Джон Р. Серль ПРИРОДА ИНТЕНЦИОНАЛЬНЫХ СОСТОЯНИЙ32

Для начала мы могли бы констатировать, что Интенциональность есть то свойство многих ментальных состояний и событий, посредством которых они направлены на объекты и положения дел внешнего мира.

Во-вторых, Интенциональность не тождественна осознанности. Многие осознанные состояния не являются интенциональными, например, внезапное чувство восторга, и многие Интенциональные состояния не осознаются. Скажем у меня много убеждений, о которых я не думаю в настоящий момент и о которых, быть может, я никогда не буду думать. Так, например, я убежден в том, что мой дедушка со стороны отца всю свою жизнь прожил в США, однако я никогда сознательно не формулировал и не заострял на этом внимание. Между тем такие неосознанные убеждения вовсе не являются результатом какого-то подавления, фрейдистского или аналогичного типа. Это просто убеждения, о которых человек обычно не думает. В защиту той идеи, что осознанность и Интенциональность тождественны, иногда высказывают утверждение, что вся осознанность есть осознанность чего-то, что всегда, когда есть сознание, это сознание чего-то. Однако подобное понимание, осознанности игнорирует существенные различия: когда у меня имеется осознанное чувство страха, то действительно мое чувство есть чувство чего-то, а именно страха, однако этот смысл "чего-то" совершенно отличен от смысла Интенциональности "чего-то". Последний, например, встречается в утверждении о том, что я боюсь змей. Переживание страха и страх тождественны, но боязнь змей не тождественна змеям. Характерная особенность Интенциональных состояний, в моем употреблении этого термина, заключается в том, что существует различие между этим состоянием и тем, на что оно направлено или чем оно вызвано (хотя это не исключает самоотнесенных форм Интенциональности). С моей точки зрения, "чего-то" в выражении "чувство чего-то (тре-

4 067

во ги) " отличается от "чего-то" Интенциональности, ибо чувство тревоги и тревога тождественны. Ниже я еще вернусь к обсуждению осознанных форм Интенциональности, здесь же я хочу лишь разъяснить, что классы осознанных состояний и Интенциональных ментальных состояний пересекаются, но не являются тождественными и не включаются один в другой.

В-третьих, намеренность (intending] представляет собой одну из форм Интенциональности среди многих других и не имеет особого статуса. Очевидное созвучие слов "Интенциональность" и "интенция" внушает мысль, что интенции играют некоторую особую роль в теории Интенциональности. Однако, с моей точки зрения, намерение сделать что-то является лишь одной из форм Интенциональности наряду с верой, надеждой страхом, желанием и т.п. Я не согласен с тем, что, поскольку, например, вера Интенциональна, постольку она как-то содержит в себе понятие интенции и, следовательно, побуждает человека что-то делать с объектом веры. Для того чтобы подчеркнуть это различие, слова "Интенциональный" и "Интенциональность", в моем узком техническом смысле, я буду писать с большой буквы. Интенциональность есть направленность; интенция совершить что-то представляет собой один из видов Интенциональности наряду с другими.

Сходство в звучании слов "интенциональный" и "Интенциональный" порождает и некоторые другие распространенные недоразумения. Некоторые авторы описывают убеждения, страхи, надежды и желания как "ментальные акты", однако это в лучшем случае ложно, а в худшем — представляет собой совершеннейшую путаницу. Процесс насыщения пивом или написания книги можно описать как акты, действия или даже деятельность, а производство арифметических действий в уме или создание мысленных образов моста "Золотых ворот" являются умственными актами, однако вера, надежда, страх и желание не есть умственные акты, они вообще не акты. Акты — это то, что некто делает, так, например, на вопрос "Что вы сейчас делаете?" нельзя ответить: "Сейчас я верю в то, что будет дождь", или "Надеюсь, что налоги будут снижены", или "Опасаюсь падения цен", или "Желаю пойти в кино". Интенциональные состояния и события, которые мы будем рассматривать, представляют собой именно состояния и события, а не умственные акты. Столь же ошибочно считать, что, например, убеждения и желания что-то подразумевают. Убеждения и желания являются Интенциональными состояниями, однако они ничего не подразумевают. С моей точки зрения, "Интенциональность" и "Интенциональный" будут входить в это существительное и прилагательное, и о некоторых ментальных состояниях и событиях я буду говорить как об Интенциональных или обладающих Интенциональностью, однако нет никакого смысла применять это к соответствующим глаголам.

Вот несколько примеров состояний, которые могут быть Интенциональными: вера, страх, надежда, желание, любовь, ненависть, симпатия, неприязнь, сомнение, удивление, удовольствие, восторг, уныние, тревога, гордость, раскаяние, скорбь, огорчение, виновность, наслаждение, раздражение, замешательство, одобрение, прощение, враждебность, привязанность, ожидание, гнев, восхищение, презрение, уважение, негодование, намерение, нужда, воображение, фантазия, стыд, вожделение, отвращение, ужас, стремление, развлечение и разочарование.

Характерной особенностью членов этого множества является то, что указанные состояния либо по существу своему направленные, как любовь, ненависть, вера и желание, либо ненаправленные, как уныние или восторг. Данное множество ставит перед нами довольно большое число вопросов. Каким образом, например, можно классифицировать члены этого множества и каковы отношения между ними? Однако сейчас я хочу обратить внимание на следующий вопрос: каково отношение между Интенциональными состояниями и теми объектами и положениями дел, к которым они в некотором смысле относятся или на которые они направлены? Какого типа отношения обозначаются словом "Интенциональность" и как можно объяснить Интенциональность, не прибегая к такому слову, как "направленный"?

4'

99

Отметим, что Интенциональность не может быть обычным отношением, с которым мы имеем дело, например, взбираясь на вершину горы или ударяя по чему-то кулаком. Во многих Интенциональных состояниях может находиться объект, на который "направлено" Интенциональное состояние, хотя сам объект или положение дел могут и не существовать. Я могу думать, что идет дождь даже в том случае, когда дождя нет, и я могу верить, что король Франции лыс, даже если нет такого человека, который был бы королем Франции.

2. Интенциональность как репрезентация: модель речевого акта

В этом разделе я хочу исследовать некоторые связи между Интенциональными состояниями и речевыми актами для ответа на вопрос: "Каково взаимоотношение между Интенциональным состоянием и тем объектом или положением дел, на которое оно в некотором смысле направлено?" Ответ, который я собираюсь предложить, чрезвычайно прост: Интенциональные состояния представляют объекты и положения дел в том же самом смысле, в котором их представляют речевые акты (хотя, как мы увидим позднее, речевые акты обладают вторичной формой Интенциональности и поэтому репрезентируют иначе, чем Интенциональные состояния, которым присуща внутренняя форма Интенциональности) . У нас уже имеются довольно ясные интуитивные представления относительно того, каким образом предложения репрезентируют условия своей истинности, обещания — условия их выполнения, порядок — условия его соблюдения и каким образом, произнося референциальные выражения, говорящий ссылается на объект. В самом деле, у нас есть даже нечто похожее на теорию этих разнообразных речевых актов, и я собираюсь воспользоваться этим уже имеющимся знанием, чтобы объяснить, как и в каком смысле Интенциональные состояния также нечто репрезентируют.

Имеется одно возможное недоразумение, которое необходимо устранить в самом начале моего исследования. Объясняя Интенциональность в терминах языка, я вовсе не подразумеваю, что Интенциональность носит, по существу, лингвистический характер. Напротив, мне представляется очевидным, что младенцы и многие животные, не имеющие языка и не способные осуществлять речевые акты, тем не менее обладают Интенциональными состояниями. Существует две причины, заставляющие нас приписывать Интенциональность животным, хотя у них отсутствует язык. Во-первых, мы видим, что каузальный базис Интенциональности многих живых существ близок нашему, например глаза собаки, ее кожа, уши и другие органы чувств. Во- вторых, мы может разгадать смысл их поведения. Пытаясь разъяснить Интенциональность в терминах языка, я опираюсь на знание языка как на эвристическое средство объяснения. Стараясь же сделать ясной природу Интенциональности, я покажу, что отношение логической зависимости является обратным. Язык выводим из Интенциональности, но не наоборот. Для целей изложения требуется разъяснять Интенциональность в терминах языка; логический же анализ разъясняет язык в терминах Интенциональности.

Существует по меньшей мере четыре аспекта, в которых Интенциональные состояния и речевые акты сходны и связаны между собой.

1. Различие между пропозициональным содержанием и иллокутивной силой, известное в теории речевых актов, распространяется и на Интенциональные состояния. Как я могу приказать вам выйти из комнаты, предсказать, что вы выйдете из комнаты, и предположить, что вы выйдете из комнаты, точно так же я могу верить, что вы выйдете из комнаты, бояться, что вы выйдете из комнаты, желать, чтобы вы вышли из комнаты, и надеяться, что вы выйдете из комнаты. В случае речевых актов существует очевидное различие между пропозициональным содержанием фразы "что вы выйдете из комнаты" и иллокутивной силой, с которой данное пропозициональное содержание репрезентировано в речевом акте. Но точно так же и для Интенциональных состояний существует различие между репрезентативным содержанием "что вы выйдете из комнаты" и тем психологическим модусом, будь то вера, страх или надежда, в котором дано это репрезентативное содержание. В теории речевых актов обычно представляют это различие в виде "F(p)", где "F" обозначает иллокутивную силу, а "р" — пропрозицио- нальное содержание. В теории Интенциональных состояний нам также нужно проводить различие между репрезентативным содержанием и психологическим модусом, в котором дано это содержание. Символически мы будем передавать это различие в виде "S" (г)где "S" представляет психологический модус, а 'V репрезентативное содержание.

Быть может, следовало бы применять термин "пропозициональное содержание" только к таким состояниям, которые получили лингвистическое выражение, а термины "репрезентативное содержание" или "Интенциональное содержание" употреблять в более широком смысле, включающем как лингвистически выраженные Интенциональные состояния, так и те, которые не получили выражения в языке. Однако поскольку нам нужно сохранить различие между такими состояниями, как, например, вера, содержание которых всегда выразимо в виде целого суждения, и таки- ми состояниями, как любонь и ненависть, содержание которых не обязательно представляет собой целое суждение, постольку я буду продолжать использовать понятие пропозиционального содержания для Интенциональных состояний, с тем чтобы отмечать те состояния, содержанием которых являются целые суждения независимо от того, получило состояние лингвистическую реализацию или не получило. Я буду пользоваться формой записи теории речевых актов и представлять содержание Интенционального состояния внутри скобок, а форму или модус, которым это содержание дано агенту, буду записывать перед скобками. Так, например, если некий человек любит Салли и верит, что идет дождь, то эти Интенциональные состояния могут быть представлены следующим образом:

Любит (Салли)

Верит (идет дождь).

Мой анализ большей частью будет направлен на те состояния, которые обладают цельным пропозициональным содержанием, так называемой пропозициональной установкой. Однако важно подчеркнуть, что отнюдь не все Интенциональные состояния имеют в качестве Интенционального содержания целое суждение, хотя, согласно определению, все Интенциональные состояния имеют по крайней мере некоторое репрезентативное содержание, будь то целое суждение или его часть. Для Интенциональных состояний это условие является еще более строгим, чем для речевых актов, так как некоторые (весьма немногие) выразительные речевые акты не имеют никакого содержания, например "Ой!", "Алло!", "Пока!".

2. Различие между разными направлениями соответствия ( direction of fit], также известное в теории речевых актов33, можно перенести и на Интенциональные состояния. Элементы утвердительного класса речевых актов — утверждения, описания, суждения и т.п. — определенным образом сопоставляются с независимо существующим миром, и в той мере, в которой они соответствуют тому, о чем говорят, они истинны или ложны. Однако элементы директивного класса речевых актов — приказания, команды, требования — и элементы актов обязательства — обещания, клятвы, ручательства и т.п. — не противопоставляются сущест- вующей реальности, а скорее осуществляют изменения в мире, так что мир сопоставляется с пропозициональным содержанием речевого акта. Поэтому мы не называем их истинными или ложными, а говорим, что они выполняются или не выполняются, реализуются или нарушаются. Для меня это различие выражается в том, что утвердительный класс имеет направление соответствия от слова к миру, а директивный и класс актов обязательства имеют направление соответствия от мира к слову. Если некоторое утверждение не истинно, то оно ошибочно, не соответствует миру; если же приказ не выполнен или обещание нарушено, то это свидетельствует не о том, что они ошибочны, а о том, что "дефектен мир" в лице нарушителя обещания или того, кто не выполняет приказания. С точки зрения интуиции именно направление соответствия определяет, имеется соответствие или нет. Если утверждение ложно, то это является недостатком утверждения (направление соответствия от слова к миру). Если обещание нарушено, то это является недостатком обещающего (направление соответствия от мира к слову). Имеются также случаи, в которых отсутствует направление соответствия. Если я приношу вам свои извинения за нанесенную обиду или поздравляю с победой, то, хотя я действительно предполагаю истинность суждений об обиде или о победе, суть данного речевого акта заключается не в утверждении этих суждений и не в требовании осуществить некоторые действия. В данном случае я выражаю свое сожаление или удовлетворение по поводу того положения дел, которое указано пропозициональным содержанием, чью истинность я предполагаю34 . Весьма похожие различения можно распространить и на Интенциональные состояния. Если мои убеждения оказываются ошибочными, то это недостаток моих убеждений, а не мира, и об этом свидетельствует тот факт, что я могу исправить ситуацию, просто из- менив свои убеждения. Обязанность убеждения — соответствовать миру, и, если соответствие отсутствует, я изменяю убеждению. Однако, если мне не удается осуществить свои намерения или если мои желания не выполняются, я не могу исправить положение за счет того, что просто изменю свои намерения или желания. В этих случаях если мир не соответствует моим намерениям или желаниям, то это — недостатки мира, и я не могу исправить ситуацию, признав свои намерения или желания ложными, как это было в случае убеждений. Подобно утверждениям, убеждения могут быть истинными или ложными, поэтому мы можем сказать, что они имеют направление соответствия "от мысли к миру". С другой стороны, желания и намерения не могут быть истинными или ложными, а могут быть выполнены или осуществлены, поэтому мы говорим, что они имеют направление соответствия "от мира к мысли". Кроме того, существуют Интенциональные состояния, обладающие выраженным направлением соответствия. Если я сожалею о том, что обидел вас, или радуюсь вашей победе, то, хотя в мое сожаление входит убеждение, что я вас обидел, и желание не делать этого, а моя радость содержит убеждение в том, что вы выиграли, и пожелание вам выигрыша, все-таки мое сожаление и моя радость не могут быть истинными или ложными, как убеждения, и не могут быть выполнены так, как выполняются желания. Мое сожаление и моя радость могут быть уместны или неуместны в зависимости от того, действительно ли выполнено направление соответствия от мысли к миру для убеждения, однако сами по себе сожаление и радость не имеют направления соответствия. Об этих сложных Интенциональных состояниях я буду более подробно говорить ниже.

3. Третья связь между Интенциональными состояниями и речевыми актами заключается в том, что в осуществлении каждого акта, обладающего пропозициональным содержанием, мы выражаем определенное Интенциональное состояние с данным пропозициональным содержанием и что Интенциональное состояние является условием искренности такого речевого акта. Так, например, если я высказываю утверждение, что р, я выражаю убеждение в том, что р. Если я обещаю сделать Л, то я выражаю намерение сделать Л. Если я приказываю вам сделать Л, то я выражаю желание, чтобы вы сделали Л. Если я прошу прощения за содеянное, то я выражаю сожаление о том, что что-то сделал. Если я вас с чем-то поздравляю, то я выражаю свое удовлетворе- ниє происшедшим. Все эти связи между речевыми актами и условиями Интенциональной искренности этих актов являются внутренними, т.е. выражаемое Интенциональное состояние не просто сопровождает осуществление речевого акта. Следуя парадоксу Мура, речевой акт необходим для выражения соответствующего Интенционального состояния. Нельзя сказать: "Идет снег, но я в это не верю", "Я прошу вас бросить курить, однако я не хочу, чтобы вы бросили курить", "Я прошу прощения за нанесенную обиду, но я не жалею, что обидел вас", "Поздравляю вас с выигрышем, но я не рад тому, что вы выиграли" и т.п. Все эти высказывания были бы довольно странными. Осуществление речевого акта служит для выражения соответствующего Интенционального состояния, поэтому с точки зрения логики было бы странно осуществлять речевой акт и одновременно отрицать наличие соответствующего Интенционального состояния, хотя в этом нет логического противоречия35.

Когда мы говорим, что Интенциональное состояние, образующее условие искренности, выражено в речевом акте, это не означает, что индивид всегда должен иметь то Интенциональное состояние, которое он выражает. Существует простой обман или иные формы неискренности. Однако и обман, и иные формы неискренности заключаются в осуществлении некоторого речевого акта и, таким образом, выражают некоторое Интенциональное состояние, хотя говорящий не обладает этим Интенциональным состоянием. Следует отметить четкий параллелизм между речевыми актами и выражаемыми в них условиями Интенциональной искренности: в общем, направление соответствия речевого акта и направления соответствия условия искренности является одним и тем же, а в тех случаях, когда речевой акт не имеет направления соответствия, предполагается истинность пропозиционального содержания и соответствующее Интенциональное состояние включает в себя убеждение. Например, если я прошу прощения за то, что наступил на вашу кошку, я выражаю сожаление о том, что сделал это. Ни извинение, ни сожаление не обладают направлением соответствия, однако извинение предполагает истинность суждения, утверждающего, что я наступил на кошку, а сожаление включает в себя убеждение в том, что я сделал это.

4. Понятие условий выполнимости в самом общем виде применимо и к речевым актам, и к Интенциональным состояниям в тех случаях, когда имеется направление соответствия. Мы говорим, например, что некоторое утверждение истинно или ложно, что приказание выполнено или не выполнено, что обещание исполнено или нарушено. В каждом из этих случаев мы говорим о соответствии между актом выражения и реальностью в конкретном направлении соответствия, заданном иллокутивной целью. Условия этого соответствия мы можем назвать "условиями выполнимости" или "условиями успешности". Поэтому мы будем говорить, что утверждение выполнено, если, и только если, оно истинно, приказание выполнено, если и только если. оно исполнено, обещание выполнено, если, и только если, его сдержали, и т.д. Ясно, что это понятие выполнимости применимо также и к Интенциональным состояниям. Мое убеждение будет выполнено, если и только если вещи таковы, каково мое убеждение о них, мои желания будут выполнены, если и только если они исполнились, мои намерения будут выполнены, если, и только если они осуществились. Короче говоря, представляется совершенно естественным, что понятие выполнимости применимо к речевым актам и к Интенциональным состояниям во всех тех случаях, когда имеется направление соответствия36.

Решающее значение имеет то обстоятельство, что для каждого речевого акта, обладающего направлением соответствия, речевой акт выполнен, если и только если выполнено выражаемое им ментальное состояние и условия выполнимости речевого акта и выражаемого им психического состояния тождественны. Так, например, мое утверждение будет истинно только в том случае, если выраженное им убеждение верно, мое приказание будет исполнено только в том случае, если выраженное в нем желание исполнено, мое обещание будет исполнено только в том случае, если выраженное в нем намерение осуществлено. Кроме того, следует заметить, что как условия выполнимости внутренне присущи речевому акту, точно так же условия выполнимости Интенционального состояния внутренне присущи Интенциональному состоянию. То, что делает мое утверждение "Снег бел" именно таким, а не иным утверждением, отчасти заключается в его условиях истинности. Аналогично то, что делает мое желание "Пусть пойдет дождь" вполне определенным желанием, но при этом одни условия будут выполнять его, а другие — нет.

Эти связующие звенья между Интенциональными состояниями и речевыми актами естественным образом формируют определенное представление об Интенциональности: каждое Интенциональное состояние содержит некоторое репрезентативное содержание в определенном психологическом модусе. Интенциональные состояния репрезентируют объекты и положения дел в том же самом смысле, в котором репрезентируют их речевые акты (хотя они делают это с помощью иных средств и иным образом). Как мое утверждение о том, что идет дождь, репрезентирует определенное положение дел, точно так же мое убеждение, что идет дождь репрезентирует то же самое положение дел. Как мое приказание Сэму выйти из комнаты относится к Сэму и репрезентирует определенное действие с его стороны, точно так же мое желание, чтобы Сэм вышел из комнаты, относится к Сэму и репрезентирует определенное действие с его стороны. Понятие репрезентации достаточно неопределенно. В отношении языка мы можем использовать его так, что оно охватывает не только референцию, но и предикацию и вообще условия истинности или выполнимости. Пользуясь этой неопределенностью, мы можем сказать, что Интенциональные состояния с пропозициональным содержанием и направлением соответствия репрезентируют свои разнообразные условия выполнимости в том же самом смысле, в котором речевые акты, обладающие пропозициональным содержанием и направлением соответствия, репрезентируют свои условия выполнимости.

Если мы хотим использовать такие понятия, как "репрезентация" и "условия выполнимости", то они требуют дальнейших пояснений. Вероятно, нет термина, которым в истории философии злоупотребляли больше, чем термин "репрезентация", и мое использование этого термина отличается от его употребления как в традиционной философии, так и в современной когни- тивной психологии и исследованиях по искусственному интеллекту. Когда я говорю, например, что убеждение является репрезентацией, я вовсе не хочу сказать, будто убеждение есть некоторый образ, и не склоняюсь к тому пониманию значения, которое изложено в "Трактате" Витгенштейна. Я не имею в виду, *гго убеждение репрезентирует нечто такое, что уже было репрезентировано раньше, или что убеждение имеет значение, или что оно представляет собой нечто такое, из чего посредством анализа можно извлечь его условия выполнимости. Тот смысл, который я придаю термину "репрезентация", полностью исчерпывается аналогией с речевыми актами: смысл, в котором убеждение репрезентирует условия своей выполнимости, является тем же самым, в котором утверждение репрезентирует условия своей выполнимости. Тезис, что убеждение является репрезентацией, просто означает, что оно обладает пропозициональным содержанием и некоторым психологическим модусом, что его пропозициональное содержание детерминирует множество условий выполнимости при определенных обстоятельствах, что его психологический модус детерминирует направление соответствия его пропозиционального содержания и что, наконец, все эти понятия — пропозиционального содержания, направления соответствия и т.п. — получают объяснение в теории речевых актов. В самом деле, все, что было сказано до сих пор, мы могли бы выразить с помощью других понятий, не прибегая к терминам "репрезентация" и "репрезентировать", так как в моем использовании последних терминов нет ничего онтологического. Они оказываются не более чем сокращением для целого созвездия логических понятий, заимствованных из теории речевых актов. (Ниже я еще буду обсуждать некоторые различия между Интенционапьными состояниями и речевыми актами.)

Кроме того, мое использование понятия "репрезентация" отличается от его использования в искусстве и в когнитивной психологии. Для меня репрезентация определена своим содержанием и модусом, а не формальной структурой. Я никогда не мог усмотреть какого-либо ясного смысла в той идее, что каждая мысленная репрезентация должна обладать некоторой формальной структурой в том смысле, например, в котором обладают формальной синтаксической структурой предложения. Оставляя в стороне некоторые сложности (относительно связей и основы), которые появятся позднее, на этой предварительной стадии исследования о формальных отношениях между различными указанными понятиями можно сказать следующее: каждое Интенциональное состояние включает в себя некоторое Интенциональное содержание в определенном психологическом модусе. Там, где это содержание оказывается полным суждением и где имеется направление соответствия, Интенциональное содержание детерминирует условия выполнимости. Условия выполнимости, детерминированные Интенциональным содержанием, осуществлены, если состояние выполнено. Благодаря этому спецификация содержания уже является спецификацией условий выполнимости. Таким образом, если я убежден, что идет дождь, то содержанием моего убеждения будет: идет дождь, а условиями выполнимости: идет дождь, а не то, например, что земля мокрая или что с неба льет вода. Поскольку всякая репрезентация — будь то мысль, язык, рисунок или что-либо еще — всегда репрезентация под определенным углом зрения, постольку условия выполнимости репрезентированы под определенным углом зрения.

Выражение "условия выполнимости" несет в себе обычную двусмысленность процесса — продукта и может быть как требование так и требуемое. Так, например, если я убежден в том, что идет дождь, то условием выполнимости моего убеждения является то, что должен идти дождь (требование). Именно этого требует мое убеждение для того, чтобы быть истинным. Если же мое убеждение на самом деле истинно, то в мире будет существовать определенное условие, а именно что идет дождь (требуемое), являющееся условием выполнимости моего убеждения, т.е. условие, которое реально выполняет мое убеждение. Я полагаю, что эта двусмысленность совершенно безопасна и даже полезна, если осознавать ее с самого начала. Однако в некоторых комментариях на мои прежние работы по Интенциональности она приводила к недоразумениям37, поэтому там, где смешение этих двух смыслов может породить путаницу, я буду оговаривать их.

Не останавливаясь на различных уточнениях, мы можем резюмировать наше предварительное понимание Интенциональности в виде утверждения, что ключ к пониманию репрезентации — условие выполнимости.

Каждое Интенциональное состояние с определенным направлением соответствия является репрезентацией своих условий выполнимости.

3. Некоторые применения и расширение сформулированной теории

Как только эти идеи ясно высказаны, как тотчас же возникает множество вопросов: что можно сказать относительно тех Интенциональных состояний, которые не имеют направления соответствия? Будут ли они также репрезентациями? И если будут, то каковы их условия соответствия? А как обстоит дело с фантазией и воображением? Репрезентацией чего являются они? И каков онтологический статус этих состояний — не являются ли такие Интенциональные состояния таинственными ментальными сущностями и не должны ли мы населить мир "положениями дел", соответствующими этим ментальным сущностям? А что можно сказать о традиционном понятии "Интенциональный объект" с его предполагаемым "интенциональным существованием" (Брентано) ? Кроме того, существуют и некоторые возражения. Конечно, могут возразить, каждая репрезентация требует некоторого интенционального акта со стороны агента, который осуществляет репрезентацию. Репрезентация требует того, кто репрезентирует, и интенционального акта репрезентации; следовательно, она требует Интенциональности, и ее нельзя использовать для объяснения последней. И что еще более важно, не продемонстрировали ли разнообразные аргументы, высказанные по поводу каузальной теории референции, что эти ментальные сущности "в нашей голове" не могут объяснить, каким образом язык и мышление связаны с реальными вещами?

К сожалению, нельзя ответить на все вопросы сразу, поэтому в данном разделе я ограничусь рассмотрением лишь нескольких из перечисленных вопросов и постараюсь ответить на них так, «ггобы расширить сформулированную теорию и показать ее применимость. Таким образом, я преследую двойную цель. Во-первых, я хочу показать, что данный подход к Интенциональности решает некоторые традиционные философские проблемы и, во-вторых, в связи с этим я хочу осуществить дальнейшую разработку теории.

1. Одно из важных преимуществ данного подхода заключается в том, что он позволяет нам провести ясное различие между логическими свойствами Интенциональных состояний и их онтологическим статусом. Действительно, при таком подходе вопрос относительно логической природы Интенциональности вообще не является онтологической проблемой. Чем, например, реально является вера? Традиционные ответы на этот вопрос исходят из предположения о том, что он относится к онтологической категории веры, однако что касается Интенциональности веры, то важна не ее онтологическая категория, а ее логические свойства. Согласно некоторым распространенным ответам, вера есть модификация картезианского "я", юмовская идея, всплывающая в мышлении, — каузальная предрасположенность вести себя определенным образом или функциональное состояние некоторой системы. Я склонен считать все эти ответы ложными, однако для настоящих задач важно отметить, что все это — ответы на разные вопросы. Если вопрос "Чем реально является вера?" истолковывается так: что репрезентирует вера как вера, то ответ на него, по крайней мере частично, должен быть дан в терминах логических свойств веры: вера есть пропозициональное содержание, выраженное в определенном психологическом модусе, его модус детерминирует направление соответствия от мышления к миру, а пропозициональное содержание детерминирует множество условий выполнимости. Интенциональные состояния следует характеризовать в интенциональных терминах, если мы не хотим упустить из виду их внутренней Интенциональности. Если же вопрос поставлен так: "Каков способ существования веры и других Интенциональных состояний?", то на основе наших современных знаний мы можем ответить на него так: Интенциональные состояния и вызываются, и реализуются в структуре мозга. При ответе на этот второй вопрос важно заметить и тот факт, что Интенциональные состояния каузально связаны с нефрофизиологическими (как, впрочем, и с другими Интенциональными состояниями), и тот факт, что Интенциональные состояния реализуются в нейрофизиологии мозга. Дуалисты, которые отмечают каузальную роль ментального, считают, что это дает им основание для введения особой онтологической категории.

Вопрос о том, каким образом Интенциональные состояния реализуются в онтологии мира, на данной стадии для нас не более важен, чем аналогичный вопрос о том, как реализуются определенные лингвистические акты. Лингвистический акт может быть реализован в речи или на письме, на французском или немецком языке, с помощью телеграфа, радио, кино или газеты. Однако все эти формы реализации несущественны для его логических свойств. Того, кто мучается вопросом, тождественны ли речевые акты некоторым физическим феноменам, например звуковым волнам, мы с полным основанием посчитали бы не понимающим существа дела. Формы реализации Интенционального состояния столь же безразличны для его логических свойств, как формы реализации речевого акта безразличны для логических свойств последнего. Логические свойства Интенциональных состояний обусловлены их способностью быть репрезентациями, и суть дела состоит в том, что они — подобно лингвистическим сущностям — обладают логическими свойствами так, как этими свойствами не могут обладать камни или деревья (хотя утверждения о камнях и деревьях могут обладать логическими свойствами), поскольку Интенциональные состояния — подобно лингвистическим сущностям и в отличие от камней и деревьев — являются репрезентациями.

Известный вопрос Витгенштейна относительно интенции "Когда я поднимаю руку, что останется в этом процессе, если я вычту из него тот факт, что рука движется вверх?"38 вызывает затруднения только в том случае, если мы настаиваем на его онтологическом решении. При неонтологическом подходе к Интенциональности, предложенном нами, ответ абсолютно прост. Остается Интенциональное содержание, а именно что моя рука поднимается в результате этой интенции к действию, выраженное в определенном психологическом модусе — Интенциональном модусе. В той мере, в которой данный ответ нас не удовлетворяет, мы при- держиваемся, как мне представляется, ошибочной модели Интенциональности: мы все еще продолжаем искать некую вещь, соответствующую слову "интенция". Однако единственной такой вещью может быть только сама интенция, и, для того чтобы знать, что такое интенция или любое другое Интенциональное состояние с некоторым направлением соответствия, нам вовсе не нужно знать ее окончательную онтологическую категорию. Скорее мы должны узнать: 1) каковы ее условия выполнимости; 2) в каких аспектах эти условия представлены Интенциональным содержанием; 3) каков ментальный модус — вера, желание, намерение и т.д. — данного состояния? Знать ответ на второй из этих вопросов — значит знать ответ на первый, ибо условия выполнимости всегда представлены в определенном аспекте. А ответ на третий вопрос дает нам знание о направлении соответствия между репрезентативным содержанием и условиями выполнимости.

2. Второе преимущество настоящего подхода состоит в том, что он дает нам чрезвычайно простой ответ на традиционные онтологические проблемы относительно статуса Интенциональных объектов: Интенцио- нальный объект есть такой же объект, как и любой другой, он не имеет особого онтологического статуса. Назвать что-то Интенциональным объектом — значит сказать, что это — тот объект, к которому относится некоторое Интенциональное состояние. Так, например, если Билл восхищается президентом Картером, то Интенциональным объектом его восхищения будет сам президент Картер, реальный человек, а не некая призрачная промежуточная сущность между Биллом и человеком. И для речевых актов, и для Интенциональных состояний, если нет объекта, который выполняет пропозициональное или репрезентативное содержание, речевой акт и Интенциональное состояние не могут быть выполнены. В таких случаях не существует как "объекта референции" речевого акта, так и "Интенционального объекта" Интенционального состояния: если ничто не выполняет референциальную часть репрезентативного содержания, то Интенциональное состояние не может иметь Интенционального объекта. Так, например, утверждение о том, что король Франции лыс, и убеждение в том, что король Франции лыс, не могут быть истинными, поскольку короля Франции не существует. Требование и желание, чтобы король Франции был лыс, ни в коем случае не могут быть выполнены по той же самой причине: не существует короля

Франции. В этих случаях не существует "Интенционального объекта" Интенционального состояния и "рефе- ренциального объекта" утверждения. Тот факт, что наши утверждения могут оказаться неистинными в силу отсутствия референции, теперь не заставляет нас конструировать для таких утверждений некие мейнон- говские сущности. Мы понимаем, что их пропозициональное содержание не выполняется и в этом смысле они ни к чему не "относятся". И точно так же, полагаю я, тот факт, что наши Интенциональные состояния могут не выполняться благодаря отсутствию объектов, к которым относится их содержание, теперь уже не побуждает нас создавать для них опосредующие мей- нонговские сущности или Интенциональные объекты, к которым эти состояния могли бы относиться. Интенциональное состояние обладает репрезентативным содержанием, однако оно не говорит об этом содержании и не направлено на него. Трудность, возникающая здесь, отчасти обусловлена словом "относительно" ( aboutJ, которое может быть прочитано как экстенсионально, так и интенсионально. В одном смысле (интенсиональном) утверждение или вера, что король Франции лыс, относится к королю Франции, однако отсюда не следует, что должен существовать объект, к которому они относятся. В другом смысле (экстенсиональном) не существует объекта, к которому они относятся, поскольку не существует короля Франции. При моем подходе важно проводить различие между содержанием веры (т.е. суждением) и объектом веры (т.е. обычным объектом).

Конечно, некоторые из наших Интенциональных состояний являются плодом фантазии и воображения, однако точно так же некоторые наши речевые акты будут фиктивными. И точно так же, как возможность фиктивного рассуждения, которое само по себе является продуктом воображения и фантазии, не заставляет нас создавать класс "обозначаемых" или "описываемых" объектов, отличных от обычных объектов, но выступающих в качестве объектов любого рассуждения, так, на мой взгляд, возможность фантазии и выдуманных форм Интенциональности не заставляет нас верить в существование некоторого класса "Интенциональных объектов", которые отличаются от обычных объектов, но считаются объектами всякого Интенционального состояния. Я вовсе не отрицаю наличия проблем, связанных с фантазией и воображением, однако эти проблемы — лишь часть проблем, связанных с анали- зом фиктивных рассуждений.

В фиктивном рассуждении мы имеем дело с рядом фальшивых (как бы поддельных) речевых актов, обычно что-то утверждающих, и тем фактом, что речевой акт лишь "притворно" нарушает отношение слова к миру нормального утверждения. Говорящий не отвечает за истинность своих фиктивных утверждений так, как он отвечает за истинность своих нормальных утверждений. Аналогично, в случае воображения агент имеет ряд репрезентаций, однако направление соответствия от мышления к миру нарушается тем, что репрезентативное содержание оказывается не содержанием веры, а просто выдержкой. Фантазии и воображение имеют содержание и как будто бы обладают условиями выполнимости. Точно так же фиктивное утверждение обладает содержанием и, следовательно, как бы имеет условия истинности, однако в обоих случаях нет обязательств по отношению к условиям выполнимости. То, что фиктивное утверждение не истинно, не считается его недостатком, и точно так же, если ничто в мире не соответствует некоторому состоянию воображения, это не свидетельствует о порочности данного состояния39.

3. Если я прав, утверждая, что Интенциональное состояние представляет собой репрезентативное содержание, выраженное в определенном психологическом модусе, то не совсем верно, а может быть, просто ошибочно говорить, что вера, например, является двуместным отношением между тем, кто верит, и некоторым суждением. Столь же ошибочным было бы считать, что утверждение есть двуместное отношение между говорящим и суждением. Скорее следовало бы сказать, что суждение представляет собой не объект утверждения или веры, а их содержание. Содержанием утверждения или веры в то, что де Голль был французом, является суждение, что де Голль был французом. Однако данное суждение не есть то, к чему относится или на что направлено утверждение или вера. Утверждение или вера относятся к де Голлю и представляют его в качестве француза, и это происходит потому, что они имеют пропозициональное содержание и определенный модус репрезентации, языковой или психологический. Утверждение "Джон ударил Билла" описывает отношение меж- ду Джоном и Биллом таким образом, что удары Джона направлены на Билла, но выражение "Джон верит, что р" не описывает такого отношения между Джоном и р, что вера Джона направлена на р. Более точным было бы сказать, что утверждение тождественно суждению, сформулированному как констатация, а вера тождественна суждению, сформулированному как вера. Действительно, приписываемое отношение существует в том случае, когда Интенциональное состояние приписывают некоторому индивиду, однако это не отношение между индивидом и суждением, а скорее отношение репрезентации между Йнтенциональным состоянием и репрезентированными этим состоянием вещами. Следует только помнить о том, что могут существовать Интенциональные состояния — как и любые иные репрезентации, — которых не выполняет ни одна реально существующая вещь. Путаная концепция, согласно которой утверждения пропозициональных установок описывают отношения между агентом и суждением, вовсе не является только безобидной манерой выражения. Это, скорее, первый шаг в длинной серии ошибок, которые приводят к утверждению существования фундаментального различия между Интенциональными состояниями de re и de dicto8.

4. Интенциональное состояние определяет свои условия выполнимости, только когда дано его положение в сети других Интенциональных состояний и по отношению к основе Background практических действий и доинтенциональных допущений, которые сами по себе не являются ни Интенциональными состояниями, ни составными элементами условий выполнимости Интенциональных состояний. Для того чтобы убедиться в этом, рассмотрим следующий пример. Предположим, что в какой-то момент времени Дж. Картер впервые решил баллотироваться в президенты США, и допустим далее, что это Интенциональное состояние было реализовано в соответствии с распространенными теориями онтологии ментального: он сказал себе "Я хочу стать президентом Соединенных Штатов Америки". При этом в определенном участке его мозга протекал некий нервный процесс, в котором реализовалось его решение, и он безмолвно и настойчиво думал: "Я сделаю

я В самом деле, термин Рассела "пропозициональная установка" является источником путаницы, ибо из него вытекает, что вера, например, представляет собой установку по отношению к суждению.

это". Предположим далее, что точно так же реализовались ментальные состояния в мозгу человека эпохи плейстоцена, живущего в сообществе охотников-собирателей тысячи лет назад. В его мозгу протекал аналогичный нервный процесс, соответствующий решению Картера, он произносил такую же последовательность звуков: "Я хочу стать президентом Соединенных Штатов Америки", и т.д. Однако несмотря на тождество этих двух реализаций, ментальное состояние человека эпохи плейстоцена не могло быть решением баллотироваться в президенты США. Почему? Можно сказать, конечно, что не было соответствующих обстоятельств. А что это означает? Для ответа на этот вопрос кратко рассмотрим, при каких обстоятельствах Интенциональное состояние Картера может обладать требуемыми условиями выполнимости. Решение стать президентом должно быть включено в целостную сеть других Интенциональных состояний. Ошибочно, хотя и заманчиво, думать, что они могут быть исчерпывающим образом описаны как логические следствия первого решения, т.е. как суждения, которые выполнены, если выполнено первоначальное суждение. Некоторые из Интенциональных состояний, входящих в сеть, действительно логически связаны именно таким образом, однако далеко не все. Для того чтобы решение индивида могло быть решением стать президентом США, он должен иметь дополнительное множество убеждений: что Соединенные Штаты Америки являются республикой, что во главе правительства стоит президент, которого периодически переизбирают, что во время выборов борьба идет преимущественно между кандидатами двух основных партий — республиканцев и демократов, что этих кандидатов выдвигают на особых собраниях и так далее неопределенно долго (но не до бесконечности). Кроме того, эти Интенциональные состояния имеют свои условия выполнимости, а вся Интенциональная сеть функционирует только на основе того, что я называю, за неимением лучшего термина, нерепрезентативными ментальными способностями. Определенные фундаментальные способы обращения с вещами и определенные виды знания - относительно этих способов — предполагаются любой формой Интенциональности.

Фактически я высказал здесь два утверждения, которые следует различать. Во-первых, я утверждал, что Интенциональные состояния, в общем, являются элементами сети Интенциональных состояний и обладают условиями выполнимости только в связи со сво- им положением в данной сети. Различные варианты этой позиции, называемой "холизмом", широко распространены в современной философии, а легковесный холизм превратился в модную философскую ортодоксию. Однако я высказал также второе, гораздо более дискуссионное утверждение: наряду с сеткой репрезентаций существует основа, или фон, нерепрезентативных ментальных способностей и репрезентации функционируют, обладают условиями выполнимости только в связи с этой нерепрезентативной основой. Это второе утверждение имеет далеко идущие следствия, однако рассмотрением аргументов, обосновывающих его, и его следствий мы займемся позже. Одно из непосредственных следствий высказанных утверждений заключается в том, что Интенциональные состояния нельзя четко индивидуализировать. Сколько у меня убеждений? Точного ответа на этот вопрос не существует. Другое следствие говорит о том, что условия выполнимости Интенциональных состояний зависят от других состояний, входящих в сеть, и от их общей основы.

5. Данный подход позволяет нам решить одну из традиционных проблем философии мышления. Ее можно сформулировать в виде возражения против предлагаемого здесь подхода: "Нельзя объяснить Интенциональность с помощью репрезентации, поскольку для существования репрезентации требуется некоторый агент, который использует какую-либо сущность — рисунок, предложение или какой-то иной объект — в качестве репрезентации. Так, например, если вера является репрезентацией, то должен существовать использующий веру в качестве репрезентации. Но это не открывает нам ничего нового о вере, ибо мы не говорим о том, что нужно агенту для того, чтобы использовать веру в качестве репрезентации. Кроме того, теория нуждается в мистическом гомон кул усе с его собственной Интенциональностью, чтобы он мог использовать свои верования в качестве репрезентаций. На этом пути мы попадаем в регресс в бесконечность, так как каждый такой гомонкулус должен обладать дальнейшими Интенциональными состояниями, для того чтобы использовать первоначальные Интенциональные состояния в качестве репрезентаций и вообще иметь возможность что-либо делать". Деннет, который видит здесь подлинную проблему и называет ее "проблемой Юма", считает, что для ее решения нужно постулировать целую армию все более глупых гомонкулу- сов!40 Я не вижу здесь реальной проблемы, и предложенный мной подход позволяет показать, что ее действительно нет. С моей точки зрения, Интенциональное содержание, детерминирующее условия выполнимости, внутренне присуще Интенциональному состоянию: агент не может иметь веры или желания, не зная в то же время условий их выполнимости. Например, осознанная вера в то, что идет дождь, отчасти заключается в осознании того, что эта вера выполнена в том случае, если идет дождь, и не выполнена, если дождя нет. Однако эти условия выполнимости не налагаются на веру извне, благодаря тому или иному ее использованию, ибо вера в этом смысле вообще не используется. Вера по существу своему является репрезентацией: она представляет собой Интенциональное содержание и психологический модус. Содержание детерминирует условия ее выполнимости, а модус определяет, что эти условия выполнимости представлены с определенным направлением соответствия. Вера не требует некоторой внешней для нее Интенциональности для того, чтобы стать репрезентацией, ибо вера сама по себе есть репрезентация. Для нее не нужна какая-либо неинтенциональная сущность, формальный или синтаксический объект, ассоциируемый с верой и используемый агентом для создания веры. Ложной посылкой в изложенной выше аргументации является утверждение о том, что для репрезентации нужен некоторый агент, использующий некоторую сущность в качестве репрезентации. Это верно для рисунков и предложений, т.е. для производной Интенциональности, но не верно для Интенциональных состояний. Термин "репрезентация" можно было бы применять только в тех случаях (например, для рисунков и предложений), когда можно провести различие между сущностью и ее репрезентативным содержанием, однако такого различия нельзя провести для веры или желания, ибо репрезентативное содержание веры или желания нельзя отделить от веры или желания. Сказать, что агент осознает условия выполнимости своей осознанной веры или желания, не значит признать наличие у него Интенционального состояния второго порядка, относящегося к его первопорядковому состоянию веры или желания. В противном случае мы действительно попали бы в регресс в бесконечность. Поэтому следует признать, что осознание условий выполнимости являет- ся частью осознанной веры или желания, ибо Интенциональное содержание внутренне присуще данным состояниям.

6. Изложенный подход к Интенциональности приводит к весьма простому пониманию отношения между Интенциональностью и интенсиональностью. Интенциональность представляет собой свойство некоторого класса предложений, утверждений и других лингвистических объектов. Предложение называется интенсиональным, если оно не удовлетворяет определенным условиям экстенсиональности, например правилу подстановки тождественных выражений или правилу экзис- тенционального обобщения. Например, предложение "Джон верит, что король Артур сразил сэра Ланселота" обычно считается интенсиональным, поскольку существует по крайней мере од* і

разрешает осуществлять

ниє обозначающих выражений придаточного предложения и не допускает подстановки тождественных выражений. Затруднения, возникающие в связи с такими предложениями, традиционно концентрируются вокруг вопроса о том, почему к ним нельзя применять обычные логические операции, если входящие в них слова сохраняют свои обычные значения и если логические свойства предложения являются функцией его значения, а это значение в свою очередь является функцией значений входящих в предложение слов. Мой ответ на этот вопрос заключается в том, что, поскольку предложение "Джон верит, что король Артур поразил сэра Ланселота" выражает утверждение об Интенциональ- ном состоянии, а именно о вере Джона,и поскольку Интенциональное состояние является репрезентацией, постольку данное утверждение оказывается репрезентацией репрезентации. Следовательно, его условия истинности будут зависеть от свойств репрезентируемой репрезентации, в данном случае — от свойств веры Джона, а не от свойств объектов или положений дел, репрезентируемых верой Джона. Иначе говоря, поскольку данное утверждение является репрезентацией репрезентации, постольку условия его истинности, в общем, не включают в себя условий истинности репрезентируемой репрезентации. Вера Джона может быть истинной лишь в том случае, если бы существовали такие личности, как король Артур и сэр Ланселот, и если бы первый поразил второго. Однако мое утверждение о том, что Джон верит, будто король Артур поразил сэра Ланселота, имеет интерпретацию, при которой оно может быть истинным, даже если ни одно из указанных условий истинности не выполнено. Для истинности моего утверждения требуется, чтобы Джон верил и чтобы слова придаточного предложения правильно выражали репрезентативное содержание его веры. И в этом смысле мое утверждение о вере Джона оказывается не столь репрезентацией репрезентации, сколько представлением [presentation] репрезентации, так как в изложении его веры я просто представляю ее содержание, не комментируя условий ее истинности.

Одним из наиболее распространенных заблуждений в современной философии является ошибочное убеждение в том, что существует тесная связь или даже тождество между интенсиональностью и Интенциональностью. Это совершенно неверно. Между ними нет даже отдаленного сходства. Интенциональность представляет собой то свойство мышления (мозга), благодаря которому оно способно репрезентировать другие вещи, интенсиональность же заключается в неспособности определенных предложений, утверждений и т.п. выполнять определенные логические правила для экстенсиональности. Единственная связь между ними ограничивается тем, что некоторые предложения относительно Интенциональности по причинам, изложенным выше, являются интенсиональными.

Убеждение в том, что в высказываниях об Интенциональности имеется что-то существенно интенсиональное, вытекает из ошибки, неизменно присущей методам лингвистической философии, а именно из смешения свойств описания со свойствами описываемых вещей. Выражения Интенциональных состояний обычно являются интенсиональными выражениями. Однако отсюда не следует (да, в общем, и не бьюает), что сами Интенциональные состояния также должны быть интенсиональными. Выражение, говорящее о том, что Джон верит, будто король Артур поразил сэра Ланселота, в самом деле представляет собой инетнсиональное выражение, однако сама вера Джона вовсе не является интенсиональной. Она полностью экстенсиональна, ибо истинна тогда, и только тогда, когда существует единственный х, такой, что х—король Артур, существует единственный у, такой, что у—сэр Ланселот, и х поразил у. Она столь же экстенсиональна, как и все остальное. Часто говорят, что все Интенциональные сущности, например суждения и ментальные состояния, в некотором роде являются ивд-енсиональными. Однако это просто ошибка, являющаяся следствием смешения свойств выражения со свойствами описываемых вещей. Некоторые Интенциональные состояния, как мы увидим ниже, действительно являются интенсиональными, однако интенсиональность вовсе не является существенной чертой Интенциональности. Вера Джона экстенсиональна. Даже если мое утверждение относительно этой веры интенсионально.

Но что можно сказать об условиях выполнимости? Будут ли они интенсиональными или экстенсиональными? В этих вопросах заключена большая доля философской путаницы. Если условия выполнимости мы представляем себе как особенности мира, которые удовлетворяют или могли бы удовлетворять некоторому Интенциональному состоянию, то совершенно бессмысленно спрашивать, интенсиональны они или экстенсиональны. Если моя вера в то, что идет дождь, истинна, то истинной ее делают определенные особенности мира, однако нет смысла спрашивать, интенсиональны или экстенсиональны эти особенности. Можно задать такой вопрос: интенсиональны или экстенсиональны указания [specifications] условий выполнимости Интенциональных состояний? А ответ на этот вопрос зависит от того, как они специализированы. Условия выполнимости веры Джона в то, что Цезарь перешел Рубикон, таковы: 1.

Цезарь перешел Рубикон, и само предложение 1 является экстенсиональным. Однако предложение 1 не задает этих условий как условий выполнимости. Таким образом, оно отличается от предложения 2.

Условия выполнимости веры Джона состоят в том, что Цезарь перешел Рубикон.

В отличие от предложения 1 предложение 2 является интенсиональным, и различие между этими предложениями заключается в том, что, в то время как предложение 1 устанавливает условия выполнимости, предложение 2 устанавливает, что они являются условиями. Предложение 1 есть просто репрезентация; предложение 2 есть репрезентация репрезентации.

7. Первоначально мы ввели понятие Интенциональности так, что оно охватывало ментальные состояния, а понятие интенсиональности применяется к предложениям и другим лингвистическим сущностям. Однако теперь, когда дана характеристика Интенциональности и ее отношения к интенсиональности, нетрудно увидеть, каким образом можно расширить каждое из этих понятий так, чтобы они охватывали и ментальные, и лингвистические сущности.

а) Интенсиональность утверждений относительно Интенциональных состояний вытекает из того, что такие утверждения являются репрезентациями репрезентаций. Однако вследствие того, что Интенциональные состояния являются репрезентациями, вполне могут существовать Интенциональные состояния, которые также будут репрезентациями репрезентаций и приобретут свойство интенсиональности, присущее соответствующим предложениям и утверждениям. Например, мое утверждение о том, что Джон верит, будто король Артур поразил сэра Ланселота, является интенсиональным, ибо репрезентирует веру Джона. И точно так же будет интенсиональным ментальным состоянием моя вера в то, что Джон верит, будто король Артур поразил сэра Ланселота, ибо она репрезентирует веру Джона, и поэтому условия ее выполнимости зависят от особенностей репрезентируемой репрезентации,а не от репрезентируемых вещей. Однако из того, что моя вера относительно веры Джона является интенсиональной, никак не следует, что и вера Джона будет интенсиональной. Еще раз повторяю: его вера экстенсиональна; моя вера относительно его веры будет интенсиональной.

б) До сих пор я пытался объяснить Интенциональность ментальных состояний, апеллируя к нашему пониманию речевых актов. Однако ясно, что особенности речевых актов, к которым я обращался, как раз и представляют собой их репрезентативные свойства, т.е. их Интенциональность. Поэтому понятие Интенциональности в равной мере применимо как к ментальным состояниям, так и к лингвистическим сущностям, таким, как речевые акты и предложения, если не упоминать о картах, диаграммах, рисунках и многих других вещах.

По этой причине данное здесь объяснение Интенциональности вовсе не является логическим анализом в смысле задания необходимых и достаточных условий посредством более простых понятий. Если бы мы попытались истолковать это объяснение как некоторый анализ, то у нас не было бы надежды выбраться из круга, ибо то свойство речевых актов, которое я использовал для объяснения Интенциональности определенных ментальных состояний, как раз и является их Интенциональностью. С моей точки зрения, логический анализ Интенциональности ментального невозможно дать с помощью более простых понятий, ибо Интенциональность представляет собой фундаментальное свойство мышления [mind], а не сложную характеристику, которую можно разложить на более простые элементы. Не существует нейтральной позиции, которая позволила бы нам исследовать отношения между Интенциональными состояниями и миром, а затем описать их в не-Интен- циональных терминах. Поэтому любое объяснение Интенциональности осуществляется с помощью Интенциональных понятий. Я использовал наше понимание функционирования речевых актов, чтобы объяснить функционирование Интенциональности ментального. Эта стратегия теперь ставит перед нами следующий вопрос: каково взаимоотношение между Интенциональ- ностью ментального и Интенциональностью языка?

4. Значение

Существует очевидное расхождение между Интенциональными состояниями и речевыми актами, о котором говорит сама используемая нами терминология. Ментальные состояния являются состояниями, а речевые акты — актами, т.е. интенциональными действиями. И это различие имеет большое значение для связи речевого акта с его физической реализацией. Актуальное осуществление речевого акта будет включать в себя создание (или использование) некоторой физической сущности, например звуков или знаков на бумаге. С другой стороны, верования, страхи, надежды или желания сами по себе, внутренне, Интенциональны. Охарактеризовать их как верования, страхи, надежды или желания — значит уже приписать им Интенциональность. Однако речевые акты имеют физический уровень реализации, который не обладает внутренне ему присущей Интенциональностью. Нет ничего внутренне Интенционального в акте произнесения звуков или в значках, которые я пишу на бумаге. В своем наиболее общем виде проблема значения заключается в выяснении того, каким образом мы переходим от физики к семантике или, иначе говоря, как (например) из звуков, рождающихся во рту, мы получаем акт выражения? Я полагаю, что проведенное выше обсуждение дает нам возможность по-новому взглянуть на этот вопрос. С излагаемой здесь точки зрения проблема значения может быть сформулирована так: каким образом разум придает Интенциональность сущностям, которые не обладают внутренней Интенциональностью, т.е. звукам и знакам, похожим на все остальные феномены физического мира? Звучащая речь, как и вера, может обладать Интенциональностью, но, в то время как Интенциональность веры является внутренней, Интенциональность звуковой речи является производной. Каким образом она получает Интенциональность?

В осуществлении речевого акта существуют два уровня Интенциональности. Во-первых, имеется выражаемое Интенциональное состояние, во-вторых, имеется интенция в обычном, не техническом смысле этого слова, с которой что-то произносится. Вот это второе Интенциональное состояние, т.е. интенция, с которой что-то произносится, и наделяет Интенциональностью физические феномены. Как же это происходит? Общий ответ таков: разум придает Интенциональность сущностям, не обладающим внутренней Интенциональностью, посредством Интенционального наложения условий выполнимости выражаемого психического состояния на внешнюю физическую сущность. Два уровня Интенциональности речевого акта можно описать следующим образом: интенционально высказывая что-то с определенным множеством условий выполнимости, которые заданы существенным условием для данного речевого акта, я делаю высказывание Интенциональ- ным и благодаря этому выражающим соответствующее психологическое состояние. Я не могу высказать утверждения, не выражая некоторой веры, или дать обещание, не выражая некоторой интенции, поскольку существенная черта речевого акта состоит в том, чтобы иметь те же самые условия выполнимости, которыми обладает выражаемое им Интенциональное состояние. Я придаю Интенциональность своим высказываниям, интенционально налагая на них определенные условия выполнимости, являющиеся условиями выполнимости определенных ментальных состояний. Это объясняет также внутреннюю связь между существенным условием и условием искренности речевого акта. Ключ к значению состоит в том обстоятельстве, что оно может быть частью условий выполнимости (в смысле требования) моей интенции, направленной на то, чтобы условия ее выполнимости (в смысле требуемого) сами обладали условиями выполнимости. Так возникают два уровня Интенциональности. Понятие "значение" в своем буквальном смысле относится к предложениям и речевым актам, но не к Интенциональным состояниям. Вполне осмысленно спросить, например, что овначает некоторое предложение или высказывание, однако бессмысленно спраши- вать, что означает вера или желание. Но почему бессмысленно, если и лингвистические сущности, и Интенциональные состояния являются Интенциональными? Значение присутствует только там, где имеется различие между Интенциональным содержанием и формой его воплощения, и спрашивать о значении — значит спрашивать об Интенциональном содержании, сопровождающем данную форму воплощения. Поэтому вполне можно ставить вопрос о значении предложения "Es regnet" ("Идет дождь" — нем.) или о значении утверждения Джона, т.е. ставить вопрос о том, что он имеет в виду. Однако бессмысленно говорить о значении веры в то, что идет дождь, или о значении утверждения, что идет дождь: в первом случае — потому, что нет разрыва между верой и Интенциональным содержанием; во втором случае — потому, что этот разрыв уже преодолен, когда мы задали содержание утверждения.

Как правило, синтаксические и семантические особенности соответствующих глаголов дают нам полезные намеки на то, с чем мы имеем дело. Если я высказываю нечто, имеющее форму "Джон верит, что р", то такое предложение будет самодостаточным. Когда же я говорю: "Джон имеет в виду, что р", то предложение такого вида как бы требует или по крайней мере побуждает нас к тому, чтобы дополнить его словами "произнося то-то и то ', т.е. "Произнося то-то и то,Джон подразумевает, что р". Джон не может подразумевать, что р, если не говорит или не делает чего-то, посредством чего он и подразумевает, что р. В то же время Джон может просто верить, что р, ничего не совершая при этом, и р не является Интенциональным состоянием, которое может быть самостоятельным в том смысле, в каком самостоятельным является верование в то, что р. Для того чтобы подразумевать,что р, должно существовать некоторое внешнее действие. Когда перед нами выражение 'Джон заявляет, что р", внешнее действие очевидно. Заявления есть некоторые действия, в отличие от веры или подразумевания, которые не являются действиями. Заявление представляет собой иллокутивный акт, который на другом уровне описания оказывается актом произнесения. Именно осуществление акта произнесения с определенным множеством интенций превращает произнесение в иллокутивный акт и, таким образом, придает произнесению Интенциональность.