ТОРГОВЛЯ И РАСПРЕДЕЛЕНИЕ

Нарушение процесса торговли между городом и деревней заставило Советское правительство весной 1918 г. приступить к новому эксперименту — организации прямого обмена товарами и компромиссу с кооперативами.

Начиная с лета 1918 г. и в последующий период гражданская война чрезвычайно обострила эту проблему, а в некотором смысле и упростила ее, вынудив правительство сконцентрировать усилия на наиболее насущных и элементарных нуждах. Период военного коммунизма характеризуется четко выраженными отличительными чертами в области торговли и распределения: неограниченное использование методов изъятия вместо обмена с целью получения продовольствия, в котором остро нуждалось государство; развитие натурального обмена; твердые цены и распределение продуктов в виде пайков; приспособление кооперативов к советской системе в качестве основного инструмента сбора и распределения продуктов питания, рост «черного рынка», который существовал наряду с официальными каналами торговли и превзошел их по своим масштабам и значимости.
Изъятие товаров первой необходимости (продовольствие, обмундирование, вооружение для Красной Армии и продукты питания для городского населения) диктовалось необходимостью в условиях гражданской войны. Его также можно было рассматривать как предтечу будущего коммунистического общества, призванного упразднить методы обмена, когда содержимое кошелька было определяющим фактором, и на смену ему внедрить принцип: «От каждого по способностям, каждому по потребностям». В теории принцип распределения по потребностям противоречит принципу распределения посредством обмена товарами. Это было признано в первом декрете о торговой монополии, принятом 2 апреля 1918 г. Однако этот конфликт едва ли касался крестьянина, поскольку ни один из принципов нельзя было осуществить на практике из-за отсутствия продовольствия. В попытках правительства получить от крестьян как можно больше сельскохозяйственных продуктов, почти ничего не давая взамен, метод изъятия продовольствия при помощи продотрядов, внедренный летом 1918 г. и получивший дальнейшее развитие в декретах в августе 1918 г., продолжал доминировать в течение 1919 и 1920 гг. В этот период главным инструментом получения продовольствия у крестьянства были не торговля и обмен, а насильственное их изъятие в процессе продразверстки. Этот метод стал отличительной чертой политики военного коммунизма и основной причиной недовольства крестьян, вызванного этой политикой.
Отношения государства и промышленности при военном коммунизме также были далеки от процессов торговли. С середины 1918 г. ВСНХ быстрыми темпами установил контроль над всеми важными отраслями российской индустрии, удовлетворяя нужды гражданской войны. Как часто бывает во время войны, производство для ее нужд быстро вытеснило производство для рынка. При штабе ВСНХ был создан «Отдел военных заготовок», которому подчинялись соответствующие отделы в местных совнархозах, структура межведомственной «Чрезвычайной комиссии по производству предметов военного снабжения», во главе которой по возвращении в Россию в сентябре 1918 г. стал Красин. Два месяца спустя она стала называться «Чрезвычайной комиссией по снабжению Красной Армии». Эта организация, усиленная летом 1919г. Рыковым в качестве «чрезвычайного представителя» Совета рабочей и крестьянской обороны с целью придать ей наивысший политический авторитет, взяла на себя снабжение Красной Армии всем необходимым, за исключением сельскохозяйственных продуктов, и превратилась в основного потребителя и контролера промышленного производства. Снабжение Красной Армии стало, по словам Красина, «во главу угла нашей хозяйственной политики». В 1919 и 1920 гг. большинство промышленных предприятий России было занято выполнением заказов для Красной Армии.
Часть индустрии, которая предназначалась для производства товаров потребления для гражданского населения, тоже обеспечивала военные нужды. Основная масса ее ограниченного производства предназначалась для того, чтобы за счет организованного обмена побудить крестьянина обеспечить поставки продовольствия, в котором нуждались городское население и Красная Армия. ВСНХ был заинтересован в том, чтобы установить контроль над производством потребительских товаров и над предприятиями, занятыми обеспечением Красной Армии. Волну национализации промышленности осенью 1918 г. увенчал декрет Совнаркома от 21 ноября 1918 г. «Об организации снабжения», который был предназначен для замены «частноторгового аппарата». Была фактически установлена государственная монополия на торговлю. Все товары, предназначенные «для личного потребления или домашнего хозяйства» и производимые на национализированных или контролируемых ВСНХ предприятиях, должны были посредством соответствующих главков, центров или отделов перевести в распоряжение Наркомпрода согласно плану. В первую очередь по этому плану определялось количество продуктов, предназначенных на экспорт, затем — часть для резерва и, наконец, — продукты для промышленного потребления и населения. Во-вто- рых, планом устанавливались фабричные, оптовые и розничные цены. В-третьих, определяли метод распределения продуктов, предназначенных для народного потребления. Для осуществления функций распределения и сбора товаров, не подпадающих под юрисдикцию ВСНХ, Наркомпрод создал специальный орган — Главпродукт, где ВСНХ имел своего представителя. В стране необходимо было создать «сеть розничных лавок», причем в процессе распределения предполагалось участие кооперативов. Розничная торговля подлежала «муниципализации», т.е. ее должны были контролировать местные Советы. На бумаге декрет представлял собой хорошо продуманный план, который полностью отвечал цели большевистской политики: «Продолжать замену торговли планомерным, организованным в. общегосударственном масштабе распределением продуктов». Однако в основе этой системы должен был лежать принцип пайков, предполагающий наличие мощной административной машины и количества продуктов, достаточного для распределения. Ни того, ни другого в 1919 и 1920 гг. в России не было.
Твердые цены и монополия на хлеб были унаследованы от Временного правительства, причем повышались они неоднократно. Логичным и неизбежным следствием осуществления государственной монополии на другие товары первой необходимости весной и летом 1918 г. было установление твердых цен на эти товары. В 1918 г. такие цены были установлены на шкуры, кожу и кожаные изделия, шерсть и шерстяные изделия, на хлопчатобумажную ткань и изделия из нее, резиновые изделия, мыло, табак, чай и на другие продукты. Твердые цены регулярно поднимались, опережая рост цен на хлеб. Другими словами, условия торговли складывались в пользу не крестьянина, а промышленного рабочего. Этот процесс все же не имел большого практического значения, поскольку цены не увеличивались достаточно радикально, чтобы компенсировать снижающуюся покупательную способность денег. К 1920 г. твердые цены стали в значительной мере номинальными, а распределение по твердым ценам — практически равнялось бесплатному распределению. К тому времени запасы продовольствия, сконцентрированные в руках государства, также резко сократились.
Пайки были естественным спутником твердых цен. В августе 1918 г. система дифференцированных пайков была впервые введена в Москве и Петрограде. При этом население подразделялось на три категории. К первой относились рабочие тяжелого физического труда, ко второй — рабочие других категорий и семьи всех трудящихся, а к третьей — представители бывшей буржуазии. Обычно в высшую категорию включали и семьи красногвардейцев. Однако вскоре в группах рабочих физического труда было проведено различие.

Пайки высшей категории предоставлялись ударникам труда, занятым особо ценной или срочной работой. Процесс совершенствования этой системы зашел так далеко, что осенью 1919 г. в некоторых местах насчитывалось до 20 категорий пайков.
На всероссийском совещании представительных продорганов в ноябре 1919 г. отмечалось, что такая политика привела к административным осложнениям, завистничеству и недовольству. Вышинский подверг критике «мещанский принцип уравнения», которым руководствовались при распределении продуктов в Германии во времена Вильгельма и в габсбургской Австрии, как и в России при Временном правительстве. Однако если можно было объяснить дискриминацию в отношении буржуазии, то трудно было оправдать систему пайков, порождающую массу «привилегированных групп, причем каждая из них конкурирует со своими соседями», которая по-разному применялась в различных городах и регионах. Вышинский предложил вернуться к разделению на три категории. Участники совещания приняли соответствующую резолюцию. В декабре 1919 г. VII Всероссийский съезд Советов потребовал введения «единого рабочего пайка». В апреле 1920 г. наметился возврат к некоему подобию системы трех категорий при условии, что специальные пайки могут быть предоставлены рабочим тяжелого физического труда, как и «для лиц особо квалифицированного умственного труда». Однако эти изменения потеряли свое значение, поскольку в 1920 г. система пайков была постепенно заменена оплатой труда в натуральном исчислении.
Сельское население должны были снабжать потребительскими товарами на основе декрета от 21 ноября 1918 г., который предусматривал единственный критерий распределения — по потребностям. Однако на деле основным мотивом распределения товаров среди крестьян было получение сельскохозяйственных продуктов. Распределение производилось на основе декрета от 5 августа 1918 г., который предусматривал «обязательный товарообмен», когда 85% стоимости всех поставляемых товаров должно быть оплачено сельскохозяйственными продуктами. Это означало введение дополнительного налога на крестьянина, поскольку цены на промышленные товары сохранялись на более высоком уровне, чем на сельскохозяйственную продукцию.
Официальная система обмена между городом и деревней, получившая развитие на последнем этапе военного коммунизма, больше походила на систему насильственного изъятия сельскохозяйственных продуктов, что компенсировалось распределением промышленных товаров по карточкам, а не на торговлю или обмен в обычном смысле этого слова. Элемент личной заинтересованности в производстве отсутствовал, пока предпринимались попытки внедрить принцип: «От каждого по способностям — каждому по потребностям».
В период военного коммунизма люди прилагали массу усилий в поисках путей и средств для обмена товарами. Появились мешочники, что стало предметом обсуждения и больным вопросом для нового режима с первых дней революции. Однако незаконная транспортировка продовольствия в города продолжалась, несмотря на все преследования и даже декрет, предписывавший конфисковывать на железнодорожном и водном транспорте продовольствие, провозимое пассажирами сверх нормы. Статистики пытались подсчитать, в какой пропорции находятся продукты питания, потребляемые в 1919 — 1920 гг. горожанами по карточкам на основании твердых цен, и потребляемые по дополнительным каналам. Согласно одним подсчетам лишь 20 — 25% приходилось на карточки, по другим — от 25 до 40% в «потребляющих» губерниях и от 35 до 55% — в «производящих». На IV съезде профсоюзов в апреле 1920 г. отмечалось, что необходимые расходы рабочего в 2,5 — 3 раза превышают его заработную плату. Какую бы гипотезу мы ни взяли, становится ясно, что при военном коммунизме городское население либо голодало, либо пользовалось продуктами питания за счет незаконной торговли. К моменту введения нэпа рабочие, получавшие пайки высшей категории, потребляли всего 1200 — 1900 калорий вместо 3000, которые считаются необходимым минимумом для рабочих физического труда.
Таким образом, в Советской России времен военного коммунизма бок о бок существовали две различные системы распределения — распределение государственными органами по твердым ценам (впоследствии бесплатно) и через частную торговлю. Согласно декретам от 2 апреля и 21 ноября 1918 г., торговля продуктами питания и фактически всеми товарами широкого потребления стала государственной монополией. Имевшиеся в наличии товары распределялись вначале правительственными органами по твердым ценам. Эти формы распределения были единственными, признанными законом. Ho наряду с официальной системой распределения процветала запрещенная законом частная торговля товарами первой необходимости по ценам, которые в 40 — 50 раз превышали установленные правительством цены. На протяжении этого периода растущая часть внутреннего распределения товаров в Советской России проходила по неофициальным каналам. Власти, которые долгое время безрезультатно пытались бороться с ними, вынуждены были смириться с этим как с неизбежным злом, а затем как с позитивным вкладом в народное хозяйство. В некотором отношении нэп сделал немногим более того, что санкционировал методы торговли, которые зародились спонтанно вопреки декретам и правительственным репрессиям в период военного коммунизма.
При военном коммунизме внешняя торговля фактически не играла никакой роли в советской экономике. Кольцо блокады, установленное союзниками в начале 1918 г., сомкнулось, когда в результате капитуляции Германии в ноябре того же года прекратились всякие отношения с Европой, а гражданская война разрушила последнее звено, связывающее Россию с азиатскими рынками и источниками снабжения. Импорт и экспорт значительно сократились в 1918 г. и достигли нулевой отметки в 1919 г. Экономическая изоляция Советской России в это время стала мощным побудительным фактором для проведения экономических экспериментов. Снятие блокады в январе 1920 г. и заключение мира с Эстонией две недели спустя открыли возможность для международной торговли. Однако отказ стран-союзниц принимать русское золото лишил Советскую власть важного средства платежа, которое она могла бы использовать для получения необходимого импорта. Первая советская торговая делегация под руководством Красина выехала в Копенгаген в марте 1920 г. Заключенное соглашение с группой шведских фирм обеспечило Советской России некоторое количество железнодорожного оборудования и сельскохозяйственных машин. Красин последовал в Лондон, однако война с Польшей свела на нет перспективы переговоров. Декретом от 11 июля 1920 г. народный комиссариат торговли и промышленности, практически не функционировавший, был преобразован в народный комиссариат внешней торговли. Его возглавил Красин. По статистическим данным за 1920 г., отмечен некоторый подъем торговли по сравнению с 1919 г., но эти показатели ничтожно малы по сравнению с г. Увеличения экспорта древесины, зерна и льна не произошло. Более реальные оценки приведены в статье «Наша внешняя торговля», опубликованной в сентябре 1920 г:
«Придется вывозить то, в чем мы нуждаемся сами, просто для того, чтобы купить взамен то, в чем мы нуждаемся еще больше. За каждый локомотив, за каждый плуг мы будем вынуждены буквально вырывать куски из тела нашего народного хозяйства».
Это и заставило Совнарком осенью 1920 г. вновь обратиться к проекту, который обсуждался еще весной 1918 г. (план по привлечению иностранного капитала счет концессий). Однако вдохновляющая идея, не принесшая быстрого или моментального успеха, принадлежала не к почти обанкротившейся концепции военного коммунизма, а к наступавшему периоду нэпа.

<< | >>

↑

Источник: А. Н. Бадак, И. Е. Войнич, Н. М. Волчек. Всемирная история. Том 21. Мир в период создания СССР. 2000

Еще по теме ТОРГОВЛЯ И РАСПРЕДЕЛЕНИЕ:

- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историческая литература - Историческое краеведение - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История наук - История науки и техники - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -