Глава 18. Развитие капитализма в России в конце XIX в. Положение в сельском хозяйстве. Кризис промышленного производства в начале XX в.
В конце XIX в. Россия переживает бурный подъем промышленного производства. За счет быстрого роста новых промышленных районов — Донбасса и Баку — в стране создается мощная топливная база: за 1890-е годы добыча угля увеличивается в 3 раза, нефти — в 2,5.
Столь же быстрыми темпами развивается тяжелая промышленность: в 3 раза возрастает выпуск продукции черной металлургии и машиностроения. Почти в 2 раза удлиняется сеть железных дорог. К концу XIX в. окончательно оформляется система российского капитализма. Одной из характерных ее черт было появление в России, прежде всего в новых промышленных районах, крупных, хороши оборудованных технически предприятий, на которых работали тысячи рабочих. С каждым годом соотношение между подобными предприятиями, с одной стороны, и мелкими и средними — с другой, все больше изменялось в пользу промышленных гигантов. Но степени концентрации производства Россия к началу XX в. вышла на первое место в Европе. Во многом это объяснялось тем, что русская промышленность в пореформенный период сделала гигантский скачок в своем развитии: крупные предприятия вырастали здесь зачастую на голом месте, в то время как европейское промышленное производство укрупнялось постепенно, в условиях острой конкурентной борьбы. Русские предприниматели могли воспользоваться техническими достижениями передовых европейских стран, их инженерными кадрами, что значительно облегчало процесс создания крупных фабрик и заводов. Наконец, процесс концентрации производства всемерно поощрялся правительством, заинтересованным в создании именно крупных предприятий, способных выполнять грандиозные государственные, прежде всего военные, заказы. Владельцы таких предприятий получали от правительства огромные кредиты и субсидии, пользовались разнообразными налоговыми льготами. Высокая концентрация производства неизбежно вела к образованию монополий. Владельцы крупных предприятий той или иной промышленной отрасли начинали договариваться между собой о регулировании объемов производства и цен на произведенную продукцию. Это позволяло предпринимателям устанавливать контроль над рынком и, диктуя потребителю свои условия, получать максимальную прибыль. Первые монополистические объединения в России возникли еще в 1880-1890-х годах: «Союз вагоностроительных заводов» стал играть в это время определяющую роль в транспортном машиностроении, «Союз бакинских керосинозаводчиков» — в нефтяной промышленности, объединение сахарозаводчиков — в свекло-сахарной. В начале XX в. процесс монополизации заметно усилился. Монополии появились почти во всех значительных отраслях производства: «Продуголь» — в угольной промышленности, «Продамет» — в черной металлургии, «Медь» — в цветной и т д. Поначалу монополии в России складывались в форме синдикатов — объединений, в которых каждое отдельное предприятие сохраняло производственную автономию, теряя при этом право самостоятельно сбывать свою продукцию. Затем, уже в XX в., стали возникать тресты — объединения, в которых отдельных предприятий как таковых уже не существовало, все они подчинялись единому руководству и сливались в единую производственную систему. Сам процесс образования трестов обусловливал коренные изменения в организации производства, требовал огромных финансовых средств. Промышленность во все большей степени начинала зависеть от банков. Концентрация банковского капитала шла в России параллельно концентрации промышленного производства. В начале XX в. пять крупнейших банков контролировали здесь основную массу финансовых средств Эти средства они охотно вкладывали в промышленность, в значительной степени подчиняя ее своему контролю. В результате происходило сращивание банковского и промышленного капитала. Крупные банкиры — А.И. Путилов, А.И. Вышнеградский, Я.И. Уткин и др. — входят в правление многих промышленных предприятий; ведущие предприниматели в свою очередь оказываются неразрывно связанными с банковским делом. Так складывалась финансовая олигархия, прибиравшая к рукам огромные финансовые средства и основные промышленные мощности. В начале XX в. все заметней становится влияние этой новой силы на ход российской истории. Все это, вместе взятое, — образование монополий, концентрация банковского капитала, складывание финансовой олигархии -свидетельствовало о том, что уже в конце XIX в. капитализм в России вступил в принципиально новую стадию своего развития — стадию империализма. Вследствие бурного роста промышленного производства в пореформенной России она пережила этот процесс одновременно с другими ведущими мировыми державами. Однако русский вариант империализма имел свои ярко выраженные особенности. Во-первых, новая сила — финансовая олигархия — оказалась здесь тесно связана с государственной властью. Государство, которое в России всегда держало под контролем наиболее важные отрасли промышленности, не отказалось от этого и в новых условиях. Всемерно содействуя отдельным предпринимателям в процессе концентрации производства, правительство затем стало оказывать такую же поддержку синдикатам и трестам. В начале XX в. создаются особые государственно-капиталистические органы — «Совещание по судостроению», «Съезд по делам прямых сообщений» и др., с помощью которых правительство в тесном контакте с представителями крупных монополий регулировало производство. Через эти органы распределялись госзаказы, предоставлялись субсидии, льготы и т.п. Все большее значение в регулировании производства приобретал в это время и Государственный банк, оказывавший мощную финансовую поддержку тем монополистическим объединениям, в чьей деятельности было заинтересовано правительство. В результате у крупной буржуазии складывается двойственное отношение к самодержавно-бюрократическому строю. С одной стороны, по мере того как эта буржуазии все больше ощущала свою экономическую мощь, она начинала стремиться к политической власти и, таким образом, оказывалась в оппозиции к самодержавию. С другой стороны, постоянная финансовая поддержка со стороны правящей бюрократии, госзаказы и пр. делали эту оппозицию достаточно слабой, непоследовательной, предопределили склонность буржуа-монополистов к компромиссам в политической сфере.
Другая характерная особенность русского империализма состояла в том, что отечественное производство в значительной степени базировалось на иностранных капиталах. Россия с ее неисчерпаемыми запасами сырья и дешевой рабочей силой чрезвычайно привлекала западноевропейскую буржуазию. Инвестиции (капиталовложения) в российскую промышленность, особенно в тяжелую, приносили ей огромные прибыли, несравнимые с прибылями от капиталовложений в свое — французское, английское, бельгийское — производство. К тому же с 1890-х годов иностранные инвестиции всячески поощрялись русским правительством. В результате в начале XX в. в таких определяющих отраслях производства, как горнодобывающая, металлообрабатывающая и машиностроительная, капиталовложения из-за рубежа были выше российских. Этот процесс, однако, не ставил Россию в полную зависимость от западноевропейского капитала. Иностранные инвеститоры, как правило, не создавали здесь своих, новых предприятий, а вкладывали средства в те, которые уже действовали, что способствовало укреплению и развитию российского промышленного производства. И все же эта особенность сыграла заметную роль в развитии событий в России в начале XX в. Прибыль, которую получала иностранная ^?жуазия от ввоза капитала в Россию, в_ основном уходила за границу. Отчасти и поэтому в богатых западноевропейских странах буржуазия могла за счет своей высокой прибыли решать внутриполитические проблемы, разряжать социальные конфликты. В начале XX в. там заметно сократился рабочий день, повысилась заработная плата, была создана система пенсионного обеспечения и т.д. Постепенно складывается довольно значительный слой квалифицированной, высокооплачиваемой «рабочей аристократии», которая придавала рабочему движению в Западной Европе все более мирный, реформистский характер. Для русской буржуазии подобный путь социальных уступок был заказан — у нее просто не было для этого достаточных средств. Она тоже пыталась вывозить капиталы в менее развитые страны, однако не выдерживала в этой сфере борьбы со своими более мощными иностранными конкурентами. Русским капиталам удалось закрепиться лишь в очень немногих регионах -Средней Азии, Северном Иране, Северном Китае, — и прибыли с них были сравнительно невелики. Столь же невелики были и возможности русской буржуазии в решении социальных конфликтов мирным путем. Российский рабочий класс и в начале XX в. оставался самым угнетенным, самым нищим в Европе. Процент «рабочей аристократии» был здесь незначителен, подавляющее большинство рабочих находилось в одинаково плохих условиях. В результате пролетариат в России в полной мере сохранил свою социальную монолитность и был открыт для революционной агитации. Это, в свою очередь, лишало буржуазию свободы маневра и делало ее еще более осторожной в борьбе за изменение государственного строя в России: революционно настроенный рабочий класс был для нее страшнее самодержавия. И наконец, особо следует отметить такую, оказавшуюся фатальной, особенность империализма в России, как страшное отставание социально-экономического развития деревни. Разрыв между промышленностью и сельским хозяйством все более увеличивается. Правда, в деревне также начинают укореняться капиталистические отношения. Все большая часть помещиков употребляет уже вольнонаемный труд, заводит сельскохозяйственную технику, совершенствует приемы землепользования — и тем самым добивается в своих имениях повышения урожайности, поставляя все больше зерна на внутренний и внешний рынок. Кроме того, в процессе разложения общины в крестьянской среде постепенно выделяется слой зажиточного крестьянства — носителя новых капиталистических отношений. В начале XX в. одна шестая часть крестьян распоряжается половиной всех надельных земель. Эти крестьяне тоже переходят к вольнонаемному труду, ведут товарное хозяйство. Но темпы развития капиталистических отношений в сельском хозяйстве не шли ни в какое сравнение с бурным ростом промышленного производства. Пережитки крепостного права сильно тормозили это развитие. Отсталое крестьянское хозяйство по-прежнему душили непомерные платежи. В 1891-1892 гг. истощенное крестьянство европейской части России пережило страшный голод. Но и в «сытые» годы значительная часть деревенских жителей недоедала. Развитие капиталистических отношений в подобных условиях для большинства земледельцев приобретало особенно мучительный, изнуряющий характер. В то же время значительная часть помещиков, без зазрения совести используя бедственное положение крестьян, вело свое хозяйство по старинке, за счет отработок или попросту сдавало земли в аренду, забирая себе большую часть полученных доходов. Подобное положение не только сковывало рост новых отношений в сельском хозяйстве, но и со все большей силой разжигало ненависть крестьян к помещикам. Обстановка в русской деревне становилась взрывоопасной. В условиях промышленного подъема 1890-х годов, когда каждый день приносил большие прибыли, предпринимателям нередко выгоднее было «откупаться» от рабочих, частично удовлетворяя их экономические требования (о сокращении рабочего дня, повышении заработной платы и т.п.), чем затягивать ту или иную стачку. Это несколько ослабило накал рабочего движения. Однако, вступив в стадию империализма, русская промышленность неизбежно оказывалась подверженной общемировым колебаниям — подъемам, спадам, депрессиям. В 1900-1908 гг. Россия вместе с другими развитыми странами переживает жестокий кризис «перепроизводства». Он начался с резкого падения цен на основные виды продукции и привел к не менее резкому сокращению производства. Всего за годы кризиса закрылось около трех тысяч крупных и средних предприятий. Те же промышленники, которые победили в борьбе за выживание, начинают решительно» наступление на права рабочих, заметно повышая уровень эксплуатации. Именно в годы кризиса, потеряв многие из своих недавних завоеваний, пролетариат революционизируется; в его среде заметно усиливается влияние эсеров и социал-демократов; стачки все чаще приобретают политический характер.