Изучая окружающий мир, человек познает не только его сущность, законы функционирования, а одновременно и самого себя как элемент этого целого, однако элемент особый, специфический. Осознав себя, свое «Я» как противоположность окружающему, человек, естественно, задумывается, каково же его место в этом мире, кто для кого существует: человек для мира или мир для человека? Каков способ связи моего «Я» и всего остального? Есть ли какой-то смысл в жизни человека или она — абсурд, нелепая случайность в бесконечной, хаотически движущейся первоматерии? Если появление моего «Я» закономерно, то в чем заключается такая необходимость, к какой цели я должен стремиться, чтобы оправдать свое существование? Как соотносятся кратковременность моей жизни и вечность бытия? На какие идеалы нужно ориентироваться, к каким стремиться, какими средствами их достигать? Человечество постоянно задает себе эти вопросы. В своей совокупности и единстве они составляют ядро мировоззрения и служат ориентиром в жизнедеятельности человека. Осознав свое место в мире, смысл своего бытия, человек определяет конкретные цели своей повседневной жизни, формирует определенную жизненную установку и ведет соответствующий образ жизни. Задача философской мудрости, следовательно, в том и состоит, чтобы не только помочь человеку развить самосознание, сформировать жизненные цели, а указать наиболее приемлемый путь их достижения. Хотя среди философов, начиная с древнейших времен и по сегодняшний день, нет единого мнения по всем этим вопросам. Если, например, К. Маркс смыслом жизни считал превращение человека в самоцель общественного развития, то Ф. Ницше не признавал даже саму постановку вопроса о смысле жизни. «Смысл, — говорил он, — разрушает саму жизнь, она несовместима с разумом». По его мнению, в человеческой жизни подлинной ценностью является лишь иррациональное начало, инстинктивное желание как таковое. Суть этой концепции сводится к тому, что человек может быть счастлив только в том случае, если он превратится в иррациональное существо, повинующееся исключительно зову природы, свободно осуществляющее свое желание, свою волю к власти. Такое существо Ф. Ницше назвал «сверхчеловеком» и провозгласил его самоценностью развития природы и общества. Две полярные позиции — К. Маркса и Ф. Ницше — представляют интерес еще и потому, что каждая из них послужила практически одновременно основанием для возникновения двух непримиримых идеологий — фашизма и коммунизма. Но при всей противоположности выводов они имеют много общего: оба мыслителя отталкиваются от идеи антропоцентризма, ставящего в центр мира человека как самоценность, оба отрицают Бога и ратуют за свободу личности, полное раскрепощение природы человека, создание условий для его самореализации.
Принципиальное различие этих двух концепций состоит в том, что К. Маркс полагался на общественную сущность человека, его разум, духовность. Ф. Ницше же провозглашал самоценность природного начала, общественное лишь мусор, засоряющий чистоту инстинктов. В результате один призывает к единению, разумной коллективности людей, построению их отношений на гуманистических началах, другой — к гордому одиночеству, сверхэгоизму, неомифологическому сознанию, которое в собственном смысле уже не есть сознание, а некий иррациональный порыв. Смысл человеческой жизни, по К. Марксу, — в свободном всестороннем развитии в обществе равных, по Ф. Ницше, — в выходе за пределы человеческого общежития, культурного достояния человечества, абсолютизации своей воли. Гегель и многие другие мыслители XVIII—XIX вв. отметили одну важнейшую черту свободы воли — ее обусловленность внешними по отношению к избирающей воле обстоятельствами. Но, доведя эту черту до абсолюта, они фактически свели к минимуму фактор ответственности индивида за свои поступки, поскольку сама свобода выбора приобрела довольно призрачный, по сути, фиктивный характер. Если еще ученый XV в. Николай Кузанский считал, что «человек — второй бог», свободное творчество которого приумножает полноту божественного промысла, то гегелевский панлогизм превратил его в марионетку Абсолюта. С резкой критикой такого подхода выступили философы разных школ. Например, Н. Бердяев по этому поводу писал: «Только ответственный свободен и только свободный — ответственен». Категория «ответственность» включает философскосоциологическую проблему соотношения способности и возможности человека выступать в качестве субъекта (автора) своих действий и более конкретные вопросы: способность человека сознательно (добровольно) выполнять определенные требования и осуществлять стоящие перед ним задачи — совершать правильный моральный выбор, достигать определенного результата. Ответственность рассматривается в связи с философской проблемой свободы. Однако часто она решалась абстрактно и ставилась в зависимости от ответа на вопрос, можно ли вообще считать человека свободным в своих действиях. Ответственность носит конкретно-исторический характер анализа реальной свободы человека в данных исторических условиях. Особенности и тенденция развития современной цивилизации объективно обусловливают возрастание меры ответственности за собственное совершенствование и прогресс общества в целом. 7.4.