3

Сюда прежде всего следует отнести равнодушие А. А. Шахматова к стилистическому многообразию литературной речи, к литературно-словесному искусству, к речевой структуре и стилистике художественной литературы. «История русского литературного языка — это история постепенного развития русского просвещения», — говорил Шахматов 14. Впрочем,, он не отрицал влияния на процессы литературного языкового развития «отдельных индивидуумов, импонирующих среде своим социальным положением, своим умом, талантами, образованием (культурностью)» 15.

Именно с этой точки зрения, не вполне согласованной с общей тенденцией Шахматова — изучать в развитии литературного языка лишь «закономерность языковых явлений, их общность и последовательность» 16, им оценивается языковая роль великих литературных и общественных деятелей XVIII и начала XIX в.: Петра Великого, Ломоносова, Карамзина и Пушкина.

«Только в XVIII в., благодаря Ломоносову, книжному языку узаконивается единственный путь развития и совершенствования — это следование за языком разговорным, слияние с ним» («Очерк», стр. 69). «Карамзин и позже Пушкин своим высоким авторитетом завершили великую реформу, обеспечившую нашему книжному языку национальное значение» 17.

Таким образом, важнейшая проблема литературно-языкового развития — проблема исторического соотношения и взаимодействия литературного языка и языка художественной литературы — не привлекла внимания А. А. Шахматова.

Другой большой недостаток шахматовской теории развития литературного языка — это недооценка процессов нормализации языка, возможного общественного активного вмешательства в его историческое движение. «Главный и единственный авторитет в языке — это обычай, употребление». «Борьба с узаконенною употреблением неправильностью (пользуясь

12 См.: «Изв. ОРЯС», т. XX, кн. 3, 1915, стр. 332—358.

13 Там же, стр. 356.

14 А. А. Шахматов. Русский язык, его особенности... В его кн.: «Очерки современного русского литературного языка». Изд. 4. М., 1941, стр. 236.

15 А. А. Шахматов. Очерк современного русского литературного языка. Изд. 4, стр. 107.

16 А. А. Шахматов. Введение в курс истории русского языка, стр. 83.

17 А. А. Шахматов. Русский язык, его особенности..., стр. 244.

этим термином вполне условно) бесплодна» 18. По мнению Шахматова, только два авторитета «могут иметь решающее значение в вопросах языка — это, во-первых, авторитет самого народа с его безыскусственным словоупотреблением, во-вторых, авторитет писателей — представителей духовной и умственной жизни народа». При таком неопределенном представлении о нормах литературного языка и о социальных путях и средствах их рационального упорядочения границы литературного языка по отношению к территориальным и социальным диалектам разговорной речи оказывались очень зыбкими, текучими. Это сказалось на структуре руководимого Шахматовым Академического словаря русского языка, главной и основной задачей которого было — лишь «полное описание существующего словоупотребления», регистрация по возможности всех слов русского языка с указанием их «значений и степени распространенности». А. А. Шахматов не мог преодолеть противоречия, которые он находил в «противоположении между письменной и живой речью, между литературным и народным языком» 19.

Согласно пониманию А. А. Шахматова, «живой великорусский язык — это и наш письменный язык, так как он весьма незначительно уклонился от языка разговорного, и повседневный, обиходный язык образованных классов общества, и язык народа, от которого все еще продолжает получать обновление и живительные соки язык литературный» 20.

Таким образом, никакой стилистической дифференциации литературно-языковых явлений нет. Во всяком случае, эта дифференциация Шахматова не интересует. Отрицается и система литературных норм. Все это ведет к антиисторическим представлениям о взаимодействии книжной и народно-разговорной стихий в составе литературного языка разных эпох, а также к отрицанию внутренних законов исторических изменений и взаимодействий литературного языка и народных диалектов в разные периоды литературного развития.

Со всеми этими соображениями были связаны те односторонние принципы в понимании состояния и развития литературного языка, которые сложились у Шахматова под влиянием теорий младограмматиков. Шахматов, как и многие неограмматики, склонен был отрицать органичность и сложное внутреннее единство системы литературного языка в его общественно обусловленном развитии. «... изменения во внутреннем составе литературного языка, — пишет Шахматов, — вызываются влиянием окружающих его народных говоров: в изменениях его не видно органической связи и преемственной последовательности. Перевес того или иного влияния может совершенно изменить характер языка, направить его на совершенно новые пути» 21.

4

Общеизвестен шахматовский принцип, что «изучению памятников должно предшествовать изучение живого языка», что «в основание всяких научно-лингвистических построений должны быть положены факты живого

18 А. А. Шахматов. Несколько слов по поводу записки И. X. Пахмана. «Сб. ОРЯС», т. 67, 1899, № 1, стр. 32—33.

19 См.: «Протоколы ОРЯС за 1895 г.» —Архив АН СССР, ф.

20 См. тот же ф. 1, № 200, л. 102 указ. Архива АН СССР и автореф. канд. дис. И. Н. Шиманской, стр. 7.

21 -А. А. Шахматов. Курс истории русского языка, ч. 1, 2-е [литограф.] изд., стр. 28.

языка» и что «факты языка письменного могут быть рассматриваемы только как дополнительный материал, освещающий и подтверждающий тот процесс, который определяется сопоставлением данных, извлекаемых Из живых наречий» 22. Но этот принцип в полной мере применим лишь к изучению звуковых явлений — и то далеко не всегда, гораздо меньше он оправдывает себя в морфологических изысканиях. Исследование же синтаксических, лексико-фразеологических и семантических процессов нуждается в гораздо более сложной методологии и методике, а также в более широком и притом критически обоснованном привлечении показаний и свидетельств литературных текстов.

Впрочем, позднее взгляды А. А. Шахматова на вопрос об источниках истории литературного языка и на принципы их изучения значительно осложнились. Так, А. А. Шахматов заявлял, что «давно назрела пора» составить систематическую и исчерпывающую научную грамматику современного русского языка. «В основание ее, — по словам Шахматова, — должен быть положен язык определенного круга [образцовых] писателей, работавших за последние два-три десятилетия, причем добытые результаты должны быть самым тщательным образом сопоставлены с наблюдениями над живым языком современного образованного общества, жителей столичных городов и других крупных центров» 23. Как известно, А. А. Шахматову не удалось осуществить эту задачу. Принадлежащие А. А. Шахматову «Очерк современного русского языка» и «Синтаксис русского языка» так и остались незавершенными и не во всем отвечали их первоначальному замыслу. Это лишь систематизированные материалы для построения некоторых разделов русской грамматики с историческими комментариями. Шахматовский анализ звукового состава русского литературного языка похож на краткий очерк его исторической фонетики с охватом старого московского произношения его времени, т. е. начала XX в., и обнаруживающихся в нем вариантов. Такой же историко-генетический характер носит и описание морфологической системы русского литературного языка, главным образом системы его именного и глагольного словоизменения с относящимися к ней грамматическими категориями. Легко заметить, как в «Синтаксисе русского языка» намеченное в «Очерке» учение о частях речи развертывается и углубляется, главным образом на основе нового материала, извлеченного из языка русских классиков XIX и начала XX в. Но учение о предложении и его типах увлекло А. А. Шахматова за пределы его историко-генетической концепции. В отработанных частях синтаксиса дана стройная, сложная и дробная, хотя и очень искусственная, классификация двухсоставных и односоставных простых предложений русского языка с характеристикой разной степени их распространенности.

«При определении синтаксических явлений и категорий, — писал А. А. Шахматов, — нет необходимости справляться всякий раз с вопросом об их происхождении; они должны быть прежде всего определены с точки зрения современного их употребления и значения» 24. Тем не менее сравнительно-исторические ссылки и исторические справки играют

22 Там же, стр. 10.

23 А. А. Шахматов. Отзыв о сочинении В. И. Чернышева «Правильность и чистота русской речи. Опыт русской стилистической грамматики». «Сб. отчетов о пре- миях и наградах за 1909 г.» (см. «Отчет о втором присуждении имп. Акад. наук премии М. И. Михельсона»). СПб., 1909, стр. 445.

24 А. А. Шахматов. Синтаксис русского языка. Л., 1941, стр. 89.

существенную роль в шахматовском описании синтаксических конструкций современного русского языка. Богатый самостоятельно собранный синтаксический материал повертывается у А. А. Шахматова иногда в сторону современного литературного языка, иногда в даль исторического прошлого (ср., например, главу о безличных предложениях, учение о двойном сказуемом).

Грандиозный замысел построения русского синтаксиса, в структуру которого должны были войти еще оставшиеся лишь в проекте четыре новых раздела: учение о сочетании предложений, учение об интонации предложений, порядок слов в предложении, значение предложений и перечень синтаксических категорий, не был осуществлен. Тем не менее значение работ А. А. Шахматова по грамматике современного русского литературного языка было и во многом остается до сих пор определяющим. Синхронное, а затем и структуралистское описание грамматических явлений современного русского языка пока еще не дало существенно новаторских и в какой-то мере сопоставимых с шахматовскими результатов, так как оно велось и ведется большей частью дилетантски или подражательно, без самостоятельных исследований и осмыслений старых и новых материалов по русскому языку, без глубокого знания и понимания грамматической системы русского языка во всей ее целокупности. К грамматическим исследованиям Шахматова вполне применимо в объективно-историческом плане то, что сам этот великий ученый сказал о своем учителе акад. Ф. Ф. Фортунатове: в них «поражает глубокий, проникновенный анализ: изучаемым им явлениям давалось столь яркое освещение, что оно своею силой озаряло и все смежные области, вызывая стройные научные представления о целых группах соседних явлений» 25.