3. «Т роист венная формула»( гражданских прав

Эта констатация может служить ключом к пониманию основного смысла личных свобод, подразумеваемых в локковской концепции естественного права.

В «Трактате о государственном правлении» Локк формулирует три основных прирожденных права личности, которые индивиды признают друг за другом в «естественном состоянии» и которые затем гарантируются самим государством: это право на жизнь, свободу и собственность.

В «естественном состоянии», пишет Локк, каждый человек обладает сознанием того, что он «не должен, кроме как творя правосудие по отношению к преступнику... предпринимать таких действий, которые отразились бы на сохранении жизни, свободы, здо- ровья, членов тела или собственности другого» |36. Соответственно и принуждающая власть в государстве, основывающемся на разуме, «никогда не может иметь права уничтожать, порабощать или умышленно разорять подданных... Ведь люди отказались от свободы естественного состояния и связали себя соответствующими узами только ради сохранения свой жизни, свободы и имущества» 137.

Эти три права образуют, согласно Локку, конституционный базис правового порядка и впервые делают возмоашым законодательство, не стесняющее, а эмансипирующее по своему основному смыслу — законодательство, сама возможность которого была не- представима для традиционного юридического мышления. «Несмотря на всевозможные лжетолкования,— пишет Локк,— целью закона является не уничтожение и не ограничение, а сохранение и расширение свободы... Ведь свобода состоит в том, чтобы не испытывать ограничения и насилия со стороны других, а это не может быть осуществлено там, где нет закона... Она представляет собою свободу человека располагать и распоряжаться как угодно своей личностью, своими действиями... и всей своей собственностью» 138.

Тройственная правовая формула Локка (свобода, жизнь, собственность) вошла во многие раннебуржуазные конституции и явилась «клеточкой», из которой развилось затем более дифференцированное содержание «прав человека и гражданина».

В трактате Локка право па свободу, право на жизнь и право, на собственность не выступают как внешние друг другу, рядопо- ложенные принципы. Они представляют собой элементарную систему прав, где одна норма с необходимостью отсылает к другой.

В каждом из трех прав, провозглашаемых Локком, речь идет в конечном счете об одном и том же: о признании людей полноценными «субъектами обмена», независимыми товаровладельцами, «воля которых пронизывает их товары».

Право на свободное распоряжение собственностью выступает при этом как итоговое, результирующее, интегративное, а право на свободу и жизнь — как его предпосылка.

Систематически мысль Локка может быть выражена, на наш взгляд, с помощью следующих утверждений:

а) свобода в узком смысле (свобода выбора, или право на субъективное полагание и преследование целей) является ущербной и ограниченной, если она не дополнена свободой распоряжения индивидуальными жизненными силами (право на жизнь) и свободой распоряжения продуктами, в которых воплощены субъективные цели и жизненные силы (право собственности);

б) право собственности является ущербным и ограниченным, если оно распространяется только на вещи н пе гарантирует возможности добровольного отчуждения своей жизнеспособности, рабочей силы (важнейший аспект права па жизнь) и возможности «располагать как угодно своей личностью» (свобода в узком смысле слова).

Права, означенные в «тройственной формуле» Локка, рефлектируют друг в друга: свобода в узком смысле слова и право на жизнь уже как таковые суть право собственности, ибо в них предполагается, что индивид есть владелец своих целей и жизненных сил. •

И наоборот, право па собственность и право на жизнь уже как таковые суть свободы, ибо обеспечивают простор для реализации той же самой воли, которая выражает себя в выборе призвания, в иолагапнп целей, в нестесненной совести и слове.

Чтобы уяснить, как стало- возможным это взаимопроникновение трех по видимости гетерогенных прав, рассмотрим более обстоятельно локковское понимание каждого из них.

1. Па первом плане естественно-правовой концепции Локка стоит право собственности. Оно включает в себя право на жизнь п свободу п нередко фигурирует в тексте локковского трактата как наиболее общее обозначение политико-юридического статуса личности. «Великой и главной целью объединения людей в государства и передачи ими себя под власть правительства,— заявляет Локк,— является сохранение ими собственности» |ЗЭ.

В собственности личность возвышается над самото собой как эмпирической индивидуальностью; соответственно через собственность общество и государство как бы признают личность.

«Именно труд,— пишет Локк,— создает различия в стоимости всех вещей... Если мы будем правильно оценивать вещи, которые мы используем, и распределим, из чего складывается их стоимость, что в ііих непосредственно от природы и что от труда, то мы увидим, что в большинстве из них девяносто девять сотых следует отнести всецело на счрт труда» и0.

Это — формула, под которой подписался бы любой представитель классической буржуазной политэкономии.

Но поскольку Локк еще очень далек от различения абстрактного и конкретного труда, поскольку процесс создания стоимости рисуется ему как процесс непосредственного воплощения в продукте живых индивидуальных усилий, постольку следствием из теоретически правильной идеи об определении стоимости трудом оказывается у него теоретически ошибочная мысль относительно трудового происхождения частной собственности: «То, что человек извлек из предметов, созданных и предоставленных ему природой, ои слил со своим трудом, с чем-то таким, что ему неотъемлемо принадлежит,— и тем самым делает это своей собственностью... благодаря своему труду оп что-то присоединяет к этому предмету... Его труд создал разницу между этими вещами и общим...» |41.

Заметим, однако, что мысль Локка о происхождении собственности каждого человека из собственного его труда, как ни наивна она по мерке позднейших экономических и историко-экономиче- ских воззрений, ие просто заблуждение.

Во-первых, она выражает иллюзию особого рода, Иллюзию, которая становится истиной при некоторых исключительных («идеальных») условиях организации экономической практики (при на- линии хозяйственного уклада, все агенты которого были бы прос тыми товаровладельцами).

Во-вторых, мысль эта, ошибочная как суждение о действитель ных фактах экономической истории, содержит в себе тем не менее момент нормативной истины. Неверно, будто «имущество разлнч ных размеров» возникло как результат «различных степеней прилежания» 142, но верно, что общество должно признать и санкционировать имущественные различия, если они действительно являются результатом различных степеней прилежания; неверно, будто любая собственность есть плод труда ее владельца, но юридически неопровержимо в отношении любого индивида, что «труд его тела и работа его рук по самой природе вещей принадлежат ему». Утверждение «труд — субстанция собственности» представляет собой «рационализацию», псевдообъясненпе, которое превращает в сущностную («истинную») действительность то, что иа деле истинно лишь в смысле долженствования, и притом строго юридического долженствования — «общество и государство обязаны признать всякую собственность, являющуюся результатом труда».

Этот нормативный (и более того, нормативно-лпмнтирующий) смысл локковских рассуждений о труде как субстанции собственности четко зафиксировал Маркс в «Теориях прибавочной стоимости»: «...по его (Локка.— Э. С.) мнению, естественное право делает пределом собственности личный труд»

Именно полаганпе труда в основу всякого частного владения позволило Локку слить воедино три основных прирожденных права личности.

2. Труд, нацеленный на достижение индивидуального благополучия и выгоды, признается Локком определяющей формой человеческой жизнедеятельности, которую в первую очередь имеет в виду право на жизнь.

Право это, как оно трактуется Локком, не может быть сведено к простому запрету на убийство, к кодификации третьей библейской заповеди. Трактаты Локка воспроизводят нравственно-религиозные аргументы относительно священности жизни и ее трансцендентных, божественных истоков 144. Однако специфическая лок- ковская тема состоит не в этом.

Нарушением права на жизнь является, согласно Локку, уже всякое закабаление пнднвнда, всякое насильственное присвоение его производительных способностей. Не убийство 'как таковое, а рабство, т. е. экономическое состояние, при котором один человек получает в полное свое распоряжение жизненные силы другого н волен совершить над ним все что угодно (вплоть до убийства),— вот что прежде всего ставится под запрет локковским правом на жизнь. Оно отрицает не столько стихию разбоя и уголовщины, в которой покушение па жизнь появляется как хотя н массовидный, но все-таки случайный факт, сколько право на убийство, увенчивающее утилитарный произвол господина над рабом,— социально санкционированное низведение человека до положения рабочей скотины, вещи, орудия.

Из идеи о том, что жизнь как дар бога представляет собой неотчуждаемое достояние живущего, Локк делает не только вывод о моральной недопустимости убийства как индивидуального деяния, но еще и чисто правовое заключение о немыслимости добро- мольного рабства, или (что то же самое) о юридической противоестественности последнего. Локк рассуждает следующим образом: «Ни один человек не может по соглашению передать другому то, чем ои сам не обладает,— власть над своей собственной жизнью. И должен признать, что мы находим случаи у евреев, а также у других наций, когда люди продавали себя; по ясно, что это была продажа на тяжелую работу, а не в рабство. Ведь совершенно очевидно (!), что продавший себя человек не находился в абсолютной деспотической власти; ведь господин не обладал властью убить его и любое время; убить человека, которого он через определенный срок обязан отпустить...» )45.

Здесь пе место разбирать, прав ли Локк в историческом смысле. Важно, что рабство представляется ему состоянием, в том же смысле несовместимым с разумным общественным порядком, в каком несовместимо с последним убийство. Именно поэтому Локк никак не может допустить, чтобы при социальном строе, описанном п санкционированном священной книгой. Библией, могло иметь место бессрочное и полное отчуждение индивидуальной жизненной силы. Для Локка самоочевидно, что подлинное право на жизнь существует лишь там, где общество состоит из экономически независимых производителей, часть которых (под давлением «потребностей и обстоятельств», а не в силу чужого принево- ливания) на время продает себя в работу. При любых ипых социальных условиях жизнь по строгому счету уже не является гарантированной.

Мы выразились бы чересчур сильно, если бы сказали, что жизнь вообще сводится Локком к деятельности, подчиненной счастью и выгоде как неотчуждаемо-личным целям каждого отдельного индивида. И вместе с тем несомненно, что существование человека, у которого отнята возможность подобной деятельности, не подпадает под понятие «жизни», как оно мыслится в локковском выражении «право па жизнь».

3. Отсюда делается понятной внутренняя связь, существующая , между этим правом и последним членом локковской «тройственной формулы», а именно свободой в узком смысле слова.

Свобода, поясняет Локк, существует там, где каждый признается «владельцем собствепной личности» 146.

Право свободы, таким образом, фиксирует в качестве своего прямого п непосредственного смысла то, что в праве на жизнь лишь подразумевалось — присутствовало в качестве глубинного его содержания. Право свободы a limine отрицает всякое отношение личной зависимости (отношение раба и рабовладельца, крепостного и крепостпика, холопа и хозяина).

Но право это имеет еще и свое собственное глубинное содержание. Если конечная интепция права на жизнь состояла в запрете рабства как экономического (частновладельческого) отношения, то право свободы в конечном счете имеет в виду отрицание политического рабства, или деспотизма. Речь идет о том, что в разумном обществе ни один человек не может быть невольником, вассалом или прислужником самого государства.

Присмотримся внимательнее к возникающей здесь задаче сложных понятийных различений (задаче, которая осознавалась Локком, но не была решена им до конца).

В условиях рабства как экономического отношения у индивида отнимается сама возможность полагания и преследования собственных целей (выгод): раб представляет собой безответное орудие чужой воли.

Эта форма несвободы может иметь место и в структуре деспотического государства. Однако его специфическая тенденция является иной. Деспотическая власть порабощает индивида прежде всего тем способом, что навязывает ему свои цели (своп представления о выгодном, достойном, спасительном и т. д.). Она претендует не на труд (производительную силу) индивида непосредственно, а на самое его способность целеполагапия, на его убеждения и совесть, овладевая которыми, она присваивает между прочим.и его работу. С классической ясностью эта форма господства была запроектирована в средневековых теократических концепциях.

Достаточно последовательным преемником церкви в деле такого гувернемаЛьного порабощения индивида стал государственный абсолютизм XVI—XVII вв., против которого непосредственно направлялась локковская правовая концепция.

Не случайно поэтому Локк считает сомнительной и ненадежной всякую декларацию права собственности и права индивида на жизнь, которая не опирается на гарантии свободного индивидуального самоопределения.

Люди не могут быть на деле ни полными собственниками своих имуществ, ни независимыми товаропроизводителями, если им не обеспечена свобода совести (право на независимо-личное суждение о боге и мироустройстве), перерастающая затем в свободу призвания (право на самостоятельное определение конечных целей, общего смысла индивидуального существования) и в утилитарную автономию (право самостоятельного усмотрения каждым человеком того, что для него лично является полезным и вредным, выгодным и невыгодным, спасительным и пагубным).

В трактатах о государственном правлении этот аспект правовой концепции Локка не выражен эксплицитно. Однако о нем достаточно явно говорят более ранние работы: «Опыт о законе Природы» и знаменитое «Письмо о веротерпимости».

Основной замысел «Опыта о законе природы» на первый взгляд состоит просто в утилитарной редукции этики (в сведении добра к удовольствию, а зла к страданию). Однако подлинный пафос трактата не в этом: Локк настаивает на том, что каждый человек обладает способностью самостоятельно ориентироваться в проб- лемах, относящихся к его удовольствию и страданию,' пользе и преду.

С этой важнейшей установкой «Опыта...» перекликается центральная идея «Письма о веротерпимости» — прямое отстаивание свободы совести и отделения церкви от государства. «Попечение <і собственной душе,— пишет Локк,— принадлежит каждому человеку и должно быть предоставлено ему самому... Нельзя смотреть на вещи, которые человек должен искренне постигать в себе JI достигать их познания путем рассуждения, исследования, изучения и собственных стремлений, как на специальную профессию какого-то одного разряда людей...» 147

Никто не вправе постигать бога за другого; никому не дано обладать общеобязательным смысложизненным знанием о мире п целом. Попытка же навязывать подобное знание с помощью государственного принуждения прямо должна быть отнесена к числу правительственных преступлений. «Я утверждаю,— декларирует Локк,— что власть государя не доходит до установления истин веры и форм богослужения силой его законов. Ибо законы бессильны без наказаний, а наказания в этом случае абсолютно нетерпимы, ибо они пе в состоянии убедить душу... Лишь свет и доказательства могут способствовать изменению во мнениях»148. И далее: «Не различия во мнениях, которых нельзя избежать, но отказ от терпимости по отношению к тем, кто держится иного мнения, породил все свары и войны, которые были в христианском мире» 149.

Обретение веры (или, в более широком смысле, формирование мировоззренческих установок) есть для Локка процесс сокровенный и неотъемлемо личный. Хотя с теоретико-познавательной п психологической точки зрения в нем нет ничего таинственного (здесь господствует «свет и доказательства»), однако принуждающая власть должна отнестись к этому процессу так, как если бы он был своего рода персональным тайнодействием (связь этих идей с ранпепротестантским учением о вере едва ли нуждается в специальном доказательстве).

Собственное убеждение (вера, установка) — такова первая собственность и первая свобода, которые разумное государство гарантирует каждому индивиду: нестесненная совесть образует базис всех прав. Три основные свободы, о которых говорит Локк, могут рассматриваться как три измерения терпимости: как терпимость по отношению к личным убеждениям, к распоряжению своими силами и к «честно приобретенному» индивидуальному достоянию. Терпимость, еще выступавшая в реформационной идеологии в качестве особой нравственно-религиозной проблемы, обнаруживает себя теперь как теоретически осознанный всеобщий смысл права.

Этому соответствует следующая совокупная картина жизнедеятельности «естественного индивида», вырисовывающаяся в работах Локка: вера проектирует себя в целях, цели реализуются в предприятии (труде), труд воплощается в собственности. Или (если посмотреть на тот же процесс с другого конца): собственник в индивиде всегда уже предполагает труженика, а последний— субъекта независимых убеждений (индепендента). Локк может сказать поэтому: «Человек, будучи господином над самим собой п владельцем собственной личности... заключает в себе самом великую основу собственности» |5°.

Данная картина, если ее понимать как изображение реального социально-экономического явления, насквозь идиллична.

Дело, однако, будет выглядеть по-иному, если эту же самую картину трактовать как утверждение некоторой нормы и образца. Только та деятельность достойна названия «свободного предприятия» («труда» в рапиебуржуазном его понимании), которая покоится на независимом суждении, выборе и целеполагаинн. Это верно в том же смысле, в каком только собственность, нажигая трудом, признается неотчуждаемым достоянием индивида. И если Маркс видел заслугу Локка в том, что его «естественное право» «делает пределом собственности личный труд», то на том же основании можно говорить, что Локк сумел первым увидеть в свободе совести элементарное условие (и в этом смысле нормативный лимит), соблюдение которого только п делает сам труд личным трудом.

«Естественное право» Локка формулировало новый политико- юридический идеал: идеал общества, в котором каждый человек с самого начала признается в качестве иидепендепта-тружепика- собственпика.

Такова полная формула локковского «естественного индивида» и одновременно полная "формула для статуса юридического лнца. В пей имплицитно содержится уже весь перечень «свобод», который будет развернут, затем в буржуазно-демократических декларациях «прав человека и гражданина». В самом деле, признать в человеке индепендента — значит законодательно гарантировать свободу совести, слова, печати, собраний, союзов; признать в нем труженика (хотя бы и в буржуазно-ограниченном понимании) — значит поставить вопрос о свободе профессий, свободе перемещения и т. д.

Но что еще более существенно, это обнаружение Локком глу- бого смыслового единства всех прав-свобод.

Фнлософско-правовые трактаты Локка имеют вид теоретических построений, объясняющих, чго такое государство, закон; собственность, как одно общественное состояние возникает из другого и т. д. В действительности, однако, локковские объяснения мало что объясняют: по своему реальному содержанию они суть не что иное, как окольный путь к аналитическому прояснению взаимосвязи различных норм, формул долженствования, которые выработало новое, ранпебуржуазное правосознание. Под формой рацн- опальных доказательств (доводов «от Бога», или от мудрой, бого- устроенной «Природы») в философско-правовых трактатах Локка мп деле развертываются суждения следующего типа: «ратуя за і рижданский мир (порядок), нельзя не ратовать за правопорядок»; пли: «нет подлинного уважения к собственности без уважения к независимому убеждению»; или: «право на жизнь ничего не стоит, если оно не включает в себя права на свободное распоряжение жизнью» и т. д.

Установление внутреннего единства всех прав-свобод, которое Локк, продолжая дело других философов-новаторов, осуществлял посредством псевдообъяснений («рационализацию)), само по себе было огромным завоеванием раниебуржуазной эпохи.

Во-первых, благодаря этому был усмотрен Совершенно специфический, целостно-единый мир норм, прежде осознававшихся либо порознь (фрагментарно), либо в качестве подчиненных моментов иных нормативных образований: нравственности и обычая, канонического права и «государственной мудрости»; в результате была впервые положена предметность, с которой имеет дело юриспруденция как особая паука, «отпочковавшаяся» от традиционной «моральной» философии.

Локковская концепция естественного Права противостоит не просто феодальным социально политическим воззрениям, но и образу мысли, вообще характерному для докапиталистических обществ. Она требует от государства не просто «мудрой опеки над подданными», не сострадания или отеческой заботы (от подобных установок несвободно еще даже римское право — самая нетрадиционная нз традиционных политико-юридических систем). Она ставит во главу угла уважение к гражданской самостоятельности индивида.

Во-вторых, установление внутреннего единства прав-свобод позволяло' слить, идеологически интегрировать различные потоки антифеодального движения, которые в XVI—XVII вв. ещ& сплошь и рядом развивались совершенно независимо друг от друга. Мы видим, например, что в эпоху немецкой Реформации первые проповедники свободы совести проявляют полное равнодушие (а то и враждебность) по отношению к первым глашатаям торгово-пред- принимательской свободы, а эти последние, в свою очередь, остаются глухими к зачаточным требованиям свободы труда, которые выдвигаются ремесленниками, страдающими от стеснительности цеховых регламентов.

«Тройственная формула» Локка свидетельствовала о том, что этой разобщенности усилий пришел конец, что Западная Европа выстрадала внутреннее единство гетерогенных освободительных требований и находится на той стадии антифеодальной борьбы, когда правозаконности суждено стать «основным боевым кличем буржуазии» ,51. От теории Локка можно начинать отсчет собственной истории юридического мировоззрения. В ней уже налицо основная иллюзия подымающегося капитализма: вера в спасительную силу политических учреждений и конституционных фор- мул — вера, которая выразит себя в знаменитой преамбуле французской революционной Декларации 1789 г.: «незнание, забвение или презрение прав человека и гражданина суть единственные причины общественных бедствии и испорченности правительств».

Пройдет более века, прежде чем вера эта опустится до социального благодушия, а затем — до лицемерной маскировки противоречащих ей действительных отношений и навлечет на себя беспощадную критику первых социалистических писателей. Что касается эпохи ранних буржуазных революций, то здесь юридическое мировоззрение выступает еще как мощное духовное оружие прогресса, как видимость,'которая по своей исторической действенности не уступает самым великим истинам. 1

Закономерной конкретизацией новой версии естественного права и общественного договора явились принципы конституционализма, народного суверенитета, разделения властен, которые также формируются лишь в XVI—XVII вв. 2

Подробнее об, этом см.: Туманов В. А. Энгельс о юридическом мировоззрении.— В кн.: Ф. Энгельс о государстве и праве. М., 1970, с. 163—187. 3

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 490.

< Там же, т. 9, с. 121. 5

См.: Пашуканис Е. Б. Общая теория права и марксизм. М.. 1925; Лука- шева Е. А., Халфина Р. О. Ф. Энгельс о праве и законности.— В кн.: Ф. Энгельс о государстве и праве. М., 1970; Туманов? В. А. Буржуазная правовая идеология. М., 1971. 6

Одно необходимое пояснение. Теологическое мировоззрение неправильно было бы понимать как некое средпеобщее содержание богословских, а тем более религиозно-философских сочинений, принадлежащих перу Тер- туллиана и Августина,- Абеляра и Фомы Аквинского. Мировоззрение это документировано прежде всего расхожей и инструктивной богословской продукцией. Таковы теоретические преамбулы к папским декреталиям, изъяснения существа церковной власти (вроде повсюду рекомендованной в начале XVI в. «Summa angelica» итальянского доминиканца А. Чиавас- со), пенитецинтарци (наставления об епитимьях) и, что самое главное, позднесредневековые руководства по каноническому праву, которые Мартин Лютер в ноябре 1520 г. не случайно бросил в огонь вместе с папской буллой об отлучении. Ниже, говоря о теологическом мировоззрении, мы, как правило, будем иметь в виду именно эту стандартно-нормативную церковную литературу, которая регулировала практические отношения «клира и мира» и разглашала вульгарные тайны высокого богословия. I

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 495—496. 8

См.: Спекторский Е. Проблема социальной физики в XVII столетии. Варшава, 1910, т. 1, с. 39, 41. См. также: Эйкен Г. История и система средневекового миросозерцания. СПб., 1907, с. 544; Гуревич А. Я. Категория средневековой культуры. М., 1972, с. 146—148. 9

Это напоминало знаменитый «идеологический фокус» психоанализа. Его основатель, 3. Фрейд, с порога отвергал Любые возражения против Эдипова комплекса, поскольку интерпретировал их как особое выражение этого комплекса. К. Юнг (самый исторически образованный из фрейдовских учеников) однажды проницательно заметил, что Фрейд в данном случае воспроизводит прием католической инквизиции, которая усматривала сугубую приверженность дьяволу во всяком психологически упорном ощущении невиновности. 10

Котляревский С. А. Власть и право: (Проблема правового государства) М, 1915, с. 194, 200. II

Гуревич А. Я. Указ. соч., с. 139.

12 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 7, с. 392.

" Порой этот критический отклик па торговлю отпущениями до такой степени напоминал позднейшие консервативно-романтические филиппики, что некоторые западные исследователи ранпебуржуазного общества (например, В. Зомбарт и Ф. Брентано) вообще принимали индульгенции за одно из первых проявлений «буржуазного хозяйственного духа», а ре- формацпонное обличение индульгенций — за феодально-традиционалистскую реакцию на «нарождающийся капитализм». В советской литературе отголоски этого ошибочного воззрения можно найти в интересном очерке С. Вознесенского «Экономический переворот в Западпой Европе и Реформация» (М., 1926).

14 См.: Эйкен Г. Указ. соч., с. 476.

|Г| Мы оставляем в стороне христологический аспект этой проблемы: понимание Лютером крестного подвига Иисуса, раз и навсегда пцинесшего жертву за всех людей во искупление первородного греха. Цит. по кн.: Ludolphy /. Die 95 Thesen Martin Luthers. В., 1976, S. 33. 17

В теологии Лютера вера вообще выступает в качестве понятия-символа,, религиозно-философского шифра морального бескорыстия. И важно подчеркнуть, что, оставаясь в кругу библейско-христианских воззрении, идею бескорыстия просто нельзя выразить каким-либо иным, менее парадоксальным способом. 18

Бецольд Ф. История Реформации в Германии. СПб., 1900, т. 1, с. 79.

10 Там же, с. 85.

:о Там же, с. 83.

21 Там же. с. 86.

-2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 7, с. 361. 23

См.: Савин А. Н. Религиозная история Европы эпохи Реформации. М., 1914, вып. 1, с. 115—118. 24

Бецольд Ф. Указ. соч., с. 295. 25

Источники по истории Реформации. M., 1906, вып. ,1, с1. 110. 26

Там же, с, 130. 27

Ульрих фон Гуттен — один из самых ярких обличителей «неправового права», получившего в эпоху меркантнлизации церкви особенно детальную разработку: «Им показалось недостаточным издания канонов и декретов, прибавили еще палеи, экстраваганты, разъяснения, и все для того, чтобы всеми путями противиться правде, замечать все ее движения и запереть ей все выходы» (Источники.., с. 112). 28

Источники... с. 113. 29

Источники.., с. 135. 30

Бецольд Ф. Указ. соч., с. 298. 31

См.: Эразм Роттердамский. Похвала Глупости. М., 1960, с. 58. * 32

По-гречески также «руководство», «наставление». 33

Цит. по кн.: Маркиш С. П. Знакомство с Эразмом из Роттердама. M., 1971, с. 175. 34

Эразм Роттердамский. Указ. соч., с. 02. 35

Савин А. Н. Указ. соч., с. 191. 36

Источники.., с. 4. 37

Там же, с. 20. 38

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. I, с. 423. 39

Рядом с нею стоят две других: метафора пробуждающего кошмара и метафора родовых схваток. 40

Luther М. Studiensausgabe. В., 1979, Bd 1, S. 114. 41

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 371. 42

Можно сказать, что и текст Писания, противоречивый, контаминантньш обремененный возможностью рискованных толкований, римская церковь прятала от мирянина в принципе так же, как режущие предметы прячут от детен и сумасшедших. 43

Беляев В. В. Общий характер и направление протестантского учения об- антихристе,— Вера и разум, Харьков, Ґ898, № 1, с. 39

Цит. по кн.: Новгородцев П. И. Лекции по истории философии права- Учения нового времени. М., 1912, с. 42—43 45

Спиноза Б. Богословско-политический трактат. М., 1935, с. 271. 46

Там же, с. 276. лплс 47

См. об этом подробнее: Карсавин П. Католичество. Петроград, 191t с. 110—111.

<8 Lilje Н. Martin Luther. Hamburg, 1965, S. 32. 49

Источники.., с. 21. 50

Там же, с. 25. 51

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 111. 52

Шиллер Ф. Собр. соч.: В 8-ти т. М.; JI., 1937, т. 7, с. 547—548. 53

Там же, с. 547.

Монтень М. Опыты. М.; JI., 1958, кн. 2, с. 44. 56

Там же, с. 290. 57

Макиавелли Н. Государь. СПб., 1869, с. 74—75. 58

Именно в эту эпоху, замечает Е. Спекторский, «слово „политика" получило значение синонима коварства и даже предательства... В этом смысле английский национальный гимн молит бога спасти короля от политики его врагов» (Спекторский Е. Указ. соч., т. 2, с. 467). 59

Монтень М- Указ. соч., кн. 1, с. 291. 60

Там же, кн. 3, с. 207. 61

Макиавелли Н. Указ. соч., с. 75. 62

Монтень М. Указ. соч., кн. 1, с. 296. 63

Пинский Л. Шекспир: (Основные начала драматургии). М., 1971, с. 126. 64

«Герой прибывает из далекого Вчттенберга, где протекли его студенческие годы — и, по-видимому, долгие годы, так как в пятом акте выясняется, что Гамлету тридцать лет...» Персонаж древней саги «учится в современном Шекспиру Виттенберге, очаге Реформации, в университете, основанном в 1502 г.; перед датским двором разыгрывается „убийство Гонзаго", происшедшее в 1538 г.» (Там же, с. 125—126). 65

Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1968, с. 365. 66

Там же. с. 488. 67

Там же, с. 427—428. 08 Там же, с. 427. 69

Центральный мополог Гамлета рисует его как типичного представителя постреформационной иррелигиозности. ,

Гамлет — ни католик, ни протестапт; сомпительно, существует ли для него вообще «господь по имени Христос». Гамлетовское «Боже! Боже!» — чисто риторическая фигура, не подразумевающая никакого космологически и этически осмысленного божества. Иногда принц поминает бога, иногда (по-язычески) —богов. * Вместе с тем, его по строгому счету, нельзя признать ни скептиком, нп мистиком, ни деистом, HI1, тем более, атеистом.

Реальностью реальностей является для Гамлета мир призраков, духов, демонов, вторгающихся в область посюстороннего (мир, к которому и католическое и протестантское богословие относилось с большим подозрением). Реален он и для по-римски просвещенного Горацио, любителя примет п предзнаменований. Если бы царство призраков не было действительно для Гамлета и других героев пьесы, трагедия, задуманная Шекспиром, вообще не имела бы смысла.

Принц датский живет в той же суеверной вселенной, в которой обитали в XVI—XVII столетни все деморализованные и изверившиеся христиане,— поклонники пли гонители ведомства. 70

Выготский Л. С. Указ. соч., с. 410. 71

Там же, с. 487. 72

Локк Д. Избр. филос. произведения: В 2-х т. М., 1980, т. 2, с. .7—8. 73

Гроций Г. О праве войны и мира. М., 1956, с. 51. 74

Там же. 75

См. об этом: Чичерин Б. История политических учений. М.. 1972. ч. 2 с^ 173.

75 Спиноза Б. Богословско-политический трактат, с. 229. 77

Гоббс Т. Избр. произведения: В 2-х т. М., 1964, т. 2, с. 156. 78

Новгородцев II. И. Указ. соч., с. 171.

О концепции Ж. Б. Боссюэ см.: Чичерин Б. Указ. соч., ч. 2, с. 90—104. Монтень М. Указ. соч., кн. 3, с. 222—223. " Там же, кн. 1, с. 153.

" Спиноза Б. Указ. соч., с. 232. ^

" О политических идеях Паскаля см.: Тарасов Б. Н. Паскаль. М., иьи» с. 287—290.

"< Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 12, с. 709—710. "> Гоббс Т. Левиафан. М., 1936, с. 115. 'Гам же, с. 110. Там же. "" См.: Там же, с. 122.

"" Гиббс Т. Философские основания учения о гражданине. М., 1911 с. 12). В новом издании трактата (Гоббс Т. Избр. произведения: В 2-х т. М.,. 19(14, т. I, с. 287—516) соответствующий раздел опущен. Отсутствуют здесь п некоторые другие «неблагоприятные» для Гоббса места. "" Гоббс Т. Философские основания учения о гражданине, с. 157. и| Там же, с. 155. m Там же, с. 160.

и| «...Суверен выделяет каждому человеку определенный удел в соответствии с тем, как он... сочтет сообразным со справедливостью и общим благом» (Гоббс Т. Избр. произведения, т. 2, с. 260). "4 Там же, с. 267.

Там же, с. 241. »" Там же, с. 235.

См.: Гоббс Т. Философские основания учения о гражданине, с. 143—146.. |т Гоббс Т. Избр. произведения, т. 1, с. 370. 110 Руссо Жан-Жак. Об общественном договоре. М., 1938, с. 115. 100

Гоббс Т. Избр. произведения, т. 2, с. 192. 101

См.: Tonnis F. Anmerkungen uber die Philosophie des Hobbs — Vierteljahr- schrift fur wissenschaftliche Philosophie, 1879. Bd 3.

1(12 Гоббс Т. Философские основания учення о гражданине, с. 100.

I0J Гоббс Т. Избр. произведения, т. 2, с. 153.

104 Там же.

11,5 'Гам же, с. 155.

1,1,1 Там же, с. 312. 107

Там же, т. 1, с. 310. 108

Там же, с. 306—308. m Там же, т. 2, с. 380. 1.0

Там же, с. 381. 1.1

Там же, с. 382. 112

Там же, т. 1, с. 304. 113

Там же, с. 305—306. "4 Там же, т. 2, с. 238. 115

Там же, с. 380. 116

Там же, с. 155.

Определение «естественного закона», предложенное в «Левиафане» и следующее сразу за только что процитированной дефиницией «естественного права», некорректно. Как верно подметил Кумберленд, оно построено по логически ошибочному схоластическому правилу: «Если А дозволено, то не-А запрещено».

Гоббс Т. Избр. произведения, т. 1, с. 310. 119

Там же, с. 305. 120

Там же. 121

Под правом, как показывает контекст, понимаются в данном случае полномочия принуждения и насилия. 122

Там же, т. 2, с. 273. 123

Там же, с. 279. 124

Там же, с. 274. 125

Там же, с. 379. 126

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 26, ч. I, с. 308. 27 Гоббс Т. Избр. произведения, т. 1, с. 379—380. 28

Маркс К., Энгельс Ф. Теории прибавочной стоимости. М., 1960, ч. 1, с. 347. 29

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 7, с. 363. 30

Там же, с. 277. 31

Уравнительные мотивы дают о себе знать в концепции Локка лишь при обсуждении вопроса о размерах земельной собственности (но это особая проблема) 32

См.: Гоббс Т. Философские основания учения о гражданине, с. 47. 33

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962, с. 28. 34

Там же, с. 22. 35

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, ч. 1, с. 190—191. 36

Локк Д. Указ. соч., т. 2, с. 8. 37

Там же, с. 79. 38

Там же. с. 100. 39

Там же, с. 72. 40

Там же, с. 26. 41

Там же, с. 19. 42

Там же, с. 30. 43

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 26, ч. 1, с. 370. 44

См.: Локк Д. Указ. соч., т. 2, с. 7—8. 45

Там же, с. 17—18. 46

Там же, с. 28. 47

Там же, с. 156. 48

Там же, с. 147. 49

Там же. 50

Там же, с. 28.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 496.