Согласно Спенсеру, те наиболее общие истины, которые составляют область «Общей философии», должны быть сформулированы в терминах вещества, движения и силы. Это последние символы, к которым приходит наш анализ действительности.
Основной принцип всего научного познания сводится Спенсером к положению о неуничтожимости вещества. Поскольку же само вещество есть для Спенсера лишь символическое понятие для обозначения проявления силы, «под неуничтожимостью вещества мы фактически подразумеваем неуничтожимость силы...» (70, 102). Следует заметить, что хотя в разделе о «непознаваемом» Спенсер трактовал силу так, что в ее понятие вполне могло уложиться представление о божественной силе, в дальнейшей разработке его философии сила все более утрачивает теологический оттенок и начинает толковаться, как если бы она обладала чисто физической природой. Именно в таком понимании она выступает в положении о постоянстве силы. Однако Спенсер ошибочно полагает, что, будучи основополагающим принципом всего научного знания, тезис о постоянстве силы или о неуничтожимости вещества не может быть доказан никаким физическим экспериментом. Согласно Спенсеру, он вытекает из природы нашего мышления и является его необходимым постулатом. На самом деле положение о неуничтожимости и несотворимости освобождаемые химическими изменениями в мозгу, вызывать эмоцию — все это опыты, проникнуть в которые для нас невозможно» (70, 127). материи, которое начиная с глубокой древности принималось всеми материалистами, исходя из чисто умозрительных соображений, впервые получило свое физическое экспериментальное подтверждение в опытах великого русского ученого Ломоносова, а затем Лавуазье, после чего оно прочно вошло в науку как всеобщий закон сохранения материи. Из постулата постоянства силы, согласно Спенсеру, вытекает и другой важнейший, хотя и производный принцип, принцип постоянства движения. Анализируя различные формы проявления и превращения сил и исходя из того, что вещество проявляет силы притяжения и отталкивания, Спенсер формулирует положение о том, что движение всегда направляется по линии наибольшего притяжения и наименьшего сопротивления и обладает определенным ритмом или периодичностью. Эти положения Спенсер считает абсолютно всеобщими и пытается проиллюстрировать их на примерах, заимствованных из самых различных областей знания. ' Все сказанное выше является подготовительным этапом к установлению того основного закона, который, как полагает Спенсер, присущ всем явлениям опыта и обеспечивает требуемое философией единство знания. Это — закон эволюции. Эволюция, согласно Спенсеру, является тем абсолютно всеобщим элементом опыта, который дает возможность понять любые явления. Только изучая предмет в процессе его возникновения, формирования и исчезновения, только прослеживая всю его историю, мы можем рассчитывать на правильное познание предмета, будь это самый примитивный организм или колоссальные скопления космических тел или какой-либо общественный институт. Известно, что идея развития пробивала себе путь через метафизические препоны еще в науке XVIII в. К началу XIX в. она с особой силой стала внедряться в некоторые области естествознания. Она охватывала главным образом проблему космогонии и происхождения видов. Правда, великие немецкие философы, и прежде всего Гегель, не только придали идее развития универсальное значение, но и разработали наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии — диалектику. Однако в силу своего спекулятивного характера, ис кусственности многих построений и открыто выраженного пренебрежения к эмпирическим данным учение Гегеля не могло найти легкий доступ к естественной науке. Идея развития стала проникать в нее в той форме, в которой естествознание, все еще погрязавшее вампиризме,механицизме и метафизике, было способно ее воспринять: в форме эволюционного учения Спенсера и Дарвина. Дарвин дал строго научное обоснование и доказательство эволюции органического мира. Он заложил основы понимания того, что развитие организмов есть лишь частный случай всеобщего развития материи. Почти в то же самое время Спенсер распространил идею эволюции не только на неорганическую и органическую природу, но и на человеческое общество и все его духовные продукты. Спенсер тоже попытался обосновать идею эволюции. Однако строгого естественнонаучного обоснования, как у Дарвина, у него не получилось. В то же время он не смог дать ей такого глубокого спекулятивного обоснования, какое мы находим у Гегеля. Высказав идею эволюции и дав формулировку ее закона, он, как позитивист, попытался подкрепить свои идеи эмпирически, т. е. множеством примеров, заимствованных из самых различных областей знания. Тем не менее в настойчивой пропаганде идеи эволюции надо признать большую заслугу Спенсера. Однако в своих рассуждениях он оторвался от метафизических философских предпосылок, которые столь ярко выявились в его неспособности справиться с противоречиями, обнаруженными анализом основных гносеологических и научных понятий. Поэтому Спенсер не смог увидеть в естествознании своего времени тех новых идей, которые взрывали изнутри метафизическое мировоззрение и которые увидели и оценили Маркс и Энгельс. Решающую роль здесь, разумеется, сыграла буржуазная ограниченность Спенсера, его неспособность и нежелание понять диалектический, а не мирно-эволюционный характер общественного процесса. Не смог он заметить и назревающие предпосылки скачкообразного, революционного преобразования капиталистического общества. Все это и определило характер понимания Спенсером идеи развития, круг тех понятий, в которых он ее сформулировал, и тот фактический научный материал, который он привлек для ее обоснования. Образцом для Спенсера была и осталась механика. Хотя Спенсер обращается к самым различным областям действительности, он видит в них только такие эволюционные процессы, которые можно изложить в терминах (понятиях) механики. Первоначально Спенсер понимал развитие как переход от однородного к разнородному. Впоследствии он конкретизирует это общее положение. В эволюции Спенсер теперь различает три момента. Во-первых, эволюция выступает как переход от бессвязности к связности, как интеграция (или концентрация) вещества, как соединение в одно целое элементов, находившихся ранее в рассеянном состоянии. Таково образование облака из скопления отдельных частиц водяного пара, возникновение организма из соединения различных веществ, образование общих понятий, объединяющих ряд различных восприятий и представлений. Во-вторых, это дифференциация, переход от однородного к разнородному. Таково образование различных небесных тел солнечной системы, выделение специализированных клеток и органов тела, разделение труда в обществе и т. д. В-третьих, эволюция, по Спенсеру, выражается в возрастании порядка или упорядоченности, или в переходе от неопределенности к определенности, что отличает ее от разложения. Примером этой черты эволюции может быть упорядоченность солнечной системы, единство организма, определенность современного общества и т. д. С учетом тех изменений, которые претерпевает движение эволюционирующих вещей, Спенсер считает возможным дать следующую формулу закона эволюции: «Эволюция есть интеграция вещества, которая сопровождается рассеянием движения и в течение которой вещество переходит из состояния неопределенной, бессвязной однородности в состояние определенной связной разнородности, а сохраненное веществом движение претерпевает аналогичное превращение» (70, 237). Нетрудно заметить, что Спенсерова формула эволюции является выражением весьма грубого и достаточно поверхностного понимания развития. Хотя Спенсер уловил отдельные черты некоторых форм развития, попытка его представить данную формулу как универсальную не имеет никаких оснований. Спенсер пытается раз и навсегда определить конкретный характер эволюции во всех областях, в том числе и в таких, закономерности которых вообще не могут быть сведены к перераспределению вещества и движения, к чему, собственно, и сводится формула Спенсера. В то же время эта формула не говорит о возникновении качественно нового; она изображает развитие лишь как постепенную перегруппировку имеющегося в наличии материала. Это главный недостаток формулы Спенсера, так называемый плоский эволюционизм. Наконец, она ничего не может сказать и о движущих силах развития и представляет собой лишь описание некоторых внешних признаков этого процесса. Характерная черта Спенсеровой концепции в том, что эволюция, по Спенсеру, «имеет предел, за который переступить она не может» (70, 291). Этим пределом является равновесие системы или эволюционирующего агрегата, когда все противодействующие силы уравновешиваются. Приводимый самим Спенсером пример: необходимое, как он полагает, уравновешивание консервативных и прогрессивных сил в обществе наглядно показывает социальный смысл его учения. Однако концепция Спенсера не настолько примитивна, чтобы считать равновесие абсолютным и предполагать прекращение всякого движения. Установлением равновесия, согласно Спенсеру, не заканчивается процесс изменений, за состоянием равновесия раньше или позже наступает разложение. Оно вызывается обычно внешними силами, постоянно действующими на уравновешенный агрегат, однако этот разлагающий эффект они оказывают обычно тогда, когда установившееся равновесие знаменует собой начавшееся одряхление системы. Но и состояние разложения нельзя считать окончательным и бесповоротным в масштабах как отдельной системы, так и всей вселенной. Исходя из того, что «количество движения, а равно и количество материи постоянны» (70, 324), следует признать вечный ритм сил притяжения и отталкивания, «так что эры эволюции и распадения чередуются между собой» (70, 324). «А это наводит на мысль о том, что в прошлом уже существовал целый ряд последовательных эволюций, аналогичных с эволюцией, происходящей в настоящее время, и что в будущем можно ожидать такого же рода последовательных эволюций, всегда тождественных по своим основаниям и всегда различных по своим конкретным результатам» (70, 324). Таким образом, Спенсер приходит к древнейшей теории круговорота. Эта теория постоянно с теми или иными видоизменениями воспроизводилась в истории философии. В нашем веке она получила и свое научное, хотя пока еще проблематичное выражение в гипотезе о пульсирующей вселенной. Идея эволюции, в общей форме разработанная в «Основных началах», распространяется Спенсером на область биологии, психологии, социологии и этики. Главной конкретной наукой, изучающей законы, действующие во всех указанных сферах, является для Спенсера биология. Спенсер полагает, что жизнь во всех ее более сложных и высоких психических и социальных проявлениях в конечном счете управляется биологическими законами. Он переходит таким образом к своеобразному механистическому биоморфизму. Эта особенность учения Спенсера была определена, видимо, теми большими успехами, которые сделала биология 40-х годов XIX в. В самом деле: в 1838 г. Г. Шлейден открыл растительную клетку (впрочем, Р. Гук открыл ее за 200 лет до Шлейдена, но открытие это было «несвоевременным» и потому прошло незамеченным), в 1839 г. Т. Шванн признал клетку и элементом тела животных, а в 1843 г. А. Келликер показал, что из яйца, как из клеточки, развиваются все органы взрослого животного. Если учесть, что в политической экономии того времени уже была очень распространена идея развивающегося разделения труда (которую в 1827 г. Милн Эдвардс пытался использовать для объяснения разнообразия животных тканей, усматривая в этом биологическом процессе проявление общего закона разделения труда), то биологизм Спенсера становится достаточно понятным.
Жизнь, по Спенсеру, это «беспрерывное приспособление внутренних отношений к отношениям внешним» (74, 48). Это определение сразу же показывает стремление Спенсера давать предельно широкие формулы, которые могли бы охватывать самые разнообразные явления и которые в действительности были не в состоянии выразить сущность ни одного из них. Тем не менее, работы Спенсера по биологии и психологии содержат немало ценных для того времени мыслей и наблюдений. Спенсер поддерживает учение Дарвина о естественном отборе, хотя и полагает, что само по себе оно еще не может решить всех проблем развития организмов. Вместе с тем Спенсер отвергает учение Вейсмана, отрицающее наследование приобретенных признаков. Одной из важнейших идей Спенсера является мысль о том, что формирование индивидуума определяется всем постепенно накапливаемым опытом рода. Наиболее существенная черта социологии Спенсера — это уподобление общества живому телу, рассмотрение общества как организма, возникающего и развивающегося естественным путем. Отсюда вытекают важные следствия: Спенсер считает неосуществимыми любые попытки искусственного создания или преобразования общества и его институтов. Мысль о том, что «общество представляет собой возрастание, а не искусственное произведение» (68, I, 148), что «конституции не создаются, а сами вырастают», постоянно повторяется им. Спенсер считает, что история полностью опровергает мнение о решающей роли великих людей. Даже монарх бессилен изменить тип управляемого им общества. «Он может временно нарушить, задержать естественный процесс организации или помочь ему, но над общим ходом процесса он не имеет власти» (68, I, 148). Великие люди не только не направляют судьбы обществ, но и «сами эти великие люди суть порождение этих обществ» (68, I, 148). Согласно Спенсеру, структура общества и формы его политического устройства, особенности общественной жизни и т. д. определяются характером народа или, точнее, составляющих его индивидуумов. «...Характер народа есть первоначальный источник политической формы» (68, I, 147), а он, в свою очередь, складывается и изменяется в процессе взаимодействия данного народа с условиями окружающей среды и отбора и развития таких его сил, которые наилучшим образом приспособлены для борьбы за существование. Таким образом, «Основания социологии» Спенсера по своему теоретическому содержанию и политическому смыслу весьма противоречивы. С одной стороны, Спенсер стремится рассматривать развитие общества как естественнодетерминированный процесс, отрицательно относится к культу так называемых великих личностей, признает, что решающий фактор социальной революции надо искать не в воле и поступках от дельных лиц, а в действиях людей, составляющих основное население страны,— все эти черты свидетельствуют о наличии в социологии Спенсера стремления идти в русле научной традиции. Не случайно более поздние философы так яростно нападают на эти стороны учения Спенсера, как это делает, например, У. Джемс *. Однако основная тенденция социологии Спенсера антинаучна и реакционна. Уже изложенные выше взгляды дают основание для апологетического вывода о том, что классовое разделение общества и наличие эксплуататорского класса вытекают из характера народа и полностью отвечают ему. «Самое существование сословия, пользующегося монополией власти, возможно только вследствие известного настроения и образа мысли всей общины» (68, I, 147),— заявляет Спенсер. Он утверждает, что, например, «без чувства подданической преданности со стороны вассалов феодальная система никогда не могла бы существовать» (68, I, 147). Совершенно ложной и бесплодной в научном отношении является попытка Спенсера рассматривать общественную жизнь в терминах биологии, игнорируя анализ действительных закономерностей общественного развития. Распространение на общество принципа «борьбы за существование» закладывает основу для реакционнейшего течения буржуазной социологии — так называемого «социального дарвинизма» и служит для оправдания классового неравенства и угнетателей. Открыто апологетический характер обнаруживает стремление Спенсера установить сходство между частями и функциями организма и общественными группами и учреждениями. Чего стоит, например, аналогия между развитием в зародыше слизистого и серозного слоев, из которых впоследствии образуются питательный аппарат и нервно-мышечная и костная система организма, и возникновением в обществе сословия управляющего и сословия, которое «исключительно занимается снабжением общины предметами жизненной необходимости»! (68, I, 157). Спенсер говорит, что «кровяные частицы уподобляются деньгам» (68, I, 162) или что «различные части социального организма подобно различным частям индивидуального организма, борются между собой за пищу и получают * См. его статью «Великие люди и среда» (Джемс У Зависимость веры от воли. СПб., 1904). большее или меньшее количество ее, смотря по большей или меньшей своей деятельности» (68, 160). Эти рассуждения, как и другие пустейшие аналогии, не имеют ни малейшей научной ценности и предназначены лишь для того, чтобы оправдать, представить как естественное и увековечить существующее капиталистическое общество со всеми его институтами. Для завершения характеристики социального лица Спенсера надо добавить, что он был непримиримым врагом социализма и изощрялся в писании антисоциалистических памфлетов и поносил социалистические идеи. Говоря о направлении и перспективах социальной эволюции, Спенсер различал два типа общества: военный строй, характеризующийся деспотизмом и подчинением индивидуумов общине или государственной власти, и промышленный строй, в котором права государственной власти сведены к минимуму и который якобы обеспечивает свободу и самодеятельность индивидуумов. В противовес социализму Спенсер выдвигал в качестве будущего этапа социальной эволюции возможность осуществления третьего этапа общества, который, по сути дела, представлял собой идеализированный капиталистический строй. * * * Философия Спенсера была знамением большого периода в истории Англии, периода, характеризовавшегося бурным промышленным подъемом, сравнительным спокойствием в отношениях между классами и расцветом буржуазного либерализма в политике и идеологии. К этому времени буржуазная философия уже прошла точку своего высшего подъема, однако капитализм в целом продолжал развиваться по восходящей линии, а естествознание одерживало все новые успехи. В этих условиях позитивистская философия Спенсера выражала две тенденции, присущие идеологии английской буржуазии: стремление обеспечить максимальное развитие научного познания природы и в то же время не допустить материалистических и атеистических выводов из данных естественных наук. Эти две тенденции воплотились в сочетании некоторых идей стихийного естественнонаучного материализма, на позициях которого стояло абсолютное большинство естествоиспытателей, с компромиссным отношением к религии и агностицизмом в гносеологии, что и характерно для позитивизма Спенсера. Если многие философствующие естествоиспытатели, называвшие себя агностиками, были, по выражению Энгельса, «стыдливыми материалистами», то Спенсер как философ был законченным агностиком. Ленин говорит о «коренном расхождении материализма со всем широким течением позитивизма, внутри которого находятся Ог. Конт, и Г. Спенсер, и Михайловский, и ряд неокантианцев, и Мах с Авенариусом» (2, 18, 214). Но стоя настолько на уровне науки своего времени, чтобы быть в состоянии высказать и ряд плодотворных научных идей, Спенсер впитал все же нечто и от стихийного естественнонаучного материализма, проникшего в науку второй половины XIX в. Это обстоятельство, равно как и энергичная защита эволюционной теории и полемика против учения о творении, глубокое уважение к науке 9, привлекало к нему симпатию многих передовых людей и ученых конца прошлого века. Немало положительных высказываний о Спенсере мы находим у великого русского ученого И. М. Сеченова. Джек Лондон в романе «Мартин Иден» отмечает увлечение его героя Спенсером. «Спенсер,— говорит современный английский историк философии Лесли Пол,— был первым английским философом после Френсиса Бэкона, стремившимся к универсальной системе знания» (132, 215). Влияние Спенсера на научную жизнь Англии, США и некоторых других стран было огромно. Хотя в последнем счете Спенсер сдавал свои научные позиции религии, это происходило как бы за пределами того здания науки, -которое он стремился создать. Его «явное неверие в откровенную религию» не могло не вызвать возмущения со стороны откровенных идеалистов и фидеистов. Очень рано Спенсер стал подвергаться нападкам. Ленин приводит слова английского идеалиста В. Клиффорда: «Я за Брекли против Спенсера» (2, 18, 2). Для многих буржуазных философов уже в то время философия Спенсера казалась слишком материалистической и атеистической. В XX в. оценка буржуазными философами учения Спенсера как материалистического была весьма обычной. «...В последнем счете,— говорится в статье о Спенсере, помещенной в Британской энциклопедии,— Спенсер описывает познаваемое в терминах механистических концепций материи и движения, и это придает материалистическую окраску его философии» (108, 203). Американский философ Г. Эйкен в книге «Век идеологии» говорит, что «Синтетическая философия», взятая в целом, представляет собой, может быть, величайшее усилие со стороны философа XIX в. организовать и развить научное знание его времени в великий спекулятивный синтез, стремящийся дать общее описание всего природного мира. Философия Спенсера является прежде всего натуралистической и материалистической скорее, чем позитивистской» (88,163). За более современными оценками Спенсера можно обратиться к английскому историку философии Ф. Коплстону и к Американской философской энциклопедии. В I части 8-го тома «Истории философии» Конпл- стона имеется глава, посвященная Спенсеру, а в Американской философской энциклопедии также довольно много места отведено для статьи о Спенсере. Оба эти тома вышли в 1967 г. Статьи о Спенсере достаточно объективны и содержательны, дают всестороннее представление о синтетической философии Спенсера. Но вот что интересно: о «материализме» ни слова, т. е. упрека Спенсеру в материализме они не адресуют. Они говорят о его агностицизме, эмпиризме, рассматривают вопрос о том, можно ли считать его позитивистом, поскольку признание «Непознаваемого» с большой буквы свидетельствует о наличии у Спенсера метафизических взглядов, но о материализме или идеализме Спенсера не упоминается. Значительно больше «повезло» социологическому учению Спенсера. Хотя немногие его действительно положительные идеи были полностью отброшены, реакционные концепции Спенсера: органическая концепция общества, элементы социального дарвинизма, теория равновесия, антисоциалистическая аргументация— все это прочно вошло в обиход буржуазных социологов. В целом «Синтетическая философия» Спенсера явилась завершением той первой формы позитивизма, которая несмотря на свою принципиальную враждебность материализму еще могла содержать некоторые положительные научные и даже материалистические идеи. В то же время своим агностицизмом она проложила путь более последовательным идеалистическим учениям XX в. Литература Богомолов А. С. Идея развития в буржуазной философии. М., 1962. Гл. 2. Грязнов Б. С. Эволюционизм Г. Спенсера н проблема развития науки//Т1озитивизм и наука. М., 1975. С. 49—66. Грязнов Б. С. Проблема науки в работах логиков-позитиви- стов XIX в. Д. С. Милль, У. С. Джевонс//Там же. С. 67—95. Нарский И. С. Очерки по истории позитивизма. М., 1960. Гл. 4.