Как в 1980 году от P. X. капеллан посольства США основывал в Москве «катакомбную церковь»
Финал дела Слипого, благополучно прожившего в Риме вплоть до своей смерти в 1984 году, обнаружил дефицит «мученичества», а, по утверждениям иных западных церковников, иного и не дано для религии в Советском Союзе.
В последние годы Ватикан предпринимает напряженные усилия, чтобы компенсировать нехватку «страдальцев» за веру. Коль скоро по причине отсутствия, скажем* в Москве катакомб никак нельзя воспроиз вести «катакомбную церковь» времен раннего христианства, приходится учреждать «домовые церкви». Не в мрачных подземельях, а в современных домах со всеми коммунальными удобствами. На рубеже семидесятых и восьмидесятых годов на прицел католических вербовщиков в Москве попал сотрудник ВЦ ВНИИ имени Н. Семашко В. Е. Никифоров. Относительно молодой человек (1947 года рождения), Никифоров вертелся у храмов, вступал в беседы со священниками. Рассудительные толкования со святыми отцами, разумеется, его личное дело. Хочется сотруднику, занятому социальной гигиеной, еще постигнуть богословие (естественно, в свободное от основной работы время), ради бога. Беда, однако, заключалась в том, что, не сумев овладеть даже азами Библии, Никифоров рванулся, или, точнее, его подвинули сладкоречивые собеседники с Запада, к «экуменической» деятельности. На деле — к созданию нелегальных организаций, якобы только для отправления вдруг возникших естественных религиозных потребностей — своих и тщательно, тайно подобранных себе подобных. Никифоров и иные с ним четко представляли, что совершают деяния, предусмотренные статьей 142 часть 2 УК РСФСР (организационная деятельность, направленная на нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви), и посему постановили действовать в самой строжайшей тайне. Вокруг Никифорова завертелась поистине бесовская карусель. Кандидата на «мученика» изворотливые като* лические эмиссары стали передавать с рук на руки. Священник из Франции Жак Лев прерывает беседы Никифорова с православным священником в пригороде Москвы и представляет пытливого «христианина» французскому епискому Шарлю де Провеншеру, часто разъезжающему туристом по Советскому Союзу. Тут же подстраиваются и светские власти, с Никифоровым знакомятся атташе по культуре посольства Франции и его жена. Круг бесовщины стремительно расширяется, в 1977 году Никифоров уже в нелегальной религиозной группе, изучающей «экуменизм». В том же году новое знакомство: в Москву является гражданин ПНР, профессор Люблинского католического университета 3. Хлевинский. Собеседования с Никифоровым о богословии и практические беседы о том, как рукоположить его в са.н. Никифорову сообщают, что о нем доложено главе польской католической церкви кардиналу Вышинскому, члену конгрегации восточных церквей Ватикана. Как великое благодеяние, дабы возвысить Никифорова в собственных глазах, еще добавляют: Вышинский закрыл глаза на то, что будущий патер женат. Только подумайте, жарко шептали в ухо Никифорову католические растлители, церковь пошла на нарушение принципа целибата! При дремучем невежестве в история церкви Никифорову было невдомек, что для католической церкви восточного обряда Ватикан давно признал необязательным целибат. К середине 1980 года Никифоров настолько уверовал в свою значимость (не в профессии — социальной гигиене, а во второй, тайной жизни), что просит сотрудницу французского посольства в Москве С. Клер дойти до папы Иоанна Павла II, с тем чтобы он направил в СССР епископа для рукоположения неофита в сан. Вскоре из Франции является епископ Шарль де Провеншер. Позднее выяснилось — с ведома папы. По каким-то техническим причинам рукоположение не состоялось. В апреле 1981 года на сцене вновь появляется Хлевинский и представители нелегальных католических кругов Чехословакии. По приглашению некоего В. Росика Никифоров выезжает в Чехословакию. 22 апреля 1981 года в местечке Белый Поток, что вблизи города Ружомберок, нелегальный католический епископ Д. Шпинер рукоположил Никифорова в священники. Да что там скупиться, тут же Никифорову объявили — ему предоставляются канонические права генерального викария, то есть права почти епископские. Коль скоро процедура была тщательно законспирирована, нет данных, как именно отблагодарил вновь испеченный генеральный викарий за доверие. Он вернулся в столицу нашей Родины насупленный и важный, но немедленно узнал, что церковное начальство, увы, под боком. Капеллан посольства США в СССР Ла Плантэ, наконец, открылся: папа дал ему права апостольского администратора, то есть его представителя, на всей территории Советского Союза, за исключением мест, где есть католическая церковно-административная структура. Так вот оно что! Как бы ни тужились легальные и нелегальные представители Ватикана, главенство— за Вашингтоном!! Ла Плантэ снисходительно признал Никифорова генеральным викарием Москвы. Да, не ведали москвичи, занятые повседневными делами, что Вашингтон и Ватикан озаботились назначить им духов- лого наставника. Прыткого, повторяем, относительно молодого человека. После того как Никифорова тайком стремительно протащили вверх по лестнице католической иерархии и устроили под крылом самого апостольского администратора в СССР Ла Плантэ, значившегося в дипломатических справочниках капелланом посольства США в Москве, он обнаружил, куда клонили католические вербовщики. Они торопили Никифорова с созданием нелегальной католической общины. Постыдно забросив свою паству в посольстве, Ла Плантэ возложил на себя общее руководство общиной. Посольские католики тосковали по капеллану, а он был занят другим: как из рога изобилия от него сыпались указания, советы, атрибуты религиозного культа, католические справочники, магнитофонные кассеты и диафильмы религиозно-пропагандистского содержания. Не в посольстве, а в общине. Гораздо реже, не мог не огорчиться Никифоров, денежные знаки. На «нужды об* щины» Ла Плантэ в несколько приемов передал всего около 500 рублей. Главари общины немало посудачили по поводу скудости средств или скаредности апостольского администратора. Ла Плантэ порекомендовал общине сотрудницу посольства Италии Э. Касани. Ее допустили на тайные мессы, а она связала Никифорова с руководителем антисоветского «Центра по изучению России» Р. Скальфи. Никифоров по наущению католических поводырей направил Скальфи пробу пера — антисоветский пасквиль, не блиставший ни размерами, ни содержанием. Контакты Никифорова и других светил общины (в обыденной жизни скромных служащих) с эмиссарами из-за кордона развивались по канонам западных спецслужб. Коль скоро «светила» были малосведущи в повадках иностранных разведок, их не насторожила, скажем, склонность Касани получать и передавать литературу и прочее от Никифорова через свою домработницу. Генеральный викарий и прислуга, подрагивая от сознания собственной значимости (а скорее, от страха), обменивались одинаковыми по внешнему виду хозяйственными сумками в толпе на станциях метро и иных многолюдных местах столицы. Никифоров вошел в сердечные отношения с гражданкой Голландии X. Свилданс. Дама не простая, а тайный эмиссар нидерландского отделения пресловутой «Эмне- сти интернешнл», филиала ЦРУ и К0, специализировавшегося на фабрикации басен о мнимом попрании «прав человека» в СССР. По профессиональной надобности Свилданс истребовала у Никифорова тенденциозные данные о положении верующих в Советском Союзе. Тенденциозные уже по той причине, что объективные Свилданс отметала с порога, глубокомысленно присовокупив: между верующими и государством в Советской стране якобы неизбежна конфронтация, а Никифоров и его еди- нодумцы обязаны всеми силами углублять ее. Повинуясь голландской гражданке, он выполнял ее пожелания — написал небольшой, но весьма злобный опус о религиозной жизни в СССР, а другая гражданка из той же страны — А.
Стеенман,— официально повышавшая свои знания русского языка в МГУ, переслала ее на Запад для опубликования. Лукавые дамы вознаградили рвение генерального викария суммой в 300 рублей, сопроводив этот акт многими советами, как потратить их на «нужды общины». На эти деньги была приобретена машинка с латинским шрифтом. Католические патеры, очевидно, ожидали от Никифорова новых свершений на ниве антисоветско-религиозной словесности. К делу подключился НТС, напечатавший биографический очерк о Никифорове в своем издании «Надежда». А тем временем плечом к плечу с Никифоровым у руководства тайной общиной стал еще один, также почитавший себя подвижником. В апреле 1982 года на квартире Никифорова в Москве нелегальный епископ из ЧССР Д. Шпинер рукоположил в сан католического священника сотрудника ВНИИ шинной промышленности С. С. Николаенко, В условиях строгой конспирации он принялся обучать катехизису (основам вероучения). За задернутыми шторами в частных квартирах велось изучение катехизиса и совершались обряды евхаристии, крещения. Перед ксендзами — Никифоровым и Николаенко — исповедовались, а те церемонно отпускали грехи. Ла Плантэ тихо радовался, заронив в души этих двух идею привлечь в общину детей. Около десятка мальчиков и девочек стали заниматься два-три раза в месяц с супругой Никифорова, взявшейся наставлять их в основах веры. Не полагаясь на свои педагогические таланты, Никифорова обрабатывала детскую психику и техникой: магнитофоны изрыгали религиозные мелодии, а детвора хором гнусавила хныкающими голосами молитвы, участвовала в представлениях на библейские сюжеты. Иногда было очень таинственно и даже жутковато. В затемнен ной комнате в аппарате для воспроизведения слайдов щелкал переключатель изображения, а тяжелый воздух пропитан каким-то запахом. Скорее от скученности и жара перегретого аппарата, который нещадно «гоняла» Никифорова, компенсируя косноязычность речи и скудость воображения количеством слайдов. Но детям в этой гнетущей атмосфере чудилось что-то сверхъестественное... Коль скоро дело дошло до духовного растления несовершеннолетних, в марте 1983 года пришлось задать давно назревшие вопросы «генеральному викарию» Никифорову с супругой, «ксендзу» Николаенко и прочим. Многое прояснилось. Прежде всего, весьма значительный размах связей нелегальной общины. Оказалось, что Никифоров оживленно переписывался еще с руководителем антисоветского «Центра по изучению религии и коммунизма» М. Бурдо в Англии, региональным руководи- 1 телем религиозного общества «Братство Шарля де Фуко» в Англии С. Пламмером, французским богословом Ж. Левом. Московская тайная община оказалась в дивных отношениях с «нелегальной католической церковью» ЧССР. Надо думать, представители этой церкви, связанной с Ватиканом, щедро делились с Никифоровым и другими своим немалым опытом устройства клерикального подполья. Под разными предлогами католические священники из так называемой тайной церкви в Словакии Р. Фиба, Д. Крайович, И. Дравецки, монашки М. Мастигутова, С. Корбашева наезжали в Советский Союз с «дарами» общине — религиозно-пропагандистской литературой. Соблазненный сладкими речами визитеров о более широких возможностях в ЧССР для «религиозного становления», Никифоров всячески поощрял поездки туда членов общины к «единоверцам». Тайные эмиссары из Словакии облагодетельствовали общину Никифорова на целых 600 рублей. Ла Плантэ, надзиравший за каждым шагом Никифорова, обещал в дальнейшем всяческое содействие. Он выражал живейшую радость по поводу того, что объем религиозного обучения, введенного для детей в нелегальной общине, примерно соответствует курсу религии в американских школах, упуская сообщить, что в США церковь отделена от государства. Еще большую радость Ла Плантэ выражал по поводу того, что члены общины «самообложились», то есть сами делали взносы на ее нужды. Американский капеллан определенно символизи- ровал торгашеские идеалы общества, которому служил,— дешевле купить, дороже продать. Никифоров и К0 сами дались ему в руки, а создание нелегальной религиозной общины в Москве он, несомненно, выдал перед своим начальством на Западе как великий подвиг со всеми вытекающими благами для западных концессионеров предприятия. Участники общины далеко не всегда были искренни перед представителями власти. По разным причинам они хитрили, ссылались на то, что «верят», и т. д. Общая картина случившегося, однако, была ясна из показаний В. Е. Никифорова. Ему обстоятельно разъяснили, кто и почему на Западе заинтересован в создании «домовых церквей» в СССР. Назвали имена, организации, обратили внимание на то, что наряду с религиозной литературой членам общины западные радетели религии буквально навязывали политические книги и журналы. Наконец, обратили внимание на ненасытный интерес гонцов из-за рубежа к самым различным сторонам жизни в СССР, к тому, что не подобает выбалтывать иностранцам. Беседы с В. Е. Никифоровым и другими продолжались до конца 1983 года. Они завершились его обращением к советским властям 29 декабря 1983 года с пространным заявлением, в котором он, помимо прочего, написал: с марта 1983 года «я много пережил, заново переосмыслил всю прежнюю жизнь, свои поступки и устремления. Сегодня я могу дать своей деятельности более ясную оценку на основании той новой и более обширной информации, которая была предоставлена в мое распоряжение в последнее время. Во-первых, определенные круги за рубежом используют религиозную деятельность в своих попытках добиться «размывания» советского строя. Должен признаться, что раньше я недостаточно задумывался об этом и, принимая помощь с Запада, не предполагал, что она исходит из антикоммунистических центров и что я, принимая ее, способствую деятельности таких центров. Во-вторых, когда к участию в общине привлекались новые члены, они невольно оказывались в определенной конфронтации с государством ввиду незарегистрированного характера общины. Как мне стало известно, поддержка из-за рубежа имела целью именно добиться этой конфронтации и ее дальнейшего расширения на более широкие круги. В-третьих, в эту конфронтацию были вовлечены несовершеннолетние, что повлияло на формирование у них негативных представлений о свободе совести в СССР. Создание таких негативных представлений также является целью западной пропаганды. Я хочу заверить, что впредь никогда не буду преступать рамки советских законов и не буду способствовать деятельности зарубежных антикоммунистических центров. Я полностью прекратил всю свою нелегальную деятельность и в дальнейшем обещаю не омрачать отношений верующих с государством. Я пользуюсь случаем обратиться с призывом ко всем верующим в СССР. Я призываю соблюдать советские законы, не вносить в религиозную деятельность элементы политики, активно участвовать в жизни общества, способствовать развитию таких отношений между верующими и государством, которые позволили бы верующим беспрепятственно вести религиозную жизнь, не входя в конфликт с законом». На том и закончилась история с попыткой Ватикана — Вашингтона учредить в Москве католическую «катакомбную» церковь, помимо прочего, в кооперативных квартирах. История, повлекшая не больше чем трагикомические последствия для советских граждан, ее участников. Что не в последнюю очередь объясняется здравым смыслом, проявленным недавним «генеральным викарием» В. Е. Никифоровым, осознавшим в критический момент подлинный смысл предприятия, в которое его вовлекли.