Отмена пошлин на торговлю с Мексикой заставила сотни американских компаний обратить взоры на юг в поисках дешевой рабочей силы и менее суровых законов, регламентирующих условия труда. А затем ежегодное подтверждение статуса наибольшего благоприятствования в торговле, подписанный президентом Бушем закон о нормализации торговых отношений и вступление Китая во Всемирную торговую органи зацию побудили американские компании внимательнее присмотреться к Поднебесной.
Китайский бум начался после проведенной в 1994 году девальвации юаня: Пекин стремился к конкурентным преимуществам в схватке с «азиатскими тиграми» — Южной Кореей, Тайванем, Сингапуром и Малайзией. Получив неограниченный доступ на американский рынок. Китай стал приглашать западные компании размещать производство на своей территории, использовать неистощимый источник дешевой рабочей силы и экспортировать произведенные товары в Америку. В качестве компенсации Пекин требует передачи китайским компаниям промышленных технологий. Если западные фирмы отказываются, китайцы копируют или просто-напросто выкрадывают у них эти технологии. Выплачивая рабочим по 2 доллара в день, гарантировав отсутствие профсоюзов, допуская уровни загрязнения окружающей среды, немыслимые на Западе, Китай превратил себя в промышленную землю обетованную для всего мира. В 2003 году Китай превзошел США по объему прямых иностранных инвестиций в экономику. Некогда считавшаяся оплотом суровых «торговцев-янки», Америка сегодня, по выражению аналитика Чарлза Макмиллиона, покорно приняла статус «самого неравноправного торгового партнера». В 2002 году дефицит США в торговле с Китаем равнялся 103 миллиардам долларов. В 2003 году он достиг отметки 124 миллиарда долларов — большего дефицита в торговых отношениях двух стран история не знает. К середине 2004 года этот дефицит составит по прогнозам 150 миллиардов долларов в год. Поэтому нельзя утверждать, что президент Буш возглавляет «безработное восстановление». Торговый дефицит США породил миллионы рабочих мест в Китае. Взаимоотношения США и Китая невозможно определить как торговое партнерство. Ведь налицо систематический перевод наших производственных мощностей в Китай. Америка лишается промышленной базы усилиями собственных корпораций, причем способы, которыми осуществляется этот процесс, во многом напоминают расхищение Германии, устроенное Красной армией после Второй мировой войны. Пекин вполне согласился бы с экономическим националистом Фридрихом Листом, который писал: «Способность производить богатство куда важнее самого богатства». Китай жертвует настоящим во имя будущего, Америка же приносит будущее в жертву настоящему. Сегодня прибыль Китая от торговли достигла почти 500 миллиардов долларов. Большая часть этих накопленных средств вложена в казначейские обязательства США и приносит Пекину миллиарды годового дохода за счет американских налогоплательщиков. Пускай Америка — наиболее развитая страна земного шара, а Китай — страна развивающаяся; если опираться в их сравнении лишь на торговую статистику, легко ошибиться. В 2002 году американцы приобрели товаров на 10 процентов китайского ВВП, тогда как Китай импортировал лишь одну пятую процента нашего ВВП. Мы покупаем 40 процентов китайского экспорта, Китай приобретает 3 процента нашего экспорта. Наибольшую прибыль Китаю обеспечивает торговля компьютерами, электрооборудованием, компьютерными играми, игрушками, обувью, мебелью, одеждой, пластмассами, железными и стальными изделиями, автомобилями, оптическим и фотографическим оборудованием. Среди двадцати трех товаров, которые приносят Америке прибыль в торговле с Китаем, соевые бобы, зерно, пшеница, корма для животных, мясо, хлопок, металлическая руда, скрап, шкуры животных, макулатура, сигареты, золото, уголь, минеральное топливо, рис, табак, удобрения и стекло. «Просто поразительно, — пишет Пол Крейг Робертс, — что американский экспорт подозрительно напоминает экспорт колониальной страны девятнадцатого столетия». Обозреватель Терри Джеффри в числе многих других изучал поведение капиталистов, «обхаживающих» Китай. На сайте компании «Моторола» он нашел следующий текст, показывающий, как эта американская компания видит свое будущее: «"Моторола” намеревается разместить в Китае свое производство и штаб-квартиру. Китайское отделение компании неоднократно окупило вложения в этот проект, поэтому компания намерена осуществлять повторные инвестиции... С самого начала "Моторола" стремилась стать истинным гражданином Китая, воспринимала Китай как свой дом и сотрудничала с населением страны. Цель наших усилий - стать подлинно китайской компанией». Манифест «Моторолы» раскрывает тайную сущность глобализации. Выходя на международный рынок, американские компании отказываются от верности Америке. «Боинг», последний уцелевший американский производитель коммерческих авиалайнеров, ощутив угрозу со стороны европейского холдинга «Эйр- бас», пошел заведомо дальше производства в Китае вертикальных килей и горизонтальных стабилизаторов. В «New York Times» 1 января 2003 года появилось примечательное сообщение: «Государственный департамент обвинил две ведущие американские компании в 123 нарушениях экспортного законодательства в связи с передачей Китаю в 1990-е годы технологий производства ракет и спутников.
На прошлой неделе уведомления о претензиях получили корпорации "Боинг" и "Хьюджес Электронике", подразделение "Дже- нерал Моторе"». Экономические националисты, определявшие политику Америки в девятнадцатом столетии, мгновенно распознали бы китайскую тактику и нашли бы способы ей противостоять. Однако фритредеры не понимают намеков — или им все равно. Больше всего удивляют неоконсерваторы, рассуждающие об американской империи «тропических шлемов и сапожков-джодпуров». Неужели они не понимают, что торговля — средство и мера национального могущества? Чудовищный торговый дефицит, который мы наблюдаем, имеет свои последствия. Какие именно? Давайте посмотрим, что принесла нам треть века свободной торговли. Деиндустриализация Америки. Заводы и фабрики закрываются по всей стране, и американская экономика становится экономикой услуг. Завершение эпохи самодостаточности. Зависимость страны от зарубежных поставок товаров первой необходимости и оружия, необходимого для защиты наших границ, неуклонно возрастает. Утрата национального суверенитета. Бюрократы из ВТО заставляют нас переписывать американские законы с тем, чтобы они соответствовали правилам мировой торговли. Падение доллара. Ослабление национальной валюты лишает Америку ее богатства. Ухудшение качества жизни. Заводские города становятся городами-призраками благодаря «творческому раз рушению», которое восхваляют со своих синекур оторвавшиеся от корней экономисты. Кризис систем социального обеспечения и здравоохранения. Американцы лишаются высокооплачиваемой работы в промышленности и переходят на более низко оплачиваемые должности в сфере услуг, что ведет к сокращению общей суммы налога на заработную плату. Нарастающее давление на федеральную систему страхования. Замена рабочих мест в промышленности рабочими местами в сфере услуг не предусматривает сохранения страхования жизни и здоровья от несчастных случаев на производстве. Углубляющийся кризис сельского хозяйства. Традиционные рынки США и других стран захвачены такими государствами, как Бразилия и Аргентина, чья дешевая рабочая сила привлекает западные капиталы. В итоге в ближайшем будущем налогоплательщикам придется внести в казну десятки миллиардов долларов, чтобы компенсировать фермерам их потери от глобализации. Почему же Республиканская партия подхватила идеологию, которая привела к таким последствиям? Во- первых, в колледжах и университетах после Второй мировой войны протекционизм стал ругательным словом — и остается таковым и поныне. Консервативные республиканцы времен, предшествовавших «Новому курсу» Франклина Рузвельта, — президенты Хардинг и Кулидж, министр финансов Меллон, увеличивший таможенные пошлины и сокративший подоходный налог, — демонизируются. Гувера и Смута-Хоули обвиняют в Великой депрессии, а «Новый курс», но не война, объявляется спасителем отечества. Упомянутые журналом «Fortune» в числе 500 крупнейших американских фирм компании заявляют, что защита местного рынка менее значима, чем возмож ность вывести свою продукцию за пределы Соединенных Штатов, тем самым сократив налоги и фонды заработной платы — хотя последние предназначаются для оплаты труда их соотечественников. Наконец в 1980-х — 1990-х годах Китай отказался от маоистской изоляции, Индия открыла свои границы, а Советский блок отказался от коммунизма и полностью распался. Эти исторические события, случившиеся на протяжении нескольких лет, выплеснули на мировой рынок труда сотни миллионов людей, готовых и способных конкурировать с американцами, чья зарплата в пять, десять и даже двадцать раз превосходила их собственную. Для интернациональных корпораций, заинтересованных в снижении налогов, ослаблении законов, регулирующих условия труда, и повышении производительности при низких трудозатратах это предложение рабочих рук оказалось как нельзя более кстати. Консерваторы, говорил Рональд Рейган, верят в ценности «работы, семьи, общества и государства». Однако свободная торговля ставит требования потребителей выше обязанностей гражданина, неограниченную свободу индивида на рынке — выше уз, которые накладывают на человека семья, общество и государство. Свободная торговля утверждает: что хорошо для меня, прямо сейчас и задешево, то хорошо для Америки. Это не консерватизм. Свободная торговля делает с государством то, что алкоголь делает с человеком. Сначала она лишает государство жизненной силы и энергии, затем отбирает у него независимость, а после — жизнь. Америка сегодня демонстрирует все признаки «впадания в старость». Мы тратим больше, чем зарабатываем. Мы потребляем больше, чем производим. Проповедники глобализма, некогда сулившие нам исчезновение торгового дефицита, теперь уверяют, что этот дефицит не имеет ни малейшего значения. Истина же состоит в том, что свободная торговля — серийный убийца американской промышленности и троянский конь мирового правительства. Она ведет к потере экономической независимости и национального суверенитета. Короче говоря, свободная торговля — большая красивая ложь.