Этот факт определяет разные подходы к изложению и оценке теоретического наследия Вебера. Талкотт Парсонс представляет его как основоположника теории социального действия, который не только стимулировал теоретическую социологию, но и определил направление многих областей эмпирических исследований160.
Ю.Н. Давыдов рассматривает Вебера как философствующего социолога, осмыслявшего кризис культуры на грани XIX и XX вв. и сумевшего предвосхитить возникновение «новой социологии»161. При этом Давыдов тщательно прослеживает то, как идеи Вебера воспринимались и перерабатывались на всем протяжении последующей истории социологии. Что касается J1. Козера, то он заканчивает раздел о Вебере следующим обобщением: «Вебер достиг своего ясного и глубокого видения мира только ценой нескончаемой борьбы. Он погружался в глубины, доступные лишь немногим... Он достиг глубокого понимания природы человека и общества, что помогло созданию огромного неоценимого богатства для многих поколений как ученых, так и политиков. Беспристрастный интерес к испытаниям, трагедиям и иногда случающимся успехам социального действия сделал его непревзойденным до сих пор творцом искусства и науки социального анализа»162. Нельзя пройти мимо очень важного для понимания творчества Вебера высказывания: «Особое значение, которое придавал Вебер религиозным идеям и их влиянию на процесс становления современного капитализма, принуждало его к постоянному диалогу с тенью Карла Маркса. Он относился с наивысшим почтением к творческому наследию Маркса и его научному вкладу, хотя и полагал в соответствии с принципами своей собственной методологии, что Маркс чрезмерно выделяет одну особую причинную цепочку, а именно ту, которая ведет от экономического базиса к культурной надстройке»163.
Одно из наиболее ясных и плодотворных исследований творчества Макса Вебера представлено в известной монографии Рейнхарда Бен- дикса «Макс Вебер. Интеллектуальный портрет»164. Во всем многообразии исторического и социологического наследия Вебера Бендиксу удалось выделить основную мысль и построить свое изложение вокруг этой мысли. Главная идея Вебера состоит, по Бендиксу, в обосновании рационализма западной цивилизации. «Изучение этой проблемы было делом всей жизни Вебера. Он видел не только всю сложность происходящих событий, но и предостерегал от негативных последствий достижений этой цивилизации... Он был убежден в правоте дела разума и свободы, которые определяли его выбор в изучении этой проблемы. Его исследования не оставляли сомнений в том, что разум и свобода в западном мире пребывали в опасности»165. Бендикс не проходит мимо того факта, что у Вебера весьма часто встречаются «откровенные выпады немецкого национализма (crude German nationalism). Эти высказывания Вебера не являются лишь выражением общепринятых в его время суждений. Их следует понимать как утверждения, обосновывающие историческую миссию западной цивилизации против угрозы со стороны России»166. Таким образом, Вебер оставляет не только для немецкой социологии, но и для социологии в ее глобальном масштабе существенный долг — необходимость выявления социальных и теоретических корней национализма, особенно в тех формах, которые он приобрел в Германии накануне и в ходе Второй мировой войны167.