НАЧАЛО РЕФОРМЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ СССР. И989 — НАЧАЛО 1990

События 1985—1988 гг. «развязали» ряд очень важных социально-Ьшномичсских, социально-политических и идеологических процессов, которые в 1989—1990 гг. зажили своей жизнью, все более выходя ?-под контроля инициаторов преобразований и дестабилизируя ударственную жизнь и управление единой страной.

117

Лекция 5

развития. В-четвертых, во второй половине 1989 г. происходит организационное оформление политической оппозиции, опирающейся на значительные теневые материальные ресурсы и организационную помощь Запада. Радикальная часть оппозиции изначально была нацелена на овладение властью, борьба за которую имела свою жесткую логику, дестабилизируя существующую систему управления и жизнь страны в целом.

В 1989 г. в народном хозяйстве страны произошел перелом и сторону ухудшения, обозначилась тенденция к падению валового общественного продукта и национального дохода. С января 1989 I. темпы развития народного хозяйства стали заметно снижаться, усилился развал потребительского рынка, вводились ограничения на вывоз товаров из регионов, а также талонная система. Стала явной угроза разрушения денежного обращения. Снижение темпом производства, неизбежное в условиях структурной перестройки, усугублялось ошибками в проведении реформ, накопившимися за предшествующие годы, политической нестабильностью, нарушением хозяйственных связей между регионами и предприятиями Значительные средства уходили на ликвидацию последствий Чернобыльской аварии, а также землетрясения в Армении.

Темпы роста производства средств производства в процентах к предыдущему году в 1988 г. составили 3,4%, в 1989 г. — 0,6, в 1990 г. — падение 3,2%. Темпы роста производства товаров народного потребления в 1988 г. - 5,4%, в 1989 г. - 4,9, в 1990 г. - 4,4%. Темпы роста денежных доходов населения были более высокими: в 1989 г. в сравнении с предшествующим годом — 13,1%, в 1990 г. — 16,9%. Рост товарооборота отставал от роста денежных доходов: в 1989 г. он увеличился на 8,4%, а в 1990 г. — на 10,3%'. По сути, происходила инфляционная «накачка* экономики. Государственные денежные вливания часто использовались предприятиями не на модернизацию производства, а на повышение зарплаты. Сказались отсутствие действенного экономического и административного контроля со стороны государства, а также стереотипы поведении «нехозяина», дефицит рационального экономического поведения. И хотя в это время начинается активное привлечение инострап ных кредитов, используемых, в том числе, и для закупки товаром народного потребления, тем не менее к началу 1990 г. неудовлетворенный спрос достиг колоссальной суммы в 95 млрд руб., порождая всяческие дефициты и спекуляцию2.

Такая ситуация оказывала негативное воздействие на настрое ния населения. «Народ верил, что с перестройкой улучшится снаб

Начало реформы политической системы СССР...

жение населения товарами и продуктами. А что получилось в действительности? Возросли розничные цены на все и вся, организована спекулятивная перепродажа государственных товаров в кооперативах, введены так называемые договорные цены, которые по карману только ворам и грабителям, дефицитом стала даже зубная щетка, с прилавков магазинов исчезли импортные товары. Получается, что достоинства перестройки — в бурном росте цен, дефицита, в сплошных очередях и давках. Но народ нельзя накормить демократией и гласностью», — писалось в одном из писем, полученных ЦК КПСС в 1989 г. Подобные настроения стали массовыми и звучали в различных частях страны3. При этом недовольство населения реформами стало приобретать и открытые формы.

29 марта 1989 г. состоялась первая крупная забастовка шахтеров — работников Норильского горнообогатительного комбината. А 10 июля ?в Кузбассе началась самая мощная в СССР забастовка шахтеров, охватившая почти всю угольную отрасль. Забастовал Междуреченск, | а за ним — другие шахты Кузбасса, затем — Донбасс, Караганда, Печорский угольный бассейн. На основе стачечных комитетов формировались постоянные структуры, которые часто подменяли собой местную власть. Почти во всех вовлеченных в забастовку регионах стали создаваться политические объединения4.

В 1989 г. забастовки прошли также в Москве, Ленинграде, Красноярске, Верхнетурьинске, Нижнем Тагиле, Бельцах, Новокузнецке, Одессе, Томске, Баку, Алма-Ате, Ярославле и других го-Ьодах. Первоначально выдвигались преимущественно экономические требования: повышение зарплаты, улучшение условий труда, наведение порядка в системе снабжения и торговли5. В первой по-?овине 1990 г. масштабы стачечного движения увеличились, прибавились новые отрасли; экономические лозунги бастующих все чаще дополнялись политическими4".

К 1988-1990 гг. относится возникновение новых субъектов хо-шяйствования, заинтересованных в радикализации реформ. Во-пер-Яых, экономические новации тех лет создали достаточно благоприятные условия для функционирования и расширения сферы ?деятельности теневого капитала, возникшего еще в застойные годы. По скромным экспертным оценкам, его масштабы оценивались в 150 млрд рублей, что составляло чуть менее четверти годового национального дохода страны7. Во-вторых, проводившаяся государством кооперативная политика (при всей ее непоследовательности и непродуманности) привела к появлению пусть немногочисленного, но весьма социально активного слоя, заинтересованного

118

119

Лекция 5

в значительной либерализации экономических отношений, что было невозможно без политического представительства этой группы. И наконец, в-третьих, если не прямая приватизация, то фактическое разгосударствление экономики, переход к прямому распоряжению государственными ресурсами и использованию их в своих интересах значительными группами номенклатуры также датируются 1988 г.

В 1987 г. берет свое начало «комсомольская» экономика. Тогда при ЦК ВЛКСМ под кураторством ЦК КПСС создается Координационный Совет Центров научно-технического творчества молодежи (ЦНТТМ) и сеть ЦНТТМ при каждом райкоме в Москве. Это были первые коммерческие структуры. Их главная привилегия состояла в праве переводить безналичные деньги в наличные. За посреднические операции ЦНТТМ получали от 18 до 30% прибыли, из которых 5% перечисляли в ЦК КПСС. Эти Центры стали впоследствии зародышами крупнейших коммерческих предприятий.

Другой формой аккумулирования финансов стало создание совместных предприятий. Несоответствие официального и реального курсов рубля к доллару давало значительные прибыли при любых внешнеторговых операциях. Ранее эта сфера была монопольно-государственной. Теперь, при базовых государственных ресурсах, допускалась значительная свобода в осуществлении экспортно-импортных операций. Для управления этим процессом была создана Ассоциация совместных предприятий, глава которой, Л. И. Вайн-берг, являлся членом Консультационного совета при Горбачеве.

Обозначился процесс превращения некоторых министерств в концерны. Концерн приобретал юридический статус акционерного общества. Держателями акций, наряду с государственными предприятиями, становились и физические лица, имевшие, разумеется, непосредственное отношение к руководству отраслью. Таким образом произошло преобразование Министерства газовой промышленности в концерн «Газпром».

Одновременно идет процесс фактической приватизации банковской системы. Упраздняется сеть Промстройбанков и Жилсоц-банков с их филиалами по всей стране. Каждая часть этой системы преобразуется в коммерческий банк. Так, бывший московский Жилсоцбанк становится Мосбизнесбанком; Промстройбанк даже не изменил название, но получил приставку «коммерческий». Некоторые руководители финансовой сферы создавали банки «под себя». Директора коммерческих банков, формально независимых, также, как правило, были связаны с традиционными финансовы-

120

Начало реформы политической системы СССР..

Ми структурами. И хотя контрольные пакеты новых банков не принадлежали частным лицам, тем не менее они получили возможность реально управлять финансовыми потоками (в условиях их Дефицита), работать на получение прибыли и участвовать в ее перераспределении.

В 1988-1991 гг. начинается приватизация советской распределительной системы. На базе различных подразделений Госснаба складываются такие структуры, как Российская товарно-сырьевая бирка, Московская товарная биржа, Московская фондовая биржа и др. коммерческие структуры создавались и руководством министерств торговли и внешней торговли. Одновременно развертывается при-тизация крупных рентабельных производств, которые становятся ционерными обществами. В качестве ярких примеров такого рода ожно привести концерн «Бутэк», МНТК «Микрохирургия гла-автозаводы КАМАЗ и ВАЗ8. Правда, правовая основа такой риватизации еще не была определена, но до нее оставалось сде-Дгь лишь один шаг. Видимо, Е. Т. Гайдар не преувеличивает, когда Йшет о том, что основы большинства крупных состояний и комических фирм были заложены в 1988-1991 гг.9.

Все перечисленные и другие пуги формирования «альтерна-вной» экономики широко практиковались в те годы. Следует ?ециально отметить, что этот процесс, по всей вероятности, не-рсно, но стимулировался официальными властями, поскольку I одна из перечисленных проблем не могла быть решена без си-емы сильных номенклатурных связей, притом на самом высо-м уровне10. В политическом плане это означало, что в среде ртийной, советской, хозяйственной номенклатуры также Бывало течение, заинтересованное в легитимации своего нового оженил и, следовательно, в радикализации реформ. Итак, в 1988-1991 гг. увеличивалось число недовольных прово-вшимся социально-экономическим курсом. Уровень жизни мно-х социальных групп понизился даже в сравнении с «застойным» менем. Они стали чувствовать себя менее социально защищен-ми. В этой среде зрела уверенность, что отступления от социа-ама (даже в прежнем его виде) несут мало хорошего. Руковод-во начали подозревать в некомпетентности, в худшем случае — Дом, что оно ведет страну «не туда», что идет просто «сдача» циализма. разграбление ранее созданных богатств. Эти подозрения усиливались нарастанием социальных контрастов, когда не свя-Ввнные с государственным сектором экономики люди не стесня-Вись демонстрировать значительно возросшие материальные воз

121

Лекция 5

можности при неочевидно высокой интенсивности труда. Нараставшее недовольство направлялось на Горбачева и его команду, с которой связывали апрельский курс.

В то же время в расширяющейся сфере «альтернативной» экономики концентрировалось социально активное население. Значительная его часть была связана с государственно-хозяйственным аппаратом, обладала навыками управления и организации. Группа располагала солидными финансовыми ресурсами. Все это вело к тому, что ее влияние было намного выше, чем численность. Эта группа не противостояла Горбачеву, но стремилась к расширению своих возможностей, легализации статуса, прямому политическому представительству. Это объективно подталкивало ее к радикализации реформ и ориентации на политиков «правее» Горбачева.

К отступлению от социалистических принципов была готова в основной своей массе и интеллигенция. Здесь объективной основой недовольства была очевидная заниженность социального статуса: инженер-технолог или конструктор получал меньше, чем рабо чий среднего разряда, мастер зарабатывал намного меньше бригадира, работой которого руководил. Недовольны были и представители интеллигенции, чей труд был связан с непроизводственной сферой и финансировался по «остаточному» принципу: учителя, врачи, ра ботники культпросветорганизаций, лица, занятые в науке. Существовавшие для интеллигенции ограничения по приему в партию резко сужали возможности карьеры, допуска в органы управления, загранпоездок11. Все эти группы охотно отказывались от перечисленных «преимуществ» «развитого социализма». Они были той средой, где утверждались представления о том, что существовавшую систему нужно и можно преобразовать в «нормальную», «демократическую», «как на Члиале». Их убеждения поддерживала другая группа интелли генции, связанная преимущественно с научной и творческой элитой, представители которой являлись идейными противниками социализма и советской власти и сторонниками утверждения в СССТ экономических и политических институтов по образцу западных стран12. В основном именно эта группа занималась «интеллектуальным обеспечением- движения, называвшего себя демократическим, формировала в массовом сознании образ нового общественного идеала13. Заметную активность демонстрировали потомки тех, кто в разные годы пострадал от репрессий.

Все указанные и некоторые другие, как мы видим, достаточно разнородные группы составили основу того мощного протестншо движения, которое в целом оформилось в 1989 г. На повестке дни

Начало реформы политической системы СССР.

вставал вопрос о его политическом структурировании, определения стратегии и тактики достижения определившихся целей.

Как мы уже отмечали, в 1989 г. на одно из главных мест в политической жизни СССР выдвигается национальный вопрос. Его необычно громкое для страны звучание было следствием накопившихся в предшествующие годы проблем, которые в период перестройки было разрешено обсуждать открыто. Но главная причина была, видимо, связана с тем, что союзно-республиканские элиты по достоинству оценили мобилизующее значение этнонациона-лизма как мощного оружия в борьбе против Центра за контроль над республиканскими ресурсами в ходе провозглашенной экономической реформы. Это лежало и в основе внутренней консолидации — разной по темпам и формам в различных республиках — национальных элит и в их стремлении к политическому — опять же в разных формах — обособлению от общесоюзного руководства. Не случайно практически во всех регионах СССР национализм пользовался по сути общими идеологемами.

Первой фазой актуализации национализма, как справедливо отмечает С. В. Чешко, была фаза «альтернативной лояльности»14, когда национализм «легализовался» в виде «движений за перестройку», но в «национальных формах». На этом этапе республиканские Национальные объединения провозглашали себя сторонниками задуманных Центром преобразований, стремясь к их последовательной реализации на своих территориях. Однако постепенно республиканские проблемы стали приобретать этническую окраску и использоваться для нагнетания «национального вопроса». Активно использовалось экологическое движение. Естественная реакция на вредные последствия развития индустрии для природной среды и ?иоровья приобретала за пределами РСФСР форму заботы о сохранении этнической среды, а пренебрежение экологической безопасностью союзными ведомствами расценивалось как, в лучшем 'случае, безразличие к судьбе нерусских народов.

Аналогичным образом трансформировались идеи национального возрождения. Первоначально обращение к своей истории и культуре, заинтересованность в распространении языка и традиций были во многом естественными и не имели явной политической окраски. Затем вдруг обнаружилось, что все нерусские народы оказались в состоянии глубокого культурного упадка, деэтнизации и даже на грани исчезновения. Причины этого связывались со «зловредной политикой Москвы». Опровергающие подобные суждения аргументы отметались с порога.

123

122

Лекция 5

Важное место лидеры национальных движений отводили идее республиканского хозрасчета и экономической самостоятельности. Аналитики уже тогда обращали внимание на ее экономическую сомнительность и очевидную политическую подоплеку. Народное хозяйство СССР развивалось как единый комплекс, для которого внутри страны не было границ. В этих условиях идея «независимой» республиканской экономики выглядела, мягко говоря, неубедительной. Тем не менее в сознание местного населения внедрялась мысль о неэквивалентном (естественно, в пользу Центра) обмене и возможности быстрого улучшения социально-экономической ситуации при условии автономного ведения хозяйства.

Много внимания уделялось обоснованию идеологемы об аннексии Советским Союзом, а до него Россией, тех государств и территорий, историческими наследниками которых провозглашали себя претендующие на независимость союзные республики. Согласно этой логике, СССР и русские были и остаются оккупантами, пребывание республике Союзе — незаконно, а восстановление исторической справедливости требует воссоздания государственной независимости. Одна из главных исторических идеологем состояла в переносе пороков и преступлений сталинизма на русский народ. Его виновность распространялась и на послесталинский период: русские «мигранты», «наводнившие*- Прибалтику, Казахстан, Молдавию, в силу своей численности угрожали существованию «коренных наций»15. Вообще исторические знания играли исключительную роль в обосновании политических претензий. В 1989—1990 гг. в целом ряде республик были приняты специальные постановления ЦК (например, на Украине)16, разработаны программы по истории (в Грузии, Молдавии)17, ориентировавшие ученых и преподавателей на усиление «национализации» местной истории, освещение ее «сложных» поворотов. Историки С. В. Константинов и А. И. Ушаков, специально изучавшие этот вопрос, констатировали, что «к моменту роспуска СССР исторический образ России — страны-агрессора всех времен и при всех вождях в республиках Советского Союза был демонизирован до немыслимых размеров»".

Весной—летом 1989 г., когда явственно наметился переход от «альтернативной лояльности» к открытой оппозиции Москве, перечисленные положения легли в основу политических дискуссий с союзными властями. С осени же 1989 г. обозначился переход республиканских коммунистических элит на националистические позиции19. Складывалась ситуация, которую применительно к Закав

124

Начало реформы политической системы СССР.

казью Э. А. Шеварднадзе охарактеризовал так: «Мы уже не можем различить между секретарем ЦК республики и отьявленным националистом»20.

Одновременно националистическими элитами был озвучен ряд идей, которые должны были быть положены в основу внутрирес-публиканского обустройства. Взятые вместе, они составили то, что исследователи назвали «концепцией приоритета коренной нации»21. Концепция включала (и включает) ряд пунктов. Первый: в миро-|он истории первичны нации, национальная культура, а классы, Иные социальные общности — вторичны. Основным субъектом Социального действия выступает не класс, а нация. А поскольку ранее эта ситуация представлялась в перевернутом виде, то главное сейчас — национальное возрождение. Согласно второму пункту, «на территории национальной республики живет лишь одна Мания — та именно, которая дала название данной республике». При этом «на исконной земле одной нации не может быть равноправия между всеми нациями». Третий пункт гласит, что только Обеспечение приоритетного развития коренной нации дает-де га-?аишю будущности всем нациям. Смысл четвертой базовой идеи ?остоит в том, что представители некоренной национальности, Доживающие на одной территории с коренной, в принципе не могут рассчитывать на равный с ней статус. Пятая позиция провоз-Ьашает. что только коренная нация имеет естественное право на Самоопределение, сохранение и развитие своей культуры и самобытности. Откровенно расистский душок имела пропаганда вредности межэтнических браков для развития национальной культу-Шестой пункт предполагал определение временного отрезка, Ь рамках которого «некоренные* должны были адаптироваться к ?овым условиям и интегрироваться в «приоритетную* национальную среду. Часто говорили о трех—пяти годах — по аналогии с Vh3om, «который введен для получения гражданства во многих ^миграционных государствах». Согласно седьмой позиции, не-нжзнание приоритета коренной нации может вызвать непреодолимый раскол между ней и представителями других национальности, которым, в принципе, было бы разумнее вернуться туда, Vc жили их предки, и «там делать политику и перестройку».

Наиболее последовательно идеи «национального возрождения» рыли сформулированы и «отработаны» в Литве, Латвии и Эстонии. Изучение «прибалтийской модели* отношений с Центром в В88—1990 гг. имеет исключительно важное значение, поскольку Преимущественно отсюда внедрялось убеждение о необходимости

125

Лекция 5

предварительного разъединения политического и экономического пространства СССР как обязательного условия преодоления «наследия тоталитаризма и сталинизма» и успешного проведения задуманных «демократических» реформ. И, что не менее важно, прибалтийский опыт 1988—1990 гг. был использован как инструмент внутриэлитной борьбы на территории России, что имело негативные последствия для страны и населявших ее народов23.

Есть все основания для утверждения о том, что в основе действий национальных движений в Прибалтике изначально лежала идея обретения независимости от СССР. Планы ее восстановления появились на Западе еще в 1960-е годы и затем воспроизводились в республиканской прессе перестроечного времени24. Эти планы удивительно совпали с реальным развитием событий, что говорило либо о прозорливости авторов, либо о давней укорененности содержавшихся в них идей25. Так или иначе, конституировавшиеся осенью 1988 г. народные фронты опирались на массовые сепаратистские настроения «титульного» населения, которые находили отражение на форумах и в программных документах этих организаций. Что касается политической деятельности, то помимо упрочения позиций в местных органах власти она была направлена на решение двух проблем: добиться признания незаконности предвоенной оккупации для легитимации претензий на независимость, а также максимально возможного — в зависимости от политической ситуации — обособления республик в рамках Союза ССР. Определенная синхронность акций, широкая пропаганда идей за пределами региона свидетельствовали о целенаправленности и скоординированное™ усилий прибалтийских «независимцев».

Первый этап движения «от Союза» можно отнести к середине — второй половине 1988 г. 30 мая Ассамблея национальных сил Эстонии, а затем — Латвии и Литвы потребовала внести ясность в события 1939 и 1940 гг., связанные с присоединением к СССР. Эти требования неоднократно поддерживались массовыми демонстрациями и митингами. Тогда же в политический обиход вводится термин «республиканский суверенитет*, который трактуется достаточно широко. В резолюции учредительного съезда «Саюдиса» (22—23 октября 1988 г.) было записано, что «суверенитет Литовской ССР должен охватывать управление всеми отраслями хозяйства, включая экономику, политику, формирование бюджета, финансовую, кредитную, торговую, налоговую и таможенную политику»26. В 1988 г. усилиями прежде всего эстонских ученых была разработана концепция «республиканского хозрасчета», которая

Начало реформы политической системы СССР..

преподносилась как прогрессивная модель реформирования экономических отношений, чудодейственное средство обеспечения процветания. Ее содержание сводилось к переподчинению союзных предприятий республиканским властям, резкому сокращению отчислений в союзный бюджет, обретению права самостоятельно вести внешнеэкономические операции. Были варианты, предусматривавшие введение таможенных границ с другими республиками и собственных денег. Концепция вышла за пределы прибалтийского региона и преподносилась как новейшее достижение экономической Иысли. К ее пропаганде подключились и московские ученые.

Осенью—зимой 1988 г. были приняты и некоторые важные за-онодатсльиые акты, отразившие движение в том же направлении, октябре в Латвии, в ноябре в Эстонии, а в декабре в Литве мест-ы м языкам был придан статус государственных. В ноябре сессия С Эстонии приняла Декларацию о суверенитете и дополнения к Ънституции, позволявшие в «определенных случаях- приостанав-' вать или устанавливать пределы применения союзных законов, «сколько позднее — в мае и июле 1989 г. — Декларацию и Закон государственном суверенитете приняли соответственно Литва и атвпя.

Начало реформы политической системы СССР было исполь-вано для вынесения прибалтийских проблем на общесоюзную нбуну. Депутаты открыто убеждали Председателя Совета Союза ИТСР Е. М. Примакова в том, что в случае предоставления независимости Литве, Латвии и Эстонии они с пониманием отнесутся к Косимы-'! проблемам Советского Союза и будут готовы сохранить Ктоянм: ВМФ, аэродромы, станции раннего предупреждения, вооружения ПВО на своих территориях27. Новый Верховный Совет BtCi Р предоставил Латвии, Литве и Эстонии более широкие права Щ управлении экономикой28. Депутатам от этих республик при под-?Крлке радикалов из других регионов удалось добиться создания парламентской Комиссии по расследованию обстоятельств 1939—1940 гг. ?СомпчЧ i"i работавшая под руководством А. Н. Яковлева, заняла «нужную- позицию, которая была подкреплена авторитетом резолюции HI Съезда народных депутатов в декабре 1989 г. Далекая от исторической корректности оценка событий пятидесятилетней давности, тем Щи менее «развязала руки» «нсзависимиам». К этому же времени ли-Вонплм удалось «оторвать» местную партийную организацию от КПСС. XX съезд компартии Литвы (19—20 декабря 1989 г.) объявил ее независимой от КПСС. Тем самым каналы политического ?цинния Москвы на регион быстро сужались.

126

127

Лекция 5

В ходе второго этапа реформы политической системы, когда происходили выборы в местные органы власти (зима 1990 г.), «на-роднофронтовцы» — сторонники отделения доминировали абсолютно, что позволило избрать идейно консолидированные парламенты. Уже 11 марта 1990 г. Верховный Совет Литвы принял Акт «О восстановлении независимого Литовского государства». Литовская ССР переименовывалась в Литовскую республику, отменялось действие Конституции Литовской ССР, а также Конституции СССР на территории Литвы. Вместо них утверждался временный Основной закон.Литовской Республики на основе Конституции 1938 г.

30 марта 1990 г. Верховный Совет Эстонии принял закон «О государственном статусе Эстонии», где говорилось о незаконности власти СССР в Эстонии с момента ее «оккупации» и провозглашалось начало восстановления Эстонской республики. И наконец, 4 мая 1990 г. примеру соседей последовала Латвия, Верховный Совет которой принял Декларацию «О восстановлении независимости Латвийской республики». Таким образом, в первой половине 1990 г. прибалтийские «независимцы> прошли значительную часть пути к «свободе». Дальнейшая судьба «воссозданных стран» зависела от позиции союзного руководства, на властные полномочия которого стала предъявлять претензии уже вполне оформившаяся политическая оппозиция.

Важной проблемой, которая встала во второй половине 1980-х годов, но не решена и поныне, является проблема исторической преемственности преобразований. Это далеко не теоретический вопрос, как может показаться с первого взгляда. Дело в том, что национальное самосознание как фундамент государства и основа его устойчивости представляет собой тесное переплетение рацио нальных представлений и иррациональных чувств. Исследователи обратили внимание на то, что освобождение от коммунизма во всех странах сопровождалось восстановлением духовной преемственности с докоммунистической историей29. Такой сценарий в принципе предвидели и некоторые российские мыслители в 20-е годы. Они полагали, что если сущностью большевистской власти была антинациональная диктатура, основанная на уничтожении культурно-исторической памяти, то уход от большевизма будет означать лишь восстановление связи времен, углубление национального сознания н национальной памяти.

Еще в 1918 г. П. Б. Струве писал: «На развалинах России, перед лицом поруганного Кремля и разрушенных ярославских храмон,

Начало реформы политической системы СССР.

мы скажем каждому русскому юноше: России безразлично, веришь ли ты в социализм, республику или общину, но ей важно, чтобы ты чтил величие ее прошлого и чаял, требовал величия для ее будущего, чтобы благочестие Сергия Радонежского, дерзновение митрополита Филиппа, патриотизм Петра Великого, геройство Суворова, поэзия Пушкина, Гоголя и Толстого, самоотвержение Нахимова, Корнилова и всех миллионов русских людей, помещиков и крестьян, богачей и бедняков, безропотно и бескорыстно умиравших за Россию, были для тебя святынями. Ибо ими, этими святынями, творилась и поддерживалась Россия, как живая соборная личность и как духовная сила. Ими, их духом и их мощью мы только и можем возродить Россию. В этом смысле прошлое России, и только оно, есть залог ее будущего. На том пепелище, в которое изуверством социалистических вожаков и разгулом соблазненных ими масс превращена великая страна, возрождение жизненных сил даст только национальная идея в сочетании с национальной страстью»30.

Любопытно, что из советских вождей попытка легитимации настоящего через соединение рационального (строительство нового общества) и иррационального (любовь к Отечеству, его истории) была предпринята И. В. Сталиным. Причем стремление опереться на иррациональные эмоции относится к наиболее критическим моментам советской истории. Осуждая в 1941 г. планы гитлеровского командования, Сталин говорил: «Этилюди, лишенные совести и чести, люди с моралью животных имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!»11 Едва ли «великий вождь*' был знаком с приведенными словами Струве, но он интуитивно понимал важность опоры на историческую традицию. При этом Сталина нельзя, как это делают некоторые авторы, называть русским националистом. Даже его знаменитая здравица «За здоровье русского народа — наиболее выдающейся из всех наций»32 была не чем иным, как попыткой подкрепить про-\ водимый курс иррациональным, но действенным ресурсом — русским, российским патриотизмом: ведь едва ли не главным достоинством русских в его глазах было доверие к партии и правительству. При этом политика Сталина носила прямо противоположный характер: запрещалось даже обсуждать вопрос о российских интересах («ленинградское дело»); не печатались русские писатели и

128

129

М-4733

Лекция 5

поэты, которые «просто*' любили Родину без приложения «социалистическая»; кампания же борьбы против «космополитизма», за «русское первенство» носила, по сути, антирусский характер, поскольку методы ее проведения не вызывали ничего, кроме отторжения того, что тупо навязывалось официальной пропагандой.

Проблема поиска идейной и исторической опоры обновленческих процессов во второй половине 80-х годов встала достаточно остро. Однако даже если бы «Горбачев и Яковлев были русскими патриотами, сторонниками реставрации дореволюционной России как государства, они, как лидеры коммунистической партии, должны были... искать обоснование своим действиям в социалистических авторитетах и в социалистической послеоктябрьской истории»33. Критика сталинизма как извращения ленинизма выдвигала на главные политические роли шестидесятников, как правило, детей вождей ленинской гвардии, репрессированных Сталиным, являвшихся антиподами российского патриотизма и почвенничества. Опора на антисталинизм и реставрацию ленинизма предполагала «реабилитацию ленинской гвардии и идеалов Октября, реабилитацию коммунистической интернационалистической основы большевизма»14.

Таким образом, с самого начала идейные и духовные процессы пошли в направлении, прямо противоположном логике и закономерностям освобождения от коммунизма: бюрократическому социализму Сталина—Брежнева—Суслова противопоставлялся романтический большевизм 1917 г. Возможность перехода на идейные основы традиционалистского плана теоретически существовала в 1989—1990 гг., когда в печати уже развернулась критика и ленинизма, и социализма как системы. По существу, перед радикальными реформаторами тогда стояла дилемма — перейти к обоснованию преобразований как восстановления прерванной историко-культурной традиции России или внедрить в жизнь страны «общечеловеческие ценности», присоединиться к «цивилизованным» государствам. Как нам известно, фактически политическая элита СССР избрала второй путь, оказавшийся тупиковым. Однако мотив именно такого выбора пока не получил достаточного объяснения в литературе, хотя, на наш взгляд, он был во многом закономерным и коренился в советской политической традиции.

В СССР в 20-е годы сложилась система партийно-государственных отношений, с небольшими модификациями просуществовавшая до середины 80-х годов. Страной реально руководила КПСС, построенная по жестко централизованному принципу. Определенно

Начало реформы политической системы СССР...

Ной автономией обладали союзно-республиканские компартии, которые в своей деятельности отражали не столько региональную, сколько национальную специфику соответствующих территорий, выступая от лица прежде всего граждан титульной национальности. Союзные республики обладали и наибольшим набором политических и иных институтов, способных артикулировать национальные сюжеты. Партийные и государственные органы, академии наук, творческие объединения интеллигенции, система республиканских средств массовой информации — все они ставили и решали (насколько это было возможно в тех условиях) проблемы, связанные с развитием главным образом тех этнических групп, которые дали название республике. В послевоенные годы Широко развернулся процесс «национализации» республиканских *яит. Это обстоятельство, а также прогрессирующая в I960—1980-е ГОДЫ догматизация официальной идеологии привели к тому, что в жизни многих народов росло значение национальных моментов, Шла их определенная «деинтернационализация».

На территории РСФСР ситуация складывалась иначе. Находившаяся в Москве союзная бюрократия, будучи преимущественно Ьусской в этническом плане, по «определению», была более интернациональной по взглядам, ибо в своей деятельности была обязана руководствоваться идеей гармонизации экономических, по-?Итических, социальных отношений в масштабах всего Советского Союза, учитывая особенности и запросы весьма разнородных ?го частей. Собственно российская политическая элита была рассредоточена по регионам, и хотя российские партийные и советские «бароны- формально доминировали в составе общесоюзных Органов, этого, как показал исторический опыт, было недостаточно. Российские правительство и Верховный Совет в условиях ?олитической гегемонии КПСС были не в состоянии играть роль консолидирующих республиканских центров. На протяжении 70— |0-.\ годов верхушка КПСС постоянно пресекала тенденции расширения политической и экономической самостоятельности РСФСР, хотя необходимость в этом уже тогда многим казалась рчевидной.

Следует специально отметить, что существовавшая система национально-государственной и партийной организации бывшего СССР оказала прямое влияние на идейное состояние и общественно-политические симпатии интеллигенции, интеллектуальных элит В союзных республиках, с одной стороны, и в России — с другой. Названия городов Тбилиси, Киев, Ташкент ассоциировались преж

131

Лекция 5

де всего с центрами развития грузинской, украинской, узбекской культур. Москву же небезосновательно рассматривали как столицу единого многонационального государства, центр общесоюзной интернациональной культуры, призванный играть интегрирующую роль. В сравнении с этим статус Москвы как столицы РСФСР выглядел, и реально был, вторичным. В результате интеллектуальные элиты союзных республик были намного больше укоренены в своих национальных историко-культурных традициях.

В Москве в силу объективной роли — столицы СССР — интеллектуальная элита была предельно интернационализирована или даже, как считают некоторые авторы, космополитизирована. В основе этого лежала необходимость интеллектуального обслуживания центральных политических и идеологических аппаратов, де-национализаторский характер политики которых сейчас отмечают многие авторы. Будучи намного более многонациональной по своему составу, нежели республиканские, московская союзная общественно-политическая элита была намного меньше укоренена и российской и русской историко-культурной почве. Своим миро воззрением и объективным положением она была более открыта и подготовлена к восприятию «общечеловеческих ценностей», представленных преимущественно цивилизационными стандартами ряда стран Запада. Анализ состава наиболее активных проводников перестроечных идей второй половины 80-х — начала 90-х годов свидетельствует: в своем подавляющем большинстве они вышли из центральной политической интеллектуальной и научной элиты, были встроены в официальные государственные и общественно-политические структуры.

Появление национального вопроса было неожиданным для инициаторов реформ. «Раньше считали, что все вопросы решены, ими можно особо и не заниматься. Ваш покорный слуга на первом этапе перестройки искренне полагал, что здесь больших проблем нет. Так уж мы были воспитаны», — вспоминал М. С. Горбачев35 в апреле 1990 г. Об уровне представлений высшего руководителя о национальной структуре государства говорит такой факт: в сентябре 1989 г. Горбачев утверждал, что в СССР за пределами границ «своих» национальных территорий проживают 50 млн человек36, в апреле 1990 г. он говорил о 60 млн37, и только в феврале 1991 г., уже в период подготовки к референдуму о сохранении Союза ССР, он вышел на реальную цифру в 75 млн человек38. Можно констатиро вать непонимание той сложной и тонкой связи в системе «партия -государство — этничность», ликвидация или ослабление одного

Начало реформы политической системы СССР..

из звеньев которой в итоге привели к взрыву, мощность которого не могли предсказать даже самые смелые недоброжелатели СССР. Отсутствие адекватных представлений о реальностях межнациональных отношений и вытекавшие отсюда теоретическое бесплодие и политическая беспомощность во многом предопределили предельно болезненные формы разрешения противоречий между основными элитными группами СССР. В результате на всех направлениях национальной политики руководство страны катастрофически запаздывало с принятием необходимых решений, а если И действовало, то крайне вяло. Это проявлялось и в Закавказье, и В Средней Азии-, и в Прибалтике. Неэффективность действий Горбачева на «национальном» направлении стала одним из факторов Перманентного падения политического авторитета лидера.

Несмотря на многочисленные «обновленческие* декларации, * своих действиях М. С. Горбачев и его окружение руководствовались идеями своих предшественников, многие из которых восходили еще к 20-м годам. Применительно к нашей теме следует выделить два аспекта. Во-первых, решение национального вопроса допускалось лишь в контексте экономических, социальных, поли-ческих преобразований. Значительная самостоятельность, подчиненность национализма собственной логике развития явно недооценивались, что вело к серьезным упрощениям и вульгаризации f национальной политике. Анализ многочисленных выступлений 'орбачева показывает, что сам он национальный вопрос рассмат-Ивал исключительно как федеративный, причем в рамках сталинской конструкции39. Во-вторых, эта политика допускала использование различных принципов в отношении разных народов враны и национально-государственных образований, что являюсь источником подспудного сохранения целого ряда взрывоопасных межнациональных противоречий. Отступлений от этих принципов не предполагалось: «Наш Союз настолько разносторонен, Кто придется по-разному держать его разные части: одних — за ршейник, других — на коротком поводке, третьих — на длинном т.д.», — опираясь, прямо скажем, на сомнительную образность, зъяснял генсек свою позицию на заседании Политбюро 1 марта ?990 г.40. В период перестройки такой «плюрализм»- союзного руководства особенно ярко проявился в отношении, с одной стороны, к прибалтийским народам и республикам, а с другой — к РСФСР и русским.

Определенная часть союзной политической элиты разделяла ?бежление об особом месте Прибалтики в Союзе, признавала ее

132

Лекция 5

право на определенную исключительность, основанную на большей «цивилизованности» в связи с культурной близостью к Европе. В этой же среде считали, что Прибалтику «надо отпускать». Позиция Горбачева не была столь категоричной, но на деле вела именно к такому исходу. Генсек был убежден, что без Союза прибалты не выживут. «Да куда они денутся? Перебесятся»41. По мере роста сепаратистских настроений в выступлениях Горбачева зазвучали нотки обиды: как же, я дал вам невиданную свободу, а вы сразу «побежали». Он с удивлением обнаруживал, что вся его отчаянная аргументация в пользу пребывания в Союзе упирается в глухую стену непонимания42. Однако в апреле 1990 г., когда уже были предложения о применении жестких, но законных мер43, Горбачев говорил, что «нельзя ремнем дать по «попе* Литве»44.

В итоге в 1988—1990 гг. союзное руководство «заглотило» все прибалтийские «наживки»: республиканский (государственный) суверенитет, республиканский хозрасчет, — и занялось разработкой механизма выхода из СССР. Такой подход едва ли можно считать дальновидным, поскольку при этом игнорировались права других народов, ибо история каждой этнической группы — «особенная». И если учитывать эту «особость», подобно тому, как это делалось в прибалтийском варианте, то потребовалось бы признать такие же права — «вплоть до* — и в отношении всех других наций. Пример прибалтов оказался заразительным. Сам Горбачев отмечал, что «за вирусом самостийности» туда потянулись националисты из других республик. Тем не менее отмеченная позиция союзного руководства объясняет отсутствие реального противодействия литовским, эстонским и латышским сепаратистам, изначально взявшим курс на отделение своих республик от Союза. В 1987— 1989 гг. союзные власти «не замечали» активной антиконституционной деятельности прибалтийских «независнмцев», которые разжигали антисоюзные и антирусские настроения по всей стране. В итоге именно в Прибалтике в 1988-1989 гг. была апробирована та модель развала СССР, которая была реализована в 1990-1991 гг.

В отношении РСФСР и русских М. С. Горбачев выступал в качестве продолжателя традиций предшествующих поколений партийно-политической элиты, многие из которых восходили к 1917 1920 гг., но развивались и позже. Именно тогда сложилась «традиция- решать национальные проблемы без учета русских как национальной группы и фактического отказа им в праве представлять свои интересы. В политическом лексиконе тех лет понятие «рус-скости» часто было синонимом «великодержавного шовинизма».

134

Начало реформы политической системы СССР.

к которому основатели советской государственности относились особенно непримиримо. В. И. Ленин не раз, причем в хлестких выражениях, критиковал «великорусский шовинизм»45. Как отмечают современные исследователи, «благодаря авторитету Ленина и значимости его высказываний, приобретавших для партии силу руководящих указаний, было положено начало целенаправленной политике игнорирования национальных интересов русских»46. Сталин говорил «об особом вреде уклона к русской великодержавно-11 и ?'1. Л. Д. Троцкий настаивал на необходимости дать «решительный и беспощадный отпор... великодержавническим тенденциям»48. Н. А. Скрыпник призывал «заткнуть глотку» чудищу великодержав-ничества49, а Г. Е. Зиновьев — «вытравить его окончательно, прижечь каленым железом»'". А. И. Микоян настраивал на длительную борьбу, так как «великорусский шовинизм будет, пока будет крестьянство»5'.

На первом этапе «борьба» проявилась в нежелании учитывать русский фактор в структуре партии и государства. А после войны ечь уже шла о подавлении попыток придать РСФСР равный с дру| ими республиками статус. Наиболее явственно это проявилось в ?оде фабрикации и «расследования» «ленинградского дела», когда были расстреляны русские «националисты» и «шовинисты»: член Политбюро ЦК ВКП(б) Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК lA. А. Кузнецов, председатель Совета Министров РСФСР М. И. Родионов, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ^1артии П. С. Попков, — и репрессированы сотни других «ленинградцев», которые восприняли всерьез тост Сталина за здоровье русского народа на приеме в Кремле 24 мая 1945 г. и полагали возможным заняться решением вопросов, которые волновали российскую партийную элиту. Согласно воспоминаниям А. И. Микояна, «ленинградцы* были якобы недовольны засильем «кавказцев» ш руководстве страны и ждали естественного ухода из жизни Сталина, чтобы изменить это положение, а пока хотели перевести правительство в Ленинград, чтобы оторвать его от московского руководства»-2. Выяснилось, что П. С. Попков в беседах со «встречными и поперечными» ратовал за создание, как в других республиках, компартии РСФСР со штаб-квартирой в Ленинграде, за (перевод туда правительства России53. В кулуарных беседах о Возне-Ьенском говорили как о будущем председателе Совета Министров 1РСФСР, о Кузнецове — как о первом секретаре ЦК КП РСФСР, А Жданове — как о Генеральном секретаре. «Заговорщики* могли ?мени гь в вину и «русскую топонимическую революцию»: в 1944 г.

135

Лекция 5

в Ленинграде некоторым улицам и площадям, обретшим новые названия после Октября 1917 г., были возвращены их исторические имена54. Сталин резко отреагировал на возникшую «угрозу», ведь он понимал, что если из его рук уходит российская партия и государственность, то он остается генералом без армии55.

Политическому покровителю Горбачева Ю. В. Андропову приписывают фразу: «Главная забота для нас — русский национализм; диссиденты потом, их мы возьмем за одну ночь»56. Подобный подход, видимо, разделял и Горбачев. Сейчас очевидно, что далеко не случайной была та шумная «протестнаи» реклама, которую делали обществу «Память» наиболее преданные делу перестройки издания57.

Лукавство подобной позиции состояло в том, что фактически игнорировалось российское почвенническое, патриотическое движение 70-х — н ачала 80-х годов, накопившее значительный моральный и идейный потенциал. Создание же негативного имиджа русского национализма, основанного, по мнению его критиков, на антисемитизме и ксенофобии, было одной из задач официальных идеологов. Цель такой позиции была одна — дискредитация всего русского национального движения. О весьма сдержанном отношении к нему свидетельствуют и высказывания самого Горбачева. Призывая лучше понять природу обострения межнациональных отношений, Горбачев напоминал слова грузинского диссидента В. Ча-лидзе: «Демократия будет сопровождаться сепаратизмом, но русские не допустят сепаратизма, а значит, будут против демократии». «Это, конечно, — добавлял Горбачев, — примитивная точка зрения, но она находит отражение в действительности»58. В. А. Медведев указывал на «великодержавный шовинизм сталинского руководства и проводимую им политику подавления по отношению к нерусским народам»59. Он же предостерегал о «большой опасности» национально-патриотической идеологии, поскольку она «исключает ве-стернизацию, может оттолкнуть прозападно настроенную интел-лигенцию»<,С1. Подобные пассажи множили и прогорбачевские публицисты, у которых можно было прочитать: «Призывы к защите интересов великого русского народа — показатель консервативности политического деятеля»61. Приведенная трактовка «русского вопроса»' объясняет отсутствие какой-либо вразумительной реакции на открытую русофобию в союзных республиках, которая стала фактом в 1988—1989 гг.

Был в такой позиции и чисто прагматический момент. Вслед за Лениным, Каменевым, Троцким и Сталиным Горбачев прекрасно

Начало реформы политической системы СССР...

Понимал, что реальное равноправие России в ранге союзной республики будет означать конец власти центральных государственных структур и его лично. Благодаря гигантскому весу РСФСР, ее потенциальный лидер превращался в главную политическую фигуру в СССР, что, безусловно, лишило бы любого Генерального Секретаря возможности бесконтрольно манипулировать российскими ресурсами. Поэтому в 1989 г. Горбачев не раз осуждал «голубую мечту прибалтов* — сделать и Россию суверенной: «Восстановить авторитет — это да. Но не на путях суверенизации»62. Поощряя Всевозможные суверенизаторские «изыски» в других республиках, Горбачев настаивал на «интеграционной особенности» русских, ?сложившейся исторически». «Специфика» России — быть «стержнем всей федерации», ее осью, вокруг которой «все в Союзе будет Вращаться». Поэтому «идеологически мы должны обосновать российский феномен. Проблему регионального (!) управления в Росши пока надо дать только постановочно», — говорил он при об-уждении платформы ЦК по национальному вопросу63. При общении со своим помощником Горбачев был прямее: «Если Россия ?однимется, вот тогда и начнется!» А. С. Черняев вспоминал о сво-Ьм «патроне»: «Железно» стоял против создания компартии РСФСР, против полного статуса России в качестве союзной республики. На Политбюро после отпуска (сентябрь 1989 г.) так пряно и сказал: «Тогда конец империи»64. В этой связи выглядит странным признание Горбачева образца 1995 г. о том, что именно Россия открыла парад суверенитетов65.

Российский фактор появляется в политике в 1989 г. На рубеже )988—1989 гг. как реакция на «прибалтийский вызов» в региональной прессе поднимается вопрос о российском суверенитете. Примерно в это время в среде московской интеллигенции получает [довольно широкое распространение записка доктора юридических раук Г. И. Литвиновой, где она указывала на пагубные последствия ШЯ России и русских проводившейся до этого национальной политики, в результате которой республика, будучи общесоюзным донором, оказалась на одном из последних мест по важнейшим Параметрам социального развития66. Официальные издания не спешили обсуждать проблему. Катализатором послужила работа I Съезда Народных депутатов СССР и, в частности, эмоциональное выступление на нем писателя В. Г. Распутина — единственного из делегатов, кто в открытой форме решился дать отповедь многочисленным русофобским выпадам в республиках СССР. Едва ли ему можно приписывать авторство концепции «отделения России от

137

136

Лекция 5

Союза»67 — в этом направлении подталкивала логика политического противостояния и, главное, нежелание правящей команды замечать российскую тему. Тогдашние российские лидеры — В. И. Воротников и А. И. Власов — не смогли выступить в качестве консолидирующих фигур общереспубликанского масштаба. Их предложения, регулярно излагавшиеся, в частности, в записках68, носили паллиативный характер и были выдержаны в духе предельной лояльности к генсеку. Именно поэтому «борьбу за Россию» повели «снизу» провинциальные делегаты и депутаты. «Плотину прорвало» на сентябрьском (1989) пленуме ЦК, посвященном национальному вопросу: впервые российские коммунисты «предъявили счет>- союзному партруководству за бедственное положение республики. Позицию многих выразил секретарь Смоленского обкома КПСС А. А. Власенко: «Крупнейшая в стране республика — Россия — находится в условиях финансовой, ценовой, экономической дискриминации. Ее население, особенно в Нечерноземье, да и в других регионах живет значительно беднее, страдает из-за бездорожья, отсталости социальной сферы»*9. На этом пленуме и, позднее — на II Съезде народных депутатов, а также в печати середины — второй половины 1989 г. был вскрыт многолетний механизм перекоса цен, предопределявший «законное*' недофинансирование России70.

Однако официальные власти по-прежнему не проявляли должного внимания к русским проблемам России. Поэтому часть российских депутатов выступила с инициативой созыва совещания, в котором бы приняли участие все народные депутаты СССР от Российской Федерации. На совещании предполагалось выработать кон-солидированную позицию отношений республики с союзным Центром. Идея не получила поддержки в Москве, и была предпринята попытка сорвать проведение этого форума. В итоге на совещание в Тюмени (20—21 октября 1989 г.) приехал лишь 51 депутат. Здесь была рассмотрена политическая ситуация в СССР, положение в России, а также создан Российский депутатский клуб71.

Анализ отмеченных и других событий позволяет сделать заключение о том, что Горбачев и его окружение оказались не готовы предложить какой-либо разумный вариант разрешения давнего исторического противоречия между союзными и российскими властными структурами. Апогеем их «творчества*' стало создание Бюро ЦК по России. Эта идея изначально не могла быть продуктивной. Во-первых, существование такого органа еще в хрущевские времена показало свою искусственность, в результате чего он и был

Начало реформы политической системы СССР..

благополучно ликвидирован. Во-вторых, в 1989 г. во всех республиках полным ходом шел процесс «национализации» и обретения большей самостоятельности уже существовавших там компартий, а'Рос-сии вновь «дозволялось» лишь Бюро. Растерянность союзных лидеров проявилась в их уклонении от создания новых российских политических структур, будь то Съезд народных депутатов или Российская компартия. Парадоксально, но ни партийные, ни советские органы власти союзного уровня не занимались ни серьезной подготовкой к выборам народных депутатов России, ни работой с региональными парторганизациями в ходе набиравшего силу движения за создание республиканской компартии72. Ошибочность подобного курса ретроспективно отмечали не только противники бывшего Генерального секретаря, но и его наиболее преданные сторонники.

Возможным разумным объяснением такой линии может послужить лишь то, что в период формирования российских властных структур (весна — лето 1990 г.) авторитет и популярность Горбачева стремительно падали по мере нарастания социальных и "ругих трудностей. Инициатор перестройки уже не был общепризнанным национальным лидером, как это было в 1985—1986 гг. Он имел все основания опасаться того, что открытое волеизъявление россиян ни в ходе партийной, ни в ходе советской избирательных кампаний не принесет ему никаких политических дивидендов. Широко используемый радикалами популизм делал шансы Горбачева и его сторонников еще более иллюзорными: осуждению Партийных привилегий, смакованию экономических провалов и обещанию быстро решить все стоящие перед страной проблемы Официальные власти не могли ничего противопоставить. Фактически в этот период СССР находился на пути к возникновению 1двоецентрия (Союз—Россия) в принятии наиболее важных для страны решений, что во многом предопределило и стиль дальнейшего поведения Горбачева — политическое лавирование, при котором личностные мотивы (сохранение собственной власти и демократического имиджа) порой становились доминирующими.

В 1989 г. произошли стремительные изменения и в идеологической жизни общества. Из них в числе наиболее важных перемен логично выделить три. Первое: критика истории советского общества в средствах массовой информации приняла откровенно деструктивный характер. Второе: «обвальный» характер критики подводил к сомнению в «социалистичности» построенного в СССР общества, напрочь лишал позитивного смысла все послеоктябрьское развитие страны. Третье: на этом фоне формулировалась програм

139

138

Лекция 5

ма отречения от прошлого и возвращения страны в «лоно цивилизации» через укоренение на советской почве «демократических» экономических, политических и ценностных институтов.

Ситуацию в сфере исторического сознания достаточно точно определили некоторые из участников совещания историков, проведенного в ЦК КПСС 3 октября 1989 г. Открывая его, секретарь ЦК по идеологии В. А. Медведев выразил официальную позицию. Он отметил, что от представлений о прошлом зависит общественно-политический фон в стране. «И конечно же, историческая проблематика, ее исследование играют огромную инструментальную роль, являясь необходимым компонентом обоснования того, как следует решать сегодняшние задачи». «Нельзя защищать то, что требует разоблачения, — говорил главный партийный идеолог. — С совестью не может быть сделок. Расчет с ошибками прошлого должен быть обязательно доведен до конца, и никаких ограничений здесь быть не может»73. В то время, когда профессиональная историческая наука переживала непростой период адаптации к меняющимся на глазах условиям, такие призывы объективно осложняли ее развитие. Зато фактически они поощряли «исторические исследования»- непрофессионалов, готовых к беспощадному «расчету с ошибками прошлого».

С тревогой о складывающейся ситуации говорил академик Г. Л. Смирнов. Он отметил, что в стране все чаще появляются публикации, представляющие всю историю социалистического строительства в СССР антигуманным, разрушительным для человека процессом. «В такого рода публикациях этапы нашей истории — 20-30-е годы, Великая Отечественная война, послевоенный период и перестройка — преподносятся таким образом, чтобы не оставить у читателя никаких положительных представлений об осуществленных преобразованиях, конструктивно-созидательной деятельности народа, росте экономики, страны и культуры народа. Репрессии, преступления, ошибки, просчеты составляют при этом не только драматические, трагические стороны исторического процесса, а исключительное и исчерпывающее содержание нашего развития и деятельности партии. Очевидно, цель поставлена такая — не оставить никакого следа в сознании людей, в памяти потомков, доказать крах дела партии, ее идеологии и политики, обосновать необходимость отстранения партии от руководства обществом»7''. На совещании констатировалось, что сейчас историческое сознание формируется преимущественно публицистами, которые господствуют в многотиражных изданиях. В результате в

Начало реформы политической системы СССР..

массовом сознании — особенно молодежи — более чем 70-летний период истории страны воспринимается лишь как сплошная цепь преступлений, как своего рода «уголовная хроника»75. Академик Ю. С. Кукушкин отметил, что без бережного отношения к марксистской идеологии, без тщательного обоснования теории перестрой-I ки нельзя рассчитывать на ее успех. Он обратил внимание на то, что невозможно вести подлинную перестройку под флагом нигилизма, деидеологизации, а между тем требование деидеологиза-шии исторической науки усиленно навязывалось с помощью многих средств массовой информации. Оратор выразил удивление пассивностью официальных структур в деле перестройки преподавания ^общественных наук, что осложняет социальную ориентацию молодежи при столкновении с нескрываемой идеологической агрессивностью экстремистских сил76. Академик-секретарь Отделения ?сгории АН СССР И. Д. Ковальченко также выразил убеждение в ром, что по важнейшим методологическим вопросам позиция ЦК КПСС должна быть более развернутой и определенной. «Ученые иогут соглашаться или не соглашаться с нею, но она должна быть, и ее должны знать»77. Как бы отвечая на прозвучавшие соображения, В. А. Медведев весьма лапидарно сформулировал «принципиальные позиции» ЦК: Ленин, Октябрь, социалистический выбор. В то же время в своих мемуарах 1998 г. Медведев фактически при-?насг крах собственных попыток повлиять на ситуацию: в 1989 г. в дологическом отделе ЦК была предпринята попытка создать груп-«быстрого реагирования» на необъективные антиисторические ктупления в печати. Затея не принесла положительных результа-в, так как не нашла заинтересованной опоры среди обществове-Ьв. Уже сложилась ситуация, когда научно-корректная, сдержанная позиция могла быть ошельмована за «консерватизм» или даже догматизм». Интересен пример, приводимый самим Медведе->1М. В 1989 г. он как секретарь ЦК обратился к руководству И МЛ Проделать анализ готовившейся публикации «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына с тем, чтобы читатель получил квалифицированный научный разбор далеко не бесспорных исторических конструкций писателя. Однако, по свидетельству Медведева, «энтузиазма у ученых эта просьба не вызвала» и, несмотря на неоднократ-ые напоминания, работа так и не была проведена78. Желающих тодставляться» не оказалось. И хотя профессиональные историки Немано сделали для действительно научного переосмысления и ос-решения многих важных страниц советской истории79, решающим Их влияние на историческое сознание так и не стало.

141

140

Лекция 5

Отмеченный подход к освещению советского прошлого повлек за собой попытки дать целостную характеристику построенной в стране системе. К началу 1990 г. в публикациях ученых, прежде всего философов, можно было прочитать, что в СССР построен «не социализм и не ранний социализм», а «казарменный псевдосоциализм, тоталитаризм» (Б. В. Ракитский)80. Предлагалось «полностью и без остатка»' избавиться от «авторитарно-бюрократической социальной и политической системы» (Г. Г. Водолазов)81. Отмечалось, что в СССР реализована «тупиковая линия эволюции», сложилась тоталитарная система (А. П. Бутенко)82. Писалось об «органических пороках системы социализма- (Л. С. Васильев)83, о том, что сейчас «терпит крах... коммунистическая версия социализма-, что Октябрь потерпел поражение, «оставив только иллюзию социалистического облика нашего общества», что большевики навязали России «маргинальный путь» (В. П. Киселев)84. Указывалось на трагедию России, «где в результате революции были с корнем вырваны слабые ростки и без того уродливого русского капитализма, уничтожены культурные традиции... а взамен было предложено восстановление до невиданных размеров «азиатского* имперс-ко-деспотического прошлого, впрочем, несколько приукрашенного (усиленного!) элементами двадцатого века». При этом «марксизм и ленинизм предоставили в распоряжение Сталина все то, чем он пользовался» (Л. С. Васильев)85.

Избавление от прошлого виделось в возвращении на путь к демократическому, гуманному обществу, движению к «мировой ШШШИЗацИМ»*. Воплотить эти намерения в жизнь предполагалось через осуществление «антитоталитарной», «антиказарменной* революции, которая будет решать свои задачи в течение определенного «переходного* (или «переводного») периода87.

Главным политическим событием 1989 г. исследователи называют Первый съезд народных депутатов СССР, работа которого означала вступление реформы политической системы в практическую фазу. Однако начало реформы по времени совпало с появлением организованной политической оппозиции, с момента возникновения настроенной достаточно решительно. И эти два процесса — реформа государственного устройства и расширение активности оппозиции в борьбе за власть — разворачивались параллельно, при этом последний оказывал все большее, но не всегда позитивное влияние на развитие событий в масштабах всей страны.

Анализ документальных публикаций дает основания для вывода о том, что возникновение оппозиции на I Съезде народных

142

Начало реформы политической системы СССР.

?спутатов не было спонтанным актом, но явилось результатом уже наметившейся поляризации и предварительно проведенной организационной работы. Определенным катализатором активизации ротестного движения в обществе стала кампания по выборам на-дных депутатов зимой—весной 1989 г. В обстановке нарастания •кономических трудностей усиливались антибюрократические на-шроения, стремление выдвинуть депутатов из неаппаратной сре-?ы. С 22 января в Рязани, Москве, Куйбышеве и других городах ?рохолнли несанкционированные предвыборные митинги, орга-Ьзованные группами поддержки кандидатов (А. Д. Сахарова, \. Н. Ельцина и др.). На этой волне 4 февраля 1989 г. была учрежде-1 новая политическая организация — «Московская трибуна». Этот уб московской интеллигенции создавался для организации и ддержки акций, связанных с выборами на первый съезд. Было веже заявлено, что «Московская трибуна» предполагает играть ль конструктивной оппозиции, занимаясь в основном организа-Цсй общественных дискуссий88. Группы поддержки «неаппарат-|ых» кандидатов действовали намного изобретательней и эффек-явней официальных структур, фактически проваливших выборы Москве и Ленинграде. После выборов по инициативе «независимых» депутатов от Москвы (Г. X. Попова, С. Б. Станкевича, Н. Ельцина, А. М. Емельянова, А. Н. Мурашева, Т. X. Гдляна) был здан Московский депутатский клуб89. На первом же его собра-;и было принято решение объединить на будущем съезде в осо-VK) группу демократически ориентированных депутатов и разра-тгать альтернативные варианты регламента работы съезда, пробой решений90. Накануне открытия этого форума, 21 мая 1989 г., ?мокрагические группы и движения Москвы провели в Лужни-7!Х 150-тысячный митинг в поддержку демократических депутатов ? съезде. В период его работы такие «митинги давления* проводи-)Ись неоднократно.

На I СНД в противовес «агрессивно-послушному большин-?ву» было заявлено о переходе «демократических* депутатов в ^позицию. 7 июня 1989 г. депутат из Оренбурга В. Шаповаленко Ьявил о создании Межрегиональной группы депутатов (МГД), в ~орую первоначально вошли 150 человек. Летом 1989 г. группа "ичилась до 388 членов, 286 из которых представляли РСФСР91, ончателыюс организационное конституирование МГД произош-29 июля на первой общей конференции ее членов. На ней были ЁИэраны пять сопредседателей: Ю. Н. Афанасьев, Б. Н. Ельцин, и. А. Пальм, Г. X. Попов и А. Д. Сахаров. Был избран Координацион-

143

Лекция 5

ный совет в количестве 20 с лишним человек. С программными тезисами группы выступил Б. Н. Ельцин, выделив следующие принципиальные идеи: признание частной собственности, децентрализация власти, экономическая самостоятельность республик, их реальный хозяйственный суверенитет. Реформа политической системы предлагала превращение Советов в главный источник власти, что на политическом языке означало необходимость отмены 6-й статьи Конституции СССР, закреплявшей ведущую роль КПСС. В экономической сфере упор был сделан на ускоренный переход к рыночным отношениям. Одним из главных было предложение о перераспределении объектов общественной собственности: в руках государства должны были остаться только те отрасли, которые требуют централизованного управления. В социальной сфере декларировалось создание системы льгот для малообеспеченных и оказание всех бесплатных социальных услуг на конкурентной основе между учреждениями, работающими в этой сфере. Впоследствии идеи МГД были «отчеканены» в пяти «дс»: децентрализация, демонополизация, департизация, деидеологизация, демократизация92.

При популярности демократических депутатов в обеих столицах и некоторых крупных городах их позиции не были столь прочными, чтобы оказывать влияние на принятие серьезных решений или для давления на официальные структуры. Поэтому изначально перед ними стояла проблема привлечения политических союзников, которые также обозначились в досъездовский период. Наметившееся сближение с националистами и сепаратистами закончилось формированием политического альянса на I съезде, Представители прибалтийских республик, выступая за суверенитет, получали поддержку со стороны депутатов МГД: Г. X. Попов, Ю. Н. Афанасьев трактовали эстонские и литовские требования как справедливые и демократические. С этих же позиций выступал и Б. Н. Ельцин. «Меж-регионалы» и на других съездах в дискуссиях между Центром и суверенизирующимися республиками становились на сторону последних, отказываясь замечать проявления сепаратизма и махрового шовинизма у своих союзников. Обосновывая свою позицию, они полагали, что экстремизм и сепаратизм вполне совместимы с демократическим движением93. В ответ «демократы» получали от «сепаратистов» поддержку в обличении «отживших» экономичес ких, политических и идеологических «тоталитарных» институтов, олицетворяемых союзными властными структурами.

Другим союзником конституирующейся оппозиции станови лось стачечное движение. Интерес к рабочим инициативам в «де

144

Начало реформы политической системы СССР.

мократической» среде существовал давно94, но летом 1989 г. он становится более предметным. К этому времени в регионах, охваченных шахтерскими забастовками, идет создание чисто политических объединений. 17 августа 1989 г. на конференции стачечных комитетов шахт, производственных объединений и городов Донбасса был учрежден Союз стачечных комитетов Донбасса. Был принят его Устав и организован Координационный совет95. С Донбассом координировали свои действия шахтеры Воркуты и Караган-i ды. Из руководителей МГД наиболее тесные контакты с лидерами стачкомов поддерживали Г. X. Попов и Н. И. Травкин, которые в ходе своих поездок по шахтерским регионам вели переговоры о координации действий с рабочими лидерами96. Объективной основой этого альянса была та же неприязнь к центральным властным структурам: шахтеры «нажимали» на союзные ведомства, требуя быстрого решения накопившихся за десятилетия проблем. «Демо-| краты* «подсказывали», когда и какие шаги (лозунги, протесты, забастовки) нужно предпринимать, подключая шахтеров к обще-[ политической схватке за власть.

В 1994 г. Г. X. Попов так определял стратегию и тактику МГД: «Мы исходили из того, что аппарат еще долго будет у власти, и I нам надо учиться бороться, оставаясь в меньшинстве: запросы, I поправки, разоблачения. Потому мы готовились к долголетней I оппозиции. Я полагал, что пройдет 3-4 года, пока, выступая с 1трибун парламента, мы просветим массы, создадим свои организации, структуры, газеты. Чтобы подойти с большими шансами к 1 следующим выборам через пять лет»97. Однако автор явно лукавил, о чем свидетельствует его выступление на закрытой конференции Московского объединения избирателей и Московской ассоциации ЬИзбирателей в сентябре 1989 г. «У нас есть все шансы для победы. 1Нужно ставить на учет каждого депутата РСФСР. Он должен поднять (по другой версии — «ему надо втолковать»), что если он ?будет голосовать не так, как скажет МГД, то жить ему в этой стране будет невозможно», — говорил Гавриил Харитонович98. При ютом ставка делалась на «народное возмущение», для чего предла-ьгалось «довести систему торговли до такого состояния, чтобы ни-|чего невозможно было приобрести». На конференции прозвучала ^уверенность, что во время избирательной кампании не обойдется 1без драк, без нарушений общественного порядка, будет проливаться кровь. Возникли вопросы: «Кто защитит нас от суда? Кто рулет платить штрафы и защищать от закона?» Из президиума про-аучал показательный ответ: «У нас есть деньги, чтобы платить

145

?4733

Лекция 5

штрафы. Есть список 30 адвокатов, которые будут защищать наших людей. Двигать дело будут те, кто не боится сесть на 15 суток и более»". Думается, что избранные молодой оппозицией средства достижения цели едва ли можно признать демократическими, — они были скорее радикальными. Поэтому самоназвание «демократическая оппозиция* также является условным.

В стане этой оппозиции во второй половине 1989 — начале 1990 г. происходили важные процессы. Во-первых, шла дальнейшая общесоюзная и общероссийская консолидация «демократических», а по сути антикоммунистических организаций. Во-вторых, развернулось формирование мобилизационных выборных структур, оказавших большое влияние на итоги голосования по выборам в республиканские органы власти России весной 1990 г.

В это время создается Ленинградский народный фронт — одна из самых крупных и активных политических организаций РСФСР: по оценкам, туда входило 6—7 тысяч человек. ЛНФ выступил инициатором объединения демократических сил в масштабах всего Советского Союза. На учредительном съезде прозвучала мысль о создании «демократической суперпартии» как противовеса КПСС1"1'. В развитие идеи 28-29 октября 1989 г. в Челябинске прошла Учредительная конференция демократических организаций и движений. По окончании ее работы была создана Межрегиональная ассоциация демократических организаций и движений (МАДО). Bee программных документах было указано, что «в основу платформы ассоциации положены принципы признания приоритета прав человека и общечеловеческих ценностей над любыми общественными и национальными интересами». МАДО поддержала требования об отмене 6-й статьи Конституции, демонополизации государственной собственности, преобразовании СССР в федерацию суверенных республик. Некоторые активисты заявляли, что целью ассоциации является ее превращение в радикальную политическую партию, способную направить страну по несоциалистическому пути развития. Ситуация в стране и общие задачи демократического движения рассматривались в декабре 1989 г. на очередной конференции МАДО в Таллине101. В то же время в силу серии причин102 Российский народный фронт не стал организацией, координирующей деятельность «демократических» организаций на республиканском уровне. Здесь образовался определенный вакуум, который, однако, был быстро заполнен.

Одновременно продолжалось совершенствование «предвыборных механизмов*. В июле 1989 г. в МГУ состоялась учредительная

146

Начало реформы политической системы СССР..

нфсренпии Межрегионального объединения избирателей — МОИ. МОИ входили клубы избирателей 30 районов Москвы, клуб из-рателей АН СССР, «Мемориал», Московский народный фронт, оордннационный комитет МОИ возглавили Л. Шемаев, Л. А. Помарок. В. Боксер. По линии МОИ было образовано несколько мостоятельных групп с характерными названиями «Забастовка», Рабочие отряды». Шемаев был известен как организатор митин-в и акций в поддержку Ельцина с 1988 г. Широкую известность лучила так называемая «шемаевская тысяча» — группа активис->в, составлявшая постоянную основу проводимых митингов и •личных шествий103. Складывалось своеобразное «разделение тру-Ьл»: МГД выступала как официальная парламентская оппозиция,

? МОИ — как организатор массовых мероприятий и «внешнего Ьавлсния" на власти.

В развитие этого процесса в октябре 1989 г. в Москве прошел учредительный съезд Всесоюзной ассоциации избирателей (ВАИ). Всоциация поставила следующие задачи: проведение активной ?•итационной кампании против реакционных сил, выдвижение Воих и поддержка прогрессивных кандидатов в Советы. Интересно отметить, что на съезде неоднократно подчеркивалась роль ВАИ Ввк «протопартии».

В конце 1989 г. центр тяжести в политической деятельности Переносится на подготовку к выборам делегатов на съезд народ-?ы\ депутатов РСФСР. Создание общероссийского движения, ко-Ьдинирующего деятельность и политических организаций, и из-?рательных объединений, становилось особенно актуальным. Обо-шачнлось стремление к их определенному единству. В декабре в Вьердловске было сформировано движение «Демократический Мбор» для поддержки кандидатуры Б. Н. Ельцина. В Москве по инициативе «Демократической перестройки» состоялось совеща-Bte 15 неформальных групп, где обсуждался вопрос о подготовке

? грядущим выборам. Одновременно в столице прошла Всесоюзная конференция движения избирателей, в которой приняли участие более 300 представителей клубов избирателей из 50 городов 1 союзных республик. Важнейшей практической целью создаваемого Межрегионального объединения избирателей объявлялась под-

ржка МГД и аналогичных депутатских групп в регионах России других республиках СССР. В качестве основных форм деятельно-и были заявлены: участие в избирательном и парламентском провесе, контроль за работой народных депутатов и Советов, изучение общественного мнения104. В результате серии консультаций ко

147

Лекция 5

ординирующих и руководящих органов московских и общесоюзных общественно-политических организаций 4 января 1990 г. был оформлен рабочий комитет блока «Выборы-90». В течение последующих двух недель обсуждалась его платформа, сам он получил название «Демократический блок». Его окончательное оформление произошло 20—21 января 1990 г., когда было выбрано и итоговое название — «Демократическая Россия». Платформа блока была ориентирована на привлечение максимально широкого круга демократически настроенных кандидатов. Ее основные идеи состояли в следующем. СНД, РСФСР должен взять всю полноту власти, стать постоянно действующим органом и объявить суверенитет России. КПСС должна быть лишена монопольного права на власть, а ее деятельность поставлена под общественный контроль. Предполагалось ограничить функции КГБ, который также предстояло контролировать. Указывалось на недопущение снижения жизненного уровня населения, и в первую очередь малообеспеченных слоев. Привлечению внимания к движению способствовала публикация его программы в одном из самых популярных изданий тех лет — журнале «Огонек»105. Надежды российских «демократов* подогревались успехом «бархатных революций», произошедших в странах Восточной Европы во второй половине 1989 г. Помимо возможности перехода власти к оппозиции мирным путем, они еще показали большую притягательность антикоммунистической идеологии, способствовали более быстрому поправению всего спектра оппозиционных сил.

Возможности оппозиции в борьбе за власть были во многом усилены благодаря наличию в ее рядах яркого харизматического лидера популистского толка. Возвышению в 1989 г. Ельцина как лидера общенационального масштаба способствовал целый ряд объективных и субъективных обстоятельств. Во-первых, он был «раскрученный» политик первого эшелона, получивший всесоюзную известность в 1986—1987 гг. своей борьбой с брежневским наследием в Москве. Во-вторых, неясные обстоятельства отставки создали вокруг него таинственный ореол мученика, пострадавшего от «партийных бюрократов* за борьбу «против их привилегий». В-третьих, звезда Ельцина восходила по мере ухудшения социально-экономического положения, когда осознание необходимости изменения политики стали связывать с необходимостью смены лидеров. В-четвертых, в стране сформировались достаточно мощные силы, заинтересованные в радикализации преобразований и нуждающиеся в ярком привлекательном лидере. В консолидации

Начало реформы политической системы СССР.

Демократической* оппозиции был заинтересован и Запад, также мало сделавший для поддержки ее лидеров. В-пятых, безуслов-жбольшую роль сыграли личностные качества самого Ельцина, е пишущие о нем отмечают мощнейшую интуицию,' способ-ть улавливать массовые настроения, умение общаться с самой зной аудиторией. Однако намного большее значение имели его колоссальные власто- и честолюбие, подавлявшие любые идеологические привязанности и позволявшие «легко» менять ценностные ориентиры в зависимости от политической конъюнктуры. Менее рем за пять лет он прошел путь от главного столичного коммуни-а до главного российского антикоммуниста, запретившего КПСС возведшего антикоммунизм в ранг национальной политики. Ель-И как никто другой из политиков обладал гениальной способ-тью обосновать необходимый политический лозунг понятным итейским мотивом. Он был одним из первых, кто в современной ссийской истории умел столь эффективно использовать в борьба власть огромную силу популизма.

? Так или иначе, в 1989 г. степень популярности Ельцина являюсь зеркальным отражением уровня падения авторитета Горбаче-L Первой пощечиной Горбачеву стала триумфальная победа Ель-1на на выборах в Москве весной 1989 г. Иррациональный харак-b восприятия сопредседателя МГД как антипода генсека осенью JP89 г. особенно ярко проявился в оценке трех эпизодов сомни-?льного характера из жизни Ельцина, каждый из которых мог ои I ь другому политику его репутации или даже карьеры. В случае to с Ельциным все три ситуации молва приписала козням его противников, сам же Борис Николаевич вновь состриг купоны пулярности как «незаслуженно обиженный»10*. В то время, когда оппозиционное движение находилось на подъе-*, шла динамичная перегруппировка его различных частей, об-«ние все большей идейной определенности и организационно-Ьдинства, ситуация в КПСС складывалась иначе. Традиционные ртийные структуры оказались малопригодными для конкурен-ии с яркими неаппаратными претендентами на депутатские мес-. Отставание демократизации в партии от демократизации в об-тстве проявилось во время работы I Съезда народных депутатов, верхцентрализованная, строго иерархическая структура КПСС Вришла в прямое противоречие с новыми задачами совершенство-раним советского общества. Однако изменений в работе самой ртии было явно недостаточно. Уже в середине 1989 г. в партий-Й среде стало возникать ощущение, что партию невольно

149

148

Лекция 5

(а может, и сознательно) «подставляют». В силу специфики орга низации, в строении которой «централизм» традиционно был намного сильнее «демократизма», возможность ее реформирования связывали с инициативой «сверху», со стороны центральных партийных структур. Однако ЦК партии не спешил до конца опре деляться в стратегии перестройки деятельности КПСС в новых условиях, начиная от низовых звеньев и кончая центральным аппаратом. Этот вопрос специально обсуждался на совещании в ЦК 18 июля 1989 г. Обычно сдержанный Н.И. Рыжков фактически публично обвинил Горбачева в бездеятельности на этом направле нии, потребовав, чтобы тот как генсек «больше уделял внимания своим партийным обязанностям», освобождался от «мелочных вон росов», «которые его захлестывают»"17. Тревожное предупреждение Рыжкова было своевременным, хотя и не ранним, поскольку при запаздывании реформирования «изнутри» импульсы стали поступать ?извне». 2 августа 1989 г. на заседании Московского партийного клуба было принято решение о создании Демократической платформы в КПСС. Ее лидеры — В. Н. Лысенко, И. Б. Чубайс, В. Н. Шостакои-ский — объявили о создании организации коммунистов — сторон ников многопартийности и радикальной демократизации КПССШК. Инициатива была достаточно быстро подхвачена в регионах, и 30 сентября 1989 г. прошла рабочая встреча организаций, выступа ющих за реформу КПСС. Представители партийных клубов семи союзных республик приняли обращение к коммунистам страны, где обозначили конкретные требования к партийному руководству: немедленная отмена 6-й статьи Конституции СССР; введение фракционного плюрализма в КПСС; переход к созданию ком партии России; превращение КПСС в парламентскую партию. К концу 1989 г. по стране уже существовало несколько десятков ориентированных на эти идеи структур109. И хотя некоторые изначально оценили «Дем платформу» как «пятую колонну», она ставила реально существовавшие проблемы, решать которые офици альные партлидеры не торопились. Как пишет один из организато ров движения — В. Н. Лысенко, — накануне XXVIII съезда КПО Демократическую платформу идейно поддерживало свыше 40% членов КПСС. «Дсмплатформа» была единственной после КПСС струк турой, которая имела отделения не только в России, но и во всех союзных республиках110.

К концу 1989 г. советское общество подошло с неоднозначными политическими результатами, что нашло отражение в ходе работы и в материалах Второго съезда народных депутатов СССР (декабри

Начало реформы политической системы СССР...

1989 г.). На съезде Н. И. Рыжков изложил план перехода страны к рыночной экономике, который радикальными депутатами был оценен как консервативный, и эта оценка тиражировалась в прессе. На съезде были приняты конституционные законы, которые конкретизировали задачи реформы политической системы на 1990 г., — изменения в системе власти должны были спуститься с «союзного* на «союзно-республиканский»' уровень111. Бурную реакцию вызвало обсуждение «тбилисского дела». И хотя парламентская комиссия подготовила в целом сбалансированное заключение о произошедшем, само обсуждение вопроса на съезде было превращено в акг политической борьбы, в атаку на «партийных консерваторов-, привело к осуждению в принципе возможности использовать вооруженные силы входе разгорающихся межэтнических конфликтов112.

Столь же политически деструктивными были итоги обсуждения вопроса об обстоятельствах вхождения Прибалтийских республик в состав СССР накануне Великой Отечественной войны. Принятые решения лишь подхлестнули сепаратистов в Литве, Латвии и Эстонии. Антироссийская и антирусская риторика со стороны некоторых депутатов из республик была столь резкой, что Гор-Ьчев был даже вынужден вмешаться, чтобы одернуть «увлекшихся»"3.

Зима 1989/90 г. — время активной перегруппировки политических сил. С одной стороны, в КПСС постепенно нарастал процесс идейного размежевания. С другой — шла консолидация радикально-демократических сил, проводивших активную подготовку к борьбе за овладение республиканским уровнем власти весной

1990 г.

Анализ основных событий 1989 г. будет не полным без обращения к тем процессам, которые в это время развернулись в странах «социалистического содружества» в Европе. До конца 1988 г. руководители этих стран как бы ожидали от советских лидеров проявления инициативы в назревшем реформировании общественных отношений, но такая инициатива так и не последовала. Напротив, Советское руководство настойчиво подчеркивало, что более не собирается вмешиваться во внутренние дела стран, ранее находившихся под пристальной опекой СССР. В этих условиях — вначале в Польше и Венгрии — антикоммунистическая оппозиция заявила о своих претензиях на власть и, используя механизм «круглого стока», эту власть получила. Современникам бросалось в глаза отсутствие реакции на это со стороны советского руководства, которое, по сути, впервые за послевоенные годы повело себя так, буд-

151

150

Лекция 5

то его эти события не касались. Такая позиция явилась фактическим поощрением тех сил, которые противостояли правящим коммунистическим режимам. В результате последовали революционные выступления в ГДР, Болгарии, Чехословакии. Как отмечал исследователь этой проблемы В. К. Волков, «события развивались по принципу цепной реакции, обращало на себя внимание, что ни в одном из этих случаев не была применена сила, хотя в каждом из этих государств армия и службы безопасности существовали в достаточном количестве. Складывалось впечатление, что руководство коммунистических партий было повсеместно охвачено параличом власти»"4. В литературе высказывалось небезосновательное предположение, что причиной такого поведения было влияние советского руководства. В итоге к концу 1989 г. в Восточной Европе повсеместно произошли «бархатные» (за исключением Румынии) антикоммунистические революции. Трудно было поверить, что всего за один год возможно осуществить такие разительные перемены. Во всех восточноевропейских государствах формировались новые политические системы, в которых не было места «ведущей роли коммунистической партии», утверждался политический плюрализм, многопартийность, началось проведение радикальных рыночных реформ, во внешней политике развернулась активная переориентация на Запад.

События 1989 г. в Восточной Европе академик О. Т. Богомолов назвал «прологом грядущих перемен в СССР»"*, а философ А. С. Ципко даже полагает, что Восточная Европа была «главным субъектом нашей антикоммунистической революции»и6. Так или иначе, все происшедшее в социалистических странах в 1989 г. привело к прекращению существования Организации Варшавского Договора, объединению Германии и складыванию новой, малоконтро-лируемой Советским Союзом геополитической ситуации в Европе. Не меньшее значение «восточноевропейский пролог» имел и для внугриполитического положения в СССР. «Демократическая» и националистическая оппозиции страны имели возможность наглядно убедиться в том, что советское руководство едва ли пойдет на применение силы в политической борьбе, независимо от того, насколько радикальными будут лозунги противостоящих официальным властям движений и политиков.

Начало реформы политической системы СССР...

— Примечания-.—.—.-

1 Рыжков Н. И. Десять лет великих потрясений. М., 1995. С. 404; Сабуров Ё. Ф. Реформы в России: первый этап. М., 1997. С. 28; Гайдар Е. Т. Дни ?Оражсний и побед. М., 1997. С. 58-59.

2 История современной России. 1985-1994. М., 1995. С. 51.

3 Андриянов В. И., Черняк А. В. Одинокий царь в Кремле. М. 1999. Кн 1 С. 221-224.

4 Горбачев М. С. Жизнь и реформы. М., 1995. Кн. 1. С. 460-463; Рыж-шов Н. И. Перестройка: история предательств. М., 1992. С. 214-215.

: 5 Россия-2000. Современная политическая история (1985-1999). Т. 1. ?роинка и аналитика. 3-е изд. М., 2000. С. 73-82. (Далее — Хроника...)

6 История современной России. С. 51.

7 Там же. С. 52.

8 Этой теме посвящена большая содержательная статья О. В. Крышта-Нпской. См.: Крыштановская О. В. Трансформация старой номенклатуры ВЪовую российскую элиту //Трансформация социальной структуры и стра-Кфикация российского общества. М., 1996. С. 281-288.

9 Гайдар Е. Т. Государство и эволюция. М., 1995. С. 150.

110 См.: Шкаратан О. И., Фигатнер Ю. Ю. Старые и новые хозяева Рос-»и (от властных отношений к собственническим)//Мир России. 1992. Т 1. Щ 1. С. 77-78.

11 См.: Андриянов В. И., Черняк А. В. Указ. соч. С. 154.

12 Там же. С. 150-154. "Хроника... С. 583.

' 14 Четко С. В. Распад Советского Союза. 2-е изд. М., 2000. С. 229.

1 15 Наиболее полно идеологемы национализма проанализированы в: Шшкп С. В. Указ. соч. С. 229-237.

I 16 Национальные истории в советском и постсоветском государствах ?.. 1999. С. 215.

| 17Тамже. С. 171, 196.

18 Константинов С, Ушаков А. Восприятие истории народов СССР в ?Кс ии и исторические образы России на постсоветском пространстве// Национальные истории в советском и постсоветском государствах. С. 77.

19 На примере Украины это хорошо показано в: Наоми Асано. Пере-?Ьойка в СССР и общественно-политическая жизнь на Украине: проблема периодизации. М., 1999.

20 Союз можно было сохранить. Белая книга. М., 1995. С. 63.

\ 21 Наиболее подробно в нашей литературе концепция проанализирована в ст.: Вдовин А. И. Новая национальная политика в СССР//Вестник ?осковского университета. Сер. 8. История. 1990. № 4. С. 9-11.

| 22 Четко С. В. Указ. соч. С. 233. 23 Там же. С. 198-211.

i 24 Емельянов Ю. Большая игра. Ставки сепаратистов и судьбы народов. Ш, 1990.

153

Лекция 5

23 Там же. С. 201.

26 Союз можно было сохранить. С. 39.

27 Примаков Е. М. Годы в большой политике. М., 1999. С. 250.

28 Союз можно было сохранить. С. 78.

29 Одним из первых обратил на это внимание А. С. Ципко (Ципко А. С Реставрация или полная и окончательная советизация?//Российская им перия—СССР—Российская Федерация: история одной страны? М., 1993) И хотя не все положения работы бесспорны, тем не менее она содержи i ряд интересных наблюдений.

30 Струве П. Б. Исторический смысл русской революции и нацио нальные задачи//Из глубины (Сборник статей о русской революции). М., 1991. С. 296.

31 Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза М., 1951. С. 4.

32 Там же. С. 30.

33 Ципко А. С. Указ. соч. С. 105.

34 Там же.

35 Союз можно было сохранить. С. 104.

36 Там же. С. 73. 37Тамже. С. 101.

38 Там же. С. 136.

39 Наиболее ярко это проявилось в его докладе на сентябрьском пленуме ЦК КПСС 1989 г. См.: Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС. 19-20 сентября 1989 г. С. 14-43, 205-211.

40 Союз можно было сохранить. С. 95.

41 Там же. С. 54.

42 Там же. С. 81-86.

43 Там же. С. 98.

44 Там же. С. 102.

45 Напр.: «Море великорусской шовинистической швали» (Ленин В. И Поли. собр. соч. Т. 45. С. 352-357).

46 Что нужно знать о народах России. Справочник для государственных служаших/Отв. ред. В. А. Михайлов. М., 1999. С. 69. Один из разделов работы этнолога В. И. Козлова даже называется «Ленинско-сталинская нацио нальная политика. Основы русофобии (Козлов В.И. История трагедии великого народа. Русский вопрос. 2-е изд. М., 1997. С. 117-133).

47 Несостоявшийся юбилей. М., 1992. С. 185.

48 Там же. С. 181.

49 Тайны национальной политики ЦК РКП(б). Четвертое совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и об ластей в Москве 9-12 июня 1923 г. Стенографический отчет. М., 1992 С. 63.

50 Там же. С. 229.

51 Там же. С. 254.

52 Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М., 1999. С. 567.

154

Начало реформы политической системы СССР.

53 «Лениградскоедело». Л., 1990. С. 70.

54 Куняев С. Post scriptum 1//Наш современник. 1995. № 10.С. 193. S5CM.: ВдовинА. И. Российский федерализм и русский вопрос. М.,2001.

С. 68.

56 Цит. по: Соловей В. Д. Русский национализм и власть в эпоху Горба-чева//Межнациональные отношения в России и СНГ. М., 1994. С. 52.

57 Власть и оппозиция. М., 1995. С. 300.

58 Цит. по: Воротников В.И. А было это так... М., 1995. С. 341.

59 Медведев В. А. Прозрение, миф или предательство? М., 1998. С. 236. «Тамже.С. 321.

61 Шушарин Д. Заметки русского нацио налиста//Ожог родного очага. М, 1990. С. 74. •

62 Союз можно было сохранить. С. 64.

63 Там же. С. 69.

64 Черняев А. С. Указ. соч. С. 297.

65 Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 520.

66 Эти идеи нашли отражение в опубликованной в 1989 г. книге Г. И. Литвиновой (Литвинова Г. И. Свет и тени прогресса. М., 1989).

67 Это нелепое обвинение можно встретить, в частности, в книге А. С. Черняева (Черняев А. С. 1991 год. Дневник помощника президента СССР). М, 1997. С. 27.

68 Воротников В. И. Указ. соч. С. 269, 290.

69 Материалы Пленума ЦК ЦПСС. 19-20 сент. 1989 г. С. 166.

70 Правительственный вестник. 1989. № 12; Воротников В. И. Россия, открытая перестройке//Советская Россия. 1989. 3 сентября; Власов А. В. Интересы России//Известия. 1989. 2 сентября; Матюха В. Н. Выступление на Втором съезде народных депутатов СССР//Правда. 1989. 18 декабря; Власов А. В. Выступление на Втором съезде народных депутатов СССР// Правда. 1989. 14 дек.

71 Платонов О. А. Терновый венец России. М., 1997. Т. 2. С. 589-592.

72 Воротников В. И. А было это так... С. 317, 320, 338, 354 и др.

73 Вопросы истории. 1990. № 1. С. 3, 6.

74 Там же. С. 13-14.

75 Там же. С. 10.

76 Там же. С. 17.

77 Там же. С. 6.

78 Медведев В. А. Указ. соч. С. 304.

79 См.: Историки спорят. М., 1987; Урок дает история. М., 1988; Переписка на исторические темы. М., 1990; Режим личной власти Сталина. М., 1989; Бордюгов Г. А., Козлов В. А. История и конъюнктура. М., 1992; и др.

80 Через тернии. М., 1990. С. 269.

81 Тамже.С. 730.

82 Там же. С. 398.

83 Там же. С. 35.

84 Там же. С. 217, 222, 227.

155

Лекция 5

85 Там же. С. 22-23.

86 Там же. С. 227.

87 Там же. С. 263. А также: Ракитский Б. В., Ракитская Г. Я. Стратегия и тактика перестройки. М, 1990. С. 62-95.

88 Хроника... С. 71.

89 Там же. С. 73.

90 Попов Г. X. Указ. соч. С. 72.

91 Андриянов В. И., Черняк А. В. Указ. соч. Кн. 1. С. 229.

92 Там же.

93 Попов Г. X. Август девяносто первого//Известия. 1992. 24 августа.

94 Андриянов В. И., Черняк А. В. Указ. соч. С. 178-179.

95 Хроника... С. 81.

96 Попов Г. X. Снова в оппозиции. С. 70.

97 Там же. С. 67.

98 Этот важный материал был введен в научный оборот Л. Н. Доброхотовым в книге «Власть и оппозиция» (М, 1995. С. 309).

99 Андриянов В. И., Черняк А. В. Указ. соч. С. 169.

100 Россия: партии, ассоциации, союзы и клубы. Т. 2. С. 172, 175. 101Тамже.Т.4.С. 19,22.

102 Там же. Т. 7. С. 130-131.

103 См.: Коммерсант. 1991. 21 сентября.

104 Хроника... С. 86; Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы. Т. 4. С. 78.

105 Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы. Т. 1. С. 93.

106 Подборка различной информации по поводу инцидентов содержится в кн.: Андриянов В. И., Черняк А. В. Указ. соч. С. 188-248.

107 Рыжков Н. И. По-новому осмыслить функции и роль партии в об-ществе//Демократизация советского общества. М., 1989. С. 166.

108 Хроника... С. 81.

109 Россия: партии, ассоциации, союзы, клубы. Т. 1. С. 242-243.

110 В. Н. Л ысенко ссылается на социологические опросы, проведенные Высшей партийной школой. См.: Лысенко В. И. 10 лет «демократической платформе в КПСС» и эволюция партийной системы в России. М., 2000. С. 6.

111 См. подробнее: Терещенко Ю. Я. К вопросу о конституционной реформе в СССР в период перестройки//Российское государство и общество. М., 1999.

112 См.: Лигачев Е. К. Тбилисское дело. М., 1991; Собчак А. А. Тбилисский синдром. М., 1993.

113 См.: Известия. 1989. 24 декабря.

114 Волков В. К. Этнономенклатура и распад государства//Свободная мысль XXI. 2000. №9. С. 71.

115 Богомолов О. Т. Моя летопись переходного времени. М, 2000. С. 129.

116 Ципко А. С. Папу надо благодарить, а не ссориться с ним//Незави-симая газета. 2001. 3 июля.