Политическая философия XVIII века

Восемнадцатый век - век Просвещения. По словам И. Канта, это век выхода человечества из меньшинства, т.е. неспособности пользоваться собственным разумом без направления другого (Что такое Просвещение, 1784).

В теоретическом смысле XVIII столетие по отношению к XVII можно рассматривать как своеобразный культурно-политический синтез. Дальнейшее развитие находят тенденции, возникшие в политической мысли XVII в., - рационализм, тесная связь между антропологией и политической философией, но вместе с тем создается новое эпистемологическое поле, в рамках которого эти проблемы и понятия звучат во многом по-новому.

Рационализм по-прежнему остается существенной чертой политической мысли XVIII в., но изменяется его характер. Как мы отмечали, XVII век был веком математической строгости и порядка, что позволило построить крупные философские и философско-политические системы (Гоббс, Спиноза, Локк). Восемнадцатый век предпочитает Декарту Ньютона и основывается на стремлении последнего исходить не из принципов, а из фактов, не столько дедуцировать, сколько наблюдать и экспериментировать. Разум обретает динамичность, позитивность, историчность. В политической плоскости это означало переход от рационализма, строившего свою доктрину «государственного разума», к разуму как силе, открывающей возможности для реформирования политических перспектив, для свободы. Весьма показательны определения разума, которые мы встречаем в литературе того времени. Первое - из Всеобщего катехизиса Сен-Ламбера: «Что такое разум? - Познание истин, полезных для нашего счастья». Второе - из знаменитой Энциклопедии: «Закон вообще есть человеческий разум как управляющий всеми народами на земле; политические и гражданские законы каждого народа должны быть лишь отдельными случаями применения этого человеческого разума».

Этот разум ни перед чем не останавливается, он не признает ни традиций, ни авторитетов, он провозглашает, что нет ничего невозможного в том, чтобы все отвергнуть, дабы все исследовать.

Еще больше укрепляется связь политической мысли с антропологией, что отчетливо проявилось уже у Гоббса, Спинозы и Локка. Но опять-таки философов все больше интересует конкретный человек, живущий в этом мире и вынужденный воспринимать его внутреннюю динамику. Интерес к метафизическому абсолюту, характерный для XVII столетия, отходит на второй план, и в фокусе философских исследований оказывается горизонталь имманентного смысла каждого человеческого существа. И этот человек ощущает себя уже не лейбницевской монадой без окон и дверей, но существом, вступающим в коммуникацию и сотрудничество с другими такими же существами, он начинает осознавать, что живет в «цивилизационном пространстве». Иными словами, социальное измерение человеческого существования становится очевидным фактом. Все мыслители XVIII в. - от Вольтера и вплоть до революционеров Дантона и Робеспьера - представляют человеческое существование как сосуществование многих индивидов - структурированное, организованное, иерархизированное, в котором развивается динамика социальных сил.