Немецкая классическая философия и гносеологическая позиция Чернышевского

Основными вопросами «человеческой любознательности» Чернышевский считал то, что на современном языке называется основными вопросами теории познания или гносеологии. К этим вопросам он проявлял большой интерес во многих своих работах, но, может быть, наиболее концентрированно он изложил их в статьях «Антропологический принцип в философии» (1860), «Характер человеческого знания» (1885), в предисловии к предполагавшемуся третьему изданию «Эстетических отношений искусства к действительности» (1888) и в своих сибирских письмах к сыновьям. В них уделяется большое внимание критике гносеологии Канта и тех естествоиспытателей, которые в своих философских выводах идут за Кантом. Особенно, по словам Ленина, замечательно рассуждение Чернышевского 1888 г. Приводим его полностью; в скобках — комментарий В. И. Ленина из книги «Материализм и эмпириокритицизм». «„Те натуралисты, которые воображают себя строителями всеобъемлющих теорий, на самом деле остаются учениками, и обыкновенно слабыми учениками, старинных мыслителей, создавших метафизические системы, и обыкновенно мыслителей, системы которых уже были разрушены отчасти Шеллингом и окончательно Гегелем. Достаточно напомнить, что большинство натуралистов, пытающихся строить широкие теории законов деятельности человеческой мысли, повторяют метафизическую теорию Канта о субъективности нашего знания",. . . (к сведению все перепутавших российских махистов: Чернышевский стоит позади Энгельса, поскольку он в своей терминологии смешивает противоположение материализма идеализму с противоположением метафизического мышления диалектическому, но Чернышевский стоит вполне на уровне Энгельса, поскольку он упрекает Канта не за реализм, а за агностицизм и субъективизм, не за допущение „вещи в себе", а за неумение вывести наше знание из этого объективного источника). . . „толкуют со слов Канта, что формы нашего чувственного восприятия не имеют сходства с формами действительного существования предметов",. . . (к сведению все перепутавших российских махистов: критика Канта Чернышевским диаметрально противоположна критике Канта Авенариусом — Махом и имманентами, ибо для Чернышевского, как и для всякого материалиста, формы нашего чувственного восприятия имеют сходство с формами действительного, т. е. объективно-реального существования предметов). . . „что поэтому предметы действительно существующие и действительные качества их, действительные отношения их между собою непознаваемы для нас",. . . (к сведению все перепутавших российских махистов: для Чернышевского, как и для всякого материалиста, предметы, то есть, говоря вычурным языком Канта, „вещи в себе", действительно существуют и вполне познаваемы для нас, познаваемы и в своем существовании, и в своих качествах, и в своих действительных отношениях). . . „и если бы были познаваемы, то не могли бы быть предметом нашего мышления, влагающего весь материал знаний в формы совершенно различные от форм действительного существования, что и самые законы мышления имеют лишь субъективное значение", ... (к сведению путаников-махпстов: для Чернышевского, как и для всякого материалиста, законы мышления имеют не только субъективное значение, т. е. законы мышления отражают формы действительного существования предметов, совершенно сходствуют, а не различествуют, с этими формами) . . . „что в действительности нет ничего такого, что представляется нам связью причины с действием, потому что нет ни предыдущего, ни последующего, нет ни целого, ни частей и так далее, и так далее". . . (К сведению путаников-махистов: для Чернышевского, как и для всякого материалиста, в действительности есть то, что представляется нам связью причины с действием, есть объективная причинность или необходимость природы). . . „Когда натуралисты перестанут говорить этот и тому подобный метафизический вздор, они сделаются способны вырабатывать и, вероятно, выработают, на основании естествознания, систему понятий, более точных и полных, чем те, которые изложены Фейербахом. . .". (К сведению путаников-махистов: Чернышевский называет метафизическим вздором всякие отступления от материализма и в сторону идеализма и в сторону агностицизма). . . „А пока лучшим изложением научных понятий о так называемых основных вопросах человеческой любознательности остается то, которое сделано Фейербахом"» [3, 18, 382-383].

В заключение своих комментариев Ленин дал обобщающую оценку Чернышевского как философа: «Чернышевский — единственный действительно великий русский писатель, который сумел с 50-х годов вплоть до 88-го года остаться на уровне цельного фило- софского материализма и отбросить жалкий вздор неокантианцев, позитивистов, махистов и прочих путаников. Но Чернышевский не сумел, вернее, не мог, в силу отсталости русской жизни, подняться до диалектического материализма Маркса и Энгельса» [3, 18, 384].

Примечательно, что именно в , связи с анализом гносеологической позиции Чернышевского Ленин определил его роль в области философии как «великого русского гегельянца и материалиста».

Свое отношение к идейно-теоретическому, философскому и художественному наследию Чернышевского до «Материализма и эмпириокритицизма» Ленин выразил в беседе с В. В. Воровским, С. И. Гусевым и Н. Валентиновым (Н. В. Вольским). Во время беседы Ленин решительно отверг утверждение Валентинова о якобы бездарности, примитивности и претенциозности романа Чернышевского «Что делать?» и дал высокую оценку этого выдающегося произведения русской революционной литературы. Под его влиянием, сказал Ленин, сотни людей становились революционерами. Роман «Что делать?» полон мыслей и слишком сложен, чтобы понять и оценить его в раннем юношеском возрасте, как он убедился на собственном опыте. «А вот после казни брата, зная, что роман Чернышевского был одним из самых любимых его произведений, я взялся уже за настоящее чтение и просидел над ним не несколько дней, а недель. Только тогда я понял его глубину. Это вещь, которая дает заряд на всю жизнь» [«Вопросы литературы», 1957, № 8].

Невозможно читать и сейчас без волнения рассказ Ленина, являющийся ответом на вопрос Воровского, произведения каких авторов произвели наибольшее влияние на него в период до знакомства с марксизмом.

Вспоминая время своей юности, Ленин сказал: «Никогда потом в моей жизни, даже в тюрьме в Петербурге и в Сибири, я не читал столько, как в год после моей высылки в деревню из Казани... Моим любимейшим автором был Чернышевский. Все напечатанное им в «Современнике» я прочитал до последней строки и не один раз. Благодаря Чернышевскому произошло мое первое знакомство с философским материализмом. Он же первый указал мне на роль Гегеля в развитии философской мысли и от него пришло понятие о диалектическом методе, после чего было уже много легче усвоить диалектику Маркса (курсив мой. — В. Е.). ОТ ДОСКИ ДО ДОСКИ были прочитаны великолепные очерки Чернышевского об эстетике, искусстве, литературе и выяснилась революционная фигура Белинского. . .» [6, 134].

Энциклопедичность знаний, яркость революционных взглядов, беззаветная преданность своим революционным убеждениям, беспощадный полемический талант, моральный облик Чернышевского покорили юного Ленина. Узнав адрес Чернышевского, он даже написал ему письмо (оно до сих пор не обнаружено) и был весьма огорчен, не получив ответа. Большой печалью для Ленина

Н Гегель и философия в России 161

была пришедшая через год весть о смерти выдающегося мыслителя, боевого предшественника революционной РСДРП. Одну из его больших заслуг Ленин видел в том, что Чернышевский не только показал, что всякий правильно думающий и действительно порядочный человек должен быть революционером, но и другое, еще более важное: какой должна быть личность революционера. Перед этой заслугой, по мысли Ленина, меркнут все его ошибки, к тому же виноват в них не столько он, сколько неразвитость общественных отношений его времени.

При оценке гносеологических взглядов Чернышевского необходимо иметь в виду также их анализ, содержащийся в книге Г. В. Плеханова «Н. Г. Чернышевский» (1910) и в «Замечаниях. . .» Ленина на соответствующие тексты этой книги. Собранные вместе высказывания трех крупнейших мыслителей России, и среди них Ленина, по одному из важнейших вопросов гносеологии материализма — о единстве живой и неживой природы и способности неорганизованной материи к «ощущению» — имеют весьма существенное значение не только для истории философии, но и самой философии.

Плеханов приводит основные мысли из произведения Чернышевского «Антропологический принцип в философии» по указанному вопросу, сопровождая их своими оценками. Выражая свое отношение к рассуждениям Чернышевского и оценкам Плеханова, Ленин вносит уточнения, существенно углубляющие постановку и подходы к решению исследуемого вопроса в духе последовательного диалектического материализма. Приводим интересующий нас текст по «Философским тетрадям».

«„. . .Соединение совершенно разнородных качеств в одном предмете есть общий закон вещей". То же и с тем качеством, которое мы называем способностью к ощущению и мышлению.

Его расстояние от так называемых физических качеств живого

организма безмерно велико». Подчеркнув слова «ощущению»,

«мышлению» двумя, а «безмерно» тремя линиями, Ленин сделал очень важное замечание: «Не безмерно (хотя мы еще не знаем этой „меры»") [3, 29, 543].

В. И. Ленин одобрительно отнесся к разделяемой Плехановым мысли Чернышевского о том, что и неорганической материи присуща, хотя и в крайне слабой степени, способность к «ощущению», что в этом вопросе «Чернышевский сближался с такими материалистами, как Ламеттри и Дидро. . .» [3, 29, 544].

Против приведенного текста книги Плеханова, часть которого Ленин подчеркнул линией, он так же поставил знак «NB», высоко оценив тем самым подходы Чернышевского к правильному решению одного из сложнейших вопросов диалектического материализма.

Ленин подтвердил свою общую оценку Н. Г. Чернышевского- философа в статье «Народники о Н. К. Михайловском» (1914). «В философии Михайловский сделал шаг назад от Чернышевского, величайшего представителя утопического социализма в России. Чернышевский был материалистом и смеялся до конца дней своих (т. е. до 80-х годов XIX века) над уступочками идеализму и мистике, которые делали модные «позитивисты» (кантианцы, махисты и т. п.). А Михайловский плелся именно за такими позитивистами» [3, 24, 335].

В статье «О значении воинствующего материализма» (1922), являющейся'философским завещанием Ленина, повторена высокая оценка Чернышевского как философа, и на этот раз она поставлена в прямую связь с наличием у главных направлений передовой общественной мысли России «солидной материалистической традиции» [3, 45, 24].

Исследование позволяет сделать вывод: наиболее высокого научного уровня собственно гносеология в русской домарксистской материалистической мысли достигла в философии Герцена и Чернышевского: оба они, говоря словами Ленина, поднялись на такую высоту, что встали в уровень с величайшими мыслителями своего времени. Оба, хотя и в разной степени, каждый по-своему, постигли диалектику Гегеля, одинаково истолковав ее как «алгебру революции». Оба пошли дальше Гегеля, вслед за Фейербахом.

Особая заслуга Чернышевского состоит в дальнейшем (и не превзойденном в домарксистской мысли) соединении диалектики с материалистическим пониманием природы, с народной революцией, общественным прогрессом, идеалами социализма, использованием ее огромных возможностей для познания закономерностей объективной действительности. Недаром Ленин отмечал превосходное знание Чернышевским современной ему действительности, его подход в ряде вопросов к историческому материализму.

Немалую роль во всех этих достижениях великого русского мыслителя-революционера сыграло усвоение им ряда рациональных моментов гегелевской диалектики.

ЛИТЕРАТУРА 1.

К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. Изд. 2-ое. 2.

К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956. 3.

В. Я. Ленин. Полное собрание сочинений. Изд. 5-ое. 4.

Я. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в шестнадцати томах. М., 1939-1953. 5.

Программа Коммунистической партии Советского Союза. М., 1961. 6.

«Вопросы литературы», 1957, № 8.

<< | >>

↑

Источник: В. Е. ЕВГРАФОВ. ГЕГЕЛЬ И ФИЛОСОФИЯ В РОССИИ. 30-е годы XIX в. —20-е годы XX в.. 1974

Еще по теме Немецкая классическая философия и гносеологическая позиция Чернышевского: