Мистицизм Александра I и образование Библейского общества
Бывший «молодой друг» Александра I (разочаровавшийся в императоре после того, как не был назначен наместником в Польше) Адам Чарторыйский писал в 1821 г.: «Та же мрачная идея, что своим согласием на переворот он способствовал смерти отца, в последние годы снова завладела им, вызвала отвращение к жизни и повергла в мистицизм, близкий к ханжеству»82.
Это было особенно заметно по сравнению с отсутствием религиозности у императора в довоенный период. Интересны свидетельства Жозефа де Местра, французского публициста, близкого к Александру I, посланника сардинского короля в России с 1802 г. В предвоенных заметках он написал: «Раньше архиереев приглашали отобедать, теперь такого не случается. Одним словом наблюдается всеобщее тяготение (особенно со стороны двора), чтобы совсем покончить с религией»83. Позднее он писал: у Александра Павловича «до 1812 года нельзя было заметить признаков христианских убеждений»84. В прошлом безбородый протоирей Самборский, много лет прослуживший в русском посольстве в Лондоне, учил Александра Павловича основам православия, но не более. Обращение к вере как духовному стержню, судя по всему, произошло во время нашествия Наполеона в Россию, которое было воспринято императором как наказание и одновременно искупление греха отцеубийства. Позднее, в 1818 г., Александр I в Пруссии говорил местному епископу: «Пожар Москвы осветил мою душу, и суд Божий на ледяных полях наполнил мое сердце теплотою веры, какой я до тех пор не ощущал»85. Одним из тех, кто оказал большое влияние на религиозные убеждения императора, был знакомый ему с юности, любимец императора князь А. Н. Голицын. 21 октября 1803 г. он неожиданно был назначен обер-прокурором Святейшего Синода, стал главным проводником религиозной политики Александра I. Справка Голицын Александр Николаевич (1773-1844) с 12 лет состоял при великом князе Александре Павловиче; камергер его двора; князь, член Государственного совета (с 1810), сенатор (1812), обер-прокурор Святейшего Синода (1803-1817), главноуправляющий иностранными вероисповеданиями (1810-1817), исполняющий обязанности министра народного просвещения (с августа 1816), министр духовных дел и народного просвещения (24.10.1817-15.5.1824), одновременно и после—главноначальствующий над почтовым департаментом (1819-1842), президент Библейского общества (январь 1813 - 17.5.1824), попечитель Императорского Человеколюбивого общества (с 1817). Стремился к соединению вер благодаря распространению Библии. Не занимая особых постов, кроме должности по почте, сохранил влияние при дворе Николая I, канцлер российских императорских и царских орденов (с 1830), председатель общих собраний Государственного совета (1839-1841). С 1842 г. в отставке, жил в крымском имении Гаспра-Александ- рия в 12 км к юго-западу от Ялты, похоронен в Георгиевском монастыре. Около 1806 г. вокруг А. Н. Голицына сложилось общество из видных масонов «Новый Израиль» (закрыто в 1807 г.), члены которого постепенно пришли к выводу о ненужности масонства как такового. Поставленный во главе всех конфессий (с 1810 г.) в России, А. Н. Голицын занял нейтральную позицию, обосновав ее «универсальным христианством». А. Н. Голицын исполнял обязанности члена Русской Православной Церкви, но для него были характерны постоянные религиозные искания. По мнению историка Ю. Е. Кондакова, для мировоззрения А. Н. Голицына (после бурной молодости) были характерны следующие отличительные особенности: «1. Вера в то, что человек может обрести в сердце Иисуса Xриста и таким образом спастись; 2. Разделение религии на “внешнюю” и “внутреннюю”, с приоритетом последней; 3. Взгляд на обрядовую сторону религии как на вторичную, хотя и обязательную для членов отдельных церквей; 4. Равенство перед Богом всех христиан вне зависимости от принадлежности к конкретной церкви; 5. Вера в предсказания и пророчества; 6. Ожидание скорого осуществления предсказаний Апокалипсиса»86. Новая вера А. Е. Голицына нашла яркое отражение в церковных интерьерах его дома. Его домовая церковь, открытая 1 октября 1812 г., состояла собственно из храма (в котором служили Филарет, Фотий и др.) и примыкавших к ней комнат. В первой комнате на стенах было множество икон, подаренных в разное время князю. Во второй комнате находился престол, на котором лежало множество распятий, а в центре — огромный деревянный крест. Вместо люстры было подвешено большое стеклянное сердце, внутри которого горела свеча. После своего перерождения А. Н. Голицын (бывший гвардейский офицер) перестал посещать театры, ограничивал себя в еде и постепенно отказался от общения с женщинами. В то же время внешне князь строго соблюдал все обряды Православной Церкви. Другим соотечественником, оказавшим влияние на мировоззрение Александра I, был получивший церковное образование М. М. Сперанский, который всю жизнь занимался разработкой религиозных вопросов. Он с юности был знаком и с Самборским, активно переписывался с масоном И. В. Лопухиным. В своем исследовании «О религии вообще» Сперанский, будучи верующим человеком, отрицал святость церкви. Он считал, что настоящее пришествие Иисуса Xриста произойдет тогда, когда все тайные общества объединятся и наступит царство мира и порядка (по масонской традиции «век Астреи»). В окружении Александра I был также известный масон, служивший при дворе (стал обер-гофмейстером) Р. А. Кошелев, влияние которого возросло после войны 1812 года. С образованием Библейского общества он вошел в него в качестве одного из директоров. Как уже отмечалось, по-настоящему обращение императора к религии произошло в годы войны. В это время большое влияние на него оказала мистическая писательница баронесса Барбара Юлиана фон Крюднер (Крюденер) (1764-1825). Император принял баронессу Крюднер в 1815 г. и три часа беседовал с ней. Она требовала от него покаяния. «Нет, государь, — говорила она, — вы еще не приблизились к Богочеловеку, как преступник, просящий о помиловании. Вы еще не получили помилование от Того, кто один имеет власть разрешать грехи на земле. Вы еще остаетесь в своих грехах. Вы еще не смирились перед Иисусом, не сказали еще, как мытарь из глубины сердца: “Боже, я великий грешник, помилуйте меня”. И вот почему вы не находите душевного мира.
Послушайте слова женщины, которая также была великой грешницей, но нашла прощение всех грехов у подножия креста Xристова»87. В дальнейшем Александр I вызывал ее для беседы в Гейдельберг (известный старейшим в Германии университетом), Париж и Петербург, хотя потом попросил удалиться из столицы. Можно сказать, что религиозные взгляды Александра I находились в лоне учения «внутренней церкви», распространившегося в Европе в конце XVIII в. В его основе было убеждение, что для единения человека с Богом важна внутренняя вера, а все внешние религиозные признаки той или иной конфессии значения не имеют. Xристи- ане — все, кто верует во Xриста, и неважно, кто как молится Богу. После войны правительство оказывает поддержку изданию религиозно-философской литературы, которая соответствовала взглядам Александра I и А. Н. Голицына. Наиболее популярными трудами были произведения Эккартсгаузена, Шатобриана, Сведенборга, Сен-Мартена, Якова Беме, Фенелона, Гийона. В соответствии с этими взглядами Александр I еще до войны обратил внимание на деятельность Библейского общества, основанного в Лондоне в 1804 г. Устав Общества включал следующие цели: 1) увеличение выпуска Библий без комментариев; 2) перевод Священного Писания на различные языки; 3) привлечение лиц различных вероисповеданий для распространения Библии. Для Общества была характерна веротерпимость; членом мог быть каждый человек, пожертвовавший какую-то часть денег для его деятельности. Накануне войны Александр I разрешил англичанам на Кавказской линии основать миссионерскую колонию для обращения горцев в христианство. При образовании филиала Библейского общества в Або (Турку) в 1810 г. император пожертвовал на его нужды 5 тыс. руб. Во время войны, летом 1812 г., в Петербург приехали пасторы Паттерсон и Пинкертон. Вскоре, 6 декабря, был одобрен доклад А. Н. Голицына «Об утверждении Библейского общества в Петербурге», а в марте 1813 г. состоялось первое генеральное собрание Общества. В Библейское общество вступил император, пожертвовав на его нужды 50 тыс. руб., а вслед за ним — почти все высокопоставленные чиновники. Президентом стал обер-прокурор Святейшего Синода и по совместительству главноуправляющий иностранными вероисповеданиями князь А. Н. Голицын. Общество ставило задачу перевода на русский язык Библии, что, по мнению многих, исказило бы Слово Божие. В то же время в России активно переводились на русский язык произведения, которые пропагандировали «внутренне христианство». В 1814 г. в Библейское общество вошли клирики, в частности, митрополит Санкт-Петербургский Амвросий, несколько архиепископов, в число директоров — архимандрит Филарет (с 1816 г. — епископ и вице-президент), придворный протопресвитер Н. В. Музовский. Вице-президентами стали католический митрополит Сестренцевич-Богуш, архиепископ армян Иоаннес, директорами — аббат Манген, лютеранский пастор Рейнбот. Иезуиты, которые не разделяли принципы Библейского общества, в 1815 г. были высланы из Санкт-Петербурга и Москвы (а в 1820 г. из России). Соответственно, они перестали обучать дворянских детей. 28 февраля 1816 г. Александр I передал Св. Синоду свое желание о переводе Библии. Перевод был поручен Комиссии духовных училищ во главе с ректором Духовной академии архимандритом Филаретом (Дроздовым), а издание — Библейскому обществу. В 1822 г. впервые на русском языке был издан «Новый завет». Деятельность Библейского общества играла огромную роль в общественно-политической жизни страны. Как это часто бывает, вслед за столицей местные власти поспешили открыть отделения Библейского общества в губернских городах. Так, после назначения пензенским губернатором в 1816 г. М. М. Сперанский возглавил местное отделение общества. Несмотря на обвинения в лицемерии и приспособленчестве (П. А. Вяземский и др.), этот шаг Сперанского был искренним. Популяризация и распространение Священного писания им рассматривались, прежде всего, как нравственный долг. Не случайно в Пензе он перевел многотомный труд Фомы Аквинского «О подражании Xристу», изучал творения отцов церкви, самостоятельно овладел немецким языком, а местный архиерей Аарон (крещеный еврей) научил его ивриту. Сперанский живо интересовался догматикой различных конфессий, способствовал прекращению гонений в губернии против сектантов-духоборов. Его дочь Лизонька, приехавшая к отцу в Пензу в 1817 г., вспоминала: «Дом наш в Пензе батюшка устроил по всегдашнему своему вкусу, т. е. с опрятностию, но и простотой совершенно квакерскою»88. Вероятно, это не случайно, так как покойная супруга Сперанского была англичанкой и соответственно принадлежала к англиканской церкви. Деятельность Библейского общества, особенно на местах, в какой- то степени способствовала повышению грамотности в народе (где мистицизм ограничивался колдовством и суевериями), но внедрение мистицизма в западном обличье в дворянском обществе вызывало тревогу. Традиционная Православная Церковь не одобряла распространение мистицизма, видела связь общества с аналогичной организацией в Англии и опасалась, что выдвижение на первый план Библии подорвет один из постулатов церкви о священстве, принизит роль священников как посредников в общении мирян с Богом. Это напоминало протестантизм. «Мистической партии», проводившей в жизнь идеи надцерковного «универсального христианства», противостояла оппозиция ревнителей православия. «Православную партию» возглавляли А. А. Аракчеев (борьба против А. Н. Голицына), митрополит новгородский и петербургский Серафим (С. В. Глаго- левский), архимандрит Юрьевского монастыря Фотий (П. Н. Спасский). В 1823 г. к этой же «партии» примкнул бывший соратник М. М. Сперанского Л. М. Магницкий. Так постепенно жизнь развела их по разные стороны баррикад. Идеология Библейского общества нашла отражение в актах Священного Союза. 14 (26) сентября 1815 г. был подписан «Трактат братского христианского союза» между российским, австрийским и прусским монархами. Одним из его принципов были заветы Иисуса Xриста как основа внешнеполитической и внутренней жизни государств. Во введении содержался призыв: «Во имя Пресвятой и Неделимой Троицы, почитать всем себя как бы членами единого народа христианского».