§ 2. Трактовки «славной революции» в английской историографии второй половины XVIII - первой половины XX века (Э. Бёрк, Дж. Расселл, Т. Б. Маколей, Г. М. Тревельян)
Новый взгляд на «славную революцию» появится только в конце XVIII века. Основание ему даст кровавая революция 1789—1794 годов во Франции. В сравнении с ней английская революция 1688 года не могла не казаться «славной».
Философ и политик Эдмунд Бёрк (Edmund Burke, 1730—1797) воспользовался этим сравнением для утверждения идеи о том, что «славная революция» было в истории Англии событием, аналогичным реставрации монархии Стюартов в Англии в 1660 году. «Два принципа консервации и коррекции решительно действуют в двух критических временах реставрации и революции, когда Англия оказалась без короля, — писал он в своих “Размышлениях о революции во Франции”. — В обоих временах нация утратила узы союза в своем старинном строении; однако вся конструкция не была разрушена. Напротив, в обоих случаях была восстановлена недостающая часть старой конституции через посредство тех ее частей, которые не были повреждены»2. «Революция была совершена, чтобы сохранить наши старинные неоспоримые законы и свободы и ту старинную конституцию правления, которая только и является нашей гарантией для закона и свободы»1, — утверждал британский философ и политик. В этом предназначении «славной революции» он видел ее «истинные принципы» и полагал, что они сполна выражаются в ее документах. По его словам, «если можно где-нибудь обнаружить принципы революции 1688 года, то в статуте, названном Декларацией о правах»2. Э. Бёрк называл ее творением «великих юристов и великих государственных мужей», документом в высшей степени «мудрым (wise)», «умеренным (sober)» и «деликатным (comsiderate)» и заявлял при этом, что она является «краеугольным камнем» британской конституции3. Эдмунд Бёрк был политиком виговского направления, и его понимание революции 1688—1689 годов в полной мере соответствовало идеологии последнего. В дальнейшем развитии виговской трактовки этого события большую роль сыграли историк и политик Джон Расселл {John Russell, 1792—1878)4 и историк-публицист Томас Бабинг- тон Маколей (Thomas Babington Macauley, 1800—1859). Джон Расселл писал о революции 1688—1689 годов в книге, посвященной своему предку Уильяму Расселлу: «Особая отличительная черта этого великого события заключается не в том, как это некоторые предполагают, чтобы установить право смещать короля и изменять наследование короны — эти принципы часто до этого подтверждались в ходе нашей истории, — но в том, чтобы легко и без потрясений осуществить на практике наши старинные права и свободы, которые напрасно пытались ниспровергнуть Плантагенеты, которые часто позволялось попирать Тюдорам и для разрушения которых Стюарты жертвовали своим троном»5. Т. Б. Маколей проводил в книге «История Англии после восшествия на престол Джеймса II» мысль о том, что революция 1688—1689 годов являлась всего лишь государственным переворотом, организованным группировкой английских аристократов с целью замены короля-католика на короля-протестанта. Принц Оранжский выступал, по его мнению, в качестве их пассивного инструмента и не стремился изменить государственный строй Англии. Поэтому, отмечал английский историк-публицист, «это была революция строго защитительная, и она имела на своей стороне неписаный закон и легитимность. Здесь и только здесь ограниченная монархия тринадцатого столетия перешла нетронутой в семнадцатое столетие». Конвент, созванный принцем Оранжским, призван был, по мнению Маколея, выполнить лишь две задачи: освободить основные законы королевства от неясностей и изъять из сознания как правителей, так и управляемых убеждение в том, что королевская прерогатива стояла выше и была священнее этих законов. Данные задачи были выполнены, считал историк, Декларацией о правах и резолюцией Конвента, объявившей трон вакантным и пригласившей занять его Уильяма и Марию. Окончательный диагноз Маколея в отношении революции 1688 года гласил: «Перемена оказалась малой. Ни один цветок короны не был помят. Ни одно новое право не было дано населению. Английское право в целом, материальное и процессуальное, в судебных решениях всех величайших юристов, Голта и Треби, Мэйнарда и Сомерса, являлось после революции точно тем же самым, каким было до нее. Несколько противоречивых вопросов были решены в соответствии с разумом лучших юристов; и произошло небольшое отклонение от обычного порядка наследования. Это было все; и этого было достаточно. Так как наша революция была защитой старинных прав, то она осуществлялась со строгим вниманием к старин ным формальностям. Почти в каждом ее слове и акте можно разглядеть глубокое уважение к прошлому»1. Облаченная Т. Б.
Маколеем в красивые словесные одежды ви- говская интерпретация английской «славной революции» благополучно пережила XIX век и нашла себе немало сторонников среди последующих историков. Так, историк А. М. Чэмберс писал в книге «Конституционная история Англии», опубликованной в 1909 году: «Революция 1688 года завершила работу великого мятежа, так как она отстояла верховенство парламента. Однако на практике это верховенство не было установлено полностью до вступления на трон Га- новерцев. Корона, которую предложили Уильяму и Марии, была облегчена некоторыми определенными ограничениями королевской прерогативы. Билль о правах являлся скорее повторительным, нежели революционным. Он был скорее защитой древних и несомненных прав народа, чем установлением новых норм и привилегий. Он осуждал беззакония и узурпации Джеймса Стюарта, но он не утверждал никаких новых доктрин — и даже не считалось необходимым предписывать те фундаментальные принципы, которыми последний король пренебрегал и которые подвергал опасности: принималось как само собою разумеющееся, что они известны каждому»2. Самым видным выразителем виговской традиции в объяснении революции 1688 года стал в XX столетии внучатый племянник Томаса Маколея Георг Маколей Тревельян (George Macaulay Trevelyan, 1876—1962), автор многих произведений на темы истории Англии3 и в их числе книги «Славная революция 1688—1689 годов», вышедшей первым изданием в 1938 году и переизданной в 1965-м. В отличие от других историков виговского направления Г. М. Тревельян усматривал истинную «славу» данной революции не в ее бескровности, не в минимальной степени насилия, приме ненного революционерами для достижения успеха, но «в способе предотвращения насилия, который революционный государственный строй (revolutionary settlement) нашел для будущих поколений англичан»3. В победе же, которой революционерам удалось добиться «с помощью иностранных войск над королем, окруженным плохими советниками», он не видел «ничего особенно славного»4. Однако в общей оценке «славной революции» Тревельян всецело следовал виговским догмам. Так, он писал, в частности: «Изгнание Джеймса являлось революционным актом, но с другой стороны, дух этой странной революции был противоположен революционному. Она была осуществлена не для того, чтобы ниспровергнуть закон, но дабы подтвердить его против короля, нарушающего закон. Она произошла не для принуждения народа к одному образцу мнения в политике или религии, но для того, чтобы дать ему свободу под сенью и посредством закона. Она была в одно и то же время либеральной и консервативной; большинство революций не являются ни той, ни другой: они уничтожают законы и оказываются нетерпимыми ни к какому способу мышления, кроме одного. Однако в нашей революции две великие партии в церкви и в государстве объединились, дабы спасти законы страны от разрушения их Джэймсом: поступив так и сделавшись поэтому объединенными и строгими господами ситуации в феврале 1689 года, ни партия вигов, ни партия тори не станут больше подвергать своих клиентов преследованиям ни посредством королевской власти, ни посредством оппозиционной партии в государстве. При этих обстоятельствах лейтмотивом революционного государственного строя (revolution settlement) стала личная свобода под сенью закона как в религии, так и в политике. Наиболее консервативная революция из всех революций в истории стала также наиболее либеральной»5. Лживость всех этих утверждений не могла не быть очевидной любому ученому-историку, мало-мальски знакомому с обстоятельствами государственного переворота конца 1688 — начала 1689 года в Англии и с особенностями последующей политики правившей ви- говской группировки. На самом деле «славная революция» была осу ществлена узкой группировкой эгоистичных английских политиков в союзе с иностранным правителем и иностранными финансистами не для установления в стране свободы различных мнений в религии и в политике, не для сохранения законов страны и не для защиты ее интересов. О том, что свобода мнений жестоко подавлялась после революции, свидетельствуют материалы многочисленных политических процессов (и в частности, дела Генри Сэчеверела, о котором шла речь выше). Историки виговского направления были более идеологами, чем учеными, и вместо научного изучения указанного государственного переворота занимались, в сущности, мифотворчеством. Однако созданный ими идеологический миф об этом событии оказался при всей своей чрезвычайной примитивности — можно даже сказать: глуповатости — на редкость живучим и благополучно дожил до наших дней.
Еще по теме § 2. Трактовки «славной революции» в английской историографии второй половины XVIII - первой половины XX века (Э. Бёрк, Дж. Расселл, Т. Б. Маколей, Г. М. Тревельян):