической репрезентации. Они усматривают в нашем времени реальную возможность революционного освобождения труда и перехода к системе самоуправления.

неопрагматизм

Отдельно следует упомянуть школу миросистемно- го анализа Иммануила Валлерстайна. Собственно философское содержание его теории невелико, однако ее основное преимущество заключается, опять же, в принципе тотальности и глобальности по отношению к экономике (принцип этот, очевидно, унаследован от Р. Люксембург). И. Валлерстайн демонстрирует, что описанные К. Марксом в 19 в. антагонизмы не растворились в либеральном консенсусе, а приобрели географический характер. И. Валлерстайн также указывает на глубокий кризис, в котором сегодня находятся как либеральная идеология, так и политико-экономический порядок. Этим кризисом обусловлена необходимость живого обсуждения и развития марксистской мысли.

Лит.: Альтюссер Л. За Маркса. М., 2006; Бадью А. Манифест философии. СПб., 2003; БлохЭ. Принцип надежды // Утопия и утопическое мышление. М., 1991; Валлерстайн И. После либерализма. М., 2003; Валлерстайн И. Введение в миросистемный анализ. М., 2006; Грамши А. Тюремные тетради. В 3 тт. Т. і. М., 1991; Дмитриев А.Н. Марксизм без пролетариата. Георг Лукач и ранняя Франкфуртская школа. 1920-1930-е гг. СПб., 2004; Лукач Г. История и классовое сознание. М., 2003; Негри А., Хардт М. Империя. М., 2004; Негри А., Хардт М.. Множество. М., 2006; Рансьер Ж. На краях политического. М., 2006; Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. М., 1997.