В домарксистской философии Гегель был мыслителем, вплотную подошедшим к правильному пониманию сущности практики вообще и некоторых аспектов взаимоотношения практики и познания в частности. Природа практики и проблема взаимоотношения практики и познания у самого Гегеля в конечном счете предстают в извращенном виде, но именно при оценке гегелевского понимания практики В.
И. Ленин отмечает у Гегеля зачатки истори-
ческого материализма. Развитие и конкретизация марксистской концепции практики и марксистского понимания проблемы обоснования познания предполагают осмысление и использование рациональных моментов гегелевского истолкования данных вопросов. Характеризуя обстоятельства, при которых формировалось гегелевское понимание практики, К. Маркс писал: «Главный недостаток всего предшествующего материализма — включая и фей- ербаховский — заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой» (/, III, 1). Проблема практики в гегелевской философии связана с проблемой активности сознания, являющейся основной проблемой немецкой классической философии после Канта. Кантовское абстрактно-идеалистическое учение о «деятельной стороне» познания находит свое завершение у Гегеля. То обстоятельство, что немецкий классический идеализм в определенном смысле стоит выше созерцательного материализма, обусловлено правильным" пониманием некоторых сторон активности познания. Согласно гегелевскому идеализму, подлинно активным началом является абсолютный дух, субстанция-субъект, устанавливающий самого себя в качестве абсолютной идеи посредством саморазвития, самосознания. Абсолютная идея есть тождество идеи теоретической и практической. Практика — это момент идеи. Она есть опредмечивание абсолютного духа, являющегося субъектом исторического процесса. Дух как воля действует практически. «Практический образ действий, посредством которого дух самопроизвольно вносит в свою неопределенность какое-нибудь определение» или самопроизвольно устанавливает новые определения взамен прежних, имевшихся в нем без его содействия, следует отличать от «его теоретического образа действий» (55, II, 7).
«Вещи, — писал Гегель, — являющиеся продуктами природы, существуют лишь непосредственно и однажды, но человек как дух удвояет себя: он, во-первых, существует таким же образом, как и предметы природы, но
затем он существует также и для себя, он созерцает себя, представляет себе себя, мыслит, и лишь через это деятельное для-себя-бытие он есть дух. Этого сознания себя человек достигает двояким образом: во-первых, теоретически, поскольку он в своей внутренней жизни непременно должен осознать для себя самого себя... Во-вторых, человек достигает такого сознания себя посредством практической деятельности... Этой цели он достигает посредством изменения внешних предметов, на которые он накладывает печать своей внутренней жизни и снова находит в них свои собственные определения» (54, XII, 33).
Практика есть опредмечивание сознания. Гегель отмечает, что процесс практики «есть изменение и снятие внешней неорганической природы со стороны ее самостоятельного материального существования» (54, II, 480). Объектом практики является внешняя действительность, оказывающая противодействие субъекту практики, индивиду. Практика выступает как определенное единство этих компонентов. Человек должен, говорит Гегель, «пользоваться внешними предметами практически, чтобы удовлетворить свои практические потребности и цели» .(54, XII, 265). Лишь в этой области находит себе настоящим образом место труд (см. там же). Человек с его потребностями практически относится к внешней природе.
Это отношение человека и внешней природы подразумевает, что человек играет роль посредника. Он для достижения своей цели пользуется природой против самой природы. Здесь ярче всего проявляется активность духа. Он создает орудия, осуществляя через них свою волю и цель. Субъект осуществляет определенное насилие над объектом. Гегель подходит к мысли, что практическое действие материально. Он указывает, что в сфере практики люди выступают как отдельные индивиды в некотором наличном бытии и, будучи сами таким материальным наличным бытием, они относятся к материи также материальным образом. Практика приводит наше материальное существование в действие.
В «Феноменологии духа» Гегель развивает мысль о том, что формой воздействия человека на предметы внешней природы является труд. Философ указывает на тот факт, что вся история человека и человеческого общества определенным образом обусловлена трудом. При изложении сущности практики, рассматривая диалектику цели
и средств, Гегель определил один из сложнейших аспектов соотношения человека и внешней действительности: в процессе деятельности «в своих орудиях человек обладает властью над внешней природой, хотя по своим целям он скорее подчинен ей» (54, VI, 205). Именно при разборе данного положения В. И. Ленин замечает: мы здесь имеем «Гегеля и исторический материализм» (3, XXIX, 172). Здесь же В. И. Ленин указывает, что приведенные положения суть «ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ КАК ОДНО ИЗ ПРИМЕНЕНИЙ И РАЗВИТИИ ГЕНИАЛЬНЫХ ИДЕЙ —ЗЕРЕН, В ЗАРОДЫШЕ ИМЕЮЩИХСЯ У ГЕГЕЛЯ» (З, XXIX, 172). В энциклопедической логике Гегель отмечает, что цель практики — сделать мир таким, каким он должен быть. Практика есть процесс изменения, созидания.
Проблема практики у Гегеля определенно соотносится с проблемой свободы. В этой связи в гегелевской философии вопрос о практике связывается с вопросом о государстве. Государство есть реальный дух, являющийся вместе с правом и моралью формой и содержанием основной определенности духа — свободы. Практика — это та сфера, где своеобразно снимается противоречие между причиной и целью. Практика как процесс труда, как процесс опредмечивания является в сущности процессом отчуждения. Для Гегеля результатом труда выступает отчуждение.
Итак, в вышеизложенных гегелевских положениях о практике при материалистическом прочтении становится очевидным следующее: практика есть определенное отношение субъекта-объекта, состоящее в преобразовании объекта субъектом. Следовательно, она есть предметная деятельность, направленная на создание долженствующей (желанной) внешней действительности, в процессе которой идея воплощается в чувственную форму. Практика есть целенаправленная деятельность, осуществляемая для удовлетворения человеческих потребностей. Она выражает господство человека над природой, и в этой связи проблема практики связывается с проблемой свободы. Элементами практики выступают: цель, целенаправленная деятельность, орудие как средство осуществления целенаправленного воздействия на предмет, результат целенаправленной деятельности. Все эти элементы находятся в неразрывном единстве. Так, цель подразумевает
определенное средство: «Средство... есть некоторый уже определенный целью объект» (54, VI, 208). Средство есть материализованная цель. Основной формой практики является труд, трудовая деятельность. Практика, в понимании Гегеля, есть то основное звено, где снимается противоречие между причинностью и целеполаганием. Она — основа единства человека и природы.
Эти положения указывают на то, что Гегель правильно угадал некоторые существенные моменты диалектической природы практики. Анализируя гегелевские положения о целенаправленной деятельности, В. И. Ленин дает ей диалектико-материалистическое истолкование: «Законы внешнего мира, природы, подразделяемые на механические и химические (это очень важно), суть основы целесообразной деятельности человека. Человек в своей практической деятельности имеет перед собой объективный мир, зависит от него, им определяет свою деятельность.
С этой стороны, со стороны практической (целепола- гающей) деятельности человека, механическая (и химическая) причинность мира (природы) является как бы чем-то внешним, как бы второстепенным, как бы прикрытым . ТЕХНИКА МЕХАНИЧЕСКАЯ И ХИМИЧЕСКАЯ потому и служит целям человека, что ее характер (суть) состоит в определении ее внешними условиями (законами природы)» (3,ХХ1Х, 169—170).
Таким образом, гегелевское понимание практики есть приближение к ее материалистическому пониманию. Однако идеализм Гегеля накладывает свою печать на истолкование практики. Для Гегеля действительно лишь то, что действует, а таковы дух, идея, мысль. Дух — это единственная действительность. Природа же есть явление, «инобытие» духа. Природа является реальностью, отличной и независимой от субъекта, но по своей сущности она есть понятие. В абсолютном идеализме Гегеля мысль и бытие тождественны. Все сущее есть определенная ступень развития идеи, и субъект практики выступает в системе Гегеля не как предметно действующий субъект, а как индивид, представляющий собой идею в форме единичного. Это означает, что предметы «выступают у Гегеля как мысленные сущности...
субъект есть всегда сознание или самосознание, или, вернее, предмет выступает только как абстрактное сознание, а человек только как
самосознание» (2, 627). Именно поэтому отношение такого субъекта и объекта есть «только диалектика чистой мысли» (там же).
Практика как отношение субъекта и объекта у Гегеля возможна только как познание. И основную форму практики — труд— Гегель понимает как абстрактно-духовную деятельность, в силу чего извращается понимание самой сущности труда. Философ усматривает эту сущность в отчуждении, причем последнее выступает в его философии не как опредмечивание материальных и духовных сил человека, а как чисто духовный акт. К. Маркс отмечал, что Гегель признает только один вид труда, именно абстрактно-духовный труд. Всякое отчуждение Гегель понимал исключительно как «отчуждение сознания». Таким образом, идеализм Гегеля привел к извращенному истолкованию и основных элементов практики, и основной формы ее, следовательно, самой ее сущности. Практика у Гегеля, говоря словами Маркса, есть только активность мышления, есть абсолютный субъект как процесс. Следовательно, преодоление Гегелем (равно как и Кантом и Фихте) созерцательного материализма является лишь абстрактным его преодолением. Однако правильное понимание Гегелем некоторых моментов диалектической природы практики послужило предпосылкой возникновения марксистской концепциичірактики.
В «Философских тетрадях» В. И. Ленина есть указание на то, что у Гегеля в зачаточном виде имеется правильное понимание некоторых аспектов проблемы взаимоотношения практики и познания. Деятельность абсолютного духа есть процесс познания. Моментом этого процесса является опредмечивание духа, т. е. практика. Этот аспект гегелевской гносеологии является теоретической предпосылкой решения проблемы обоснования познания в марксизме. Указанная проблема включает характеристику условий, определяющих возможность и необходимость познания, без которых познание фактически неосуществимо и логически немыслимо. Иными словами, проблема обоснования познания выступает как проблема начал познания, включающая в себя вопрос об объекте и субъекте познания, об их соотношении, о цели познания, его формах, методах, ступенях, характере, критериях истинности и т. д.
Решение проблемы основания познания, данное вгіер-
вые марксизмом, состоит в том, что главной и ближайшей основой познания признается практика, которая не только обусловливает необходимость познания, но и создает условия познания (практика выделяет предмет познания, формирует его субъект, выступает связующим звеном субъекта с объектом, является критерием истины и т. д.). Отмечая, что в гегелевской концепции в зачаточном виде имеется понимание практики как основы познания, В. И. Ленин выделяет три момента: 1) Гегель определенно подошел к идее единства познания и практики; 2) философ подошел к идее связи логических категорий и практики; 3) у него встречаются положения, позволяющие рассматривать практику как критерий истины. Разумеется, эти ленинские положения являются результатом материалистического прочтения Гегеля. Так, сам Гегель непосредственно не интерпретирует практику как основу познания, хотя мы определенно отмечаем у него идею о соединении практики и познания, требование их единства. В. И. Ленин отмечает следующее место в гегелевской философии: «Познание знает себя лишь как усвоение, как само по себе неопределенное тождество понятия с самим собой; наполнение, т. е. в себе и для себя определенная объективность, есть для него нечто данное и истинно-сущим признается наличная, независимо от субъективного полагания, действительность. Наоборот, практическая идея считает эту действительность (которая вместе с тем противостоит ей как непреодолимый предел) тем, что само по себе ничтожно и что должно получить свое истинное определение и единственную ценность лишь через цели добра. Воля поэтому лишь сама преграждает себе путь к достижению своей цели тем, что она отделяет себя от познания и что внешняя действительность не получает для нее формы истинно-сущего; идея добра может поэтому найти свое дополнение единственно только в идее истины» (54, VI, 292—293).
В. И. Ленин обращает внимание также и на то обстоятельство, что ступень абсолютной идеи у Гегеля выступает как единство практики и познания; по Гегелю, абсолютная идея есть «тождество теоретической и практической идеи, каждая из которых, взятая отдельно, еще одностороння» (54, VI, 296). Все это еще не равнозначно признанию практики основой познания, но, несомненно, ведет к такому именно ее пониманию.
Далее, в системе Гегеля логическое подчиняет себе все. Для Гегеля практика есть логическая определенность, она есть заключение. В этом заключении субъект, человек играют роль какого-то «члена» в логической фигуре. В. И. Ленин указывал, что «ЭТО НЕ ТОЛЬКО НАТЯЖКА, НЕ ТОЛЬКО ИГРА. ТУТ ЕСТЬ ОЧЕНЬ ГЛУБОКОЕ СОДЕРЖАНИЕ, ЧИСТО МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ. НАДО ПЕРЕВЕРНУТЬ: ПРАКТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА МИЛЛИАРДЫ РАЗ ДОЛЖНА БЫЛА ПРИВОДИТЬ СОЗНАНИЕ ЧЕЛОВЕКА К ПОВТОРЕНИЮ РАЗНЫХ ЛОГИЧЕСКИХ ФИГУР, ДАБЫ ЭТИ ФИГУРЫ МО Г Л И ПОЛУЧИТЬ ЗНАЧЕНИЕ АКСИОМ» (3, XXIX, 172). В другом месте В. И. Ленин отмечает, что мысль Гегеля о практике, о деятельности как о заключении правильна, но не в том смысле, что фигура логики имеет своим инобытием практику человека; это есть абсолютный идеализм. Гегелевское положение, согласно В. И. Ленину, правильно в том смысле, что «практика человека, миллиарды раз повторяясь, закрепляется в сознании человека фигурами логики. Фигуры эти имеют прочность предрассудка, аксиоматический характер именно (и только) в силу этого миллиардного повторения» (там же, 198). Эти указания В. И. Ленина свидетельствуют о том, что в своей диалектике понятий Гегель гениально угадал диалектику вещей.
При разборе «Науки логики» Гегеля В. И. Ленин особое внимание уделяет практике как критерию истины. Согласно Гегелю, критерием истины выступает совпадение понятия с самим собой. Но вместе с тем у Гегеля есть такое положение: «Идея, поскольку понятие для себя является теперь самим по себе определенным понятием, есть практическая идея, действование» (цит. по: Зу XXIX, 193). Идеализм не знает подлинно вещественной деятельности, но, по Гегелю, понятие становится «для себя бытием» в смысле практики. Именно в этом видит В. И. Ленин приближение Гегеля к пониманию практики как критерия истины. «Теоретическое познание должно дать объект в его необходимости, в его всесторонних отношениях, в его противоречивом движении... Но человеческое понятие эту объективную истину познания „окончательно" ухватывает, уловляет, овладевает ею лишь когда понятие становится „для себя бытием" в смысле
практики. Т. е. практика человека и человечества есть проверка, критерий объективности познания» (там же). В. И. Ленин тут же ставит вопрос: «Такова ли мысль Гегеля? К этому надо вернуться». И, возвращаясь к этому вопросу, В. И. Ленин отмечает: «Замечательно: к „идее" как совпадению понятия с объектом, к идее как истине, Гегель подходит через практическую, целесообразную деятельность человека. Вплотную подход к тому, что практикой своей доказывает человек объективную правильность своих идей, понятий, знаний, науки» (там же, 173). Материалистически интерпретируя гегелевское понимание отношения практики и познания, В. И. Ленин заключает: «.. .Несомненно, практика стоит у Гегеля, как звено, в анализе процесса познания и именно как переход к объективной („абсолютной", по Гегелю) истине. Маркс, следовательно, непосредственно к Гегелю примыкает, вводя критерий практики в теорию познания...» (там же, 193). Разрабатывая марксистское учение о практике как критерии истины, В. И. Ленин подчеркивал: «Практика выше (теоретического) познания, ибо она имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности» (там же, 195). Согласно Гегелю, в теоретической идее субъективное понятие как всеобщее, само по себе лишенное определений противостоит объективному миру, из которого она берет себе определенное содержание и наполнение. Что же касается практической идеи, то в ней, говорит Гегель, это понятие как действительное противостоит действительному; но уверенность в себе, присущая субъекту в его и в-себе-и-для- себя определенном бытии, есть уверенность в своей действительности и недействительности мира. По Ленину, это означает, «что мир не удовлетворяет человека, и человек своим действием решает изменить его» (там же, 195).
Охарактеризовав теоретическую и практическую идеи, Гегель отмечает, что практическая «идея выше идеи рассмотренного нами познания, ибо она обладает достоинством не только всеобщего, но также и безоговорочно действительного» (54, VI, 290). Ясно, что положение В. И. Ленина о механизме практики как критерии истины определенным образом опирается на материалистическое прочтение гегелевского понимания отношения ицеи познания и практической идеи. Гегель ближе всех в домар-
ксистской философии подошел к правильному решению проблемы практики и ее соотношения с теоретическим познанием. Учение Гегеля явилось одним из источников развития гносеологии диалектического материализма.