Обратим внимание на то, что возникновение и распространение социологического мышления с момента его возникновения приобретает межнациональный характер. Так, идеи марксизма с самого начала формулировались как точка зрения «пролетариата», они были сопряжены с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и представляли собой теоретическую платформу международного рабочего движения и Первого интернационала60.
Однако этот интернационализм весьма далек от современных форм научного взаимодействия. Один из современных исследователей творчества Маркса Фрэнсис Уин приводит на этот счет любопытный пример. На одном из заседаний бюро Первого интернационала французский социалист (будущий зять Маркса) Поль Лафарг объявил нации и национальности «чистейшей воды вздором». «Маркс рассмешил своих английских коллег, указав, что “наш друг Лафарг, как и прочие, кто отменил национальности, обратился к нам на “французском”, то есть на языке, который не поняло девять десятых присутствующих”. Он насмешливо добавил, что, отрицая существование национальностей, наш юный фанатик, “видимо, совершенно неосознанно подразумевает их ассимиляцию образованной французской нацией”»61. Что касается идей О. Конта и Г. Спенсера, то они удивительно быстро становятся известными во всех европейских странах. Причины популярности их идей можно усмотреть прежде всего в том, что они несли в себе: а) образ целостного общества — «национального государства»; б) идею прогресса, основанного на «научном знании общества»; в) апелляцию к переменам, которые могли бы быть осуществлены «сверху». Заметим по пути, что Конт и Маркс не вступали в интеллектуальный контакт друг с другом. Герцен и Маркс жили в Лондоне одновременно, но не испытывали друг к другу симпатий. Лишь Д.С. Милль и О. Конт находились в переписке между собой. Иными словами, межнациональный характер возникающей социологии основан не на творческом сотрудничестве социологов и социальных мыслителей, а на приятии идей определенного типа в соответствующих «социальных средах», образующихся в разных странах на основе возникновения схожих социальных и классовых структур. «Среда рабочего движения» не принимает академической социологии, она воспринимает идеи марксизма, который адресован именно этой среде. «Интеллектуальная среда» воспринимает социологию Конта и Спенсера и отторгает идеи классовой политической борьбы. В то же время в европейских странах формируются группы пересечения этих солидарностей, поскольку среди интеллектуалов возникают персонажи, претендующие на выражение интересов рабочего класса, трудящихся, или же интересов народной массы в самых различных ее пониманиях. Э. Гид денс справедливо отмечает, что крупной вехой на пути ее интернационализации стала работа Т. Парсонса, опубликованная в 1937 г., «Структура социального действия». Эта работа — серьезная попытка обосновать теоретическую евро-американскую социологию. Она опирается на труды М. Вебера (Германия), Э. Дюркгейма (Франция), А. Маршалла (Великобритания) и В. Парето (Италия), которые благодаря включению их в работу молодого Парсонса в качестве своих предшественников в разработке «Большой социологической теории» как бы объединяются в едином теоретическом пространстве. Парсонс сам ус матривает определенный идеологический смысл такого объединения. В предисловии 1968 г. к переизданию своего главного труда, написанного более 30 лет тому назад, он так отмечает значение своей работы: «Для истории этой книги важно то, что в ней рассмотрены эмпирически некоторые наиболее широкие вопросы, касающиеся природы современного индустриального общества, — и в особенности вопросы природы капитализма. Более того, это было сделано в то время, когда Российская революция, Великая депрессия, фашистское движение и приближение Второй мировой войны поставили множество фундаментальных социальных проблем. В теоретическом плане работа сконцентрирована на вопросе о границах экономической теории. Этот вопрос решался с таких позиций, при которых не сохранялось преемственности ни с прочными теоретическими традициями «экономического индивидуализма», ни с противостоящими им социалистическими теориями даже британских демократических социалистов, не говоря уже о марксистах. Эти ориентации были исключительно важны для интеллектуальных кругов, поскольку многие их представители были вовлечены в обсуждение дилеммы «индивидуализм — социализм», а экономическая наука представлялась в это время самой важной из общественных наук»62. Появление этой книги означало три важных поворотных момента. Во- первых, поворот в теоретическом социологическом мышлении в США, которое было представлено, с одной стороны, чикагской школой, ориентированной на теорему Томаса в ее индивидуалистической интерпретации, и, с другой стороны, философствующей версией социологии, предложенной П.А. Сорокиным, который претендовал на анализ всех мировых культур, всех мировых кризисов и революций. Теперь обе эти версии социологии были отвергнуты. Это был важный шаг в формировании именно национальной теоретической социологии США. Во-вторых, работа Парсонса означала демонстрацию преемственности социологии США по отношению к традициям европейского социологического мышления. Ведь к моменту публикации этой книги имена М. Вебера (Германия), Э. Дюрк- гейма (Франция) были почти забыты. Что касается А. Маршалла (Великобритания) и В. Парето (Италия), то они вообще не существовали в поле социологии, так как Маршалл рассматривался как экономист, а трактат Парето был мало кому известен. Именно Парсонс одних европейских авторов воскресил, а других возвел в сан социологов. Выбор опорных точек был тщательно продуман в методологическом плане: теоретические уста новки этих авторов должны были находиться между крайностями индивидуализма и коллективистских социалистических ориентаций. Тот факт, что К. Маркс не был включен в число основателей социологии, несмотря на блестящие характеристики современного общества и на разработку теории капитализма, не может быть объяснен случайной забывчивостью. Это было сознательное (или подсознательное) «исключение» (exclusion) как «факт идеологической борьбы». В-третьих, работа Парсонса обосновала теоретически самостоятельность социологии от смежных социальных наук. Методологическим ее основанием стал системный подход, рассмотрение «общества как системы», с опорой на определение Дюркгейма. Экономическая наука была «поставлена на место». Она теперь не могла претендовать на самую важную роль среди общественных наук, а рассматривалась прежде всего с точки зрения одной из функций социального целого: адаптации социума к природе, предприятия или отрасли производства — к социальной системе, индивида — к сложившейся социально-экономической ситуации.
А само «целое» — «общество», «социальный организм», «реальность sui generic» — оказалось в ведении социологии. Желания, мотивы поведения отдельных индивидов передавались психологии. Социология же рассматривала теперь агрегированные мотивы, порождавшиеся системой ценностей — высшим контролером в функционировании системы социального действия. Теория Парсонса и его ученика Роберта Мертона, как показал впоследствии Э. Гидденс, стала основанием социологического «ортодоксального консенсуса», готового принять в свои объятия марксистскую социологию63. Правда, такой поворот дела относится уже к периоду после Второй мировой войны, когда Советский Союз выполнил свою реальную историческую миссию. Именно в это время наступил третий этап интернационализации социологии, связанный с деятельностью Организации Объединенных Наций, ЮНЕСКО и Совета ЮНЕСКО по общественным наукам, который выстроил официальную линию коммуникаций между двумя социальными системами, сложившимися в мире в этот период. Так называемое возрождение социологии в СССР после смерти Сталина было во многом обязано именно деятельности этих институций. Достигнутая в этот период возможность дискуссии и обмена мнениями предполагала значительный поворот в сторону деидеологизации социальных наук, и прежде всего социологии. Позиция Поппера в интерпретации социального знания в гораздо большей степени подходила ситуации, чем позиции Маркузе или Адорно. Десятилетия, прошедшие до падения СССР, не следует понимать как время бесплодных усилий. Это время носило исключительно противоречивый характер. Каждая из сторон стремилась к защите и упрочению своих интересов, но в то же время каждая из сторон стремилась не перегнуть палку, поскольку мир находился на грани гибели. «Ортодоксальный консенсус» на Западе был разрушен в конце 1960-х, когда наступила пора студенческих волнений. На его месте, как свидетельствует Э. Гидденс, «возникло приводящее в замешательство множество конкурирующих друг с другом теоретических концепций, не обладавших в полной мере теми преимуществами, которые были характерны для ортодоксального консенсуса»64. В то же время над миром доминировала гонка вооружений. Она рассматривалась с обеих сторон как «фактор сдерживания», но это средство было такого рода, что оно могло оказаться сильнее, нежели провозглашаемая цель. Гонка вооружений означала углубление тупиковой ситуации. В перспективе обе стороны могли оказаться в ловушке, продемонстрированной Карибским кризисом 1960 г. Через четверть столетия после этого события советская сторона провозгласила сохранение человечества и мира на Земле высшей ценностью в сравнении с классовыми интересами65. Осуществление этой задачи означало необходимость уступок, которые стали внешним фактором распада Варшавского договора, разрушения Берлинской стены, а затем и распада СССР. Однако в 1970-е и 1980-е гг. именно благодаря системе надблоковых контактов, которые носили вполне легальный характер, сохранялось взаимодействие между общественными науками. Разумеется, взаимодействие это настолько ослабло, что его нельзя было характеризовать как фактор интернационализации социологии. Главное, что было создано в послевоенный период, была система международных институтов в области общественных наук, и эта система продолжала действовать и в период холодной войны. Именно эта система обеспечивала функционирование международных социологических форумов и исследовательских комитетов, которые стали институтами признания и продвижения ныне действующей группы авторов в области теоретической социологии. Большинство имен зафиксировано в последних строках табл. 4. Энтони Гидденс, Зигмунт Бауман, Пьер Бурдье, Ульрих Бек представляют континентальную часть сонма великих в социологии; Нейл Смелзер и Джеффри Александер — заокеанскую часть этой ведущей группы. Когда-то Нейла Смелзера в кулуарах называли вратарем (gate-keeper) профессии, последние годы этот титул более подходит Э. Гидценсу благодаря тому, что издательство Polity Press находится под его влиянием. Табл. 4 иллюстрирует два пути развития социологии в европейских странах и США. В США, Франции и Великобритании идеи социологии разрабатывались на основе преемственности социального мышления, благодаря чему возник кумулятивный эффект накопления социального знания. Причем можно заметить, что в англосаксонской культуре социология с каждым поколением усиливает компонент эмпирического знания. Что касается Франции, то здесь сильнее сказывается традиция философского подхода к социальной проблематике. Не случайно фигуры Сартра и Фуко часто включаются в состав французских социологов. Эти авторы не могут быть исключены из истории французской социальной мысли, поскольку они оказали огромное влияние на формирование послевоенного стиля социального мышления. Они создали новые образцы мышления в рамках французской традиции. Во Франции, так же как и в англосаксонском мире, идеи основоположников социологии не пропадают и не теряются. Они становятся предметом преподавания для каждого нового поколения. Более того, общее образование в этих странах все в большей мере наполнялось социологическим содержанием. В каждой из названных стран своеобразное отношение к марксистской традиции. Наиболее благоприятно это отношение во Франции и Великобритании. Можно сказать, что французский опыт — в лице Бурдье — связан с усвоением и переработкой всего положительного, что было связано с марксистской социальной теорией. А опыт Великобритании связан с теми ветвями марксизма, которые рассматривались как реформистские и «ревизионистские», и здесь он оказался весьма плодотворным. В США марксистское мышление никогда не обладало практическим влиянием, что определяется особенностями развития капитализма в этой стране и особенностями ее культуры. И все же одним из наиболее заметных социологов марксистского направления является И. Валлер- стейн — автор теории миросистемы. Что касается Германии и России, то социология в этих странах развивается своими путями, которые существенно отличаются друг от друга, так же как и история этих стран. Сходство между ними не должно вытеснять понимания различий. Во всяком случае, для социологии важно то, что традиции этих областей знания здесь прерываются. Более конкретный анализ ситуации в социологии в отдельных странах станет содержанием последующего изложения результатов проекта.