Наиболее характерной, бросающейся в глаза чертой истории Афин в те четырнадцать лет — от битвы при Херонее до смерти Ликурга в 324 г. — была многогранность политической деятельности при многочисленности граждан, политическая активность которых зафиксирована в источниках.
Правда, благодаря большому числу сохранившихся речей и растущему количеству находимых надписей традиция здесь гораздо более обширна, чем для многих других периодов аттической истории, так что нельзя безоговорочно утверждать, будто политическая инициативность была в эти годы богаче, чем в другие, для которых имеется гораздо меньше материала. Однако остается впечатляющим то, что для такого узкого отрезка времени, во все так же весьма обрывочной традиции оставили свой след имена более пятидесяти граждан, выступивших тогда инициаторами проектов постановлений Совета и Народного собрания и — соответственно — законов10. Впечатляет и все то, что в эти недолгие годы известно о реформах, общественной строительной деятельности и мерах по укреплению экономики и финансовой мощи Афин. Поражение под Херонеей стимулировало силы Афин, вместо того чтобы их парализовать. Во всех этих начинаниях сотрудничало значительное число представителей высших слоев28, наряду с Ликургом, который чаще всего и, видимо, по праву считался лидером в этих прогрессивных мероприятиях, в них были задействованы в той же мере и профессиональные граждане. К ним относятся в любом случае Полиевкт и Ксенокл из Сфетта, Пифей из Алопеки, Эпикрат из Паллены (инициатор реформирования эфебии), Эвкрат, инициатор закона о защите демократии, и далее: Гегемон, Аристоник из Марафона и Кефисофонт из АфидН“. В финансовой сфере одним из самых значительных достижений Ликурга считается то, что он увеличил ежегодные доходы государства до внушительных размеров в 1200 талантов. Это чуть больше, чем помноженная на два с половиной сумма ежегодной подати, которую город взимал в V в. со стран-участниц Морского союза. Тогда как эта однозначно переданная цифра достоверна, нельзя определенно сказать, как Ликург сумел добиться такого подъема государственных доходов. В эти годы были введены в эксплуатацию новые горные копи, сответственно, вновь началась разработка заброшенных рудников, что привело к увеличению поступлений в государственный бюджет от сдачи их в аренду*. Сюда же следует приплюсовать добавочные арендные доходы с новых полисных владений в Оропе29, кроме того, конфискованные — порой очень крупные — состояния осужденных и доходы от торговли, к примеру, от ввозных и вывозных таможенных пошлин в размере 2% от стоимости товара30. Афинские граждане не платили прямых налогов, в отличие от метеков, то есть осевших в городе чужеземцев, кому, кроме того, вменялось в обязанность уплачивать ежегодную подать в размере десяти талантов, из которой финансировалось строительство доков и арсенала. Сюда же следует занести и фонды состоятельных граждан, к учреждению которых Ликург призывал и побуждал зажиточных афинян. С увеличением доходов согласуется, наконец, и известное сокращение расходов, например зрелищных денег (Theorika), предназначавшихся для посещения бедными гражданами общественных праздников и представлений*'. Безусловным проявлением экономического подъема следует считать и начало регулярной чеканки медной монеты в эпоху Ликурга31. Увеличение доходов государственного бюджета создало в эти годы предпосылки для важной деятельности: для усиления обороноспособности Афин на суше и на море и для украшения города функциональными и парадными постройками. Уже вскоре после поражения при Херонее по инициативе Демосфена начали приводить в порядок Фемистоклово кольцо стен, отремонтированное Кононом в на чале IV в. на персидские деньги, дополнительно к этому перед стеной соорудили ров, наполненный водой, а по предложению Кефисофонта взялись за укрепление Пирея32. Еще в архонтство Фемистокла Младшего в 347/6 г. в Пирее началось строительство новых доков, завершенное по прошествии 24 лет, в 323/2 г. Численность военных кораблей — традиционных триер и все далее и далее внедрявшихся более крупных тетрер — росла год от года33. Афинское юношество более осознанно и интенсивнее, чем прежде, готовилось к военной службе, с тех пор как в силу вступил закон Эпикрата об эфебии". Расходы по содержанию корпуса примерно в тысячу человек (за год около 500 эфебов) ежегодно оценивались минимум в 40 талантов, куда затем добавлялись еще траты на экипировку оружием, раздаваемым за счет полиса34. Никогда еще со времен Перикла, то есть за сто лет до этого, не переживали Афины такой многогранной и такой масштабной строительной деятельности, как в годы Ликургова правления. В то же время это была программа строительства высокого класса, оплачивавшаяся из собственных средств, так как все единственно сравнимые с ней более поздние периоды активного строительства финансировались чужеземными застройщиками: во II в. до н. э. эллинистическими царями из дома Атталидов и Селевкидов, а во II в. н. э. императором Адрианом. Это выглядело так, будто гражданский коллектив стремился — особенно после поражения от Филиппа Македонского — продемонстрировать свою несокрушимую жизнеспособность4'. Поэтому прежде всего, как уже упоминалось, были укреплены стены, расширены доки и построен арсенал4®. В ходе этих оборонительных мероприятий в 335/4 г., по совместному предложению Ликурга и Аристоника, была выслана эскадра быстроходных судов для борьбы с морскими пиратами; акция, судя по всему, завершилась успешно, так как в следующем году Ликург внес предложение о почестях Диотиму35. Летом 330 г. во время празднования Великих Панафиней был освящен стадион, построенный Ликургом на земле, уступленной ему Дейниасом. С тех пор там достойно и представительно проводились состязания атлетов, всадников, колесниц, а также артистов, которые прежде выступали на рыночной площади. От того же времени дошел фрагментарный закон Аристоника из Марафона по поводу Малых Панафиней36. Почтенный театр Диониса у подножия Акрополя получает благодаря Ликургу новые, одетые в камень зрительные места и богато устроенную проэдрию с почетными креслами для высокопоставленных лиц государства37". Ликургом был воздвигнут также и гим- насий Ликей с его палестрой. Место заседаний экклесии на Пниксе долгое время перестраивалось с целью его расширения; эти работы на так называемом Пниксе Ш, начавшиеся, видимо, в 40-е годы, подошли к завершению около 325 г.38. На Агоре Аполлон Отчий получает храм, а святилище Асклепия украшается портиком 50-метровой длины39'. К тому же времени относится также еще и поныне хорошо сохранившийся и указывавший новые пути в архитектуре монумент Лисикрата у подножия Акрополя. Он был сооружен Лисикратом в 335/4 г. по случаю победы, которую тот как хорег детского хора одержал на Великих Дионисиях над состязавшимися с ним хорами40. Вне пределов города крупные строительные работы проводились в это время прежде всего в двух важных святилищах — Деметры и Коры в Элевсине и Амфиарая в Оропе. Подробности о работах в элевсинском святилище содержит прежде всего длинная строительная надпись 329/8 г.41. В Элевсин процессии и паломники попадали из Афин по Священной дороге. Спустя немного лет после смерти Ли- курга его коллега Ксенокл из Сфетта, замещавший его до этого четыре года на посту верховного распорядителя финансами, воздвиг каменный мост через Кефис для обеспечения безопасности паломни ков34. С приобретением после Хероиеи города Оропа на беотийско- аттической границе в Афины пришел и культ героя-целигеля Ам- фиарая. Под руководством строителя водопроводных сооружений Пифея афиняне тотчас же улучшили там санитарные условия42 и учредили в честь героя новый пентетерический праздник с гимническими и гиппическими агонами, впервые справленный в 329/8 г.43. В первой половине 20-х годов и Афины чувствительно затронул длившийся уже годами хлебный голод, который доставил немало серьезных хлопот всей Греции и Эгеиде в период между 331 и 324 гг. Многие авторы и многочисленные надписи подтверждают всю серьезность ситуации для Афин44. Речь Демосфена против Формиона 327/6 г. позволяет выяснить, что цена медимна пшеницы подскочила с пяти до шестнадцати драхм и что были предприняты чрезвычайные меры, чтобы гарантировать каждому жителю минимальную долю хлебного рациона45. Многочисленны декреты в честь торговцев, которые помогли тогда смягчить бедственное положение.
Уникальное в своем роде свидетельство нашлось в 1923 г. в Кирене5". Это составленный в один из тех годов список, где после лаконичного заголовка: «Кому город дал зерно во время хлебного голода в Греции» названы пятьдесят00 государств вместе с указанием поставленного каждому количества — причем в порядке величины поставок, снижающихся от 100 ООО медимнов для Афин до 900 медимнов для Кносса на Крите (после прежней поставки в 10 000 медимнов). Македонии было поставлено 75 000, Эпиру 50 000 медимнов, однако именно Афины открывают список нуждавшихся государств. С длившимся долгие годы продовольственным кризисом связано также и постановление Народного собрания 325/4 г. основать в Адриатическом море опорный пункт. Заявленной целью было обеспечение безопасности хлебных транспортов и защита от этрусских пиратов. Для этой цели был снаряжен флот и отправлен под командой стратега Мильтиада из Лакиад, однако дальше о ходе этого предприятия ничего не сообщается61. Все годы Восточного похода Александра афинские граждане были заняты постоянной и разнообразной деятельностью. Ораторы и надписи этого периода согласно внушают нам, что поражение под Херонеей привело не к безропотному смирению, но лишь к еще большей мобилизации сил. Уже упомянутыми признаками этого было приведение в порядок и укрепление оборонительных стен, строительство военного флота и реформа эфебии, поднимавшая боевой дух и укреплявшая обороноспособность. Разгром, учиненный царем Филиппом, глубоко задел национальные чувства, однако не сковал их, но, напротив, стимулировал. Патриотический дух подогревался антагонизмом к Македонии, хотя Афины с 336 г. были членом руководимого македонским царем Эллинского союза, острием своим направленного против Персии. Не прекращавшаяся враждебность проявлялась в ликовании при известии об убийстве Филиппа, далее в планировавшейся поддержке Фив, восставших против Александра, и в агитации за вступление в войну против Македонии спартанского царя Агиса в 331 г. Но был и еще один аспект этой враждебности, состоявший в том, что афинские граждане, которые проявляли симптомы слабости или трусости, другими гражданами привлекались к наказанию. В этом лично преуспел Ликург. Вскоре после битвы 338 г. он предъявил обвинение Автолику, бывшему архонту, в том, что тот перевез свою жену и детей из находившегося под угрозой Филиппа города в безопасное место. Спустя еще восемь лет он привлек к суду другого афинского гражданина — Леократа за то, что тот после Херонеи со всем добром и домочадцами перебрался на Родос, а оттуда в Мега- ры. За всякие попытки бегства народ угрожал нарушителям смертной казнью. Леократ оставался, по справедливой оценке господствовавшего в гражданском коллективе настроения, долгие годы вдали от Афин и вел свои дела через Мегары, лежавшие между Афинами и Коринфом. Наконец, в 330 г., он вернулся домой в надежде, что за это время его дело травой поросло. Однако Ликург хотел дать другим наглядный урок и обвинил Леократа в измене родине по букве закона, который, собственно, и был принят из-за его дезертирства. В сохранившейся обвинительной речи Ликург внес предложение объявить Леократа виновным в преступлении, которое в момент его совершения еще не было наказуемо, но теперь подлежало наказанИю. Хотя тем самым у обвинения отсутствовала правовая основа, Ликург благодаря своему красноречию, апеллируя к патриотическим настроениям судей, был на волосок от достижения цели: равным числом голосов Леократ был судьями оправдан и тем самым избежал смерти46. Еще более показательным для царивших среди большинства граждан настроений был состоявшийся чуть позже, в том же 330 г., знаменитый процесс о венке, на котором Демосфен как адвокат обвиняемого выступал не столько за него, сколько, по большому счету, за себя самого и сумел отвести обвинения за свой прежний политический курс, приведший к войне с Филиппом и поражению при Херонее. Он получил подавляющее большинство голосов присяжных, так что его противник Эсхин, возбудивший этот процесс, не собрал и пятой части голосов и навсегда покинул Афины как политический труп. Однако на этом суде в качестве обвиняемого оказался вовсе не Демосфен, а Кте- сифонт из Анафлиста, который в 336 г. выдвинул предложение наградить Демосфена за его заслуги перед государством — и особо за восстановление стен — позолоченным венком на Великие Дионисии. Против этого предложения Эсхин выдвинул обвинение в противозаконности, потому что Демосфен в тот момеА еще не представил полагавшийся отчет о своей деятельности на посту уполномоченного по сгено- строительсгву. Выдвинутое против Ктесифонта обвинение на самом деле было нацелено на деморализацию Демосфена. Остается неизвестным, почему дело всплыло в суде лишь по прошествии шести лет. Возможно, поражение Агиса в борьбе с наместником Александра в Европе Антипатром соблазнило Эсхина извлечь на свет уже давно упокоившееся дело — по его расчетам, новый успех македонян должен был дискредитировать антимакедонскую политику Демосфена и в глазах судей. Исход дела стал воистину триумфом Демосфена и одновременно явным симптомом того, что соперничество с Македонией пользовалось широкой популярностью, а афинский национализм был направлен именно против Македонии1’*. Однозначный вердикт судей кажется реакцией упрямства и тем более примечателен, что тогда в Афинах не могли и надеяться получить при благоприятном раскладе военную поддержку от персидской или спартанской стороны. Этим ярко выраженным националистическим настроениям точно так же соответствовало явное подчеркивание демократических идей. Уже очень скоро после Херонеи они были выражены в законе Эв- крата о защите демократии от любых возможных попыток переворота (см. выше, с. 21) и проявились в июне 332 г. еще и в том, что члены Совета, перед тем как распроститься со своей годичной должностью, приняли постановление о воздвижении бронзовой статуи, персонифицирующей демократию". Как раз во времена Ликурга, сразу же вслед за разрушением Фив Александром, в Афины после двенадцати с лишним лет отсутствия вернулся Аристотель. К его трудам последующих лет относится изложение афинского государственного устройства, которое почти полностью донес до нас один Лондонский папирус, ставший известным в 1891 г. Это единственный сохранившийся труд в серии из 158 аналогичных сочинений, вышедших тогда из кружка Аристотеля. Данный опус был создан, по всей видимости, самим Аристотелем между 335 и 330 гг.'*47. Первая, более пространная часть описывает в главах 1 — 41 эволюцию конституции Афин до начала IV в.; вторая часть (главы 42 — 69) содержит систематическое описание государственных институтов и их деятельности ко времени составления этих глав00. Была высказана догадка — не кажущаяся, правда, целиком достоверной, — что пригласи Аристотеля снова осесть в Афинах Ликург48. Заказ Лисиппу на ‘изготовление статуи Сократа* едва ли мог исходить от кого-либо другого, кроме как от Ликурга, а ее установка в Помпейоне была равнозначна официальной реабилитации. Еще одной инициативой Ликурга стало кодифицирование в официальной редакции текста драм трех великих трагиков (Эсхила, Софокла и Еврипида), дабы уберечь трагедии от неавторизированных интерполяций, сплошь и рядом предпринимавшихся актерами*". Филологическая работа такого рода лежит в русле подобных начинаний Аристотеля и его учеников, хотя и вовсе не обязательно должна была по згой причине быть ими инспирирована. Ликург принял также участие в дебатах по поводу оказания божеских почестей Александру, проходивших в Афинах в течение 324 г.49, однако, по-видимому, вскорости скончался: скандал с Гарпа- лом он явно не застал. Его деяния на благо Афин были в общем и целом оценены положительно, хотя недавно Салли Хамфрис высказалась весьма критически. Ею был выдвинут прежде всего упрек в том, что Афины того времени отгородились ширмой от окружающего мира и отказались от конструктивной внешней политики. У Ликурга, пишет она, отсутствовал перспективный взгляд и политическое воображение50. В свете реальной политической ситуации, как она рисуется после поражения под Херонеей и разгрома Фив, эта критика выглядит неоправданной. Последовавшие за смертью Ликурга события очень скоро показали, что Афины отнюдь не ушли надолго с политической сцены, j