3.2. Изучение истории социалистов-революционеров в начале 1930-х - середине 1950-х гг.

Идеологическое давление в отечественной исторической науке значительно ужесточилось210. С другой стороны, сеть научных учреждений в этот период значительно расширилась. Так, отделение истории и философии АН СССР сформировало 8 научно-исследовательских институтов, 2 постоянные комиссии, музей истории религии и Архив Академии Наук, аналогов которым не было в период самодержавия211.

Работы, опубликованные в этот период, имели научно- популярный, пропагандистский или публицистический характер. Исследователям, разрабатывающим партийно-политические проблемы, из-за идеологического давления пришлось либо приспособиться под новые условия, либо сменить темы

исследований. Произошла трансформация отечественной

исторической школы. Единственным направлением в советской методологии стал формационный, линейный подход. Верх взяла схоластика, опора не на конкретный исторический факт, а на схемы, смоделированные в кабинетах партийных пропагандистов. Общее ухудшение историографической ситуации в этот период в полной мере отразилось и на носителях научных знаний - историках. Так, в своих воспоминаниях А.И.Зевелев приводит эпизод из беседы с академиком И.И.Минцем, известным разработчиком вопросов истории революции и гражданской

войны, состоявшийся в 1959 году. На вопрос, «почему большинство бывших слушателей Института красной профессуры были в 1930-е гг. репрессированы, а вы, Пономарев, Пельше и немногие другие уцелели?», И.И.Минц ответил: «Ежов принес Сталину досье и доложил: «Минц сочиняет и распространяет нехорошие анекдоты о товарище Сталине». Сталин поднялся и, пройдясь по кабинету, возразил: «Я не верю вашим

информаторам». На следующий день Ежов приносит новое досье, из которого следует, что Минц говорит о Сталине не иначе как о великом корифее науки». Возможно, это не более чем апокриф, однако в нем можно отыскать и рациональное зерно212. Видимо, в этот период были нужны историки, которые после ухода И.В.Сталина в мир иной считали бы его «корифеем всех наук».

Другой известный исследователь, историограф

H.J1.Рубинштейн, автор книг об Учредительном собрании и русской историографии, подвергся уничижительной критике в

годы борьбы с так называемым космополитизмом. Он был изгнан

из стен истфака МГУ, а затем из Библиотечного института и с

большим трудом получил работу в Историко-архивном 118

институте . Четыре года провел в местах заключения и был реабилитирован в 1955 г. известный специалист по истории эсеровских правительств В.В.Гармиза. Как видим, в рассматриваемый период от репрессий не были застрахованы даже крупные ученые, «обласканные» властью. Что тогда можно говорить о положении историков, в роли адвокатов которых не выступал лично И.В.Сталин.

Как полагает ряд современных исследователей, поводом к сложившейся историографической ситуации послужило известное письмо И.В.Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» в редакцию журнала «Пролетарская революция» (1931г.). После появления этого документа историкам стало окончательно «ясно», что большевизм был всегда и во всем прав, а его противники обречены на место в «мусорной корзине истории». Опубликованный на следующий год сборник статей Е.М.Ярославского «Третья сила» (М., 1932), фактически

обозначивший схему фальсификаций деятельности

небольшевистских партий, стал рупором сталинских указаний и директив на два последующих десятилетия.

В последующем было издано еще одно Постановление ЦК ВКП (б) «О пропагандистской работе в ближайшее время», где говорилось о необходимости особенно разъяснять, что «марксизм у нас вырос и окреп в борьбе с народничеством и на основе разгрома его идейных положений, средств и методов политической борьбы» 213. Интересно, что в Постановлении ЦК ВКП (б) «террористические» планы Л. Д. Троцкого, Г.Е.Зиновьева и Л.Б.Каменева по устранению высшего советского руководства трактовались, как продолжение эсеровской концепции индивидуального террора. Также утверждалось, что названные лица никогда не были ни марксистами, ни социал-демократами, а всегда исповедовали народническую концепцию индивидуального

1 9П

террора и поэтому убили С.М.Кирова .

Накануне «Большого террора» ЦК ВКП (б) приняло решение о «зачистке» бывших участников умеренно-социалистических партий. Приказом наркома внутренних дел СССР Н.И.Ежова «Об оперативной работе по социалистам-революционерам» от 13 ноября 1936 г. начальники Управлений НКВД республик, краев и областей подробно информировались об «активизации» подрывной деятельности бывших эсеров (как правых, так и левых), направленных на воссоздание партии эсеров и организацию широкого повстанческого движения. Нарком внутренних дел

поставил задачу «выявить все эсеровские группы и одиночек- террористов, внедрить в эсеровскую среду опытных разведчиков, усилить контроль над ссыльными эсерами, в частности,

М.А.Спиридоновой, И.А.Майоровым и И.К.Каховской, как

наиболее опасными организаторами антисоветских акций и

руководителями левоэсеровского подполья в стране». Начался очередной этап арестов и судов над бывшими эсерами.

В этой связи нужно отметить, что в 1939 г. в Главном архивном управлении НКВД СССР по специальному заданию нового наркома внутренних дел Л.П.Берии формируется картотека «контрреволюционных и антисоветских элементов», в частности «руководящего состава и членов право - и левоэсеровских организаций»214.

В 1937 г. в журнале «Пролетарская революция» было опубликовано письмо И.В.Сталина «Об учебнике истории ВКП (б)», ознаменовавшее тот факт, что сталинская трактовка истории партий и движений отныне становится единственной и неоспоримой. На следующий год появилась «История ВКП (б) Краткий курс». Комиссия ЦК ВКП (б), под редакцией которой был опубликован этот труд, пришла к выводу о том, что «избранный народниками путь борьбы с царизмом посредством отдельных убийств, посредством индивидуального террора был ошибочным и вредным для революции,... поэтому марксизм в России мог

1 'У'У

вырасти и окрепнуть лишь в борьбе с народничеством» .

Члены комиссии ЦК ВКП (б) полагали, что уже Г.В.Плеханов нанес сокрушительный удар по народничеству, доказав, что взгляды народников не имеют ничего общего с научным социализмом, хотя они и называли себя социалистами. Основная задача - «добить народничество» как врага марксизма, - по мнению комиссии, выпала на долю В.И.Ленина. Он показал, что настоящими революционерами и социалистами, желающими уничтожить царизм, являются не народники, а марксисты.

Причины возникновения партии эсеров, как, впрочем, и упоминание об этом факте в «Истории ВПК (б) Краткий курс» отсутствуют. Нет упоминаний об этой партии и на страницах, посвященных событиям революции 1905-1907 гг. Период с 1903 по 1914 гг. авторским коллективом характеризовался как «время утверждения ленинской правоты внутри большевистской партии, борьбой с различными оппортунистическими течениями и взглядами».

По мнению авторов Большой советской энциклопедии,

изданной в период 1940-х - первой половине 1950 - х гг., партия

эсеров возникла в «результате объединения различных

враждебных марксизму и рабочему классу кружков и групп»215.

Авторы БСЭ утверждали, что основные положения аграрной

программы эсеров являются программой кулаков, а

индивидуальный террор эсеров - порождением мелкобуржуазной

«теории героев и толпы». Они писали, что программа партии

представляла собой «эклектическое соединение клочьев учения

старого русского народничества с ревизионистски

фальсифицированным марксизмом»216.

Нам удалось выявить четыре исследования, посвященных

проблематике первых лет ПСР. «Победоносное ниспровержение»

народничества предприняли П.Соболева, П.Жданов, М.Шестаков и

1

вновь Е.М.Ярославский . Добрую половину текстов их работ составляют цитаты из книги И.В.Сталина «Основы ленинизма», а также выдержки из «Истории ВКП (б). Краткий курс». Авторы сделали вывод, что социалисты-революционеры являлись прямыми наследниками «либеральных» народников, и в целом народническое направление год от года поступательно

1

эволюционировало в сторону утраты революционности . Они полагали, что возрождение народнического движения в лице партии эсеров произошло под влиянием набиравшего силу крестьянского движения, а само оно представляло левое крыло буржуазной демократии. Не утруждая себя глубоким анализом, исследователи ассоциировали «либеральных» народников с народническим направлением освободительного движения в целом.

В брошюре Е.М.Ярославского «Разгром народничества» бездоказательно утверждалось, что «свою буржуазную сущность партия эсеров проявила еще до и во время революции 1905-1907 гг. Уже тогда эсеры обнаружили склонность вступать в соглашение с кадетами. В I Думе в 1906 г. они вошли в группу трудовиков». Е.М.Ярославский отмечал, что «во II Думе царский премьер П.А.Столыпин предал суду думскую фракцию социал-

127

демократов, но не тронул эсеров» . Большинство членов их депутатской группы разъехалось по домам. ЦК ПСР призвал к длительной борьбе, первым шагом в которой должна стать подготовка к всеобщей забастовке217. Эту позицию П.Соболева отнесла к причинам неудач и поражений всего революционного движения в России в 1905-1907 гг.218 Советские историки на этом этапе утверждали, что в период между двумя революциями эсеры блокировались с ликвидаторами против большевиков, затем стали «социал-шовинистами», а в последующем «социал- корниловцами»219.

Раскрывая причины народного доверия к партии эсеров в 1917 г., историки писали: «В феврале и марте 1917 г., пока большевики руководили непосредственной борьбой масс на улицах, соглашательские партии захватывали депутатские места в Советах,

131

образуя в них свое большинство» . Останавливаясь на проблеме политического успеха эсеров весной 1917 г., комиссия ЦК ВКП (б), редактировавшая «Историю ВКП (б). Краткий курс», объясняла этот факт «гигантской мелкобуржуазной волной, захлестнувшей всех, подавившей сознательный пролетариат не только численно, но и идейно». Другой причиной называлось качественное изменение в составе самого пролетариата в условиях мировой войны, когда 40% рабочих оказались на фронте и были

1Я2

заменены вчерашними крестьянами и лавочниками . Вхождение эсеров - В.М.Чернова и А.Ф.Керенского в первое коалиционное Временное правительство в мае 1917 г., оценивалось историками- большевиками как прямой переход их в лагерь контрреволюционной буржуазии220. Они писали, что «В.М.Чернов стал по мере своих сил лить воду на разгорающийся пожар в деревне»221.

Таким образом, советские историки стали рассматривать Партию социалистов-революционеров как «контрреволюционную» организацию, ставшую на путь борьбы с собственным народом уже в мае 1917 года.

135

подняла в Петрограде мятеж юнкеров»

В единичных случаях в исторической литературе данного периода появлялись оценки, явно не укладывающиеся в общую концепцию советской историографии проблемы. Так, авторский коллектив БСЭ писал об «эсеровски» настроенных рабочих,

136

поднявших мятеж на Воткинском и Ижевском заводах . С позиции официальной советской историографии такая оценка была почти что нонсенсом, так как пролетариат в понимании историков не мог быть «эсеровским», являясь безусловной опорой большевистской партии. Хотя повторюсь, что это лишь отдельная, а возможно, и случайная оценка в характеристике самого «прогрессивного» класса. В дальнейшем историки повторяли традиционные обвинения в том, что эсеры убили М.С.Урицкого и

В.В.Володарского и произвели «злодейское покушение» на жизнь

В.И.Ленина. Верхом «новизны» по данной проблематике было утверждение Е.М.Ярославского о расстреле эсерами и

147

меньшевиками 26 бакинских комиссаров . Как констатировала редакционная комиссия ЦК ВКП (б), «за белый террор против большевиков эсеры были подвергнуты красному террору и разгромлены во всех сколько-нибудь значительных пунктах Центральной России»222.

Появились работы, затрагивающие деятельность эсеров в период нэпа, что не было характерно для литературы 1920-х годов, ограничивавшейся, как правило, эпохой Гражданской войны. Содержательная сторона данных исследований не выходила за рамки иллюстративного обзора мероприятий большевиков по ликвидации эсеров. Эсеры, по мнению Э.Б.Генкиной и

139

Н.П.Мамая ., пытались организовать кулачество в банды для борьбы с советской властью, проникали в кооперацию с целью ее внутреннего разложения. В работах содержались и фактические неточности: Э.Б.Генкина, например, утверждала, что

приговоренные к расстрелу 12 подсудимых эсеров на процессе 1922 г. подали апелляцию, после которой приговор постановлением ВЦИК был признан условным. На самом деле никакой апелляции не было, а идея приостановить исполнение приговора, по свидетельству Л. Д. Троцкого, исходила от большевистского руководства223.

Партия левых социалистов-революционеров в литературе 1930 -

середины 1950 - х гг. оценивалась иначе. Утверждалось, что с левыми эсерами, стоявшими в 1917 г. на позициях советской власти, было заключено соглашение. «Однако это соглашение с левыми эсерами просуществовало лишь до подписания Брестского мира и образования комитетов бедноты, когда в крестьянстве произошло глубокое расслоение и когда левые эсеры, все больше отражая интересы кулачества, подняли мятеж против большевиков и были разгромлены советской властью»224.

История деятельности левых эсеров не только искажалась, но и элементарно извращалась. Так, по мнению А.М.Панкратовой, «в ноябре 1917 г. на Всероссийском съезде крестьянских Советов Ленин потребовал от «левых» эсеров отказа от соглашательства с правыми эсерами. Считаясь с пожеланиями массы крестьян, большевики предложили «левым» эсерам войти в правительство. Под давлением крестьянских масс «левые» эсеры вынуждены были принять условия большевиков и послали своих представителей в Совнарком». По поводу ратификации Брестского договора безапелляционно утверждалось, что «левые» эсеры вошли в сговор с троцкистско-бухаринской шайкой поджигателей войны и организовали контрреволюционный заговор. Заговорщики замышляли сорвать Брестский мир, свергнуть Советское правительство и убить Ленина, Сталина и Свердлова»225.

Историки отмечали, что «левые эсеры с ведома и согласия Троцкого и Бухарина подняли контрреволюционный мятеж в Москве. В то же самое время левый эсер Блюмкин, впоследствии агент Троцкого, забрался в германское посольство и убил Мирбаха -

германского посла в Москве. Под непосредственным руководством Ленина советская власть решительно ликвидировала левоэсеровскую авантюру. Партия «левых» эсеров окончательно превратилась в контрреволюционную буржуазно-кулацкую партию

/г - 143

и была разгромлена советской властью» .

В соответствии с духом «Истории ВКП (б). Краткий курс»

Большая Советская энциклопедия, учебники истории, отдельные «научные» работы характеризовали левых эсеров как врагов советской власти, действовавших в союзе со своими тайными единомышленниками - Л. Д. Троцким, Г.Е.Зиновьевым,

Н.И.Бухариным, Л.Б.Каменевым. Советские историки продолжали утверждать: «Их мятежи и диверсии были организованы

посольствами стран Антанты, ставшими во главе борьбы против советской власти, в районах, не занятых немцами»226.

В рассматриваемый период работы, посвященные истории левых эсеров, фактически единичны. Можно назвать книгу

В.Парфенова «Разгром «левых» эсеров. (М., 1940), публикации И.Никитинского, Г.Костомарова, А.Королевой227 и очерк Г.И.Гужвенко «Башкирия в борьбе за Октябрь» (Уфа, 1941), в котором содержались отдельные отрывочные сведения о левых эсерах Уфы. В то же время во втором томе «Истории гражданской войны в СССР» давалась положительная оценка деятельности одного из лидеров левых эсеров Красноярска А.П.Лебедевой228. Тогда же вышел ряд публикаций о С.Г.Лазо, который до вступления в августе 1918 г. в РКП (б) был членом Партии левых социалистов — революционеров - интернационалистов229. Вопрос о соглашении большевиков и левых эсеров рассматривался в данных работах, однако авторы видели только временную тактическую заинтересованность большевистской партии в этом блоке. Поведение же левых эсеров в период существования блока характеризовалось исключительно негативным образом. Как писал

А.С.Смирнов, «в результате игнорирования известной положительной роли, которую сыграли левые из мелкобуржуазных партий в борьбе за революционное решение незавершенных задач буржуазно-демократической революции, фактов вольной или невольной поддержки ими большевиков наносило ущерб научному освещению процесса завоевания трудящихся крестьян на сторону Октябрьской революции, умаляло значение ленинской тактики борьбы за единый революционный фронт»230

«Контрреволюционная» и «подрывная» деятельность эсеров нашла отражение в духе «Истории ВКП (б) Краткий курс» в работах А.Филимонова, В.Минаева231. В них имелись некоторые новые данные о борьбе с эсерами. Например, можно считать открытием утверждение В.Минаева (основанное на материалах судебного процесса 1938 г. по делу «антисоветского правотроцкистского блока»), что покушение на Ленина в августе 1918

года было совершено блоком «троцкистов, «левых коммунистов», зиновьевцев, «левых» и правых эсеров» по инициативе Н.И.Бухарина232.

Задачей советских историков 1930-х - середины 1950-х гг. было отображение процесса «сползания» умеренно социалистических партий после большевистской революции к террору и поддержке интервенции. Показательна работа H.

J1.Рубинштейна об Учредительном собрании, где автор касается деятельности партии социалистов-революционеров. Правые эсеры, отмечает H.JT.Рубинштейн, уделяли большое внимание созыву этого представительного органа, так как они «...твердо рассчитывали на то, что «первый день» Учредительного собрания станет последним днем советской власти»233. Однако «планы контрреволюции», как сообщает автор, были сорваны: «после ухода большевиков Учредительное собрание перестало быть Учредительным собранием». Анализируя итоги и уроки Учредительного собрания, H.JI.Рубинштейн заключает: «Вместе с учредилкой народы Советского Союза сбросили в мусорную яму истории партии мелкобуржуазной демократии, учредиловцев, меньшевиков и эсеров. Эти партии стали жалкими кучками фашистских наймитов, шпионов, диверсантов, вредителей, верных

152

слуг организаторов интервенции против СССР» . Последний тезис был весьма характерен для исследований тех лет. В работах господствовал иллюстративный подход, когда под готовые, заранее составленные схемы подбирался фактический материал. Историки часто лишь декларировали отдельные положения, не затрудняя себя доказательствами.

В рассматриваемый период получили определенное развитие региональные исследования, связанные с изучением деятельности ПСР в годы Гражданской войны на местах234. В статьях

В.В.Гармизы, Г.Михалева, Р.А.Таубина содержался ряд новых данных об истории Комуча, подчеркивалась роль правых эсеров в организации крестьянских восстаний 1918-1921 -х годов. В то же время анализ всех причин этих выступлений, социального состава их участников отсутствовал. Практически не разрабатывались в литературе 1930-х - середины-1950-х гг. теоретические аспекты проблемы. Единственной работой такого плана, содержавшей принципиальные «методологические» установки, можно считать все тот же Краткий курс «Истории ВКП (б)».

* * * * 1.

Процесс развития высшей школы в СССР включает в себя немало сложных и противоречивых моментов. 1920-е гг. были в этом отношении особенно драматичны, так как произошло столкновение двух тенденций — стремление официальных властей к централизации учебных заведений и представление старой профессуры о демократии, необходимости сохранения автономии высшей школы, стремление оставить ее вне политики. В ходе этой борьбы государственная власть не остановилась перед перспективой потери интеллектуального потенциала России ради приобретения монополии на образование. 2.

Была осуществлена консолидация многочисленных кадров советских историков, восстановлены исторические факультеты университетов. Отечественная историография пополнилась трудами по истории советского периода, в том числе о большевистской революции, Гражданской войне и интервенции.

Саратовской губернии // Учен, записки Саратовского ун-та. Т.1. Вып.1. 1939.

С.3-46; Михалев Г.Разгром кулацко-эсеровского мятежа в Тамбовской губернии // Ученые записки Тамбовского пединститута. Вып.1. 1941. С.31- 61.

Развернутая в этом направлении работа объединила значительный коллектив советских историков (И.И.Минц, Э.Б.Генкина,

А.М.Панкратова, И.Э.Разгон). 3.

Общий упадок, который переживало изучение российской многопартийности в 1930 - середина 1950-х гг., в полной мере отразился и на исследованиях по истории Партии социалистов - революционеров. Данная тема затрагивалась лишь попутно, чаще всего с точки зрения борьбы большевиков с эсерами, в трудах по истории ВКП (б). По нашим подсчетам, в период 1934-1954 гг. взаимоотношениям большевиков и их политических противников было посвящено 3 диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Публикации, появившиеся в рассматриваемый период, не различались ни по политикоидеологической направленности, ни по методологическим позициям их авторов. В них подчеркивалось, что история большевизма есть история борьбы и разгрома «мелкобуржуазных» партий. 4.

Партия социалистов-революционеров лишилась малейшего права на выражение интересов народа. Ее деятельность была названа в числе основных причин поражений и неудач революционного движения в России. На протяжении нескольких десятилетий власть требовала от ученых освещать историю эсеров (причем не только в популярной массовой литературе, но и в претендующих на научность трудах) только в духе «Истории ВКП (б). Краткий курс». 5.

Малейшее отступление от сталинских формулировок грозило не только моральной обструкцией, но и физической расправой. Как следствие, к середине 1950-х гг. в историографии ПСР сложилась ситуация, при которой большинство крупных аспектов проблемы в лучшем случае были лишь обозначены.

\ исследования по Советском Союзе

Необходимость серьезного многопланового истории Партии социалистов-революционеров становилась очевидной. ?