§ 2. Чистые потери

Чтобы получить представление о количестве жизней, потерянных непосредственно из-за войн, необходимо на основе исчисленных нами общих потерь определить размеры чистых потерь. Если война продолжалась всего несколько месяцев, то все потери от этой войны с полным основанием могут быть отнесены именно за счет этой войны.

Никаких вычетов на смертность, которая была бы и без войны, в этом случае делать не следует, так как эти вычисления почти не изменили бы резуль- Гатов. Но в тех случаях, когда война затягивается на годы и Даже на десятилетия, исчисление чистых потерь совершенно необходимо, ибо оно вносит существенные коррективы в результаты.
Необходимость поправки на «нормальную» смертность лри Расчетах потерь от войн сознавалась уже давно. Еще в первые
годы прошлого столетия граф Гарнье, переводчик Адама Смита в примечаниях к французскому переводу сочинения знаменитого английского экономиста сделал расчет о потерях францу. зов за 8 лет революционных войн1. Общее количество убиты[624] и умерших он исчислял в 720 тыс. человек; исходя из численности армии, с одной стороны, и из «норм» смертности дЛя мужчин в возрасте от 20 до 40 лет —с другой, он пришел к выводу, что и без войны ежегодно умирало бы 45 тыс. солдат и офицеров; за 8 лет общее число умерших естественной смертью составило бы 360 тыс. человек. Это и есть тот вычет, который Гарнье делает из 720 тыс. и получает, что за счет войны дол- жно быть отнесено 360 тыс. человек.
Расчет Гарнье, конечно, неверен: он сделал слишком большой вычет и почти в 4 раза преувеличил нормальный уровень смертности; но для нас в данном случае интересен самый факт произведения такого рода расчетов уже в 1802 г.
Спустя полвека расчет чистых потерь от войны был сделан Ходжем в работе, посвященной потерям британского флота за период 1793—1815 гг. Среднегодовую численность моряков британского флота, равную 110 180 человек, он разделил на две группы: на кадровых моряков, которые служили бы во флоте, если бы и не было войны, и на моряков, привлеченных на службу во флот лишь вследствие войны. Далее он установил «норму» смертности для каждой группы в отдельности и, помножив на 20,45 (продолжительность службы в годах), получил число моряков, которые за указанный период времени умерли бы и без войны. Приведем его расчет2:
Число моряков, которые умерли бы в мирное время за 20,45 лет морской службы из 40 тыс. кадровых моряков при
норме смертности 16 на 1000               13.088
Число моряков, которые умерли бы в мирное время за 20,45 военных лет из 70 180 человек, привлеченных к службе во флоте в течение войны при норме смертности 10 на 1000               14 352
Итого              27 440
Всего умерло от болезней и несчастных случаев за указанное
время средн моряков британского флота              72 102
Число смертей, вызванных войной                            44 662
«Норма» смертности для кадровых моряков установлена Ходжем по материалам отчетов о смертности моряков в мирное время. «Норму» смертности для гражданских лиц, ставших моряками лишь во время войны, Ходж взял по английским таблЯ-

цам смертности, опубликованным Фарром в 1844 г. для возраста в 29 лет, справедливо полагая, что если бы не было войны, то все эти люди остались бы при своих прежних гражданских занятиях, подвергаясь обычному риску смерти.
Методологически расчет Ходжа в основном правильный. Оказывается, что размер поправки довольно значителен: почти 40% всех моряков, умерших от болезней и несчастных случаев, умерли бы и без войны.
В 1857 г. Ходж опубликовал свой расчет чистых потерь за тот же период по армии. В этом расчете он также применил различные нормы смертности для солдат. Среднюю численность английской армии Ходж принял в 189 500 человек. При отсутствии войны численность армии, полагает Ходж, упала бы до 80 тыс. человек. Следовательно, 109 500 солдат оказалось в армии только из-за войны. К ним Ходж применяет норму смертности для мужчин 30 лет (10 на 1000). Для остальных 80 тыс. человек он принял втрое более высокую норму смертности на основе данных о смертности солдат на военной службе в мирное время. Солдаты, служившие внутри страны, имели норму смертности, лишь немногим превышавшую смертность мужчин того же возраста среди гражданского населения (15,9 вместо 10). Но солдаты, служившие за границей, имели значительно более высокую норму смертности (35,8 на 1000). Средняя смертность составляла 29 на 1000; Ходж округлил ее до 30. Затем он исчислил количество солдат, которые умерли бы и при отсутствии войны, и вычел его из общего числа убитых и умерших солдат. В результате этой поправки количество жергз войны за указанный период сократилось для английской армии с 219 420 человек до 139 035 человек1, т. е. также почти на 40%.
Аналогичные расчеты делал француз Ланьо2. Он рассчитал, что за период 1845—1862 гг. французская армия уменьшилась на 356 428 человек, а ежегодная смертность составила 28,28 на 1000 солдат. Нормальная же смертность французов в возрасте от 20 до 30 лет составляла 11,7 на 1000. Разность Двух уровней смертности должна быть приписана влиянию войны и военной службы. Сделав соответствующий расчет, Ланьо получил, что 147 461 человек умерли бы за это время и в том случае, если бы не было войны. Отсюда он делает вывод, что разность между 356 428 и 147 461 дает убыль в 208 967 человек, которая и должна быть приписана войне и военной службе, так как военная служба даже в мирное время давала более вЬ1сокую «норму» смертности. Однако этим обстоятельством, столь тщательно учтенным Ходжем, Ланьо пренебрегает. “ Результате его расчет военных потерь несколько преувеличен, так как он дан им слитно с потерями мирного времени, вытекающими из необходимости содержать постоянные армии.

Несколько меньшее, но все-таки существенное значение имеет исчисление чистых потерь в первой и второй мировых войнах. Война 1914—1918 гг. длилась 4 года и 3 месяца. На протяжении этого времени было мобилизовано более 70 млн. человек. Понятно, что из такой массы людей значительное количество умерло бы в эти годы даже при отсутствии войны. Это легко показать хотя бы на материалах американской армии. Всего в американской армии с момента объявления войны до 1 июля 1919 г. умерло 115 660 человек, в том числе 57 460— от болезней, 7920 — от разных причин (в том числе от несчастных случаев) и 50 280 человек было убито и умерло от ран[625]. Однако из этого было бы неверно делать вывод, что американская армия находилась в таких плохих санитарных условиях, что ее санитарные потери превысили боевые. Столь значительное число умерших от болезней объясняется лишь большой численностью американской армии, части которой даже не пришлось быть в соприкосновении с неприятелем. Из общего числа больных 36 050 человек умерло еще в Америке, до отправки в Европу.
Несмотря на важность расчета чистых потерь, почти все исследователи числа жертв мировой войны 1914—1918 гг. пренебрегали этим и ограничивались исчислением валовых потерь.
Лишь при расчете потерь по отдельным странам — участницам войны некоторые исследователи принимали во внимание, так сказать, естественную убыль. Однако методология этих расчетов не является достаточно удовлетворительной. Так, например, по Германии Швининг2 в своем расчете исходил из следующего: в 1905—1910 гг. в Германии в среднем умирало в год 1,1 млн. человек, в том числе — 571 тыс. мужчин; на возрасты от 18 до 45 лет приходилось 13% всех случаев смерти лиц мужского пола, что составляет 75 тыс. человек. Это число Швининг и принимает за норму ежегодной смертности мужчин призывных возрастов. Число убитых и умерших немцев составило, по расчетам Швининга, 1,8 млн., а в переводе на 1 год войны — 415 тыс. человек. Вычитая из 415 тыс. 75 тыс. человек, Швининг получает чистые потери в размере 340 тыс. человек. Однако расчет Швининга не верен. Он как бы совершенно игнорирует тот факт, что в армию были призваны не все мужчины. Значительная их часть, из которой ежегодно умирало 75 тыс. человек, продолжала оставаться вне вооруженных сил^ Кроме того, многие были демобилизованы по болезни и инва- лидностн. По Швинингу получается, что в- германской статистике смертности гражданского населения в годы войны вовсе не было случаев смерти мужчин от 18 до 45 лет. Это, разумеется, не так. Таким образом, расчет Швининга сильно преувеличивает естественную убыль.

Другой расчет был сделан английским статистиком Гринвудом Исходя из численности британской армии в 3,1 млн. человек и флота в 280 тыс. человек и «нормы» смертности для 30-летних мужчин, установленной по английской таблице смертности № 8 (4,8 на 1000 человек), Гринвуд определил число лиц, которые умерли бы за эти годы и без войны, в 65 тыс. человек. Считая смертность почти в 0,5% в год, за 4 года войны он получил 2%, что дало 65 тыс. человек. Общее количество убитых и умерших в британской армии и флоте составляло, по Гринвуду, 772 тыс. Вычет 65 тыс. уменьшил потери до 707 тыс. человек, т. е. почти на 9%. Для стран с более высоким уровнем смертности эта поправка для войны 1914—1918 гг. значительно возрастает.
Прежде чем перейти к конкретным расчетам чистых потерь от войны, необходимо остановиться на некоторых методологических вопросах.
Во-первых, возникает вопрос, правильно ли брать за основу общее число мобилизованных? Нам представляется, что неправильно, так как мобилизация производилась постепенно. Не все были мобилизованы в начале войны, и, следовательно, для многих солдат продолжительность пребывания в армии во время войны значительно короче продолжительности войны. Единственно правильное решение вопроса — это определение общего числа человеко-лет, которые прожили бы военные во время войны, если бы они не были мобилизованы. Конечно, определить число человеко-лет значительно труднее, чем установить среднегодовую численность армии, поскольку необходимо знать распределение мобилизованных по датам мобилизации. Все же по некоторым странам, а с известным приближением и по остальным, можно получить это число.
Второй вопрос заключается в учете смертности солдат на военной службе в мирное время. Известная часть армии состоит из кадровых солдат и офицеров. Кроме того, часть вновь мобилизованных (главным образом из молодых возрастов) попала бы в армию и не будь войны. Если пребывание в армии связано с большим риском смерти, то тогда размер чистых потерь от войны для этой категории военные будет определяться разностью между вероятностью смерти на войне и вероятностью смерти на военной службе в мирное время. Эта раз
ность будет несколько отличаться от разности между вероятностью смерти на войне и вероятностью смерти в гражданском состоянии. Чем заметнее это отличие, тем больше оснований для исчисления чистых потерь по кадровым военным в отдельности
Даже в XIX в. процент смертности солдат на военной службе в мирное время был довольно значителен по сравнению со смертностью гражданского населения. Так, например, в рус. ской армии в 1841 —1852 гг. среднегодовая смертность составляла 37,4 на 1000 человек наличного состава1. Эта «норма» смертности значительно превосходила норму смертности для мужчин тех же возрастов гражданского населения. В дальнейшем благодаря улучшению санитарного дела в армии эта «норма» значительно снизилась — до 18,7 в 1857—1861 гг. и 15,44 в 1862—1871 гг. Эти «нормы» смертности уже близко подходят к «нормам» смертности мужчин в гражданском состоянии. По русским таблицам смертности, исчисленным Борткевичем для 1874—1883 гг., «норма» смертности мужчин в 35 лет равнялась 11,29%о.
Таким образом, поправка на смертность во время военной службы для XVIII—XIX вв. еще имеет некоторое значение, но для XX в. ею можно пренебречь.
Сделаем расчет чистых потерь для мировой войны 1914— 1918 гг. В России было мобилизовано 15,8 млн. человек. Война длилась примерно три с половиной года. Так как мобилизация производилась постепенно, то далеко не все 15,8 млн. человек пробыли на военной службе все эти годы. Для определения количества человеко-лет нужно установить общее количество мобилизованных на начало каждого месяца. Далее, эти помесячные данные надо суммировать за все время войны. По России до 1 декабря 1917 г. эта сумма равнялась 442 млн. человеко-месяцев, или 37 млн. человеко-лет. Это и есть общее количество человеко-лет, которое мобилизованные прожили с момента зачисления на военную службу до конца войны. Из этого числа надо вычесть человеко-годы, проведенные бывшими ранеными в отпуску, и человеко-годы инвалидов войны. По данным ставки, на 1 мая 1917 г. насчитывалось 348,5 тыс. инвалидов, уволенных s с военной службы. Исходя из равномерного их увольнения, начиная с 1915 г., можно считать, что в среднем уволенные находились вне военной службы до полутора лет. Это даст около 500 тыс. человеко-лет. Можно считать, что еше столько же приходится на случаи временной демобилизации. Таким образом, остается 36 млн. человеко-лет.
Средний возраст русского солдата равнялся 29 годам- По разным русским таблицам смертности для мужчин в 29-летнем^ возрасте «норма» смертности (q) была следующей:

«Норма» смертности для 29-летнего мужчины в России по различным таблицам смертности

	иа 1000 человек
Таблицы смертности Борткевича для
1874—1883 гг	9,42
Таблицы смертности Новосельского
для 1896—1897 гг.
1 вариант	9,51
II вариант	9,48
для 1907—1910 гг.
I вариант	9,45
	9,44

Важно отметить, что «нормы» по таблицам смертности для расчета чистых потерь не могут быть применимы, так как в армию уходит наиболее здоровая часть мужчин, у которых вероятность смерти меньше, чем у соответствующей возрастной группы всех мужчин в целом. К сожалению, мы не располагаем никакими другими материалами о повозрастной смертности, кроме таблиц смертности. Для данных целей можно было бы использовать материалы страховых обществ, отражающие наблюдение за застрахованной частью населения. Эти материалы показывают, что коэффициенты повозрастной смертности значительно различаются между собой в зависимости от контингента застрахованных.
Так, например, по таблицам смертности девяти русских страховых обществ в 1910 г. лица в возрасте 30 лет имели ко эффициенты смертности: при страховании на случай смерти — 7,45 (на 1000), а при страховании на дожитие — 2,9'. Таким- образом, страховавшиеся на дожитие, обладавшие в большинстве случаев крепким здоровьем и рассчитывавшие дожить до получения страховой суммы, имели в 2,5 раза меньшую смертность, чем страховавшиеся в том же возрасте на случай смерти.
Поэтому мы считаем необходимым положить в основу наших расчетов более низкую, чем в таблицах, «норму» смертности, чтобы они более правильно характеризовали уровень смертности мобилизованной части мужского населения. Насколько- Меньше будет эта норма, зависит от процентного соотношения числа мобилизованных ко всему мужскому населению соответствующих возрастов. Если указанный процент не велик, то, зна- Чйтgt; в армию попали самые здоровые мужчины различных воз- растов. Норма смертности для этой категории мужчин будет значительно отличаться от нормы смертности для всех мужчин акого же возраста. По мере возрастания процента мобилизо-
¦В- С. Гохман, Страхование жизни, М., 1944, стр. 45.

ванных мужчин эта разница в нормах смертности будет сглаживаться и при 100-процентной мобилизации сведена к нулю.
Таким образом, имеется определенная зависимость между соотношением в численности всех мужчин и численностью мобилизованных, с одной стороны, и соотношением в нормах смертности ¦— с другой: численность всех мужчин              _J норма смертности немобилизованных \
численность мобилизованных              \ норма смертности мобилизованных )•
Не задаваясь целью теоретически установить определенную форму этой зависимости, ограничимся указанием на то, что основываясь на эмпирических материалах и логических соображениях, соотношение в численности двух указанных категорий мужчин приближенно равняется квадрату соотношений норм смертности немобилизованных и мобилизованных:
численность всех мужчин /норма смертности немобилизованных\*
численность мобилизованных              \ норма смертности мобилизованных*) •
Положив в основу такое эмпирическое соотношение, можно сделать поправку, учитывающую состояние здоровья мобилизованных мужчин.
Обозначив норму смертности мобилизованных — х, немобилизованных— у, а тех и других вместе — г и соответственно численности их а и Ь, получим:
ах + by = (а + Ь) г
f число умерших . число умерших общее число умерших\
^мобилизованных ' немобилизованных              мужчин              j              '
Величины a, b, г известны, неизвестны лишь х и у. Эмпирическое соотношение между ними в алгебраической форме можетч быть представлено в следующем виде:              I
откуда
уgt;=хgt;(1±±)
и, следовательно,
1 Г Ь y = xV ~т~-
Установив значение у, подставим его в приведенное вьшк| уравнение:                                          ц
ax + bx "j/"—- = (а + b) г.
В этом уравнении только одно неизвестное — х, которое будет равно следующему выражению:
(а -4- Ь) г

Не трудно видеть из этой формулы, что, чем меньше величина b сравнительно с а (т. е. чем выше доля мобилизованных мужчин), тем меньше разница между нормой смертности мобилизованных и общей нормой смертности для мужчин. При поголовной мобилизации (т. е. при b = 0) выражение j/~—Ь
буДет равно 1, а вся дробь будет равняться г.
Покажем применение этой формулы на примере России. При общей численности мужчин 15—49 лет в 40 млн. человек было мобилизовано в 1914—1918 гг. около 16 млн. (а), не мобилизовано— 24 млн. (б). Норма смертности для мужчин 9,4 (на 1000 человек). Этих трех величин достаточно для того, чтобы определить норму смертности мобилизованных. Она будет равна:
(16+24)-9,4              _              376                            376
^6+иуТ7р“1»+2‘'1*~'®
Общее количество человеко-лет, проведенных мобилизованными в русской армии, выше было определено в 36 млн. Применение найденной нормы смертности для мобилизованных в размере 7 на 1000 человек в год даст для 36 млн. человеко-лет 252 тыс. человек. Это значит, что если бы вся многомиллионная масса призванных не была бы мобилизована в армию, то за время, равное длительности войны, умерло бы от различных болезней, несчастных случаев и других причин 252 тыс. человек. Эта величина и должна быть вычтена из общего числа убитых и умерших на войне:
1 811 тыс. — 252 тыс. = 1 559 тыс. человек.
Таким образом, поправка на нормальную смертность мобилизованных снижает размер потерь на 14%. Размер поправки довольно существенный, между тем ее обычно не исчисляют. Только статистик С. Кон сделал расчет нормальной смертности, согласно которому 150 тыс. человек умерли бы и в мирных условиях *, но его расчет преуменьшен из-за заниженных цифр среднегодовой численности армии.
Укажем еще на расчет академика Струмилина2, принявшего поправку на естественную смертность русских солдат в войне 1914—1917 гг. в размере 13%. В абсолютном выражении принятие этой поправки уменьшило потери России, по расчетам
С.              Г. Струмилина, с 975 тыс. до 847 тыс., т. е. на 128 тыс. человек (почти вдвое меньше нашей скидки). Подобное расхождение возникло не из-за различия в процентах скидки (у нас не 13, а 14), но вследствие того, что Струмилин исходил из заниженного размера потерь. Впрочем, он сам оговаривается, что число Убитых и умерших взято по «весьма неполным данным».
|0 1 S. Knhn and А. P. Meyendorff, The cost of the war to Russia, New Haven, p. 138.
С. Г. Струмилин, цит. статья, стр. 104—106.

Отметим, что для сравнения с количеством умерших от бо лезней в армии не следует брать общее количество человеке, лет всех мобилизованных. Из него следует вычесть человеко- годы убитых, умерших от ран и пленных. Все же остальные мобилизованные составят ту совокупность, в которой имеют место случаи смерти от болезней. Выше мы определили общее количество мобилизованных человеко-лет в 36 млн. Количество уб-й. тых, умерших от ран и пленных составило около 4,5 млн. человек. Считая в среднем на каждого погибшего по полтора года пребывания в армии и в плену, получаем 6,8 млн. человеко-лет. Вычитая эту цифру из общего количества, получаем 29 млн. человеко-лет. Применяя норму смертности 7 на 1000, получим 203 тыс. солдат и офицеров, которые должны были бы умереть от болезней, находясь на военной службе. Фактически число умерших от болезней было, по-видимому, близко к данной цифре. Это говорит о том, что санитарное состояние русской армии в войне 1914—1918 гг. было относительно удовлетворительным, по крайней мере по сравнению с высоким уровнем смертности, который имел место в царской России среди гражданского населения.
По Франции общее количество человеко-лет мобилизованных определяется следующим образом:
Определение числа человеко-лет мобилизованных по французской армии 1

Продолжительность пребывания в армии (в годах)	Число солдат с указанной продолжительностью пребывания в армии (в млн.)	Число человеко-лет (в мли.)
4	5,8	23,20
з 1/.	0,9	3,15
274	0,5	1,13
I1/»	0,4	0,60
Ч[626]	0,3	0,15
Итого . .	7,9	28,23

Из итога надо вычесть число человеко-лет, приходящихся на инвалидов. На 1 января 1916 г. число инвалидов составляло 278 тыс. человек, на 1 января 1917 г. — 444 тыс., на 1 января 1918 г. — 588 тыс.2 Суммируя эти цифры и округляя их с уче' том числа инвалидов в 1915 г., получаем 1,5 млн. человеко-лет. Вычитая их из общей суммы, получаем 26,7 млн. человеко-лег. Средний возраст французского солдата был примерно рав^н 30 годам; lt;7зо — по французской таблице смертности 1920 1923 гг. = 6,5; с учетом уровня здоровья мобилизованных получаем по указанной выше формуле qi0 = 6,3 на 1000. Следовательно, в условиях мирного времени 26,7 млн. человеко-лет дали gy 168 тыс. случаев смерти. Общие потери Франции составили j327 тыс. человек, следовательно, чистые потери от войны равняются 1159 тыс. человек, т. е. меньше общих на 13%. Поправка на нормальную смертность для Франции оказалась несколько меньшей, чем для России. Это получилось вследствие того, что число мобилизованных в России было в 2 раза больше, чем во франции, а количество убитых и умерших лишь немногим больше, чем во Франции.

Английская статистика первой мировой войны непосредственно дает количество человеко-дней, проведенных на военной службе английскими солдатами и офицерами. Солдаты провели в армии 3055 млн. человеко-дней, а офицеры — 114 млн., всего — 3169 млн.[627] Разделив на 365 дней, получаем 8,7 млн. человеко-лет.
«Норма» смертности для мужчин 30-летнего возраста по английской таблице смертности 1911—1912 гг. равнялась 4,8, а с поправкой на мобилизацию здоровых — 4 на 1000. Это дает 35 тыс. человек, которые умерли бы и в мирное время; поэтому чистые потери Англии равны 680 тыс. человек.
По Италии коэффициент перевода числа мобилизованных в число человеко-лет, учитывая вступление Италии в войну 10 месяцев спустя после ее начала, должен быть не более 2. Тогда общее количество человеко-лет составит 11,2 млн. При норме смертности в 6,3, а с поправкой — в 6 на 1000 общее число мужчин, которые умерли бы в мирное время, составит тыс. человек.
По армии США имеются детальные сведения о развертывании американских экспедиционных сил во Франции. Сумма помесячных данных численности американской армии в Европе за 1917—1918 гг. дает 10,22 млн. человеко-месяцев, т. е. 0,85 млн. человеко-лет. Раненые в госпиталях пролежали 17 млн. человеко-дней, больные — 27 млн., итого 44 млн. человеко-дней, или 120 тыс. человеко-лет. Общее количество человеко-лет по американской экспедиционной армии составляет 0,97 млн. Принимая норму смертности 4 на 1000, получаем 4 тыс. человек, которые Умерли бы в мирное время. Фактически же только от болезней Умерли 21 тыс. человек. Значительное количество умерших от болезней в армии объясняется главным образом тем, что американские войска во Франции в конце 1918 г. сильно пострадали от эпидемии инфлуенцы.
По остальным странам антигерманского блока расчет гипотетического числа умерших сделан нами пропорционально численности армии и с учетом длительности войны.

По Германии количество лет пребывания в армии или вне ее на одного мобилизованного меньше, чем во Франции, которая большую часть своих резервистов призвала уже в первый гоп войны. Всего в Германии было мобилизовано 13 200 тыс. человек. Принимая 2,5 года на каждого, получаем 33 млн. человеко-лет. По германским таблицам смертности 1910—1911 гг lt;7зо = 5,1; учитывая мобилизацию наиболее здоровых, норма смертности понизится до 5. В итоге получаем 165 тыс. человек которые умерли бы за эти годы в условиях мирного времени.
По другим странам цифры гипотетических потерь определены нами приближенно. Результаты всех указанных исчислений могут быть представлены в следующей таблице:
Чистые потери в войне 1914—1918 гг. по странам (в тыс.)

Страны	Валовые потери	Гипотетическое число умерших в услозиях мирного времени	Чистые потери
Антигерманский блок Россия	1 811	252	1 559
Франция	1 327	168	1 159
Великобритания	715	35	680
Италия	578	67	511
США	71 [628]	4	67
Сербия и Черногория	278	(20) (10) (30) (10)	258
	250		240
Английские доминионы и Индия . . .	198 142		168 132
	198 142
	5 370	596	4 774
Германский блок	2 037	165 (ЮО) (50) (6)	1872
Австро-Венгрия	1 100		1000
	804		754
	88		82
	88		-
Итого	4 029	321	3 708
	4 029	321
	9 399	917	8 482
	9 399	917

Всего, таким образом, гипотетическое число умерших составит 0,9 млн., и, следовательно, чистые потери от войны — 8,5 млй. человек.
Поправка на смертность кадровых солдат мало отразите» на итоге. Если для десятой части всех мобилизованных прияяТ норму смертности на 30% выше обычной, то средняя нор1”
мертности для всех мобилизованных возрастет на 3%. Настолько же возрастут и абсолютные размеры нормальной смерт- н0Сти всех мобилизованных. А так как гипотетическое число ,мерших для войны 1914—1918 гг. в 9 раз меньше чистых потерь, то поправка в 3% уменьшится до 0,3 % в отношении к общим размерам чистых потерь. Поэтому ею можно пренебречь.
В применении к войнам за столетие 1815—1914 гг. исчисление чистых потерь не имеет особенного смысла, так как в этот период почти не было длительных войн. Зато для периода наполеоновских войн поправка на естественную убыль достигает больших размеров. Если исходить из приведенных Ланьо цифр
о формировании французской армии, то количество человеко- лет мобилизованных составит 19,7 млн. Применяя к ним норму смертности, установленную Дювийяром для того периода (12,85 на 1000 мужчин в возрасте от 20 до 40 лет) ', получим, что 253 тыс. солдат наполеоновской армии[629] должны были бы умереть за 1804—1815 гг. от разных болезней и не будучи призванными в армию. Таким образом, чистые потери наполеоновской армии составят 950 тыс. человек при 1200 тыс. валовых потерь.
Для войн XVII и XVIII вв. мы не располагаем данными
о комплектовании армий, достаточными для того, чтобы определить количество человеко-лет солдат, находившихся в армии во время войны. Поэтому для этих столетий приходится ограничиваться ориентировочными расчетами. Учитывая, с одной стороны, что войны этих столетий также отличались длительностью и что, с другой стороны, норма смертности гражданского населения была в те века более высокой, мы пришли к выводу, что поправка на естественную убыль составляла приблизительно 15% от валовых потерь.
Суммируя приведенные расчеты, получим:
Валоные и чистые потери н европейских войнах по столетиям

Века	Валовые потери (в млн.)	Поправка иа естественную смертность (в МЛН.)	Чистые потери (в млн.)	Среднегодовые чистые потери (в тыс.)
XVII	3,3	0,5	2,8	28
XVIII	5,2	0,8	4,4	44
XIX	5,5	1,0	4,5	45
XX	свыше 40,0 *	2,0*	свыше 38,0	около 670

Duvillard, Sur la mortalite en France pour dix millions d’habitants, Paris, 1840, t. Ill, p. 398; цит. no G. Lagneau, op. cit., p. 465. He включая союзных с Наполеоном армий.
По второй мировой войне — включая неевропейские страны и гражданское^ население.
Цифра приближенная, так как данных о человеко-годах военнослужащих 0 второй мировой войне нет. Для армий неевропейских государств и для гра- Дзнского населения поправка не исчислялась.

Таким образом, чистые потери от войн только за 60 лет н шего столетия значительно превышают потери за три прел шествующих столетия, вместе взятых. Даже учитывая увеличе' ние населения, рост потерь в XX в. очень велик.
Рассмотрим, каков удельный вес чистых военных потерь среди других причин смерти мужчин. Численность населения в Европе в середине XVII в. составила 105,8 млн. человек[630]. Принимая коэффициент рождаемости 40 на 1000 и исходя из соотношения 106 мальчиков на 100 девочек, получим, что в XVII в в Европе родилось около 220 млн. мальчиков. Учитывая высокий уровень детской смертности в то время, можно считать, что лишь около 40% из числа родившихся, или приблизительно 88 млн. мужчин, достигало 20-летнего возраста. Число погибших на войне (с исключением нормальной смертности) было определено нами в 2,8 млн. человек. Таким образом, в XVII в. в Европе погибло в бою или умерло от ран и болезней во время войны 3,2% взрослых мужчин. Таким же методом исчислим соответствующие цифры для XVIII и XIX вв.
Удельный вес мужчин, погибших в войнах XVII-XIX вв.2

Века	Число мужчин, доживших до 20-летнего возраста	Число прямых жертв войны среди военных (чистые потери)	Процент мужчин (из числа доживших до 20 лет), погибших на войне
Века	(в млн. человек)
XVII	88	2,8	3,2
XVIII	116	4,4	3,8
XIX	251	4,5	1,8

Из таблицы видно, что в XVII—XIX вв.

доля взрослых мужчин, погибших на войне, была равна 2—4%, а в эпоху империализма, по приблизительным расчетам, она возросла почти до 10%. И это не считая массы мужчин, погибших в тылу от разных причин, вызванных войнами! Истребление мужчин в эпоху империализма приобрело небывалые размеры, угрожающие самому существованию человечества.

g связи с приведенными расчетами представляет интерес казать на аналогичное исчисление, сделанное американским социологом Райтом К
Придавая большое значение статистическому анализу при учении войн, Райт определяет удельный вес умерших вследствие войн в Европе в XVII и XX вв. Для XVII в. он приводит цифру в 2%, для XX в. — в 3%, т. е. рост всего на 50%; таким образом, получается резкое расхождение с исчисленными нами данными. Ввиду этого необходимо разобраться в методах, при помощи которых Райт получил свои цифры.
Первоначально Райт подсчитал, по словарю Бодара, количество убитых и раненых в битвах по Франции и Англии отдельно в XVII, XVIII и XIX вв. Затем, чтобы получить число убитых и умерших от ран, он взял четвертую часть полученных цифр, следуя в этом отношении указаниям Бодара. В результате он получил следующие цифры:
Число убитых и умерших от ран

Века	Франция	Англия
XVII	67 339	22 612
XVIII	178 267	31 429
XIX	252 287	27 322

Исчислив эти цифры, Райт тут же убеждается в их непригодности. «Эти цифры, однако, слишком малы», — пишет он. «Дюма и сам Бодар, — продолжает Райт, — дают цифру в млн. людских потерь в XIX в. для Франции и 300 тыс. — для Англии, т. е. в 10 раз больше наших цифр... Исчисления Бодара и Дюма включают потери армии от болезней и от второстепенных сражений, не приведенных в словаре Бодара. Если мы применим этот множитель (т. е. 10. — Б. У.) к данным Бодара за предшествующее столетие, возьмем, по Богарту, потери в мировой войне 1914—1918 гг. и исчислим смертность, предположив, что на протяжении трех столетий в Европе она уменьшилась наполовину, то мы придем к результатам, приведенным в таблице...»2
Обратим внимание на методологические приемы Райта. Прежде всего отметим, что у Бодара нигде нет приписываемой ему цифры в 2,5 млн. человек. Он говорит об 1 млн. потерь в наполеоновских войнах и об 1 млн. потерь в последующее столетие. Для XIX в. получается, таким образом, максимум 2 млн. человек, а следовательно, цифры Райта превышены не в 10, а в 8 раз. Далее, Дюма нигде не дает цифру в 300 тыс. потерь Ан- глии в XIX в., которую приписывает ему Райт. Можно только
догадаться, что Райт получил ее, сложив цифру потерь на суще и на море за период 1792—1815 гг. Но, почему Райт рассматривает указанный период как итог за XIX в., остается неясным.
Но, и помимо этого, для нас совершенно непонятно, как мог Райт, опираясь на случайные цифры для XIX в., установить на этом основании, что его подсчеты по словарю Бодара дЛя XVII и XVIII вв. надо увеличить не больше, не меньше, как в 10 раз, чтобы получить искомое число умерших от войн? Пропорция, случайно и к тому же неверно установленная для XIX в автоматически распространяется на два предшествующие столетия! В результате такого «приема» Райт приходит к следующим цифрам убитых и умерших от войн:
Число убитых и умерших от войи во Франции и Англии по расчетам Райта
(в тыс. человек)

Века	Франция	Англия
XVII	673	226
XVIII	1 783	314
XIX	2 522	273
XX	1 427	807

Нечего и говорить, что эти цифры могут оказаться близкими к действительности только в порядке случайной «удачи». Научное значение их равно нулю. Между тем Райт кладет их в основу своих дальнейших расчетов. Он делит их на 100 (а для XX в. ¦— на 25) и получает среднегодовое количество умерших; далее, принимая определенные коэффициенты смертности и среднюю численность населения, исчисляет среднее ежегодное число умерших в стране и, наконец, находит удельный вес умерших от войны в общем числе умерших. Все его расчеты и итоги представлены в следующей таблице.

Века	Среднегодовое число убитых и умерших на войне	Средняя численность населения (в млн.)	Коэффициент смертности (в Же)	Общее число умерших в год (в тыс.)
		Франция
XVII	6 730	18,5	34	629
XVIII	17 830	22	30 -	660
XIX	25 220	34	25	850
; XX	42810	40	17	680
\|.		Англия
XVII	3 260	5	30	150
XVIII	3 140	8	28	224
XIX	2 730	22	22	484
XX	24 210	42	12	504

Определение удельного веса умерших на войне в общем числе умерших (по расчетам Райта)

Удельный вес умерших на
войне в обще» числе умерши»

Таким образом, удельный вес умерших на войне увеличился g0 франции с 1,1 до 6,3%, т. е. почти в 6 раз, а по Англии — больше чем в 3 раза. Соответствующие расчеты по другим ^ропейским державам, как сообщает Райт, не были сделаны, н0 имеются основания полагать, что для них характерна такая
тенденция к повышению, как и по Франции.
Райт указывает на гибель гражданского населения от военных действий (не считая голода и эпидемий, которые он выде- лЯет особо) и высказывает предположение, что процент гибели 0т войны во Франции и Англии несколько выше среднеевропейского уровня. Далее Райт пишет: «Учитывая все эти обстоятель- I, ства, удельный вес смертности, которая может быть приписана непосредственно военной службе и военным действиям, вероятно, увеличился среди европейских стран приблизительно от 2% в XVII в. до 3% в XX в.» [631] В другом месте книги эти 2 и 3% уже фигурируют в таблице причин смерти в XVII и XX вв.
Как каждому видно, эти 2 и 3% имеют весьма туманное статистическое происхождение. Совершенно непонятно, каким образом Райт на основе своих же данных, показывающих рост погибших по Франции в 6 раз, и по Англии — в 3 раза, пришел к выводу, что в среднем по Европе число погибших в войнах возросло всего в 1,5 раза!
И, кроме того, остается непонятным, как мог Райт в среднем по Европе для XVII в. принять 2%, т. е. выше уровня Англии и Франции, когда он сам пишет, что «военные потери Англии и Франции были, вероятно, выше общей средней для европейских стран в обоих столетиях»[632], т. е., судя по контексту, по-видимому, в XVII и XVIII вв.
В результате приходим к выводу, что приводимые Райтом L цифры 2 и 3% военных потерь являются лишь его субъективной оценкой, которая к тому же расходится с им же самим приво- :              димыми материалами.
В действительности же гибель от войны выросла во много раз больше, чем это изображает Райт. Ошибочность выставленной им цифры в 2% «военных смертей» полностью выявляется, если сопоставить эту цифру с другой цифрой того же автора. В другом месте Райт указывает, что в XVII в. в европейских странах под ружьем находилось приблизительно 0,3% населения[633]. Таким образом, у Райта получается, что число убитых и •Умерших «от войны» превышало почти в 7 раз численность армии[634].
В заключение укажем, что вообще отношение числа уби- гых и умерших солдат к общему числу умерших в стране не

может быть признано удачным. При таком сравнении удельный вес умерших солдат может возрасти только в результате падения детской смертности. Ведь известно, что при высокой детской смертности свыше 50% всех умерших составляют дети да года. Понятно, что если взять число всех умерших, то при стабильном числе убитых и умерших солдат одно только уменьше- ние удельного веса детей до 1 года среди умерших, которое наступает в результате снижения детской смертности, даст рост удельного веса «смертей из-за войны». Да и помимо этого, само значение удельного веса искажается включением детских возрастов и женщин. Поэтому мы полагаем, что более правильным является сопоставление не со всем числом умерших, а лишь с числом мужчин, достигших 20-летнего возраста, что и сделано нами в приведенных выше расчетах.

На протяжении всей истории человечества многие философы и социологи в целях оправдания захватнической политики господствующих классов неоднократно выступали с пропагандой войн, изображая их как благодеяние для человечества.
Известный деятель эпохи Возрождения Ульрих фон Гуттен считал, что «война необходима для того, чтобы юношество выбывало и население уменьшалось». Немецкий философ той же эпохи Себастиан Франк писал, что «если бы война и смерть не приходили к нам на помощь», то «пришлось бы умирать, как бродягам» !. Находились «философы», которые прямо-таки обожествляли войну. Так, например, известный «международный» мракобес и реакционер Жозеф де Местр писал в своих «Санкт- петербургских вечерах»: «Война является божественной сама по себе, так как она является законом мира. Война божественна в той таинственной славе, которая ее окружает...»2 и т. д. в таком же духе.
Видные представители идеалистической философии высказывали аналогичные взгляды. Немецкий философ Кант рассматривал войну как «естественное состояние». В XIX в. философ Ницше писал: «Я советую вам не труд, а войну...» 3 В другом месте он заявлял: «Вы должны приветствовать мир как средство к новым войнам и предпочесть короткий мир длительному... Вы говорите, что хорошая цель оправдывает войну, я же говорю вам: хорошая война оправдывает все остальное... Чтобы испытание было решающим, война должна вестись со всей беспощадностью...»
Нет недостатка в таких оценках войны и в близкую к нам эпоху. Так, например, американский контр-адмирал Люс писал G. Bouthoul, op. cit., p. 278.
]0_r Цит. no Letourneau, La guerre dans les diverses races humaines, Paris,
p. 3.

в конце XIX в., что воина «стимулирует творческую деятельность народа и является величайшим средством человеческого
прогресса» [635].
Восхваление войну являлось обязательным элементом фашистской идеологии, Предшественник нацистских «теорий» ре_ акционный немецкий «социал-антрополог» Аммон писал, что «война является благодеянием для человечества, так как она представляет собой единственное средство для соизмерения сил наций друг с другом и награждает победой более предприимчивых»[636]. В таком же духе распространялся Муссолини. Летом 1940 г. в своей речи, произнесенной с балкона Венецианского дворца, он заявил, что война есть «борьба плодовитых и молодых народов против народов неплодовитых и осужденных на гибель» [637].
В хоре откровенных апологетов войны находились не только философы, но и психологи. Так, например, крупнейший представитель буржуазной психологии Зигмунд Фрейд считал воины естественным проявлением «инстинкта агрессии», присущего человеку. В открытом письме к Эйнштейну в 1932 г. Фрейд писал
о              войне следующее: «Кажется, что это вещь вполне естественная; несомненно, она имеет под собой здоровую биологическую основу и фактически ее вряд ли можно избежать»[638].
Людские потери в войнах XX в. в Европе, как видно из приведенных выше расчетов, возросли во много раз по сравнению с прошлыми столетиями. Однако апологеты войн еще в прошлом веке старались доказать уменьшение людских потерь в войнах.
Так, например, Мальтус в начале прошлого столетия писал: «Война — главная причина обезлюдения между дикими народами — в настоящее время сделалась менее опустошительной, даже относя к войнам и бедственные революционные смуты»[639]. Многие другие «теоретики» всячески старались доказать, что «цена» войн систематически снижается, а раз они становятся все более «дешевыми», то не следует пренебрегать этими «способами» разрешения конфликтов. Они пытались даже обосновать это в виде «закона уменьшающихся потерь» в войнах. Эти «теоретики» утверждали, что благодаря изобретению огнестрельного оружия на войне гибнет все меньше людей. Они ссылались на то, что в прежние века в битвах применялось

главным образом холодное оружие (пики, копья, шпаги, кинжалы), которое требовало ближнего боя, переходящего часто в рукопашный. По мере развития военной техники расстояние между враждующими сторонами увеличивается, ближний бой заменяется дальним, рукопашный бой, являющийся особенно кровопролитным, становится более редким. В результате, говорят они, людские жертвы в битвах все уменьшаются, война обходится все «дешевле и дешевле». Такой взгляд был уже давно высказан в военной литературе. Липранди еще в 1867 г. писал: «'С изобретением огнестрельного оружия битвы начали решаться так, что противники иногда и не сходились ближе ружейного выстрела, а маневры оканчивали бой, и оттого, по мнению ученых теоретиков, и битвы сделались филантропическими. Следовательно, на этом основании нынешнее изобретение ружей дальнего полета естественно должно было уменьшить кровопролитие. Пожалуй, оно еще более уменьшится, когда усовершенствуют оружие так, что штуцера будут бить на пять верст, а пушки — на двадцать пять»[640]. А вот как трактует этот вопрос немецкий военный писатель Готтесгейм: «Усовершенствование вооружений не только не увеличивает потерь, а уменьшает их. Это объясняется тем, что при недостатке огнестрельного оружия всегда преобладает ближний бой, отличающийся большими потерями» [641]. Другой немецкий военный писатель, Гольц, в конце прошлого столетия писал: «Чем выразительнее и мощнее проявляется влияние оружия, тем скорее оно становится устрашающим, и таким образом обнаруживается, что бои в целом становятся все менее и менее кровопролитными, по мере того как совершенствуется адская военная машина» [642].
Немецкий военный врач Кюблер в начале нашего столетия присоединил свой голос к общему хору апологетов войны. Он также полагает, что в современных войнах потери менее значительны, чем в прежних, «с одной стороны, вследствие более гуманных методов ведения войны, при которых щадятся раненые и больные, с другой стороны, вследствие успехов медицины в Деле лечения и профилактики эпидемий» [643].
Не раз цитированный нами Фрёлих также высказывается в том смысле, что число жертв войны становится со временем все меньшим и меньшим. Он пишет; «Факты и сравнения приводят к убеждению, что войны и в особенности отдельные бои древности и средневековья вызывали значительно большие потери, цем войны и бои настоящего времени»[644]. Немецкий статистик

Эттинген в конце XIX в. писал, что «в результате цивилизация и милосердия во время войны потери в людях вовсе не так велики, как прежде»[645]. Аналогичную позицию занимает и Пити- рим Сорокин, который, сравнивая потери в войнах XIX в. с потерями в древности, пишет, что «падение губительности и жестокости войны» стало «поистине громадным»[646]. Такой же точки зрения придерживался и цитируемый им французский социолог Ваккаро.
Голландский «философ» войны Штейнметц высказывается по этому вопросу так: «Хотя социальная наука лишь с недавнего времени стала пользоваться лучшими методами для осуществления своих задач, тем не менее твердо установлено уже и теперь множество социальных законов, которые могут быть доказаны индуктивно и неоспоримо. К ним я хотел бы присоединить закон уменьшения военных потерь»2, (курсив наш. — Б. У.).
Некоторые авторы пытаются цифрами доказать наличие этого «закона». Так, например, сотрудник американского военного министерства Син считает, что процент убитых уменьшается с ростом военной техники. Для доказательства он приводит проценты убитых в битвах: Канны — 60, Ватерлоо — 22, Геттисбург — 8,5, Маас-Аргон — 2,5[647]. В отношении Маас-Аргон- ской битвы в 1918 г. Син указывает, что она длилась 47 дней и, следовательно, процент убитых составляет всего 0,05% в день. Таким образом у него получается, что во время первой мировой войны процент убитых был в 1200 раз меньше, чем во время битвы при Каннах! Но такое сравнение нельзя назвать иначе, как «игрой в цифирки».
Во-первых, выбор битв в приведенном списке совершенно произволен. Можно было бы выбрать такие битвы, которые дали бы прямо противоположное расположение цифр. Во-вторых, современные войны вообще нельзя сравнивать с прежними битвами. Надо сравнивать войны с войнами, и тогда Син легко убедился бы в абсурдности своих выводов.
Некоторые авторы, как, например, Ролоф[648], еще придерживались той точки зрения, что потери в войнах колеблются под влиянием определенных причин и не обнаруживают тенденция к росту.
Наряду с указанными выше взглядами о войнах раздавались отдельные голоса и о том, что будущие войны принесут значительно большие потери, чем в прошлом. Например, Блиох в своем многотомном исследовании в конце XIX в. писал, что в

будУщих войнах «жертвы будут без всякого сравнения более значительные, чем бывали прежде»1. Он считал, что введение 0Сеобщей воинской повинности почти во всех странах увеличивает количество жертв в войне, так как отдаляет момент истошения противника. Кроме того, рост потерь неизбежен в связи с введением новых видов смертоносного оружия.
Однако эти предостерегающие голоса тонули в общем хоре апологетов милитаризма.
Исторические события, последовавшие в XX в., положили конец этим спорам. «Философы», устанавливавшие законы «уменьшающихся военных потерь», стали свидетелями мировых войн эпохи империализма, которые по размерам людских потерь оставили далеко позади кровопролитные войны прошлого.
Но некоторым поборникам войны даже эти колоссальные- людские потери кажутся... небольшими. Так, например, французский генерал Шассен в своей статье «Эскиз мировой стратегии», опубликованной в 1949 г., писал, что войны не в состоянии приостановить рост населения: «Население земного шара не перестает увеличиваться в весьма тревожных пропорциях,, и война была до сего времени плохим средством уничтожения людей».
Далее генерал сокрушается по поводу того, что потери советского народа в минувшей войне не были столь значительны, как ему этого хотелось бы. Шассен пишет буквально следующее: «Если бы русские могли потерять в молниеносной войне, которую мы сейчас рассматриваем, 30 млн. человек.., то у них осталось бы еще 150 млн. человек, и через десяток лет они восстановили бы свой прежний уровень численности населения».
Затем он излагает свои мечты о том, что «было бы крайне интересно найти военный способ, который уничтожал бы население, не трогая зданий...»2
Некоторым «ученым» факт огромных жертв в мировых войнах представляется даже желательным явлением. Они рассматривают людские потери во время войны как эффективный способ борьбы с «перенаселением». Например, французский социолог Бутуль считает, что война «восстанавливает нарушенное равновесие». Перенаселение, пишет Бутуль, есть фактор войны, или, скорее, война есть средство поглощать излишки людей, которые беспрестанно дают чрезмерно плодовитые народы3.
«Поскольку, — пишет Бутуль, — все общественные формации в истории человечества были отмечены войнами, приходится констатировать, что война выполняет определенную функцию, что

она является своего рода социальным институтом. Функци войны заключается, очевидно, в уничтожении излишков накопив* шегося человеческого капитала...» [649]
С точки зрения этих, с позволения сказать, «ученых», всякая гибель людей на войне сама по себе благодетельна для человечества. Гибель на войне миллионов людей цветущего возраста объявляется ими лучшим средством борьбы с перенаселением «фабричным» способом уничтожения лишних жизней.
Связь динамики населения с возникновением войн Бутуль представляет себе следующим образом: война — явление «периодически неизбежное и благодетельное, иначе человечеству грозила бы опасность погибнуть, подобно яблоне, переобремененной плодами. Корни войны таятся в демографических почвах, откуда их бесполезно выкорчевывать, ибо существует вечный воинственный импульс (подобный позыву к сну и пище), импульс, кочующий от народа к народу.., удаленный от почвы одного народа, он перекидывается на другой»[650].
Таким образом, по Бутулю, так же как человеку хочется есть и спать, так же ему хочется воевать; это—имманентное свойство человеческой природы, единственное спасение от перенаселения. Был выдуман даже специальный термин «давление населения»— «population pressure». «Именно это «давление» огромного количества населения, значительно превосходящее то количество, которое многие страны могут прокормить за счет своих собственных естественных ресурсов, должно рассматриваться в качестве главной причины агрессии в современном мире»[651], — пишет Доусон. Американец Бэрч указывает, что в связи с ростом населения «существует постоянная угроза третьей мировой войны». Далее он патетически восклицает: «Сколько же должно пройти мировых войн, прежде чем средний человек поймет проблему населения?»[652] Другие «ученые» договариваются до того, что «все возрастающее население земли делает необходимым применение атомной бомбы»[653].
Попытка прикрыть ширмой «перенаселения» империалистические войны не нова. В. И. Ленин приводил слова идеолога британского империализма Сесиля Родса, сказанные им еще в 1895 г.: «мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров...»[654]

pj в нашу эпоху нацисты прикрывались ростом населения я оправдания своих разбойничьих захватов. Гитлер ссылался д высокую плотность населения Германии как на причину тяглых экономических условий населения. Отсюда пропаганда неизбежности завоевания «жизненного пространства» для немцев путем уничтожения других народов и прежде всего славян. 0з недавно опубликованных документов стало известно, что в меморандуме под названием «Соображения по поводу генерального плана Ост рейхсфюрера СС» от 27 апреля 1942 г. предусматривалось «полное биологическое истребление русских», g этом же меморандуме предлагалась следующая «программа»: «Пропагандировать добровольную стерилизацию. Не бороться против детской смертности. Не вести разъяснительную работу среди матерей о детских болезнях и об уходе за младенцами». Намечались мероприятия по прекращению естественного прироста населения СССР путем физического уничтожения «по 3—4 млн. русских в год» '. Вот какова была эта людоедская «программа» завоевания «жизненного пространства»!
Однако всем хорошо известно, чем кончились эти попытки приобретения «жизненного пространства»: длинные ряды березовых крестов на могилах солдат гитлеровской армии.
Находились «теоретики», которые считали, что войны увеличивают «жизненное пространство» для обеих сторон. В таком духе, например, высказывался Артур Чью на страницах американского еженедельника «Нью Рипаблик». Говоря о британских колониальных войнах, Чью пишет: «В самом деле, войны иногда увеличивают производство продуктов питания, как для покоренных, так и для народа-завоевателя... При некоторых условиях война может привести к увеличению производства продуктов питания, освобождая новые территории для развития; это в конечном итоге можно видеть на примере последней мировой войны (имеется в виду война 1914—1918 гг. — Б. У.). Следовательно, необходимо согласиться с тем, что по крайней мере с чисто национальной точки зрения и, может быть, до некоторой степени с более широкой точки зрения война не всегда является тщетным орудием (futile weapon) в борьбе за хлеб»[655]. Таким образом, Чью оправдывает не только грабительские колониальные войны, но и войну 1914—1918 гг., которая принесла гибель Многим миллионам людей!
Находятся даже такие «ученые», которые применение атомного и бактериологического оружия рассматривают как... фак- ТоР прогресса. Так, например, профессор Колумбийского уни- ВеРситета в Нью-Йорке Кингслей Дэвис несколько лет назад писал: «Третья мировая война, если бы она была тотальной и
если бы в ней применялось атомное и бактериологическое onv жие, возможно, подготовила бы почву, после того, как пройду^ ее страшные разрушительные последствия, для гораздо более быстрых темпов прогресса, чем это могло бы казаться»[656].
Всем этим милитаристским, человеконенавистническим «концепциям» и «теориям», пропагандирующим войны, противостоит самая благородная, самая гуманная идеология — идеология марксизма-ленинизма, которая исходит из возможности и необходимости мирного развития человечества.
Основная цель нашего труда состояла в том, чтобы определить размеры жертв войн среди ее непосредственных участников на протяжении последних трех с половиной веков истории Европы, показать огромные размеры бедствий, которые приносили человечеству захватнические войны, особенно в эпоху империализма.
«Рабочему, — писал М. В. Фрунзе после первой мировой войны в своем обращении к рабочим Германии, — нужно почаще вспоминать об этих цифрах, почаще думать о том, что он и впредь не застрахован от повторения ужасов войны, поскольку оставляет власть в руках своего классового врага»[657].
На эго указывает также и основатель советского здравоохранения Н. А. Семашко: «Достаточно перелистать эти страницы, где перечисляются десятки миллионов убитых, искалеченных, пропавших без вести; где описываются катастрофические потрясения самых основ социально-биологической жизни народов, чтобы почувствовать, что за сухими статистическими цифрами скрывается море крови и человеческих страданий, и чтобы каждая фибра души затрепетала ненавистью к мировой бойне и ее виновникам. Такое изучение должно еще сильнее толкать вперед к разрушению того строя, который непрерывно грозит еще более опасными международными столкновениями»[658]. Эти высказывания М. В. Фрунзе и Н. А. Семашко вполне уместно вспомнить и сейчас, когда воинствующие элементы на Западе отстаивают политику «холодной войны».
Реакционные круги империалистических держав вопреки воле народов не хотят разрядки международной напряженности. Они способствуют милитаризации Западной Германии. В ноте Советского правительства по Берлинскому вопросу справедливо говорится: «Как видно, горький опыт кровавой войны прошел Да'

для некоторых государственных деятелей западных держав, Р°т0рые снова вытаскивают на свет пресловутую мюнхенскую к°лИТику натравливания германского милитаризма против г етского Q0103a — своего недавнего союзника по оружию»1,
о              связи с этим Н. С. Хрущев в одной из своих речей уместно помнил немцам о Бисмарке, который с возмущением отвергал попытки иностранных держав навязать Германии роль гончей собаки, натравливаемой на Россию2. Но заветы Бисмарка в федеративной Республике Германии сейчас забыты. Вместо них в прессе подогреваются настроения, выражающиеся в пресловутом лозунге «Дранг нах Остен». И в современных «научных» журналах Западной Германии опять зазвучали «новые погудки на старый лад». «Единственное, что может дать Западной Европе Советский Союз... это жизненное пространство,—читаем мы на страницах немецкого «теоретического» журнала «Геополитика». — Так как в настоящее время Европа терпит нужду из-за перенаселения.., то Европа должна силой захватить жизненное пространство»3. Знакомые разговоры, знакомая «аргументация»... Хорошо известно, к чему они привели.
Советский Союз, все страны социализма предпринимают огромные усилия, чтобы предупредить возникновение новой войны. «Войны приносили Европе не раз бедствия и разрушения,— говорится в Декларации государств — участников Варшавского Договора.— ...Живы еще в памяти и десятки миллионов мужчин, женщин и детей, сгоревших в огне второй мировой войны. Долгом правительств всех государств является — не допустить нового взрыва, спасти Европу и человечество от новой, неизмеримо более тяжелой трагедии. Европа, на территории которой расположены памятники многовековой культуры и многие крупные индустриальные центры, должна перестать быть полем сражений. Она может и должна стать зоной мира, спокойствия и безопасности.
Война не является неизбежной, войны можно не допустить. Объединенными усилиями народов мир можно защитить и упрочить» 4.
Общеизвестно, что война находится в резком противоречии с самими идеями социализма, проникнутыми гуманностью, любовью к людям, уважением к их жизни, к результатам их тРУда.
«•••Для людей труда, создающих материальные или духовные ценности, само слово «война», означающее смерть и раз- РУШеиия, звучит антитезой для всей их созидательной деятель-

носги... Человек живет и создает не для того, чтобы по злой воле ослепленных нетерпимостью и ненавистью политиков ил» ошибок военных уносились человеческие жизни и разрушались плоды его мысли и труда»1.
Советским людям не нужна война. Все они кровно заинтерр. сованы в мире, который даст им возможность осуществить ве- личественные задачи семилетнего плана развития народного хозяйства и тем самым сделать важнейший шаг в решении основной экономической задачи СССР.              И
Мощь мировой социалистической системы является крупней- I шим фактором мира. Именно социализм может воплотить в Ц жизнь вековую мечту человечества о мире без войн, без крово- пролитий.
В наше время в борьбе за недопущение войны огромное значение приобретает движение за мир, развернувшееся на всем земном шаре. «Новые успехи стран социалистического лагеря,— отмечается в резолюции XXI съезда КПСС, — приведут к росту и укреплению миролюбивых сил во всем мире. К государствам, выступающим за упрочение мира, будут присоединяться все новые страны. В сознании народов еще глубже укоренится идея недопустимости войны. Опираясь на мощь лагеря социализма, миролюбивые народы смогут тогда заставить воинствующие круги империализма отказаться от планов развязывания новых войн. Таким образом, еще до полной победы социализма на земле, при сохранении капитализма в части мира возникнет реальная возможность исключить мировую войну из жизни человеческого общества»2. Однако народам всего мира надо приложить еще немало усилий для того, чтобы эту возможность сделать реальной действительностью.
«На долю нашего поколения, — сказал Н. С. Хрущев, — выпала великая историческая задача — вывести человечество из мрачного тупика кровопролитных войн, в который завел его империализм. Перед человечеством открывается светлая перспектива мирной жизни. Однако было бы опасно недооценивать угрозу войны. Народы должны проявлять высокую бдительность по отношению к проискам агрессивных империалистических сил. Мира не ждут — мир отстаивают в борьбе. Только упорная борьба против военной угрозы может обеспечить прочный мир на земле» 3. В этом смысл и значение великого движения за мир, охватывающего все части земного шара, движения, к которому примкнули многие сотни миллионов мужчин и | женщин. Ответ Н. С. Хрущева на письмо английских художников и критик gt; «Правда», 26.VIII.1958. Резолюция XXI съезда Коммунистической партии Советского Союза докладу Н. С. Хрущева «О контрольных цифрах развития народного хозяйс СССР на 1959—1965 гг.», М., 1959, стр. 34.
8 «Правда», 8.V.1959.

Советский Союз является подлинным знаменосцем мира во всеЛ1 мире. 18 сентября 1959 г. Н. С. Хрущев по поручению Советского правительства внес на рассмотрение Генеральной дссамблеи Организации Объединенных Наций программу всеобщ^0 и полного разоружения.
Эта программа ясна и понятна. Она сводится к тому, чтобы вторая мировая война была последней мировой войной и чтобы третьей мировой войны никогда не было. А для этого нужно уничтожить все виды вооружения, упразднить военные министерства и генеральные штабы, отменить военную службу, распустить все вооруженные силы.
Советский Союз, неуклонно стремясь к миру, предпринимает реальные меры к уменьшению международной напряженности. Народы капиталистических стран должны заставить свои правительства следовать примеру Советского Союза. Можно твердо надеяться, что народы всего мира совместными усилиями добьются того, чтобы осуществить на деле слова, торжественно записанные в Уставе Организации Объединенных Наций: «избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в на-, шей жизни принесшей человечеству невыразимое горе...»

<< | >>

↑

Источник: Урланис Б.Ц. Войны и народонаселение Европы. 1960

Еще по теме § 2. Чистые потери:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -