1. «Аналитическая психология» К. Юнга «Архетипы» бессознательного, «комплексы», структурные уровни психики

Как и основатель психоанализа, Юнг в своих теоретических построениях опирался и на клиническую практику, и на философию прошлого. Вероятно, швейцарский психиатр был знаком с западной философией в большей степени, чем Фрейд, не говоря уже о том, что, в отличие от основателя психоанализа, он интересовался и восточной философией, особенно даосизмом 71 и буддизмом. Сам Юнг в своих воспоминаниях отмечал, что еще в юношеские годы настолько увлекся философскими идеями, что долгое время не мог решить, чему посвятить свою профессиональную деятельность — философии или медицине. Но даже после того, как был сделан окончательный выбор в пользу медицины, Юнг не утратил своего интереса к философии. «Вопреки растущим научным интересам,— замечает он,— я время от времени вновь возвращался к моим философским книгам» 72. Он подчеркивал, что философское влияние, которое превалирует в его образовании, восходит к Платону, Канту, Шопенгауэру, Э. Гартману и Ницше73. И все же непосредственно к критическому переосмыслению идей Фрейда Юнга подвела его клиническая практика. При лечении шизофрении он столкнулся с такими случаями расщепления психики человека, которые не могли быть объяснены детскими сексуальными переживаниями индивида и, следовательно, не вписывались во фрейдовские представления о сексуальной детерминации человеческого поведения.

Фрейдовское понятие «либидо» приобретает у Юнга расширительное толкование* под «либидо» он понимает психическую энергию, определяющую интенсивность психических процессов, протекающих в душе человека Эта энергия соотносится Юнгом не с конкретно-определенной психической силой, обусловленной, например, сексуальными влечениями, как это имело место у Фрейда, а с внутренним психологическим настроем, характеризующим психическую деятельность человека.

Подвергнув критике фрейдовское понимание бессознательного за его чрезмерную сексуализацию, Юнг тем не менее был близок к Фрейду в своей трактовке бессознательных психических процессов. Подчеркнем, что бессознательное для Юнга является исключительно психологическим понятием, характери- зующим все те психические процессы, которые или не осознаются, не будучи предметом сознания, или воспринимаются как вытесненные из сознания. Разногласия же между Юнгом и Фрейдом в оценке бессознательного обнаруживаются лишь при раскрытии его содержательной стороны. Так, если основатель психоанализа всю человеческую деятельность сводил к биологически унаследованным бессознательным инстинктам, то по Юнгу инстинкты человека имеют не столько биологическую, сколько символическую природу. Правда, и Фрейд признавал символический характер бессознательного и пытался даже раскрыть символику бессознательных влечений. Но Юнг выдвинул предположение, что символика является составной частью самой психики и что бессознательное вырабатывает определенные идеи, носящие символический характер и составляющие основу всех представлений человека. Эти идеи рассматриваются им не как содержательные, а как формальные элементы психики, которым Юнг дает название «архетипы», понимая под ними нечто всеобщее и имманентно присущее всему человеческому роду. «Архетип есть символическая формула, которая повсюду вступает в функцию там, где или не имеются сознательные понятия, или таковые по внутренним или внешним основаниям вообще невозможны» 74.

Иными словами, юнговские «архетипы» представляют собой формальные образцы поведения, или символические схемы, на основе которых оформляются конкретные, наполненные содержанием образы, которыми человек оперирует в своей реальной жизни и деятельности75. На первый взгляд может создаться впечатление, что «архетипы» Юнга являются такими же элементами бессознательного, как и «первичные влечения» у Фрейда. Но это не так. Юнговские «архетипы» выступают как более глубинные осадки психики человека, накапливаемые в течение многотысячелетнего опыта приспособления и борьбы за .существование не только отдельного инди- вида, но и всего человеческого рода. Такие архаические формы, остатки, отпечатки сохраняют в себе древний характер психических содержаний и функций примитивного душевного уклада жизни. Любопытно, что Юнг не соотносит их только со сферой человеческого бытия, а распространяет на весь органический мир, то есть выводит за рамки собственно бессознательного психического, «архетип» выступает у Юнга скорее как психоидный феномен 76.

В отличие от Фрейда, который рассматривал бессознательное как основной элемент психики отдельного человека, Юнг проводит дифференциацию между «индивидуальным» и «коллективным бессознательным». «Индивидуальное бессознательное» (или, как Юнг его еще называет, «личное», «персональное бессознательное») отражает личностный опыт отдельного человека и состоит из переживаний, которые когда-то были сознательными, но утратили свой сознательный характер в силу забвения или подавления. Оно охватывает все приобретения индивидуально-личностного существования, включая все то, что находится под порогом сознания.

Одно из центральных понятий «аналитической психологии» — «коллективное бессознательное» заключает скрытые следы памяти человеческого прошлого. расовой и национальной истории, а также доче- ловеческого, животного существования. Это общечеловеческий опыт, характерный для всех рас и народностей. Бессознательные содержания данных коллективных образований рассматриваются Юнгом как возникающие из наследственной структуры психики и мозга человека. Именно «коллективное бессознательное» является для швейцарского психиатра тем резервуаром, где сконцентрированы все «архетипы».

Идеи о «коллективном бессознательном» были почерпнуты Юнгом из теории о «коллективных представлениях» французского этнолога Леви-Брюля, которой, по его собственному признанию, он «только дал эмпирическое основание» 77. Казалось .бы, данное признание должно свидетельствовать о продолжении Юнгом линии Леви-Брюля, у которого коллективные представления ассоциируются с процессом социализации личности К Но у Юнга выход на уровень рассмотрения социальных аспектов коллективных представлений причудливо переплетался с биологической, а порой и мистической трактовкой человеческого бытия. Юнга прежде всего интересует наследственно данная психологическая структура, отражающаяся в «коллективном бессознательном»: он пытается раскрыть структурные особенности коллективных идей с точки зрения их символических элементов. В этом пункте швейцарский психиатр предвосхитил некоторые идеи современных структуралистов Однако если у последних исследование символической функ- иии бессознательного соотносится с языковой деятельностью человека (это наиболее рельефно выражено в максиме Ж. Лакана: «Бессознательное структурируется как язык»), то Юнг при раскрытии символических элементов «коллективного бессознательного» обращается к таким идеям, которые имеют религиозную окраску. Именно религиозные представления, по его мнению, выражают фактическую сторону унаследованных данных «коллективного бессознательного», являющегося средоточием мифологических образов, которые составляют скрытое содержание коллективных идей. Поэтому мифологические связи, религиозные отношения представляются ему важными элементами психической жизни человека. Он не только признает позитивную ценность религии, но и с этих позиций критикует Фрейда за «его неспособность понять религиозный опыт» 78.

Швейцарский психиатр ввел понятия «архетип» и «коллективное бессознательное» для того, чтобы рассмотреть природу и содержание бессознательного не в психологическом и биологическом плане, как это имело место у Фрейда, а с точки зрения символического обозначения и схематического оформления структурных представлений человека. Здесь его позиция сближается со взглядами французских структуралистов Леви-Стросса, Фуко, Лакана: и Юнг и структуралисты попытались освободить фрейдовское бессознательное от природно данного и биологически унаследованного напластования Но если структуралистам в какой-то степени удалось дебиологизиро- вать бессознательное то у Юнга данная проблема получила только видимость разрешения: и «архетипы», и «коллективное бессознательное» оказываются в конечном счете внутренними продуктами психики человека, представляя наследственные формы и идеи всего человеческого рода. Разница между теоретическими построениями Фрейда и Юнга заключается лишь в том, что наследственным, биологическим материалом для основателя психоанализа были сами инстинкты, предопределяющие мотивы деятельности человека, а для создателя «аналитической психологии»— формы, идеи, типичные способы поведения. Правда, биологизм Фрейда был более последовательным и прямолинейным, чем у Юнга, чьи высказывания по этому вопросу носили противоречивый характер. Тем не менее механизм биологической предопределенности и наследственности сохраняется в теоретических конструкциях обоих психоаналитиков, хотя он и действует на разных уровнях психики человека. Что же касается юнговского представления о религиозных образах, оседающих в «коллективном бессознательном», и признания необходимости религиозных отношений в жизни человека, то в этом вопросе «аналитическая психология» отступила от атеистических установок классического психоанализа, нацеленного на разоблачение религиозных иллюзий. Составной частью «аналитической психологии» Юнга является теория «комплексов», то есть бессознательных психических сил индивида, организованных в определенные системные образования, которые оказывают постоянное воздействие на жизнедеятельность человека.

На основе концепции «комплексов» Юнг и его последователи попытались глубже проникнуть в механизмы функционирования бессознательного, выявить сложные взаимоотношения между бессознательными и сознательными психическими процессами, раскрыть роль бессознательных влечений в формировании поведения людей. Однако эта концепция мало чем отличалась от теории вытесненного бессознательного Фрейда. И хотя слово «комплекс» стало распространенным термином в буржуазной психологии, медицине и других науках, поскольку с его помощью удавалось образно описать различные бессознательные факторы и мотивы поведения человека, с этим словом нередко соотносятся такие разноплановые проявления бессознательного, что оно фактически утрачивает свою специфику Ни один из терминов, созданных в рамках психоанализа, не был, по утверждению Фрейда, «так часто неправильно применяем во вред образованию точных понятий»

Составляющее внутреннее ядро психического мира человека бессознательное функционирует, по Юнгу, на всех структурных уровнях психики Это положение вполне согласуется с фрейдовским подходом к анализу бессознательного психического Правда, в отличие от Фрейда, Юнг проводит более многоплановую дифференциацию уровней психики, вводя в свои теоретические конструкции ряд понятий, которые, по его убеждению, характеризуют новое видение личности. Наряду с такими понятиями, как «коллективное» и «индивидуальное бессознательное», он выделяет «Персону» (Persona), «Тень» (der Schatten), «Аниму» (Anima), «Анимус» (Animus), «Самость» (das Selbst) и ряд других.

При характеристике этих инстанций человеческой психики Юнг обращается к философскому наследию прошлого, и в частности к идеям японского философа XVII в. Накаэ Тойи, который различал в человеке «истинное Я» и «ложное Я», составленное из превратных мнений о самом себе. Это последнее Юнг и называет «Персоной». Выступая в качестве своеобразной маски, которую надевает личность в ответ на требования социального окружения, «Персона» выполняет функцию ширмы, за которой скрывается «истинное Я»: она характеризует то, чем человек является самому себе и другим людям, но не то, что он есть на самом деле. «Персона» — это «компромисс между индивидом и обществом», «сложная система отношений между индивидуальным сознанием и обществом» Цель «Персоны» — произвести соответствующее впечатление на окружающих людей путем сокрытия своего подлинного лица. И если «Я» тождественно «Персоне», то личность предстает в виде отчужденного существа, играющего определенную социальную роль, навязанную обществом. Речь идет в этом случае об обезличивании человека, нивелировке его сущностных сил, составляющих его индивидуальное, «истинное Я».

«Тень» олицетворяет собой все низменное, примитивное в человеке, все те антисоциальные элементы в психической структуре личности, которые готовы будто бы проявиться в любую минуту. «Под тенью,— замечает Юнг,— я понимаю «негативную» сторону личности» 79. «Тень» как бы символизирует собой агрессивные и разрушительные тенденции, таящиеся в глубинах человеческой души. Юнг, правда, считает, что антисоциальные устремления «Тени» могут и не проявляться в открытой форме, поскольку они скрываются под маской «Персоны» или вытесняются в «индивидуальное бессознательное». Но в этом случае обнаруживается повышенная предрасположенность к расщеплению личности и возникновению неврозов, так как силы «Тени» оказывают разрушающее воз- действие на внутренний мир человека. Не трудно заметить, что в известном смысле трактовка «Тени» совпадает с фрейдовским пониманием «Оно», направленность деятельности которого вовнутрь личности также приводит к неврастении. Не случайно процедура лечения неврозов у Фрейда и Юнга оказывается одноплановой: в классическом психоанализе предполагается устранение коллизий и установление терпимых отношений между «Я» и «Оно», а в «аналитической психологии» — поиск такого равновесия психики, при котором «истинное Я» и его «Тень» уживаются друг с другом.

«Анима» и «Анимус»—это абстрактные образы, представляющие женский «архетип» в мужчине и мужской в женщине. Они являются внутрипсихиче- скими продуктами совместной жизни людей, имеют архаическо-сексуальный источник происхождения и способствуют достижению взаимопонимания между обоими полами. Отсутствие такого взаимопонимания чревато серьезными внутриличностными конфликтами и неврозами. Подобная ситуация, как считает Юнг, возникает в том случае, когда «архетипичный» образ проецируется на реальный объект без учета его конкретных особенностей. Так, если мужчина переносит идеализированный женский образ на конкретно-определенную женщину, то несовпадение желаемых и ее реальных качеств может вызвать у него разочарование и внутреннюю надломленность.

«Самость» — центральный «архетип» личности, вокруг которого концентрируются все психические свойства человека. Данный термин был выбран Юнгом под влиянием древнеиндийской философии Упа- нишад, акцентирующей внимание на целостности личности. Этот «архетип» выражается Юнгом через различные символы, главный из которых — магический круг, или «мандала»,— олицетворяет собой древнеиндийское представление о сосредоточии всего сущего Если в юнговской структуре психики «Я» вы- ступает субъектом сознания личности, то «Самость» — субъектом целостной психики человека. Сфера «Самости», таким образом,— нечто среднее между сознательным и бессознательным, центр личности, не совпадающий ни с «Тенью», ни с «Персоной», ни с «Я»: это, так сказать, точка нового равновесия, которая благодаря своей фокусной позиции между сознательным и бессознательным предопределяет всю жизнедеятельность человека, направленную на достижение целостности и единства составляющих его частей. «Самость», по Юнгу, часто проявляется в бессознательных фантазиях человека в виде идеальной личности, как Фауст у Гете или За- ратустра у Ницше Подобно тому как у Гете наряду с образом Фауста фигурирует образ Мефистофеля, а у Ницше наряду с Заратустрой — тень «безобразнейшего человека», в такой идеальной личности сохраняются все архаические черты возвышенного и низменного человеческого прошлого, настоящего и будущего.

Юнговская структура личности, таким образом, отличается от фрейдовской прежде всего тем, что швейцарский психиатр идет по пути дальнейшей дифференциации фрейдовского «Оно». Он пытается нащупать интегрирующие моменты, связывающие воедино сознательные и бессознательные элементы духовной жизни, и с этой целью вводит понятие «Самости», что наряду с «коллективным бессознательным» подводило к рассмотрению процессов социализации личности. Во всяком случае, в отличие от Фрейда, у которого «Оно» являлось всецело биологическим и его соотнесенность с социальным миром достигалась лишь при помощи «Сверх-Я», у Юнга бессознательное включает и социальные моменты будь то персонифицированные образы настоящего или символические представления о прошлом опыте человечества. Вместе с тем, в отличие от неофрейдистов, постулирующих тезис о «социальном бессознательном» как высшем уровне бессознательного психического, возникающем в процессе эволюции человека, «архетипы» юнговского бессознательного носят наследственный характер. «Архетипы» от «Анимы» до «Тени», от «индивидуального» до «коллективного бессознательного» остаются непосредственными данностями чело- веческой психики, которые имеют право на существование лишь в лоне «природности» и < естественности» человеческого организма, унаследовавшего архаические следы дочеловеческого, животного прошлого. Не случайно поэтому у Юнга сознательная деятельность человека как бы отодвигается на задний план.

Концепция «индивидуального бессознательного» с его личностно-архаическими образами открывала широкий простор для религиозно-мистической интерпретации «архетипов», значимость которых ставилась в зависимость не столько от общечеловеческих представлений, сколько от болезненно-бредовых фантазий и индивидуально-субъективных представлений отдельной личности. И хотя Юнг полагал, что в образах «индивидуального бессознательного» содержатся общетипичные представления «коллективного бессознательного» и в этом смысле все «архетипы» являются общезначимыми, тем не менее данное положение не устраняло произвольности толкования различных образов и самих «архетипов». В конечном счете® не свободная от элементов интуитивно-религиозного и субъективно-мистического понимания сущностных сил человека «аналитическая психология» (хотя предлагаемое ею понимание бессознательного потенциально и включает социальные аспекты) во многом уступает классическому психоанализу.