Лавров В. В. (Санкт-Петербург). Готы и Боспор в III в н. э.

Утвердившаяся еще в конце XIX в. периодизация событий III в. н. э. (256, 257, 269 и 275 гг. н. э.) до сих пор переходит из работы в работу без всякого критического анализа.

Настоящая статья представляет попытку реконструкции картины событий на Боспоре в третьей четверти III в. н. э. с целью уточнить их хронологию, опираясь на свидетельства письменной традиции о готских войнах с Римом, а также на данные нумизматики, эпиграфики и археологии.

Согласно греко-римской нарративной традиции, главным образом «Гетики» Иордана, рисуется следующая картина готских передвижений в Скифии. Готское племя во главе с Филимером, выйдя из Готискандзы и придя в Скифию, в местности Ойум разделилось на две части (lord., Get., 27). Первая, во главе с Филимером, отправилась на восток в область Меотиды, вторая, как мы полагаем, ушла в Подунавье. С походом последней, вероятно, можно связать рассказ Дексиппа о начале «скифской войны» и разрушении Истрии в 238 г. н. э.262

По Иордану, первое расселение готов в скифской земле было у Меотийского болота, второе — в Мёзии, Фракии и Дакии, третье — снова в Скифии, на Понтийском море (lord., Get., 38). Аналогичное сообщение находим у Стефана Византийского: «Готы — народ, живший в области Меотиды, впоследствии они переселились во внешнюю Фракию» (Steph. Byz., S. V. Гб-ttoi. —Пер. В. В. Латышева). Надо полагать, что сообщение Иордана о трех местах расселения готов в Скифии относится к остроготам, истории которых главным образом и посвящена «Гетика».

На наш взгляд, второму расселению готов в Подунавье соответствуют данные античной письменной традиции о начале крупномасштабной войны готов с Римом в 248 г. н. э., окончившейся в 251 г. победой варваров при Абритте. Таким образом, 248 г. н. э. является своего рода terminus post quem пребывания части готов у Меотиды. Очевидно, появление войска Филимера в районе Меотиды было примерно синхронным приходу другой части готов в Подунавье во второй половине 230-х годов н. э.

В этой связи уместно вспомнить некоторые события из истории Боспорского царства, и в частности Танаиса. Во время лравления Ининфимея (234—238 гг. н. э.) в городе ведутся фортификационные работы: строятся новые укрепления, приводятся в порядок старые. Две надписи, свидетельствующие об этом, датированы 236 г. н. э. (КБН 1249, 1250), две другие — временем правления Ининфимея (КБН 1251, 1252). На оборонный характер этих мероприятий указывал В. Ф. Гайдукевич, связывая их с подготовкой жителей Танаиса к отражению варварского нападения.263

В период с 238 по 242 г. н. э. на Боспоре отсутствует чеканка монет, что, по мнению Н. А. Фроловой, было вызвано дестабилизацией в жизни государства, явившейся следствием вражеских вторжений.264

Встреча варваров с достаточно сильным противником—Бос- порским царством — и относительная бедность далекой периферии античного мира, каковым являлось Северо-Восточое Причерноморье, вероятно, послужили для готов побудительными мотивами, чтобы отправиться на поиски удачи в богатые дунайские провинции.

Дальнейшие события готской истории происходят уже в По- дунавье. Наряду с готами, в середине III в. н. э. в Северном Причерноморье и Подунавье появляются и другие германские племена: астринги, тайфалы, гепиДы и пр. Удачно закончив войну 248—251 гг. н. э. битвой при Абритте, готы и впоследствии беспрестанно продолжали тревожить римские границы.

По свидетельству Зосима, в начале 250-х годов н. э. складывается племенной союз готов, боранов, карпов и уругундов, упоминающийся автором «Новой истории» дважды (Zos., I, 27; 31). Так, во время правления Галла варвары стали опустошать европейские города, а затем перешли в Азию. Но в начале 253 г. н. э. готам нанес поражение Эмиллиан, сразу же после этих, событий занявший римский престол. Через четыре месяца он был свергнут собственными солдатами (Zos., I, 28—29). Второй раз этот союз племен упоминается Зосимом в связи с морскими походами с берегов Боспора Киммерийского, предпринятыми во время правления Валериана и Галлиена (Zos., I, 31). Их датами традиционно считаются 255 или 256 гг. н. э. (первый поход), и 257 г. н. э. (второй поход). Такая датировка была предложена в конце XIX в. в работах В. Г. Васильевского и Б. Раппа- порта как возможная,265 но впоследствии она окончательно утвердилась как абсолютно достоверная и доныне не подвергалась, сомнению. Схемы рассуждений В. Г. Васильевского и Б. Раппа- порта выглядят примерно одинаково. Картина описанных Зосимом событий, по их мнению, представляется следующей. Валериан вступает на престол в октябре 253 г. н. э. и, взяв себе в* соправители сына Галлиена, отправляет последнего на обустройство дел в Прирейнские области зимой 253—254 гг. н. э. В 254 или 255 гг. н. э., согласно Б. Раппапорту, готы, бораны, карпы и уругунды вторглись в иллирийские провинции и Италию, а в 255 или 256 гг. н. э. совершили первый и в 257 г. н. э. — второй морской поход с берегов Боспора.266 В. Г. Васильевский подкрепляет свои построения следующими фактами. Указание Зосима на отзыв Сукессиана из Питиунта для обустройства дел в Антиохии, по его мнению, приходится на 256 г. н. э., так как в предыдущем 255 г. н. э. Антиохия подверглась нападению Шапура I, следовательно первый морской поход готов приходится на 255 г., а второй — на 257 г. н. э.267

Необходимо рассмотреть, как описанные Зосимом события соотносятся с другими известными фактами. По Зосиму (I, 30), Валериан, вступив на римский престол и понимая всю опасность, какую представляли варвары, надвигавшиеся со всех сто рон на империю, берет себе в соправители Галлиена. Последнего он оставляет в Европе, а сам отправляется на Восток. Прибыв на Рейн зимой 253—254 гг. н. э.,268 Галлиен заключает перемирие с наиболее влиятельными германскими племенами и всячески препятствует другим варварам переправляться через Рейн (Zos., I, 30). Далее Зосим переходит к интересующим нас морским походам с берегов Боспора. При этом автор замечает, что в то время, «когда такие дела были на Рейне», бораны„ готы, карпы и уругунды сначала учинили вторжение в Италию и Иллириду, а затем бораны попытались переправиться в Азию «и легко устроили это при посредстве жителей Боспора» (Zos., I, 31. — Пер. В. В. Латышева).

Никто из исследователей не обратил внимание на указание Зосима о синхронности событий на Рейне вторжению готов и их союзников сначала в Италию и Иллириду, а затем на бос* порских судах в Азию. По данным эпиграфики, приводимым Б. Раппапортом, рейнские события датируются зимой 253— 254гг. н.э.269 Во время первого морского похода, благодаря умелым действиям начальника питиунтского гарнизона Сукессиана,. впоследствии отозванного Валерианом для обустройства дел в Антиохии, варварам было нанесено поражение (Zos., I, 31—32). В. Г. Васильевский относил отзыв военноначальника в AHTHOt хию к 256 г. н. э.,270 однако последующие эпиграфические находки нам позволяют уточнить дату этого события. Так, в 1958 г. Л. Робером была опубликована антиохийская надпись, согласно- которой прибытие Валериана в город относится к 18 января- 255 г.271 Вероятно, именно в это время прославленный защитник Питиунта и был отозван к императору. Такая последовательность событий служит подтверждением нашему предположению, что первый морской поход готов приходится на 254 г. н. э., скорее всего на лето, как на период времени, наиболее благо*- приятный для подобных предприятий.

В рассказе о первом морском походе обращает на себя внимание сообщение Зосима о том, что «пока у них (боспорян. — В. Л.) были цари, получавшие власть по праву наследства от отца к сыну, то вследствие дружбы с римлянами, правильно организованных торговых сношений и ежегодно посылаемых им- императорами даров, они постоянно удерживали скифов, желавших переправиться в Азию. Когда же по исчезновении царского рода во главе правления стали недостойные и потерянные люди, то, боясь за себя, они предоставили скифам проход через Бос- пор в Азию...» (Zos., I, 31. — Пер. В. В. Латышева). Вопрос о том, что имел в виду Зосим, говоря об исчезновении на Бос- поре царского рода и о занятии престола «недостойными и потерянными людьми», неоднократно. обсуждался в литературе. Так, Т. Моммзен считал, что в этом отрывке речь идет о Фар- санзе,272 известном по статерам эмиссии 253 г. н. э. Монеты этого царя чеканки 254 г. н. э. стали известны науке лишь в 30-х годах нашего столетия.273 Вслед за К. Г. Брандисом,274 В. В. Латышев 275 полагал, что сообщение Зосима об исчезновении царского рода на Боспоре не следует понимать буквально и связывать с морскими походами готов. Аналогичного мнения придерживался и В. Г. Васильевский.276 Исследователи конца XIX — начала XX в. относили слова Зосима к узурпации власти Фарсан- зом, а первый готский поход датировали 255—256 гг. н. э., когда на боспо^ском престоле снова оказался РискупоридУ. Таким образом, между зафиксированными в источнике событиями в их построениях возникала хронологическая лакуна. В дальнейшем такой же схемы придерживались В. Ф. Гайдукевич, В. Д. Блаватский, И. Т. Кругликова и др.277

Не так давно Н. А. Фролова высказала предположение, что Фарсанз являлся соправителем Рискупорида V, основываясь на том, что их монеты чеканились одинаковыми штемпелями.278 По нашему мнению, с подобным выводом невозможно согласиться, так как это свидетельствует лишь об их эмиссии на одном монетном дворе.

За период с 253 по 257 г. н. э. на Боспоре отмечен резкий спад выпуска статеров. К этому времени относятся три клада боспорских статеров: Керченский клад 1964 г. — последняя монета 254 г. н. э., Таманский клад 1970 г. — последняя монета 252 г. н. э., и Третий Патрейский клад 1970 г. — последняя монета 251 г. и. э. Таманский клад найден случайно, два других происходят из слоев разрушений и пожаров.279 В начале 250-х годов н. э. гибнет Танаис. Последняя монета из слоя пожара на городище относится к 251 г. и. э.280 В том же слое найдены три железных умбона, которые М. Б. Щукин относит к типу Хорула. Аналогичные вещи встречаются на германских памятниках Центральной Европы.281 На Азиатском Боспоре зафиксированы следы пожаров и разрушений начала 250-х годов н. э. в Горгиппии и Гермонассе.282

Можно предположить, что появление готов на Боспоре и, как следствие, разгром Танаиса позволили Фарсанзу временна утвердиться на боспорском престоле в конце 253—254 гг. н. э. Фарсанз помог готам в осуществлении их намерений, что вполне соответствует фрагменту Зосима «о недостойных и потерянных людях», предоставивших варварам суда для перехода в Азию. Неудачи, постигшие готов во время штурма Питиунта, вероятно, сильно пошатнули положение Фарсанза и привели: к его окончательному падению. В том же 254 г. н. э. на боспорском троне снова появляется РискупоридУ. Косвенным подтверждением такой интерпретации событий может служить наличие венка — символа победы на оборотной стороне статеров РискупоридаУ эмиссии 254 г. н. э.283

Дата второго морского похода готов многими исследователями традиционно относится к следующему году после отзыва Сукессиана в Антиохию, т. е. к 257 г. н. э. Такая датировка, на- наш взгляд, не может считаться окончательно доказанной- М. Саламон, основываясь на материалах денежного обращения малоазийских городов, убедительно показал, что морской поход вдоль западного побережья Понта относится к зиме — началу весны 258—259 гг. н. э.284 Этот поход следовал после второго морского похода готов с берегов Боспора. Сообщая о походе 258—259 гг. н. э., Зосим пишет, что «соседние скифы, увидев привезенные богатства, возымели желание совершить нечто подобное. .. Выждав зимнего времени, они оставили Евксинский Понт влево...» (Zos., I, 34. — Пер. В. В. Латышева). Этот фрагмент дает нам основание отнести предшествующий второй бос- порский поход готов к лету 258 г. н. э., так как на летнее время мы имеем прямое указание Зосима (Zos., I, 33). Во время вто- рого боспорского похода варвары взяли Питиунт, Трапезунт и с огромной добычей возвратились домой. Предполагаемая его дата согласуется с материалами монетного дела Боспора, так как с 258 г. н. э. в эмиссии боспорских статеров начинается трехлетний перерыв. По мнению Н. А. Фроловой, это обстоятельство могло быть вызвано дестабилизацией в жизни государства.285

И. Т. Кругликова высказала предположение, что боспорский царь охотно содействовал этим походам и, возможно, сам принимал в них участие, поскольку государственная казна после морских походов 250-х годов н. э. существенно пополнилась в первой половине 260-х годов.286 Однако нумизматические материалы этого не подтверждают. По замечанию В. Н. Брабича, на монетах 261—267 гг. н. э. встречается неправильное написавше имени царя, ряд монет имеет необычное для своего периода расположение надписи. Дата выпуска на некоторых статерах 266 г. н. э. обозначена в обратном порядке. Часть монет “264—267 гг. н. э. имеет следы двойного удара, многие статеры явно перечеканены.287

Временное спокойствие в варварской среде позволило несколько ослабить политическую и военную напряженность на Боспоре. В 261 г. возобновляется чеканка монет, а содержание драгоценных металлов в них снова достигает уровня 240-х годов н. э.288 Мы не имеем письменных свидетельств об активизации варваров в прилегающих к Боспору областях в первой половине 260-х годов н. э.

В 266 г. н. э. на престоле появляется, очевидно, соправитель 'Рискупорида V Тейран. Тогда же, после четырехлетнего перерыва, возобновляются вторжения готов из областей Западного Причерноморья и Подунавья в Малую Азию, в провинцию Понт.

В 267 г. н. э. герулы, жившие в районе Меотиды, совершают совместный с готами поход на римские провинции (Syncell., р. 717). Опустошив Элладу, они дошли до Аттики, но потерпели поражение на суше и на море (SHA. Vita Gall., 13; Zos., I,

39) .289

Одной из наиболее крупных войн между Римом и коалицией варварских племен Северного Причерноморья стала война при императоре Клавдии II. Среди исследователей нет единой точки зрения о времени начала военных мероприятий. Т. Моммзен, не лриводя точной даты, относит события ко времени после смерти Галлиена, т. е. после 268 г. н. э.290 Л. Шмидт, вслед за Б. Рап- лапортом, относит поход к 268 г. н. э.291 А. М. Ременников датирует начало событий 289 г. н. э., аргументируя свое предположение тем, что варварам после поражения 267 г. н. э. необходимо было время для восстановления своих сил.292 Аналогичного мнения придерживается и X. Вольфрам.293

Об участниках похода источники дают обильную информацию. Аврелий Виктор пишет, что Клавдий II стремился прогнать чрезмерно усилившихся готов (Aur. Viet. De Caes., XXXIX, 3). Синкелл сообщает о герулах, которые, собрав громадный флот, вторглись в римскую землю (Syncel., р. 720). Подробные списки племен приводят биограф Клавдия («певки», «грутунги», «австроготы», «тервинги», «визи», «гипеды», «кельты», «эру- лы».— SHA. Vita Claud., 6) и Зосим (певки, готы, герулы.— Zos., I, 42). Об участии в походе меотийских племен имеется прямое указание биографа Аврелиана, являвшегося в те годы полководцем Клавдия: «Известно, что божественный Клавдий никому не вверил, кроме Аврелиана, ведение войны против меотийских племен...» (SHA. Vita Aurel. 16).

Окончание этой войны (270 г. н. э.) относится ко времени смерти Клавдия. О сёрьезности поражения .готов свидетельствуют слова биографа императора: «Не было ни одной страны, которая не получила бы готских рабов» (SHA. Vita Claud., 9. — Пер. В. В. Латышева).

В 275 г. н. э. меотийские варвары совершают поход на мало- азийские провинции. Иоанн Зонара сообщает, что во время правления Тацита «скифы», переправившись через Меотийское озеро и реку Фасис, вторглись в Понт, Каппадокию, Галатию и Киликию, но потерпели поражение от Тацита и его полководца Флориана (Zonar., XII, 28). Зосим отмечает, что Фло- риан оставил победоносную войну против боспорских «скифов» неоконченной (Zos., I, 63). Очевидно, неразгромленные окончательно Флорианом «боспорские скифы», вернувшись из Малой Азии, потерпели поражение от боспорских войск. Подтверждением этому может служить посвятительная надпись Зевсу Спасителю и Гере Спасительнице «за победу и долголетие царя Тейрана», поставленная от имени всех должностных лиц Боспорского царства (КБН 36), что говорит о важном государственном значении победы Тейрана.294

События 267—275 гг. н. э. нанесли серьезный ущерб Боспор- скому царству. Археологические материалы из раскопок городов л поселений Боспора III в. н. э. говорят о неспокойном характере жизни царства во второй половине столетия, вызванном, ло-видимому, военными столкновениями. После 267 г. н. э. пре кращается жизнь в некоторых малых городах Боспора — Илу- рате, Нимфее, возможно Мирмекии, в ряде сельских поселений. Некоторые памятники имеют следы пожаров, что, вероятно, свидетельствует о военных вторжениях варваров.295

С 267 по 275 г. н. э. зафиксирован перерыв в эмиссии бос- порского монетного двора. К этому периоду относятся два клада: Илуратский клад 1976 г. и клад из поселения у деревни Се- меновка 1967 г. Оба клада происходят из слоев разрушений и пожаров.296

Подсчет общего количества боспорских статеров чеканки 240-х — начала 270-х годов н. э., имеющихся в коллекциях ГЭ, ГИМ, ГМИИ и КИАМ, проведенный Н. А. Фроловой,297 положен в основу публикуемого нами графика (см. рисунок). Следует отметить, что распределение монет в кладах по годам их чеканки соответствует общей тенденции монетной эмиссии бос- порского двора. Выпуску статеров Рискупорида V предшествует трехлетний перерыв (239—241 гг. н. э.). Периодам уменьшения и прекращения чеканки статеров соответствуют те или иные события готских войн, имевшие отношение к Боспору. В монетной эмиссии фиксируются изменения и в те годы, когда статеры выпускались большими сериями. Так, с 261 по 267 г. н. э. количество выпускаемых статеров возрастает. Однако их реальная стоимость падает, о чем свидетельствуют попытки властей искусственно завысить их цену. В 264 г. н. э. государство пытается увеличить номинальную стоимость статеров (появляется обозначение номинала 1 — знак 10 единиц), а в 265г. н. э. увеличивает их еще вдвое (появляется обозначение номинала К — знак 20 единиц). При этом вес статеров и содержание драгметаллов в них остается неизменным.298

Экономический кризис, вызвавший девальвацию денег, которая прослеживается по крайней мере с 264 г. н. э., мог быть вызван и нарушением торговых связей с Римской империей, игравших.важную роль в экономике Боспора.

Для вторжений в римские земли готам необходимы были суда, опытные матросы и другие ресурсы, которые они, по-видимому, при помощи оружия получили у боспорян. Подтверждением тому является разрушение ряда городов и поселений европейской части Боспора после 267 г. н. э., что нанесло последнему существенный экономических ущерб. т г

ЖЕ

- -

2Ub

HL

2±l 2-‘, 7

Щ

249

Ш\

Разрушение Іанаиіл, ріщшеїшя S Гф;ішиі/, і гонщик нз Центы!'*’ ыршш Третьего Пс' "j, ;v ra'І

251

252 251

Г

іщ u

Ш J

25 Є Г

Щ УЧНЗ

1 мгрсіхй пптод

2 НОРС ней, па.ход

251

257

?53

?5?

Ні

2С2

2SJ

ЦІЇ

2ЄЬ

2вЄ

26 7

Шрамі Ж

273

27'І

275

276

Тейран

Ыорг* ой mod да Греши

267

ЬЩяь Илу пси .ice."t;xilu

Мореной погод при

шры европейской части МСПОРО Илураккии hiaj кпадудер СененоВ'-а

Клавдии II

моргти поход при твииге пзрсжение_ zctoS Глориином. Пвісіі іеирама на бот рс

Тейран

Ш

. 71

График чеканки боспорских статеров 242—276 О том, что происходило в политической жизни Боспора в период с 267 по 275 г. н. э., из-за отсутствия каких бы то ни было источников трудно сказать что-либо определенное.

В 275 г. н. э. вновь начинает чеканиться монета, хотя по сравнению с 260-ми годами содержание драгметаллов в ней значительно понижено.299 Боспорский трон в это время занимают трое правителей: Рискупорид V, Савромат VI и Тейран.

О дальнейших взаимоотношениях Боспора с готами сведений, зафиксированных письменной традицией и эпиграфикой, мы не имеем. Очевидно, какая-то часть участников морских походов могла расселиться в горном Крыму. Об этом свидетельствуют памятники типа могильника Чатырдаг, где достаточно хорошо прослеживается германский элемент.300 Раскопками 1990 г. на Чатырдаге обнаружены, вероятно, наиболее ранние захоронения, одно из которых по денарию Деция и статеру Рискупорида V 265 г. н. э. датируется третьей четвертью III в. н. э.

О пребывании герулов в области Меотиды в IV в. н. э. мы знаем из сообщения Иордана (lord., Get., 117). С ними, вероятно, связано присутствие среди археологических материалов Танаиса IV—V вв. н. э. компонентов Черняховской культуры. Появление в погребениях позднеантичного Боспора вещей «готского> стиля, по нашему мнению, может свидетельствовать о наличии определенных связей с жившими в Причерноморье германскими племенами. Однако эти сюжеты являются темами самостоятельных исследований и выходят за хронологические рамки настоящей статьи.

дов. Братьям Сципионам Плиний (III, 21) приписывает основание Тарракона. Будущий победитель Ганнибала стал основателем Италики, созданной им как лазарет для своих раненых воинов (Арр. Hisp. 38). В республиканское время переселились в Испанию ставшие затем известными такие фамилии, как Элии, Аннии, Апонии, Дасумии, Ульпии и др.301 Достаточно много было в Испании переселенцев ко времени начала войны между Цезарем и Помпеем,302 и число их еще более увеличилось в результате целенаправленной политики Цезаря и его преемников.303

Изучая римско-италийскую иммиграцию, исследователь встает перед рядом проблем. И первая из них — происхождение иммигрантов. Лингвистические и ономастические исследования однозначно показывают, что непосредственно сам Рим был источником переселения лишь в незначительной степени. Основной поток шел из Кампании и прилегающих районов с преобладанием оскского языка, причем это происходило в то время, когда носители латинского языка, прибывшие в Испанию, сами только сравнительно недавно этим языком овладели и еще сохраняли многие черты оскской речи. Возможно, второй, но значительно меньший поток шел из Этрурии.304 Если этот вывод сомнений не вызывает, то о социальном происхождении колонистов имеются споры.

Довольно часто основным источником римско-италийского населения считают долго прослуживших на полуострове ветеранов, привыкших за это время к условиям страны и с удовольствием осевших там после службы.305 Однако внимательное рассмотрение всех свидетельств, относящихся к появлению римлян в Испании, заставляет сомневаться в этом.

Значительную роль играли, по-видимому, италийские «деловые люди». Главным объектом их внимания были рудники. Диодор (V, 36) пишет о массе италиков, хлынувших в испанские рудники. Изучение, в частности, новокарфагенской ономастики показывает, что основная часть таких деловых людей происходит из Кампании и что по крайней мере некоторые из них принадлежали к тем же известным кампанским фамилиям, которые вели активные операции по всему Средиземноморью, в том числе на Делосе. К таким людям относились, например, Тици- ний и Вераний.307

Находимые в различных местах Испании слитки с клеймами показывают, что многие италики стали арендаторами (либо, после перехода ряда рудников в частные руки, владельцами) рудников или отдельных шахт. Иногда они могли организовывать кампании, сообща эксплуатирующие рудные богатства, как, например, «Общество Серебряной горы» в Илурконе.308 Однако это не означает, что все эти люди обязательно переселялись в Испанию, хотя были, по-видимому, и такие. Многие же явно оставались в Италии, посылая для управления рудниками своих агентов из числа преимущественно отпущенников.309 Диодор, говоря об устремлении в испанские рудники италиков и отмечая их корыстолюбие, рассказывает, что эти люди приобретали массу рабов, которых затем продавали руководителям работ (он не уточняет, кто были эти руководители), а уже те, копая во многих местах, открывали золотые и серебряные жилы. Так что, кажется, не следует преувеличивать роль италийски* бизнесменов ни в колонизации Италии, ни в организации там горного, дела.

Иной представляется роль крестьянства. II в. до н. э. был веком развивающегося обезземеливания крестьянства. Общее развитие вело к расширению относительно крупного сенаторского и всаднического землевладения в ущерб мелкому крестьянскому. Римский плебс мог, однако, найти выход из положения: переселившиеся в город бывшие крестьяне, став клиентами, по существу, имели возможность жить за счет своего гражданского статуса. Римские политические деятели проводили (или пытались проводить) различные мероприятия в пользу римского крестьянства и вышедших из его рядов ветеранов.

Римские бедняки могли воспользоваться и частью богатств, поступающих в Рим в результате завоевательных войн.310 И римские граждане, естественно, не желали покидать Италию. Известно, что одним из пунктов аграрной программы Гая Гракха было выведение колоний, но предложение его соперника Ливия вывести двенадцать колоний в саму Италию способствовало повышению популярности последнего в ущерб Гракху, пытавшемуся создать колонию на месте бывшего Карфагена (Plut. G.

Gracch. 9—11).

В ином положении находились италики. Экономическое положение италийского крестьянства было не менее, а может быть, и более сложным, чем собственно римского. Италия долго не могла оправиться от последствий продолжительной и чрезвычайно разорительной Ганнибаловой войны.311 Во II в. до н. э. продолжались конфискации италийских земель и создание в Италии римских и латинских колоний. Так, уже в год окончания II Пунической войны значительные земли в Самнии и Апулии были распределены среди ветеранов Сципиона (Liv. XXXI, 4,1—2). В Самний римские власти переселили и побежденных лигуров апуанов (Liv. XL, 38; 41). Это все обусловливалось как политическими целями (продолжение политики «разделяй и властвуй»), так и стремлением решить аграрный вопрос за счет италиков.312 Такая политика отвечала интересам римского плебса и вызывала страх и недовольство италийских крестьян. Характерна реакция италиков на аграрный закон Тиберия Гракха и обращение в связи с этим их к Сципиону Эмилиа- ну (Арр. bel. civ. I, 19). Когда же Ливий Друз, привлекая на свою сторону союзников, предложил дать италикам гражданские права, но одновременно занялся и выведением колоний в Италию и Сицилию, италиков последнее обстоятельство очень испугало, поскольку они боялись потерять свои земли в пользу колонистов (Арр. bel. civ. I, 35—36).

И экономические процессы, и подчиненное положение италиков усиливали обезземеливание италийского крестьянства. Ап- пиан (bel. civ. I, 7—9) говорит о вытеснении италийских крестьян рабовладельческими хозяйствами, в связи с чем римляне стали опасаться, что Италия не даст им больше союзников. Сами союзники подчеркивали последнее обстоятельство. Например, в 177 г. до н. э. и латинские граждане, и самниты жаловались сенату, что их города и поля так обезлюдели, что они уже не могут дать Риму требуемое количество воинов (Liv, XLI, 8). Особенно это проявилось в окской области.313 Кампания и Самний, а также Лаций оказались теми территориями, где уже в первой половине II в. до н. э. процветали рабовладельческие виллы среднего размера, а в конце республики здесь находилась основная часть владений римского нобилитета.314 Такие имения катоновского типа были в те времена наиболее доходными, и это, по-видимому, привело к победе таких хозяйств над крестьянскими.315 На поддержку римских полисных институтов или отдельных членов римской олигархии италийские крестьяне, в отличие от собственно римлян, рассчитывать не могли. И они были вынуждены эмигрировать в провинции, в том числе- испанские.

К эмиграции их подталкивало и то, что на родине многие из них не только терпели все усиливающуюся нужду, но и являлись людьми «второго сорта»: сражаясь вместе с римлянами, они не пользовались преимуществами римских граждан; к тому же, римляне их презирали. В провинциях же они считались представителями господствующего народа и, независимо от наличия или отсутствия римского либо латинского гражданства, рассматривались римскими властями как опора.316 В связи с этим можно заметить, что Серторий в борьбе с Суллой первоначально рассчитывал именно на колонистов (Plut., Sert. 6). Таким образом, переселившись в провинции, италийские крестьяне приобретали и землю, и уважение.

Иммигранты приносили с собой привычные им формы организации. Ремесленники объединялись в коллегии. Так, в НОВОМ' Карфагене коллегии зафиксированы уже около 100 г. до н. э. (CIL II, 3433; 5927).317 Крестьяне соединялись в паги. Самое раннее свидетельство существования испанского пага относится ко времени Августа (CIL II, 5942), и при этом речь идет о юридической формуле,318 так что можно полагать, что паг к этому времени был по крайней мере в устье Бетиса, привычным институтом. В Италии большая часть известных пагов располагалась в Средней Италии и Кампании.319 Это обстоятельство может подтвердить переселение в Испанию крестьян, и притом именно из этих районов Апеннинского полуострова.

Союзническая война и последующие репрессии и конфискации Суллы способствовали италийской эмиграции. По словам Аппиана (bel. civ. I, 96), победоносный диктатор разрушал многие города, налагал на их жителей штрафы и тяжелые поборы, а в города отправлял колонистов, которым отдавал землю горожан, дабы иметь опору по всей Италии. И это обстоятельство не могло не вызвать массового переселения. Известно, что в это время многие этруски переселились в Африку, связи с которой у них существовали издавна.320 Учитывая уже существовавшие контакты Кампании и Лация с Испанией,321 можно говорить, что часть населения этих областей перебралась на Пиренейский полуостров. Каков был социальный состав этой волны переселенцев, сказать трудно. Аппиан утверждает, что Сулла не просто обрушил репрессии на италийские города, но для своих ветеранов отнимал у них землю. Цезарь, противопоставляя себя Сулле, также подчеркивал, что тот отнимал землю у ее владельцев для своих солдат (Арр. bel. civ. II, 94). Можно, по-видимому, говорить, что основными жертвами Суллы были землевладельцы и, следовательно, они и переселялись в провинции.

При Цезаре положение частично изменяется. В цезаревской и послецезаревской колонизации военный (или, точнее, — ветеранский) элемент увеличивается, хотя и не является единственным. После 13 г. до н. э. организованная колонизация в Испании прекращается почти полностью.322 Известно только, что была новая дедукция ветеранов в Эмериту Августу и Гиспалис при Отоне (Тас. hist. I, 78,1),323 а при Марке Аврелии новые люди переселились в Испанию из Италии (SHA, Marc. XI, 7), что было вызвано, возможно, опустошением Испании какой-то эпидемией.324 Разумеется, это не означает прекращения всякого переселения неиспанцев на Пиренейский полуостров. Зачастую там оставались ветераны стоявших там легионов и вспомогательных частей. По разным причинам в Испанию переселялись и другие люди, особенно торговцы.325 Но все это было результа том миграции обычной в рамках такого большого государственного объединения, как Римская империя. Колониальный же статус стал даваться городам без выведения туда нового населения. В Испании у истоков таких «почетных колоний» стоял Цезарь.

Таким образом, можно утверждать, что социальный состав римско-италийских иммигрантов был довольно пестрым, но основную их часть составляли италийские крестьяне.

Говоря о римско-италийских городах в Испании, надо отметить, что первые поселения создавались либо на месте уже существующих местных, либо рядом с ними. Первым основанным римлянами поселением на юге страны была Италика (Арр. Hisp.,38). По словам Аппиана, Сципион сселил (ooviimos; раненых в город, который назвал Италикой. Глагол covoixiOo еще не означает, что речь идет об основании города, хотя может иметь и такое значение. Археологические раскопки внесли ясность в несколько двусмысленный текст, и теперь ясно, что римскому поселению на том же холме предшествовало турдетанское (с IV или, вероятнее, с V в. до н. э.), куда оно перебралось с соседнего, где поселение существовало еще раньше.326 Первая латинская колония была выведена римлянами в Картею, существовавшую по крайней мере с III в. до н. э.327 Кордуба была основана на холме, соседнем с тем, на котором располагался туземный город. Возможно, оба поселения, римское и местное, уже сразу рассматривались как части одного города или, во всяком случае, они довольно скоро слились, хотя их первоначальное разделение отразилось в существовании двух виков: вика испанцев и вика иностранцев, под которыми подразумевались иммигранты.328

, Спорно положение Тарракона. Плиний (III, 21) называет этот город «делом Сципионов» (Opus Scipionum). Археологические исследования до сих пор не обнаружили никаких следов предшествующего поселения, а стены, ранее считавшиеся произведением доримских местных строителей, оказались построенными в 218—211гг. до и. э.329 С другой стороны, еще не решен окончательно вопрос о монетах с легендами kesse и Tarraconsa- Hr,330 да и название города, по-видимому, иберское.331 Редкие находки аттической керамики могут свидетельствовать о существовании доримского поселения.332 Поэтому мнение о существовании здесь поселения, предшествующего основанию Сципионами римского города,333 пока нельзя отбрасывать.

Разумеется, существовали и города, основанные полностью заново. Такова была, видимо, Валенция. Но надо иметь в виду, что это было специальное поселение, созданное в результате войн с Вириатом и, возможно, не для италийских иммигрантов, а для местных жителей, участвовавших в этой войне.334

Другая важная, хотя и не всеобщая, черта римско-италийской колонизации в Испании заключается в том, что ряд созданных римлянами городов далеко не сразу получили привилегированный статус. Тарракон был первым римским городом в Испании. Он довольно быстро превратился в значительный экономический центр, что подтверждается керамическими находками начального этапа существования города.335 Уже во время республики он по своему значению явно перегнал греческий Эм- порион (ср. Strabo III, 4, 7; 9). Сюда переселялись жители Италии, а часть их, возможно, оставаясь в Италии, направляла туда своих рабов и отпущенников, также проникшихся уже италийским духом. Здесь сооружались римские храмы, в частности храм Юпитера. В городе воздвигались статуи римского типа.336 Тем не менее очень долго Тарракон не имел римского гражданского статуса. Во главе общины, которая состояла из «граждан» и «союзников», стояли, по-видимому, два магистра. Испорченная и дополненная Г. Алфелди надпись позднереспубликанского времени свидетельствует о том, что один из них был отпущенником.337 Такое положение едва ли возможно в правильной римской колонии. А колониальный статус Тарракон приобрел, как обычно считают, либо в конце правления Цезаря, либо уже после его смерти (но до 27 г. до н. э., как это вытекает из официального .имени города «colonia Iulia Triumphalia .Tarra- со).338 Видимо, уже ярко выраженный римско-италийский характер Тарракона стал причиной предоставления ему не муниципального, а колониального статуса, хотя никакой дедукции при этом не производилось.

Юридическое положение Италики на протяжении большей части ее существования в республиканский период неизвестно. Мнение, что она была виком римских1 граждан, основано на дополнении надписи республиканского времени (CIL II, 1119) и оспаривается.339 Предположение о существовании латинской колонии 340 вообще не имеет доказательств. Надо учесть, что Ливий (а соответствующие книги его труда сохранились) обычно довольно подробно рассказывает о выводе колоний, но ничего- не говорит об Италике. И если следовать его рассказу, то ясно, что первой латинской колонией в Испании была Картея (XLIII, З, 1—4). Аппиан (Hisp. 38) пишет, что Сципион в город, названный Италикой, собрал раненых. Мы не знаем точно, были ли это воины римских легионов, или италийских союзников. Но название, выбранное полководцем, скорее, подтверждает версию

об италиках.341

Трудно говорить о составе населения Италики, особенно в первое время. Известно, что уже со времени Сципиона в этом городе жили Элии, происходившие из пиценского города Адрии (SHA, Hadr. 1). Адрия была колонией с 80-х годов III в. до н.э. (Liv. per. XI).342 Но принадлежали ли Элии к римским колонистам, или пиценским поселенцам, неизвестно. В Италике жили Ульпии, происходившие из умбрийского Тудера, ставшего римским городом только во времена Мария.343 Италиком был Л. Ра- цилий,344 патрон Минуция Силона из Италики (bel. А1. 52), участника событий 47 г. до н. э. Явно италийского происхождения был Вазий, соучастник Минуция (там же). Ономастика Италики, таким образом, указывает не на собственно римское, а на италийское происхождение иммигрантов, статус которых до переселения неизвестен, но во многих случаях был, вероятно, негражданским.

В Италике жили и туземцы. Таковым был, скорее всего, Марций, действовавший в 162 г. до н. э. (Арр. Hisp. 66) ,345 Неизвестно, каково было соотношение этих двух элементов населения Италики. Археологические раскопки указывают на то, что> в республиканское время город имел практически туземный характер.346 Это обстоятельство позволяет говорить о значительном влиянии местного населения и о его роли в жизни Италики. Поэтому не кажется чрезмерно смелым предположение, ЧТО! Италика была первоначально перегринным городом.

Позже она явно стала муниципием. В «Записках об Александрийской войне» (52) впервые упомянуты муниципалы из Италики. Цезарь в рассказе о событиях 49 г. вскользь упоминает Италику (bel. civ. II, 20). То, что при этом не упоминается муниципальный статус города, не является доказательством его отсутствия. Однако общая картина Южной Испании в то время позволяет это предположить. Цезарь рассказываем (bel. civ. II, 21), что после сдачи Варрона он собрал в Кордубе сходку представителей провинции, на которой отдельно благодарил римских граждан за то, что они сумели сохранить город в своей власти, испанцев, ибо они изгнали гарнизоны Варрона, гадитан, которые отбили поползновения врага и вернули себе свободу. Реальным основанием благодарности Цезаря могло быть только поведение Кордубы, где конвент, закрыв ворота перед Варроном, расположил стражу на стенах и башнях (Caes. bel civ. II, 19). Жителей Италики он благодарить не мог, ибо Варрон, убежденный своими соратниками, что город его не пустит, и не пытался напасть на него (Caes. bel civ. II, 20). Поэтому можно предположить, что в 49 г. до н. э. жители Италики еще не были римскими гражданами. Если это так, то дарование статуса муниципия Италике надо отнести к 49—47 гг. до н. э. Больше подходит 49 г., когда Цезарь занимался устроением Испании, и этот акт мог быть благодарностью за известную антиварроновскую позицию. Отмеченный выше в значительной степени туземный характер города объясняет превращение его в муниципий, а не в колонию.

Но и города, основанные римскими полководцами во II— I

вв. до н. э., не всегда сразу занимали привилегированное положение. Так, Т. Семпронию Гракху приписывается основание в 179 (или 176) г. до н. э. Гракхуриса в память побед над кель- тиберами (Liv. per. XLI) на месте местного города Илурциса (Fest. p. 97М). Его статус неизвестен, но весьма вероятно предположение, что он лишь много позже стал латинским муниципием.347 Между тем город был одним из центров романизации в Ьтом районе348 и заселен был, по крайней мере в значительной Яасти, римлянами (может быть, скорее, италиками), на что ука-

ывает его поведение во время Серторианской войны, когда в ротивоположность кельтиберам гракхуритане выступили про- ив Сертория, опустошавшего их земли (Liv. XCI). Основанный

Помпеем Помпелон более ста лет дожидался привилегированного положения. Созданный явно во время Серторианской войны, еще Плинием (III, 24) он был назван среди податных общин и стал муниципием или колонией до 119 г., когда в надписи (CIL II, 2959) появляются дуумвиры города.349

Разумеется, не все римско-италийские поселения обязательно проходили фазу непривилегированных общин. Были города, с первых моментов существования в качестве колонии получившие более высокий статус. Первой латинской колонией в Испании являлась Картея (Liv. XLIII, З, 1—4).350 Правда, назвать ее подлинной колонией трудно: она была создана не для переселения туда колонистов из Италии, а ради поселения детей римских солдат и местных женщин. Первой же подлинной колонией стала Кордуба (Strabo III, 2, I).351 Хотя Страбон говорит о ней как о колонии римлян, исследования показали, что римской колонией она стала только во времена Цезаря или даже Августа, получив при этом имя Патриции (Plin. III, 10), а до того она была латинской.352 Видимо, все доцезаревские колонии в Испании имели латинский статус, а колонии римских граждан появились там только со времени Цезаря.

Население римско-италийских городов было смешанным. Часть переселившихся туда италиков, вероятнее всего, не имела римского гражданства. Но жили там, в том числе и в латинских колониях, и римские граждане. В Италии римляне порой селили своих граждан в латинских колониях, компенсируя уменьшение статуса увеличением земельного надела.353 Не исключено, что такая практика могла применяться и в Испании. Часть римских граждан явно не теряла своего положения, составляя в латинской колонии или перегринном городе свою общину, конвент римских граждан (как это было в Кордубе). Судя по рассказу Цезаря (bel. civ. II, 19), кордубский конвент играл в этом городе очень важную роль: именно его позиция определила в 49 г. до н. э. и позицию всего города. И позже, во время восстания против Кассия, отпадение конвента привело к тому, что Кордуба стала одним из центров антицезариан- ской борьбы (bel. А1. 57—58).

Жили в этих городах и испанцы. Известен «испанский вик» в Кордубе.354 В других случаях местные жители, возможно, не образовывали отдельного округа. Часть их, получив гражданство данного города, могла достичь высокого положения. Так, среди м.онетных магистратов КаРтеи были и потомок италий ских переселенцев Вибий, и туземец Марций.355 В этом отноше*- нии интересна надпись, найденная недавно около Кордубы. Она датирована 49 г. до н. э. и содержит имя пропретора Кв. Кассия Лонгина. Для нас сейчас главное то, что в ней встречаются имена высшего децемвира и эдила общины. Эдил носил чисто италийское имя — Марк Коран, сын Акрина, а высший децемвир— местное: Бинснес, сын Верцеллона.356 Перед нами наглядный пример включения в правящую элиту как потомков переселенцев, так и местных жителей.

И все же италийский элемент в колониях преобладал. Во всяком случае, в городской элите доля иммигрантов и их потомков была большей, чем аборигенов. Изучение ономастики Бети- ки показало, что почти 52% имен лиц, занимавших хоть какое- то видное положение, — италийские.357 И это явно отразилось в большем авторитете римских колоний по сравнению с муниципиями. Хотя, обладая всей суммой римских гражданских прав;, юридически граждане тех и других были равны, но в общественном мнении колонисты стояли выше муниципалов. При империи колониальный статус стали давать испанским городам в качестве награды. Так, город Клуния получил муниципальный статус, вероятнее всего, при Тиберии. В 68 г. наместник Ближней Испании С. Сульпиций Гальба был здесь провозглашен императором (Suet. Galba 9,2; Plut. Galba 6), и в награду он сделал Клунию колонией (CIL II, 2779), которая стала именоваться Клунией Сульпицией.358 То же сделал Адриаь со своей родной Италикой.359 Известны и другие подобные случаи.

По данным Плиния (III, 7—ЗО; IV, 110—120), в Испании насчитывалось 26 колоний (из общего числа в 389 общин). В основном они находились в долине Бетиса и прилегающих районах гор и побережья. Второй значительный район колонизации— долина Ибера. Были колонии и на Средиземноморском побережье. Две латинские колонии, позже ставшие римскими муниципиями, находились на большем из Балеарских островов. Во внутренних районах полуострова колоний было мало. Еще А. Шультен отмечал, что в Лузитании колонии располагались только на окраине провинции, но не проникали в глубь кельтской территории.360 Г. Алфелди подчеркнул, что на новокастильской Месете существовала только одна колония Либисоса.361 Одна колония Флавиобрига, созданная на месте туземного^ порта Амана, находилась на северном побережье Испании (Plin. IV, 110). Это свидетельствует о том, что колонии играли важную роль в романизации Бетики и некоторых территорий восточной части Тарраконской Испании, но их роль в романизации внутренних и северных районов Тарраконской Испании, как и Лузитании, была незначительной.

Таким образом, колонизация представляет собой весьма важную составляющую процесса романизации испанских провинций. Ее воздействие ограничивалось определенными территориями. Но именно те районы, где она активно осуществлялась, и стали наиболее романизованными территориями империи.